Песнь Вершителя: Тайна рода

Тот вечер запомнился ему очень хорошо. Путь до Северной башни занял около часа. Длинные, иногда перекрещивающиеся коридоры, тайные двери и ложные комнаты могли запутать не только чужаков, но даже тех, кто жил в гильдии много лет. Ещё снаружи Адам понял, что здание гильдии громадно и живо, будто существо, но оказавшись внутри, он увидел и осознал, что гильдия — это отдельный мир, где царят свои собственные законы и что даже глаза и ум могут здесь обманывать, подчиняясь хитрым уловкам магических стен. То был подарок ведьм Гордиану Бальгарду за то, что он вместе со своими сторонниками вступился за них в беспощадной, кровавой войне. Во многом именно благодаря Бальгарду охотники обрели такой вес значительности почти по всему миру. Не только среди охотников, но и во многих колдовских кругах он до сих пор считался героем.

Едва Адам вступил в зал совета, он понял, что встреча собрания в этот день скорее формальность, чем нежели что-то крайне необходимое. В просторном помещении, множество пустых, деревянных сидений, расположенных полукруглом, бросались в глаза особенно сильно. В самом центре, где имелось небольшое углубление, а также широкая, каменная лестница, ведущая вниз, как на троне гордо сидел грузный, рыжеволосый мужчина с короткой, строгой бородкой. Облаченный во всё красное, он взирал на вошедших, словно беснуещееся пламя. Не уловить сходство с Дарием, было бы невозможно. Чуть поодаль сидели ещё несколько человек. Среди них Адам узнал только дядю Дария. По сравнению с главой гильдии и соответственно со своим братом, он казался почти милым старичком. Рядом сидящая женщина с бледным, восковым лицом, что-то тихо шептала ему на ухо. Маленькие, птичьи глазки при этом нервно поблёскивали. Морщинистые, с вислой, уродливо треснутой кожей, словно после пожара, неестественно лежали у неё на коленях. Ещё четверо мужчин негромко переговариваясь, поглядывали с верхних скамей, что располагались вблизи у единственного широкого овального окна. За ним уже вовсю металась беспокойная, ветреная ночь. Время от времени рамы окна подрагивали и слышалось тревожное завывание. Никто из охотников не смотрел на Адама. Всё их внимание было обращено лишь на Дария, в позе которого явственно читалось сильное напряжение.
Всё то время пока говорил отец, Дарий не спускал с него своего взгляда. Казалось, что внутри он ведёт ожесточенную битву. Впрочем глава гильдии твёрдо этого не замечал, диктуя Адаму правила и условия учебы. Большую часть молодой человек пропустит мимо ушей, рассматривая змею, кусающую свой хвост, называемую уроборос. Выжженная на полу магическим огнём, она выглядела почти как живая. Сверкающая чешуя напоминала драгоценные камни. Каждый охотник, закончивший обучение, получал право выжечь её на спине. Глядя на змею, Адам вспоминал собственного отца. Мальчиком он видел его татуировку лишь раз, но запомнил на всю оставшуюся жизнь. Тогда Адам думал, что носить её — это гордость, но тут от чего-то вдруг решил, что наоборот, это рабский знак.
Встреча была короткой. Единогласно согласившись принять Адама в ученики, ему предоставили доступ к Своду Золотых Правил и разрешили удалиться. Дарий вышел вместе с ним.

— Утром отправимся в Храм Красной Луны. Служители выберут подходящее тебе оружие. — Сухо, без эмоций, произнёс охотник. С тех пор, как они прибыли в гильдию, он, будто весь поблёк, померк даже огонь рыжих волос.

— Когда мы отправимся в плавание?

— Как только решим все дела.

Мрачный и молчаливый, он проводил своего ученика в западную башню, где находились хранилище и библиотека, а потом ничего не говоря ушёл, оставив Адама у стола хранителя знаний и свитков. 

За то время, что старик изучал новоиспеченного ученика цепким, пронзительным взглядом, он успел оценить обстановку. Книжные полки, упирающиеся в потолок, окольцовывали западную башню, будто змеи. На каждом пролёте имелись узкие, каменные балконы. В самом низу стояли несколько читальных столиков с лампами, в которых горело неисчерпаемое голубое пламя. Во всём помещении имелось лишь одно окно и располагалось оно почти у потолка, с которого свисали многочисленные шарообразные лампы, отбрасывающие тёплый, желтоватый свет. Чем-то они напоминали сваренные желтки яиц.

Приказав Адаму следовать за ним, старик встал, выпрямившись во весь свой значительный рост. Высокий и тонкий, будто ствол молодого деревца, он казалось может разломиться надвое. Всё ещё недоверчиво глядя на новоиспеченного ученика, старик, шурша длиннющим серым балахоном, из под капюшона, которого были заметны только зелёные с крапинками глаза, двинулся к массивной деревянной двери, что виднелась сзади. От каждого его угла поднимались железные ветви, соединяясь посередине в знак уробороса. Приложив к нему дряблую ладонь и что-то прошептав, старик отошёл назад. Спустя пару секунд, ветви зашевелились. С громким скрипом они начали сужаться и на месте змеи появился замок. Вытащив из под балахона связку ключей, он выбрал ту, на кончике которой сверкал рубин.  Замок щелкнул и дверь отворилась, явив Адаму тёмный, узкий проход, который вёл глубоко вниз. Старик жестом подозвал ученика к себе и вместе они последовали по направлению лестницы. Как и в на той, что вела к целительному источнику, здесь тоже хаотично расположено горели голубые факелы, создавая на потолке защитный рисунок глаза.

Преодолев все ступени, хранитель ключей и Адам оказались в просторном, без оконном помещении. В отличие от библиотеки, что находилась наверху, вместо многоэтажных книжных полок, в хранилище стояло множество невысоких подставок. На нижних углублениях теснились старинные свитки, а над ними в стеклянных кубах светились древние артефакты. Их мощь, Адам чувствовал даже через защитное стекло. Чем ближе к ним он был, тем сильнее и безжалостнее гудело в голове. В помещение было холодно, но от артефактов исходил жар. Адам чувствовал, как с каждым шагом вперёд кровь в теле нагревается. Стремительно лоб покрывался капельками пота. Старик же этого, словно не замечал, мерно шагая к постаменту с белоснежным камнем, на котором горящими буквами был выведен Свод Золотых Законов.

«Первый закон охотника гласит — каждый душепуст, кем бы он некогда ни был: матерью, отцом, братом, сестрой, сыном, дочерью, охотником или господином — будет истреблён.

Второй закон охотника гласит — не порочьте имя охотника. Ведите себя, как охотник. Вы не лучше других, а другие не лучше вас.

Третий закон охотника гласит — каждый рождён, чтобы идти по своему пути, но каждый охотник, что вверил жизнь охоте, отныне связан судьбой с гильдией. Защищайте и храните тайны гильдии.

Четвёртый закон охотника гласит — умеющий прощать, не будет скован. Ищите в других лучшее, ибо лучшее в человеке — это благо для ищущего.

Пятый закон охотника гласит — чьтите и уважайте законы охотников гильдии. Каждый предатель будет заклеймён и лишён чести носить охотничье оружие.

Шестой закон охотника гласит — язык без истины тратит время впустую. Не лгите, ибо собственная душа скроется в недрах, открыв путь мраку.

Седьмой закон охотника гласит — не дайте суетливому сердцу волю над разумом, ибо нетерпение влечёт упущение и потерю истины.

Восьмой закон охотника гласит — воля должна быть крепка, как гора. Тот, кто готов сражаться, тот никогда не сдаётся.

Девятый закон охотника гласит — не бойся смерти, ибо смерть — это лишь дверь.

Десятый закон охотника гласит — не берите лишнего ни в руки, ни в сердце, ибо лишнее — это тяжесть, что может сковать охотника.

Одиннадцатый закон охотника гласит — не верь всему, что изрыгают чужие уста. Правда не бывает одна. Она множественна и многолика».

Адам читал Свод Золотых Законов до тех пор, пока каждый закон не въелся глубоко в череп. Хранитель ключей молча, будто надзиратель, стоял сзади. Его высокая фигура совершенно не двигалась. Если бы не едва слышное дыхание в сакральной тишине хранилища, то можно было бы принять его за статую.

Когда Адам обернулся к старику, тот вновь оглядел его внимательным взглядом и будто убедившись в чём-то повёл обратно в библиотеку. Оказавшись в относительной дали от могущественных артефактах, о которых когда-то упоминал отец, он почувствовал, как взбудораженное тело возвращается в норму.

Присев за свой дубовый стол, хранитель ключей выдал Адаму охотничьий медальон. На железном круге был вырезан защитный глаз. Коротко обьяснив, что такие медальоны выдаются каждому, кто становится учеником гильдии, старик невежливо указал на дверь. Однако, Адам удалился не сразу. Едва пробивающееся сквозь равнодушие, любопытство, заставило его оглядеть библиотеку снова.

Внутренний туман на миг, словно отступил и молодой ученик вдруг понял, что обязательно вернётся сюда.
Одев медальон на шею, Адам вышел и отправился к себе. На пути ему почти никто не встретился. Несколько раз он сворачивал в неправильном направлении. Приходилось вернуться обратно, теряя время. Так что когда Адам оказался у своей комнаты, он совсем выдохся. Тело ныло, а глаза горели от усталости. Бессонная ночь, а потом и утомительный день выжали из него все соки.

Полу-засыпающий, Адам едва не споткнулся о человека, что сидел под дверью в его тесную каморку.  С удивлением, он понял, что человек этот — Кело. Подняв на новоиспеченного ученика заспанные глаза, охотник глубоко зевнул, но не встал.

— Я уж думал ты заблудился.

— Так и есть. — Равнодушно ответил Адам и переступил, через вытянутые ноги татуированного, что в узком коридоре почти достигали соседней стены.

— Ну, не важно... Я в общем-то хотел попросить тебя об одолжении. — В голосе Кело промелькнула усталость. — Не мог бы ты впустить меня в свою комнатушку на ночь... Разумеется, я могу прилечь и на коврике. Не впервой.

— А что с твоей комнатой? — Просьба охотника хоть и не поразила Адама, но вызвала некоторую настороженность.

— В моей спальне нет ковра, а вот в твоей он просто чудный. — Широко улыбнулся Кело.

Синеглазый не оценил шутку, оцепенев, он бросил быстрый взгляд на дверь.

— Ты заходил в мою комнату?

Охотник насмешливо фыркнул.

— Даже ручки не коснулся. Мне о нём поведал Дарий. Говорит, мол мягкий, чистый — в самый раз для меня...

Не понимая, шутит ли он или говорит всерьёз, Адам напряжённо раздумывал над тем, что тому понадобилось на самом деле.

— Ну, так что? Впустишь? — Спросил охотник и ученику показалось, что в змеином глаз-изумруде промелькнуло что-то плотоядное.

Немного помолчав, Адам кивнул. Кело радостно вскочил. Тёмный хвост на голове вздрогнул, как живой.

— Я так и думал. — Высокомерно заявил он, заходя в тесное помещение.

Адам следовал за ним, как настороженный зверь, готовящийся к быстрой атаке. Сейчас на Кело не было ничего кроме широких пижамных штанов и просторной рубахи, никакого снаряжения и оружия, но молодому ученику едва ли было от этого спокойно.

— А знаешь, я слегка удивился, когда увидел тебя, Адам. Не знаю, что у тебя на уме, но не очень-то ты похож на того, кто готов избавлять мир от душепустов.

— Мой отец был охотником. — Коротко ответил синеглазый, будто этим можно было всё объяснить.

— Знаменитый Питер Годвин. Сам я его никогда не встречал, но слышал много историй. — Кело мягко улыбнулся. —Говорят, как-то он за раз убил десять душепустов. Бился, как озверевший, так что тем, кто там был даже этих тварей стало жалко. Не хотел бы я встать на пути такого человека.

— Думаешь, я не буду так же умел, как он?

— Вовсе нет. — Смутился охотник. — Я лишь хотел сказать, что дети не обязаны ступать по тому же пути, по которому следовали их отцы.

— Так значит ты пошёл по другому пути? — Спросил Адам, незаметно пряча рюкзак под рабочий стол.

Кело был слишком увлечён мыслями, чтобы это заметить.

— Даже если бы я захотел пойти по его стопам, вряд ли это мне позволили бы. — Его голос был полон нескрываемой печали. — Видишь ли, я покинул родной дом не по своей воле.

Раскинувшись на ковре, Кело подложил руки под голову и уставился в потолок.

— А где он? Твой дом. — Откровения охотника удивили Адама. Не уж то охотник так пытается добиться его доверия?

— О... места эти суровые. — Невесело усмехнулся Кело. — Я родился в маленьком поселении в республике Феода. Его не с проста назвали Волчий клык. Поселение стоит между Девичьими горами и Непроходимым лесом, а потому  волки там такое же частое явление, как и душепусты. Иной раз бывает, что люди просыпаются от звуков разрываемой плоти. Для душепустов это такое же опасное место, как и для любого человека... но мои предки смогли ужиться там ещё за тысячи лет до Великого Сдвига. — Кело грустно вздохнул и Адам понял, что это вздох несчастного изгнанника. — В этом нет ничего удивительного, люди ужившиеся в тех местах, сами тоже чем-то напоминают зверей. В легендах Остроклычьего племени говорится, что в наших... их жилах течёт кровь волков и медведей. Это древняя кровь, древнее чем кровь самих ведьм.  Даже самые суровые холода не смеют касаться этой крови.

Серые глаза были широко раскрыты и хотя они смотрели в потолок, казалось, что видят намного дальше, сквозь камень, сквозь дерево, сквозь крышу и даже небо. Глядели они во что-то глубокое и невидимое чужому взору.

— За что тебя изгнали? — Если бы Адам мог чувствовать, то он бы пожалел охотника. Даже не обладая широким маревом эмоций, он сознавал, что Кело гложут борозды давней боли.

Он не ответил. Перевернувшись на правый бок, охотник закрыл глаза, от чего Адам понял, что разговор окончен.

Всю ночь, несмотря на усталость, он так и не смог заснуть. Глаза следили за мерно поднимающейся грудью спящего Кело. К удивлению синеглазого, охотник действительно спал, будто верный пёс, около кровати. Небосклон всё также утопал в бесконечной тьме, а Адам размышлял над тем, что же на самом деле привело сюда Кело. Кто в здравом уме будет искать подходящий ковёр для сна? Молодой человек был уверен, что тому явно что-то понадобилось. Может его послал Дарий, чтобы следил за новоиспеченным учеником? Но если бы это было так, разве такой подход не был бы слишком очевиден? С каждой минутой в голове возникало всё больше вопросов, сомнений и тревог, но когда окно прорезали первые лучи солнца, Кело резко раскрыл веки и сел. Адам притворился спящим и прислушался  к тому, что тот будет делать дальше. Но спустя пару минут ученик услышал лишь, как охотник выходит в коридор. Когда шаги стихли, Адам свободно распластался на кровати и позволил сну поглотить его сущность.

Казалось, прошло всего несколько мгновений, как в дверь снова постучали. Торопливо одевшись, он открыл её и на этот раз за ней не увидел знакомых лиц. И так в тесной комнатушке стало совсем не продохнуть, когда трое шагнули внутрь — двое мужчин и женщина, которая сразу же вальяжно уселась на незаправленную кровать, поставив ногу на ногу.

Лысый, высокий  мужчина от  открытых, худых конечностей до лица, с натянутой, но шелковистой кожей, был объят бронзовым загаром. Одетый, как все охотники, он однако был почти безоружен. За спиной болталось  два одинаковых меча с серебристыми рукоятками, в которых проглядывались едва заметные иероглифы на древнем, колдовском языке. Глаза же его закрывали очки с тёмными, почти черными линзами.

Второй был довольно низок на взгляд любого человека. В отличие от своего брата по оружию он имел округлый живот, а также оплывшие жиром руки и ноги. И хотя весь он был обвешан охотничьим оружием, глядя на него вряд ли бы кто-то смог без сомнений назвать его охотником гильдии.
Ясные, голубые глаза напоминали скорее глаза плутавого и изворотливо торговца или на худой конец ворюги.

Взглянув на женщину хотя бы раз можно было твёрдо назвать её обаятельной. Ни крупное телосложение, ни широкий лоб и чуть вытянутый, квадратный подбородок, напоминающий волчий, не портили это впечатление. В светло-карие глазах с желтыми крапинками читался неповторимый шарм, а в мягкой полу-улыбке пряталась некая тайна. Короткие волосы до плеч напоминали полуденное солнце, раскаленное добела. Манеру держаться можно было назвать почти королевской.  Она то и заговорила первой.

— Мы от Дария Монтема — твоего учителя и командира нашего разношерстного отряда. Собирайся, мальчик, нужно до обеда покончить со всеми делами. Отправимся в Храм Красной Луны, а оттуда сразу в Амидон. Найдём корабль. — Лениво произнесла женщина и прошлась по нему долгим взглядом. — Меня зовут Альба Фле-Кюр.

— Берн Горно. — Проговорил толстяк, ухмыляясь.

— Малькольм Зиггер. — Певуче выдохнул лысый и изящно склонил голову в коротком поклоне. — С Брандондоном и Кело ты должно быть уже знаком, иначе оба уже были бы здесь. Они тоже в нашем отряде.

— Если считать Дария и тебя, то нас теперь семь. — Добавил Берн и вертляво оглядел помещение.

На этот раз Адам твёрдо решил, что глаза у него воровские, но вслух же сказал:

— Я так понимаю, моё имя вам уже известно?

— Известно. — Альба улыбнулась и встала. — А теперь пошли, сын Питера Годвина.

Адам скользнул по ней колючим взглядом. Ему не понравилось то, что она увидела в нём лишь сына бывшего охотника.

— Не забудь вещи. Сегодня мы уже не вернёмся в гильдию. — Напомнил Берн, дружески хлопнув молодого охотника по спине.

Когда все трое вышли, Адам торопливо заправил кровать и вытянул из под стола рюкзак, закинув его за плечо. Обойдя комнату внимательным взглядом и убедившись в том, что ничего не забылось, он последовал за охотниками.

Весь путь до выхода, Берн трещал не умолкая ни на секунду. Временами Альба вставляла короткие, но меткие шуточки, а Малькольм изрекал нечто до того философское, что казалось он говорит на незнакомом языке. Адам же молчал, размышляя о своём и это совершенно никого не смущало. Он заговорил только раз, когда они уже вышли на площадь. Гордиан Бальгард всё также гордо сидел на своём коне и глядел вдаль, будто готов был ускакать на встречу новым приключениям.

— А Кело Веладий всегда выбирает ковры для сна? — Осторожно спросил Адам.

— Ах Кело... Кело не выносит одиночества, вот и ищет у кого приютиться. Посмотришь на него и скажешь — войн, а в душе то он самый настоящий пёс. — Хохотнул Берн.

— Волк. — Холодно поправила Альба и обогнула их.

— По мне так, одно и тоже...

— А я и не удивлена, единственное на что ты способен, Берн, это отличать золото от серебра. Но сам понимаешь, для этого большого ума не надо, твоего вполне хватит. — Светлые волосы, будто вспыхнули. От женщины повеяло глубоким раздражением.

Колкость толстяк принял спокойно. Пожав плечами, он широко улыбнулся и Адам заметил между его зубами сверкающие камушки.

— Альба, а мне и не нужен большой ум. Те у кого он велик, долго не живут, а если и живут то далеко не доброй и счастливой жизнью.

— Счастье — это выбор. Если человек несчастен, значит ум его вовсе велик. — Произнёс Малькольм, с блаженным лицом глядя на прояснившееся небо.

Больше Адам ничего не спрашивал. Успокоив свою тревогу по поводу Кело, он вспомнил о том, что предстоит в храме Красной Луны. Сможет ли Адам удержать оружие, если частично он не человек? Впрочем защитные глаза никогда на него не влияли, не отгоняли, как душепустов, а значит и оружие не должно было его спугнуть. Но от чего-то ему всё равно было не спокойно. Вспоминался отец, чьё тело так и не нашли. Потом мать и синие глаза, в точь-точь как у Адама, были печальны и тревожны.

Обойдя конюшни, охотники оказались перед длинной, узкой лестницей из чёрного камня. Вытесненная прямо в горе, она петляя, вела наверх к красным стенам старого храма. Путь до него был тяжёл. Не привыкший много ходить, Адам даже не дойдя до середины почувствовал, как вновь заныли икры. Берн продолжал разливаться о своих недавних приключениях, но молодой человек с трудом различал слова. В ушах бурлила кровь. А прохлада горных вершин беспощадно обкусывала открытые участки кожи. Если издали Глаз-гора казалась величественной, то поднимаясь по ней, на ум приходило только «ужасающая». Всё в горе от цвета древних камней, до обволакивающего её воздуха и ветров, было беспощадным и крепким, не терпящим слабых и безвольных.

Башни Красной Луны стояли полукругом, будто зубастая челюсть, разорвавшая чью-то плоть. Острые, как иглы, шпили переливались под ясным небом множеством цветов. Один только их убийственный вид уже отталкивал. В высоких окнах, прорисовались узоры глаз. И все они были сделаны из железа. На небольшой площади лежал слой свежевыпавшего снега. Когда охотники двинулись по ней к главным дверям храма, он захрустел. Площадь была пуста и казалось, что здесь никто никогда не ходит, но войдя в храм Адам узрел не просто ухоженный, а ошеломительный зал, больше похожий на сад, чем на место служения. Десятки сочных растений с густой зелёной листвой, высились до самого потолка, испещрённого древними иероглифами. Толстые стволы тянулись из круглых, водных источников, в которых, как и в гильдии плавали изящные рыбки. В зале было тепло, как летом. Мелкие, белоснежные цветы, распустившиеся на верхушках великолепных растений сеяли до того пьянящий запах, что у вошедших кружилась голова. Пышные ветви, соединяясь создавали арки и лесенки, ведущие на мраморные балконы с толстыми балюстрадами. По некоторым сновали служители в бардовых одеяниях. Несмотря на их многочисленность, в храме было тихо, как в склепе, так что впечатление о нём у Адама создалось двоякое. Когда один из служителей подошёл к охотникам, синеглазый увидев его лицо, дрогнул. Лысую голову покрывал железный ободок в виде жутких ветвей,  будто прорастающий из под черепа, а самым мерзким в его виде были губы, зашитые варварскими, серебристыми стежками. Альба шепнула Адаму, что каждому, кто решается служить в храме Красной Луны приходится проходить через этот ритуал, дабы убедить духов в том, что он никогда не раскроет сокрытых здесь тайн.

— Мы будем ждать тут. — Проговорил Берн и подтолкнул Адама к служителю, который взирал на них своими пронзительными, серыми глазами. — Удачи.

Последовав за молчаливым братом, молодой человек подумал, что удача наверное и правда ему понадобится. Чем дальше они шли, тем мрачнее становились помещения. Больше не было пышущих жизнью растений, только жестоколицые статуи и каменные стены с пугливо горящими факелами. В одной из комнат Адам увидел лестницу, ведущую вниз. Как и в гильдии охотников, она была глубока. Спускаясь по ней вниз, молодой человек вдруг осознал, что ступени начинают вызывать у него ненависть.

Представляя, как он скоро покинет эти каменные стены, Адам не заметил, что служитель остановился и чуть не врезался в его спину. Теперь они стояли в просторной комнате. Кроме горящих факелов здесь больше ничего не было. Молодой ученик хотел спросить, что делать дальше, но в мыслях сплыли обезображенные губы и он лишь нахмурился. Впрочем, служитель сам повернулся к нему и указав в центр помещения, стал чего-то ждать. Только спустя пару секунд, Адам понял просьбу молчаливого брата и двинулся в указуемую сторону. Заметив пустой, начерченный на каменном полу, круг, он понял куда надо встать. Сделав это, молодой человек ощутил покалывание в руках. По телу пробежала тёплая волна, придав Адаму некую уверенность и знание. Встав на колени, он положил руки на пол и в этот же миг, под ними начал вырисовываться сверкающий белым пламенем силуэт. Он сверкал до тех пор, пока не обрёл форму и объём. Почувствовав бугорчатую рукоять и стальное, словно шелковистое острие, Адам впервые в жизни ощутил благоговение. Это был меч и казалось он создан из собственной души Адама, той части, что в нём всё-таки сохранилась.