Песнь Вершителя: Тайна рода

Морской конь причалил к Мачве — к самому южному городу Брасона, спустя две недели плавания. На Брасонских суднах развевались на ветру флаги с гербом дома Доминеско — трёххвостый дракон. Капитан Гарольд Лек не переставал хвастаться быстроходностью корабля даже когда пассажиры пересекали судовую лестницу. Раз за разом он повторял, что на данный момент это самое резвое судно в мире и ни одно другое не добралось бы с Уны до Гохры за такое короткое время. А в это время Адам опасливо глядел на первый город Брасона, ожидая, что объятое невидимым, защитным куполом против душепустов, королевство не впустит его на свои земли. Но как и весь остальной отряд, ученик с лёгкостью скользнул по судовой лестнице, не ощутив никаких изменений.
Порт Мачвы состоял из двух гаваней, разделённых рекой Ксандре, втекающей в сверкающий океан и также разделяющий город надвое. Множество торговых судов готовились к отплытию. У обеих гаваней высились по три адские башни. Всего их было шесть и располагались они таким образом, что при появлении опасности, могли ударить огнём по вражеским кораблям ещё на подходах к порту.
Восточная часть Мачвы благоухала, утопала в зелени и цветах. Роскошные дома ветвились на улицах, будто стены лабиринта. Многие из них соединялись, образовывая круглые, ромбовидные и прямоугольные дворы с мощеными дорогами. В мраморных, в основном двух или трёх-этажных зданиях простирались ряды широких окон и просторные балконы, со свисающими с них серповидными аспарагусами. С площадок прямоугольных крыш тянули стволы финиковые пальмы и зеленели папоротники. На чистых, ухоженных площадях били фонтаны, почти в каждом стояли статуи значимых для королевства колдунов и ведьм. Больше всего памятников было посвящено Магистру Луцию Доминеско. На одних он выглядел воинственно, на других одухотворенно. В центре располагался жреческий храм, в котором колдуны поклонялись Трёхликой Богине, владеющей тремя ипостасями: девы, женщины и старухи. Неподалёку стояли кирпичные здания колдовских школ и это были одни из самых высоких строений в восточной Мачве. Дом правосудия дышал помпезностью — белоснежный, с огромными, шарообразными крышами, он казался воздушным. Площади были окружены множеством лавок, от тканевых и пергаментных, до оружейных. Особняк лорда Мачвы раскинутый в вышине, несмотря на не самые большие размеры, притягивал к себе внимание тем, что как бы властно возвышался над всем городом.
Здания западной Мачвы состояли преимущественно из пород чёрных камней. В просторных кварталах, называемых часто кварталами ремесленников, высились остролистые эвкалипты. Строения напоминали грубые изваяния чем-то схожие со склонами гор, отличающихся друг от друга высотой. Круглое здание колдовского банка уходило вверх, будто вулкан. На куполе крыши сверкали драгоценные камни. Чуть в отдалении раскинулся огромных размеров рынок. Часть стояла под солнцем, другая в тени покрытий из серебряного, паучьего шёлка. У реки, разделяющей Мачву надвое, стоял театр — строение это напоминало плетённую из железа, перевёрнутую корзину. Совсем рядом теснилась музыкальная консерватория, полностью состоящая из стеклянных стен, под которыми казалось стелится вечный туман. В центре стояла длинная и многоэтажная лечебница, куда приезжали лечиться даже люди из других государств. Во всем мире не было целителей лучше, чем в Брасоне. Как и не было в мире мест, подобных гильдии ремесленников, состоящей из перекрещивающихся строений и уходящей далеко вниз, почти до гавани. Кузнецы, гончары, плотники, столяры, ткачи, ювелирники, пекари — стекались туда почти со всего света, чтобы постичь учения великих мастеров.
Под всем этим великолепием, едва ли можно было заметить безликие трущобы, низящиеся почти на отшибе.
По жарким улицам сновали колдуны, ведьмы и иноземцы, которые в отличие от первых облачались в более консервативную одежду. Колдовской народ можно было узнать по тонким, иногда полу-прозрачным одеяниям, почти не прикрывающим голое тело. Молодые ведьмы в основном ходили в коротких топах, пушистых шароварах или в платьях, напоминающих скорее собранные вместе тряпки, нежели одежду. Ноги в основном обвивали плетённые сандали. Женщины были более сдержанны в своём выборе, предпочитая шелковые костюмы, длинные, приталенные платья и босоножки. Колдуны не отставили от ведьм, щеголяя в просторных, продуваемых ветром, брюках и в едва заметных полосках ткани, или в перьевых повязках, оборачивающих загоревшие на солнце, груди. Были даже те, кто ходил с голым торсом. Облаченные в тогу по сравнению с ними казались почти скромными. Впервые узрев колдовской народ в их собственном королевстве, Адам решил, что если бы позволяли приличия, то колдуны вероятно  ходили бы голыми.
Из всех жителей, только стражники носили длинные, белоснежные одеяния, прикрывающие тела полностью. На груди у них чернел трёххвостый дракон — герб королевского дома Доминеско. Головы их покрывали прозрачные вуали.

В Мачве было до того жарко, что ступая даже в тени раскидистых пальм и других деревьев, охотники задыхались. Облившись потом, они сначала зашли в колдовской банк, чтобы обменять человеческие купюры на вудмардское золото или иными словами ведьмино золото. Золотые дегры, содержали пятьдесят серебряных фертов, ферты двадцать медных тенов. А после банка последовали к лавкам, чтобы подобрать удобную одежду под климат континента и только потом принялись искать гостиницу.
В отличие от других государств, в Брасоне к охотникам оставались равнодушными, ибо защитников от душепустов здесь не требовалась. Исключение составлял только Гордиан Бальгард, ставший для колдунов в давние времена героем. Если в других уголках мира, охотников лелеяли, то в колдовском королевстве к ним относились, как к обычным людям. Так что зайдя в первую же попавшуюся гостиницу поначалу охотникам заломили цену, точно также как наивным иноземцам. Дарий уже бывавший в Брасоне, сумел снизить цену вдвое и забронировал на ночь три номера. В один поселилась только Альба, как почетная девушка, в два остальных по трое разбрелась мужская часть отряда.

Со стен смотрели круглоносые лампы. Увидев их Адам удивился, ведь он думал, что колдунам незнакомо электричество, именно поэтому в гильдии до сих пор горели факелы. Маги возводили здание, не предусмотрев места для электрических проводов. Но присмотревшись, он понял, что в лампах горит неугасаемое пламя и что в этом маги остались верны себе.

Благополучно обстроившись в гостинице, охотники дружно вышли поужинать на шумную террасу. Вид с неё открывалась на гавань, по которой торопливо передвигались маленькие силуэты. Небо успело окраситься в мандариновый цвет и было похоже теперь на раскалённые угольки. На террасе имелась барная стойка, за которой орудовал загорелый, белозубый бармен и время от времени исчезал за дверью, откуда выныривали официантки, облаченные в длинные, желтые платья без рукавов. Они разносили на золотых подносах стеклянные стаканы с различными соками, вкусно пахнущие блюда, горки сочных фруктов и симпатичные десерты. Почти все столики были заняты иноземцами.

После ужина Кело подозвал Адама и Альбу, спросив не хотят ли они подняться на холмы. Как оказалось несколько дней назад там остановился караван золотушников или как их называли в простом народе племя попрошаек — кочевой народ, рассеявшийся по всем континентам. Звали их попрошайками по той причине, что золотушники зарабатывали на жизнь по большей части лишь благодаря искусству. Едва они рождались, как превращались в художников, в музыкантов, в сказочников, в заклинателей змей, в ножеметателей, в повелителей огня или животных, в жонглёров, в кукловодов, в актёров и в танцоров — каждый из них старался превзойти в своём деле другого. Реже среди золотушников можно было встретить лекарей, предлагающих наивным покупателям нелепые снадобья вроде выводителя прыщей или любовного зелья. Или же прорицателей, утверждающих, будто бы они могут не только предсказать, но  даже изменить самую ужасающую судьбу. Но неважно чему они отдавали свою жизнь, одно у всех было одинаково — каждый имел либо ловкие руки,  способные проникнуть в любую щель и добраться до кошеля, либо меткие, гипнотические глаза, которым хватало лишь выудить дурака взглядом и тот был бы готов отдать все свои деньги и даже нижнее бельё, если попросят. Золотушники с давних пор поклонялись Хелле-Вилли-Ве —одному из Махелийских Богов, покровителю искусств, переселенцев, лекарей и прорицателей. Они верили, что ежемесячный ритуал — неистовых хороводов у костров, под полной луной, приносит небывалую удачу табору, но на самом деле приносил обязательно несколько смертей от неуважающих чужих традиций душепустов. Но на следующее утро, золотушники умудрялились порадоваться и этому, считая, что лучшего из умельцев забрал к себе Хелле-Вилли-Ве в знак восхищения его ремеслом. Адам встречал племя попрошаек только однажды, когда небольшой табор остановился в Громхоле. Это было за несколько лет до того, как душепуст отнял у него часть души, а потому впечатления от той встречи у него остались очень яркие.  Особенно ему запомнился подслеповатый старик, жонглирующий горящими палками. В своей, тогда короткой жизни, Адам не видел ничего поразительнее того, как старый золотушник бесстрашно бросал над собой неугосающие палки и посмеиваясь плясал под веселую музыку, полную трепещущих звуков дудок, громораскатных ударов барабанов, бодрящих нот гармоней и балалаек.

Услышав о таборе, Альба наполнилось воодушевлением и радостно поднялась в свой номер сменить одежду. К вечеру жара чуть поутихла и поднялся лёгкий ветерок. Спустилась охотница в приталенном костюме лазурного цвета. Верхняя часть почти оголяла грудь, но как и молодых ведьм Альбу это ничуть не смущало. Адам и Кело не стали переодеваться. Татуированный остался в накидке, собранной из разноцветных перьев тропических птиц и в широких, белых брюках из легкой ткани. Адам был в похожих брюках и в почти невесомом, прозрачном плаще, под которым переплетающиеся между собой шелковые ткани, создавали незатейливые узоры. Ноги у всех троих остались в сандалях, предусмотренных лишь для ходьбы по городским улицам.

Никого не предупредив о том, куда они отправляются, троица вышла из гостиницы. На улицах Мачвы как раз разгоралось веселье. Молодые, а может и не очень, если учитывать то, что длительность жизни колдунов и ведьм напрямую зависит от их магических способностей (одни могут жить по двести или триста лет, другие по тысяче и больше), широко улыбаясь шествовали в увеселительные места. Повсюду раздавались громкие голоса и смех. Дети ещё не доросшие до изящных и не очень развлечений играли в небольших дворах. Весь путь, что охотники проделали до широких ступеней на остриженные почти до лыса холмы, специально подготовленных для устраивания фестивалей, концертов и для останавливающихся обозов, Адам подмечал, прилепленные на городские стены, яркие плакаты известной в колдовском мире музыкальной группы «Девы и мускулы».

«27 ДЕКАБРЯ, 22:00, НОЧНОЙ КЛУБ — ОКО. ДЕВЫ И МУСКУЛЫ ЖДУТ ВАС!»

На лестнице, ведущей на горящие под ночным небом разноцветными огнями, холмы, тоже было людно. Хотя большинство золотушников не обладали и каплей той магии, что имелась в колдунах, они всё равно привлекали магов, хотя бы тем, что можно посмеяться над глупыми фокусами. Табор это вполне устраивало. Колдуны были одними из самых щедрых зрителей, а терять их из-за гордости золотушники не торопились. Недаром кочующий по миру народ называли племенем попрошаек.

Поднявшись наверх, Адам узрел множество шатров: полосатые, золотистые, прозрачные, горящие голубым пламенем, с узорами — их было так много, что глаза не могли уловить ни один. Отовсюду раздаивалась веселая музыка, громко стучали барабаны, скакали мелодии дудочников, переливалось струнное треньканье и влажные звуки гармоней. В отдалении темнела вереница отрытых и крытых повозок. В наспех построенном загоне ржали лошади и кони. Свободные золотушники, в большинстве дети, прытко вели косые хороводы. Кое-где потрескивали костры, у которых попивали эль. Из некоторых шатров несло запахом жаренного мяса и сладкой выпечки.

Услышав, старого сказочника, вставшего на перевёрнутое ведро, громко и почти яростно разливающегося словесной стихией, у Кело загорелись глаза. Он даже не заметил, когда Альба и Адам отстали. Охотница двинулась к шатру с исказительными зеркалами, а молодой ученик затерялся в разношерстной толпе.

Золотушников можно было узнать по многослойным одеяниям, в которых они почти что утопали. Даже на жарком контенте они не изменили своим традициям.

— Мальчик, дай руку, погадаю. — Прокаркала острозубая женщина и шурша своим многослойным платьем, поплыла к Адаму, который в это время наблюдал за девушкой ножеметательницей. Ожерелье из золотых кругляшей, висящее на её шее, звонко зазвенело.

Синеглазый смерил золотушницу равнодушным взглядом, но почувствовав легкое, едва уловимое любопытство, протянул руку. Женщина цапнула её, как хищная птица. Цветастая, лежащая на плечах, шаль, от резкого движения чуть опала. Шершавая, мозолистая рука, влажная от пота, прошлась по холодной ладони Адама, будто тёплый ветерок. Широкая улыбка сменилась на поджатые губы и нахмурившийся лоб.

Испуганно бросив его руку, золотушница побледнела и поторопилась исчезнуть в пёстрой толпе. Адам напряжённо поглядел ей вслед. Такое поведение было неестественным для племени попрошаек. Золотушники никогда не уходили молча и не получив хотя бы одной монеты.
Так почему же она вдруг исчезла? Задумавшись об этом, Адам зашёл в ближайших шатёр со змеиными узорами. Внутри было пусто, если не считать змей, свернувшихся в плетённых корзинах. За ними стояли пухлые, красные подушки и деревянный поднос, на котором краснело несколько симпатичных яблок. Осмотревшись, Адам, почувствовавший в голове дурманящую тяжесть, резво схватил одно и сунул в карман просторных штанов. Из дырчатых кадильниц поднимался неспешный дымок, сеющий запах сандала. Он погружал шатёр в умягчающую пелену. Снаружи раздавалось бархатистое пение барда.

«Не держи зла, дружочек,
Мир прекрасен и во лжи,
Обернись,
Загляни куда хочешь,
Лишь бы никто не достал здесь мечи...»

Хотелось прилечь и закрыть глаза, неудивительно, что змеи не подавали признаков жизни. Сдержав себя, Адам на ватных ногах развернулся, случайно выловив взглядом зеркало.

Заглянув в отражение, он понял, что действительно выглядит, как мальчишка. Худощавый, с острыми скулами, с большими глазами и тёмными, прямыми волосами, падающими на плечи — он казалось ещё не вышел из юношеского возраста. И пожалуй, если бы не мрачное выражение лица и губы, застывшие в вечном презрении, то мог бы напоминать даже костлявую девчонку.

Приблизившись к зеркалу, Адаму вдруг показалось, что его отражение вдруг расплылось в улыбке и приветственно помахало. Взглянув на свои мирно висящие руки, он подумал, что должно быть сходит с ума, либо зеркало зачарованно.

— Так-так-так. — Неожиданно в шатре раздался вкрадчивый голос. — Кто это тут у нас?

Вздрогнув, синеглазый обернулся. На подушках, лежащих за корзинами со змеями, теперь сидел, скрестив ноги, мужчина в чурбане. На оливком лице чернели глаза. Пытливо глядя на незнакомца, пробравшегося в шатёр, он водил рукой по длинной, но ухоженной бороде.

— Вы заклинатель змей? — Спросил Адам, хотя это и так было ясно.

Мужчина улыбнулся и не ответив, опустил голову, что-то поискав в полах своего многослойного халата. Наконец, он достал серебряную флейту и заиграл. Искусная мелодия заставила змей зашевелиться. Медленно подняв свои головы, они начали плавный танец. Адам был заворожен, будто вместе со змеями он сам погружался в транс. А мелодия всё продолжала играть, и казалось, что кроме неё больше ничего нет, будто весь остальной мир исчез. В какой-то момент синеглазому показалось, что он сам стал змеёй. Вот-вот должен был зашипеть и поползти, но мелодия затихла. Адам не успел опомниться, как змеи вдруг взглянули прямо ему в глаза и враждебно зашипели. Одна из них едва не выпрыгнула из корзины, но золотушник успел поймать её прямо воздухе.

— Вечность. — Потусторонним голосом произнёс он. В глазах заклинателя играли блики неугасающего огня. — Что сотворено, то должно разрушиться — что разрушено, то должно быть сотворено.

Сердце Адама дрогнуло, пустившись вскачь. Почувствовав головокружение, он на миг закрыл глаза, а когда открыл их, заклинателя уже не было, а змеи мирно свернулись в своих корзинах. Потрогав яблоко, до этого бесцеремонно сунутое в карман, Адам, будто пытался проверить реально это всё было. В голове всплыл знак уробороса и он вновь посмотрел на спящих змей. И о чудо, ни один из из них хвост свой не ел. Крепко задумавшись, синеглазый вырвался из пут шатра. Снаружи ничего не изменилось. Веселье продолжалось. Музыка не умолкала, а огни горели также ярко. Бард запел новую песню и начал своё шествие среди шатров.

«...Мать, не плачь обо мне,
Я не бездарь,
Не плут,
Не герой,
Я странник,
Я птица,
Но стою под горой...»

— ...Адам! — Крикнул кто-то, коснувшись его плеча.

Обернувшись, синеглазый понял, что это Альба. Суровое лицо её блестело от пота.

— Ты как? — Спросила девушка, оглядев его. — Выглядишь каким-то бледным. Что-то случилось?

— Всё в порядке. —Коротко ответил Адам.

Охотница не поверила, но пожав плечами, не стала допытываться.

— Пошли, поищем Кело, иначе он затеряется тут до утра, а то и до следующего года.

Рядом пробежала свора маленьких собачек в нелепых бантиках. Их писклявый лай разнёсся, будто одуревший ветерок. К хаотичным танцам золотушников присоединились брасонцы. Пройти никого не задев стало почти невозможным. Кто-нибудь, уже изрядно опьяневший, то ли от безудержного веселья, то ли от эля, обязательно спотыкался о ближних и те потом падали, как карточные домики. Кукловод, растопыривший пальцы над двигающимися куколками без глазниц, плотоядно улыбнулся Адаму и те запрыгали, как обезумевшие. Деревянные ножки застучали свой жуткий ритм и синеглазый поморщился, оторвав от них взгляд. На миг его и Альбу разделила вереница, держащихся за руки молодых девушек. По-змеиному они поплыли к освободившемуся костру.

Кело нашёлся у повозки со снадобьями и зельями. Приняв серьезный вид, охотник до того подробно допрашивал торговца, что тот вместо того, чтобы продавать, решил как бы отделаться от дотошного клиента. Увидев это действо, Альба рассмеялась. Бедняга золотушник уже кипел от гнева и пытался закрыть ставни своей повозки.

— Господин, уже поздно. — Жалобно пропищал невысокий юноша, стоящий рядом с толстым человеком, прячущим голову под глубоким капюшоном.

— Тихо, Баро. — Приказал он. — Хочу посмотреть чем всё закончится.

— А разве не видно? — Ухмыльнулась охотница, придвинувшись к незнакомцу. — Торгаш наверняка отдаст ему что-то даром, лишь бы отстал.

Гневно выругавшись на древнем языке гецибан, золотушник уткнулся в свой сундук.

— Что например? — Заинтересовался он.

—  Вероятнее всего яд. — Равнодушно кинул Адам, первое что пришло в голову.

Незнакомец зычно расхохотался, так что капюшон чуть съехал и открыл круглое лицо.

— Слышал, Баро?

— Но господин... — Пискляво начал слуга, нервно оглядываясь по сторонам. От резких движений просторное одеяние вздулось. — Нам уже пора. Что если нас увидят тут... Среди попрошаек. Вы же... вы же...

— Баро. — Недовольно остановил его хозяин. — Нас увидят только, если ты не заткнешься и не перестанешь вести себя так, будто уже несколько недель не можешь нормально просраться ... Прошу прощения, леди. — Добавил он, повернувшись к Альбе. — Не выношу, когда портят веселье... О, похоже вы были правы...

Кело вдруг отделился от повозки и пошёл в их сторону. В руке у него болталась склянка с неизвестным содержимым. Подойдя, он широко улыбнулся.

— А-а, язык чуть не отсох... — Пожаловался он. — Ну, хоть любовное зелье получил. Представляешь золотушник, а вы ведь помните какие они скряги, отдал его даром. Мол, бери давай, и пшёл вон.

— Это всё болтовня твоя проклятая. — Фыркнула охотница.

— Это дар, леди. — Усмехнулся незнакомец и протянул охотнику руку. — Миди Кастомель, лорд Мачвы.

После последних слов, лица Кело и Альбы вытянулись в изумлении. Адам лишь прошёлся по нему беглым взглядом.

— Господин? — В ужасе прошептал юноша-слуга.

— Мне сегодня напели, что в порту Мачвы видели охотников. Полагаю, это вы? — Насмешливо поинтересовался Лорд.

— Полагаю, нам нет смысла врать. — Осторожно ответила Альба, и охотники придвинулись друг к другу.

— Знать, что происходит в городе, моя главная обязанность, леди. — Миди Кастомель вновь скрылся под глубиной своего капюшона.

— Хотите сказать, слежка за всеми — ваша главная обязанность? — С легкой издёвкой в голосе спросил Кело. — А я думал, Брасон свободное королевство, где всякому найдётся место.

Из всех королевств и государств, только в колдовском пристанище не требовалось предоставлять документы, представляющие личность. Из чужаков никто не решался бесчинствовать в колдовском королевстве, иначе рисковал навеки быть проклятым. Даже между самими колдунами житие было спокойным и мирным. Стражники, обучающиеся в цитадели столицы, в городах Брасона, были всё равно что призраками. Ничто не могло укрыться от их внимательного взора. Поговаривали, что они способны читать даже самые потаенные мысли.

— Это всего навсего мера предосторожности. Из-за океана подуло ветром перемен. Придёт время и он коснётся колдунов. Мы должны быть готовы к ним. — Лорд посерьёзнел. — Настали времена, когда доверять свободе стало рискованно.

— Чего вы хотите? — Карие глаза Альбы были полны настороженности.

Лорд хохотнул и подозвал слугу поближе.

— Баро, скажи ка, у нас сохранилось гранатовое вино? Знаете, мне привезли его из лучших виноделен Сокодаля. На вкус, как напиток бессмертия.

— Да, господин. — Юноша несмело глянул на иноземцев.

— Тогда беги в поместье. Да скажи, чтоб на кухне подготовили самые лучшие блюда. Негоже заставляясь ждать наших дорогих гостей. — Отдав приказ, лорд повернулся к охотникам. — Будьте так любезны, составьте мне компанию на этот вечер.

Переглянувшись, они молча кивнули. Когда просит лорд, отказываться невежливо.