Песнь Вершителя: Тайна рода

На рассвете Адама разбудил громкий стук, донёссшийся с первого этажа. Из окна лился яркий, солнечный свет. На небе розовели нежные, утренние облака. Устало потянувшись на своей скрипучей кровати, молодой человек сладко зевнул.  Когда синие глаза без всякого выражения уставились в потолок, на котором посверкивала люстра с прозрачными, острыми висюльками, снизу снова раздался шум. Кто-то нетерпеливо застучал по входной двери лавки.

Окончательно отбросив сон, Адам поплёлся вон из спальни. В коридоре было темно. Висящие на стенах лампы уже давно не светили, так что картины теснящиеся среди них привыкли оставаться без людского внимания. Спускаясь на первый этаж, молодой человек уже знал, кто стучится в такую рань. Дарий Монтема — охотник на душепустов, спустя неделю после требований продать книгу «Трёх путей» наконец сдался и явился заключить сделку.

Открыв дверь, Адам не успел вставить и словечка. Дарий с неким воодушевлением на остром, бледном лице скользнул в помещение, прикрыв широкой спиной свет, полившийся с пустой, пахнущей свежестью улицы.

— Собирай вещички, юноша. Двинемся в путь сегодня в полдень. — Громогласно сообщил он.

— В полдень? — Переспросил Адам, неожидавший скорого поворота событий.

Он и подумать не мог, что охотник так быстро примет условия сделки, которые заключились во-первых в том, чтобы взять Адама к себе в ученики, а во-вторых и наверное это было самым главным — раскрыть секрет возвращения душ обратно в тело. Разумеется молодой человек не раскрыл Дарию собственный секрет, но тот к счастью не почувствовал в условиях Адама подвоха.

— Что-то не так? — Хитро блеснули зелёные глаза. Может быть он надеялся, что Адам откажется от своей затеи.

— И куда мы двинемся? — Проинорировал он вопрос охотника. Молодой владелец антикварной лавки всё для себя решил ещё в тот день, когда тот заявился к нему.

— К Глаз Горе разумеется. — Насмешливо фыркнул рыжеволосый Дарий. — Скоро вместе с командой мы отправимся в плавание. Переправимся на Гохру, а там и до столицы Брасона доберёмся. Нужно доставить ... — Тут он умолк, будто с трудом удержал себя о того, чтобы не добавить лишнего. — Кхм, ну, неважно что доставить. Главное, тебе нужно собственное оружие. Думаю, ты уже знаешь, что обычным душепустов не убить. В храме Красной Луны создают самое действенное... Ах да, чуть не забыл. Прежде чем отправиться в путь, мне нужно будет объявить тебя своим учеником перед советом. Но если совет не признает в тебе будущего охотника, то уж извини, ничем помочь не смогу.

— Я должен пройти какое-то испытание... может тест? — В первые с знакомства с Дарием в голосе Адама проскользнули нотки неуверенности.

— Нет. Главное испытание тебя ждёт после двух лет обучения, как и других учеников, постигающих прелесть охоты в гильдии. 

Адам слышал о том, что прежде чем стать полноправным охотником нужно пройти испытание, но понятия не имел, что оно из себя представляет и когда его проходят. Единственное, что ему было известно — это то, что испытание опасно.

— И как будет проходить моё обучение? — Продолжал допытываться Адам, хотя мыслями он уже возвращался к книге, которая была доверена ему предками. Отдавать её, хоть и взамен других знаний, где-то в глубине ума, казалось не самым разумным решением.

— Скоро узнаешь. — Коротко, но многозначительно ответил Дарий.

На улице раздался звук велосипедных колёс. Кто-то проехал перед лавкой. Из пекарни запахло свежей выпечкой. Город начинал просыпаться.

— Ну, так давай. Собери самое необходимое. В «путешествие» мы отправимся на легке. Одиннадцатое правило охотника — никогда не бери с собой лишнее.

Кивнув, молодой владелец лавки двинулся в глубь помещения. У подножия лестницы, он обернулся.

— А вы... будете здесь пока я собираюсь?

— Не боись, буду сидеть тут, как паинька. — Обещал охотник с глупой улыбкой.

Адам ему не поверил.

— Ах, да. — Опомнился охотник.   — А с родственниками простишься? Кто знает, вернёшься ли ты обратно.

Он не пытался напугать Адама, а говорил искренне, понимая, что такая вероятность немаловероятна.

— Нет у меня родственников. — Не оборачиваясь, ответил молодой человек и продолжил путь.

Собраться до полудня оказалось не простым делом. Самой главной проблемой было не знание того, что может понадобиться в дороге. Он отродясь не путешествовал. Разве что в соседний Громхол, да и то путь дотуда на скоростном поезде составлял около двадцати минут.
В конце концов Адам решил взять с собой потрёпанный блокнот, пару карандашей и шариковых ручек, сменные брюки, несколько чёрных, хлопковых водолазок, новый гигиенический набор. Всё это уместилось в небольшой дорожный рюкзак. Томик «Трёх Путей», представляющий собой тонкую, небольшого размера, книжецу, молодой человек засунул во внутренний карман замшевшевого пальто, оставшегося ещё от деда по папиной линии.

Когда Адам спустился обратно в лавку, входная дверь оказалась запертой, а зелёноглазого охотника нигде не было. Пройдясь равнодушными глазами по стеллажам со старыми книгами и по маленьким горам антикварных вещиц, молодой человек намеренно громко прокашлялся. За одним из шкафов что-то упало, а затем показалась рыжая голова с виноватым лицом.

— Мне тут скучно стало. Вот и решил посмотреть, что интересного есть. – Пояснил Дарий, густо покраснев. Даже кончики ушей заалели.

Махнув на это, Адам сообщил, что готов трогаться. Прежде чем выйти из лавки, охотник осмотрел своего нового подопечного внимательным, цепким взглядом. С виду он казался не вполне довольным, но в слух ничего не сказал. Видимо, охотник ожидал другой подготовки.

Когда Адам, выйдя на улицу, воткнул в замочную скважину ключ, Дарий спросил:

— А книгу-то взял?

Новоиспеченный ученик кивнул и с щелчком провернул ключ.

— Пусть пока побудет у тебя. — Ответил охотник, о чём-то призадумавшись.

Спустя несколько минут они молчаливо покинули Силковую улицу. Адам не знал, когда снова вернётся сюда или вернётся ли вообще, вспомнив слова Дария, но не испытывал никакой тоски. Старобел уже вовсю проснувшись изрыгал в мир звуки жизни. Туда сюда по городским улицам сновали люди, велосипеды, кареты и одинокие всадники. С тех пор как в 2503 году или иными словами в 217 году п.В.С. (после Великого Сдвига) запретили автомобили, в оборот вошёл альтернативный транспорт.
Деревья, разделяющие широкие полосы дорог надвое, к середине ноября успели покрыться в золото и в алые цвета, но снующие на тротуарах жители казалось совсем не чувствуют приближение конца осени. Легко одетые, они весело встречали полуденные лучи солнца. Этот год выдался на редкость тёплым.

Всю дорогу до вокзала Дарий и Адам прошли пешком, часто ловя на себе взгляды. Охотники хоть и давно уже не были редкостью, а всё равно продолжали будоражить людей своим присутствием. Всё таки это они рисковали каждую ночь жизнями, охотясь на душепустов. Так что к ним не могли относиться никак иначе, кроме как с должным уважением. Куда бы они не забрели на континенте, везде им были рады. Везде встречали с облегчением, понимая, что очередной ночью сгинет пара, тройка пустоглазых гадин.

Вокзал Старобела представлял собой длинные, петляющие коридоры, крытые кое-где зелёным стеклом. Золотые каркасы разделяли стеклянные потолки на мелкие клетки, от чего падающий сверху свет создавал на полу широкую сетку. Ступая по ней, Адам думал о том, что же ждёт его впереди. В отличие от Дария в своей недолгой жизни он не то, что не покидал континент, он даже за границу Брита не выезжал. В детстве отец рассказывал, что когда-то существовала мировая сеть, благодаря которой люди могли увидеть или узнать о других уголках мира, не выходя из дома. Самым удивительным в этом мальчику казалось возможность общаться, даже находясь за тысячи километров друг от друга. Однажды Адам спросил отца, почему же после Великого Сдвига сеть не восстанавили и он ответил, что когда та существовала люди слишком много знали о мире, а если люди знают слишком много, то ими сложнее управлять.

Войдя в зал ожидания, охотник двинулся покупать билеты до самого восточного города страны — Тикала. Он располагался у границы с империей Акишуго, под Глаз Горой. Это был один из тех городов, которые ежедневно заполоняли толпы туристов. О красоте и величии Тикала по миру уже ходили легенды. Когда-то, когда Адам был ребёнком, а оба родителя ещё были живы, отец рассказывал о её висячих над землёй замках, о сочных виноградных садах, что простирались до самого горизонта, об озере, который раз в месяц горел безумным пламенем, не подпуская к себе ни единой живой души. Рассказывал как широки каменные стены, не знавшие за годы своего существования падения пред врагом. В зачарованном ведьмами Тикала круглый год властвовало лето и тепло, а на Глаз Горе белел морозный снег и чернели стены гильдии охотников. Храм Красной Луны лежал чуть выше, являя собой высокое сооружение с многочисленными тонкими башенками.

Зал ожидания утопал в людском гвалте. Негде было яблоку упасть. Кто один, кто семейными стайками или парами — все ожидали скорейшего отбытия из Старобела или встречали приезжающих. Найдя свободное кресло между хмурой, бледнолицей девушкой и женщиной со спящим младенцем в руках, Адам присел, положив дорожный рюкзак на колени. Женщина чуть повернулась, обратив на него свои большие, чёрные глаза и Адам вдруг понял, что на самом деле она совсем юная. Не желая смотреть на странную мольбу в её взгляде, молодой человек опустил голову. Дарий всё не появлялся. Адам предположил, что тот застрял в длинной очереди к кассе, но когда рыжая голова охотника возникла среди других голов, Адам заметил у него в руках бумажный пакет и два дымящихся стаканчика с эмблемой Золотой Ложки. Видимо Дарий после приобретения билетов, решил купить чего-нибудь съестного. Они ведь оба ничего не ели.

— Отбываем через пол часа. — Громко проговорил охотник и передал новоиспеченному ученику стакан с горячим чаем. — Вставай, поговорим где-то, где менее людно. — Продолжил он, проведя взглядом по прислушивающимся женщинам.

Кивнув, Адам встал. Закинув рюкзак обратно за спину, они пошли по направлению к одному из коридоров. Охотник похоже хорошо знал схему вокзала. Идя впереди он напевал себе под нос унылую песенку и попивал чай. Синими глазами Адам прожигал его широкую спину, на котором также как при первой встрече, чернел колчан со стрелами и гибкий лук.

Когда Дарий остановился, молодой ученик поравнялся с ним. Шум зала остался далеко позади. Место, выбранное охотником, было небольшим и узким. Единственное окно, что ширилось здесь, было открыто. Легкий осенний ветер дышал запахом влажной земли и прелых листьев. Под окном стоял низенький дуб.

Присев на подоконник, Дарий передал Адаму пышную булочку и уставился на чистое небо.

— Зря ты затеял это. — Печально сказал он. — Конечно я понимаю тебя, хоть и не знаю кого из родных съели душепусты... но кто знает, удастся ли вообще вернуть им души обратно. Это ведь шанс один на миллион. Отдал бы книгу спокойно и дело с концом.

Глотнув чая, охотник умолк. Смотреть на Адама не хотелось. Где-то глубоко внутри его грызло чувство вины.

— Я не боюсь душепустов. Если они заберут мою душу, значит так тому и быть. — В голосе синеглазого не было ни смирения, ни лжи. Он звучал равнодушно, будто Адама мало волновала собственная судьба.

— Ты есть-то будешь? — Спросил Дарий, кивнув на булку в руке ученика.

Когда тот отрицательно покачал головой, охотник отобрал её обратно и укусил.

— Голодный, как пёс. — Жуя, пояснил он. — А ты, парень, не из робкого десятка. Может и на испытании выстоишь. За три года я успею сделать из тебя настоящего война, так что душу твою тронуть не посмеет ни один душепуст.

Говоря это, он, кажется пытался успокоить свою совесть.

— Что за испытание проходят будущие охотники? — Адам сделал вид, что хочет глотнуть чая, схватившись губами за края стакана, а сам внимательно следил за выражением лица Дария.

— Нет в испытании ничего хитроумного. — Хмыкнул он, облизав пальцы. — Выпускников, как с гильдии, так и обученных лично охотниками, выпускают в запретные территории на десять дней. Тех, кто выживают и возвращаются обратно по истечению этого срока, объявляют охотниками.

— И в чём же тогда его суть? — Нахмурился Адам.

— Как в чём? — Удивился зеленоглазый. — В выживании конечно. Если ты со страху сдохнешь на испытании, так значит и позорить доброе имя охотников не придётся. Выживают сильнейшие, а остальных постигает участь душепустов.

— Разве это не жестоко?

— Видишь ли, когда Гордиан Бальгард основал гильдию, а это как ты должен знать было во время Гражданской войны на Брите, в гильдию принимали всех без разбора. Из-за этого спустя годы возникло много проблем, так что было решено не принимать всякий сброд, а устраивать тщательный отбор. Каждый из новобранцев знает на что идёт. До испытания они вольны отказаться от этой затеи и поверь есть те, кто отказывается.

— А вы думали о том, чтобы отказаться? — Поинтересовался Адам, прислонившись к стене.

— Давай на ты, парень. Я ж лет сколько... всего на десять тебя старше. — Почесал свой рыжий затылок охотник. — А насчёт испытания. Нет, у меня не было никаких сомнений. Я за те десять дней стольких душепустов порешил, да ещё каких! Славная была неделя.

Вид у Дария был до того довольный, что Адам не совсем понял это из-за сытости или из-за убитых душепустов. Охотник хотел ещё что-то добавить, но тут посмотрел на наручные часы и спохватился.

— Пошли. Поезд ждать не будет.

На перроне было ещё многолюднее чем в зале ожидания. Все спешили на отбывающий через несколько минут поезд. Серебристый, с длинными рядами окон и острым передом, он смотрел вдаль, будто готов был прорубить всякое, что встанет перед ним. Это был один из новейших скоростных поездов. За час он преодолевал около 500-ти километров.

— Прибудем к следующему утру. — Сообщил охотник, бросив билеты в узенький проём.

Спустя секунду зачарованная дверь дрогнула и исчезла, пропустив его и Адама в вагон.

— Я выбрал купе на двоих. Так что наболтаемся мы вдоволь. — Широко ухмыльнувшись, Дарий двинулся вперёд в поисках нужного номера.

Купе оказалось в самом хвосте поезда. Прежде чем зайти, охотник скупил едва ли не пол буфета. Двух булочек на вокзале ему было мало. Его массивное телосложение с крепкими, натренированными мышцами требовало сытной пищи.
Устроившись в просторном, богато обустроенном помещении, Дарий принялся есть, а Адам присел на свою временную кровать. Купе это было не просто на двоих, а причислялось к вип-классу. Кроме охотников, их ещё могли позволить себе только богачи. До этого дня молодой человек путешествовал только в тесных помещениях на четыре, а иногда и на шесть человек, где с трудом можно было ноги размять. Такую роскошь, что читалась в каждом дюйме, он видел разве что в старинных городских музеях, да в здании мэрии Старобела, которое когда-то принадлежало старому аристократическому роду. Пышная, многоветвленная люстра с десятками маленьких, желтых огоньков, красные стены с аккуратными тоненькими ромбиками, золотые шторы прикрывающие своей дорогой тканью широкое окно, удобные подвесные кровати-сидения, обвитые какой-то особо утонченной и качественной тканью цвета алой розы, высокий, дубовый столик с резной ножкой — среди этого убранства Адам чувствовал себя неуютно. Когда-то, ещё до Великого Сдвига континентов семейство отца могло похвастаться несметными богатствами, но переломный момент во всей истории человечества оставил роду Адама лишь крошки. Так что он рос в небольшом доме со знанием, что антикварная лавка дедушки однажды перейдёт ему во владение.

— Привыкай, парень. Когда официально станешь моим учеником, тебе все двери откроются. Знаю, что болтает простой народ, но ему половины от всей правды не известно. Охотничья жизнь сулит много привилегий... Но опасностей ещё больше. Так что роскошь — это малое, что мы можем позволить себе перед возможной смертью. — Замолчав, Дарий присосался к горлышку стеклянной бутылки с янтарной жидкостью.

— Есть охотники, которые ведь доживают и до старости. — Произнёс Адам, стараясь выглядеть взволнованно. Вышло у него это плохо.

Нечасто выходя в общество, он подзабыл как ведут себя люди с цельной душой.

— Немногие. — Насмешливо фыркнул Дарий и принялся открывать пачку с печеньями. — Но по правде, я бы с радостью погиб в сражении, чем в постели дряхлым стариком. Страшно погибнуть ничего не успев в жизни, но ещё страшнее умереть беспомощным и уже ни на что не годным.

— Так значит, ты предпочёл бы долгую жизнь, жизни душепуста?

— Ни в коем случае. — Поперхнулся охотник. На стол посыпалось искрошившееся печенье. — Свод Золотых Законов гильдии предполагает смерть каждого, кто стал душепустом...

— Но ведь теперь есть способ вернуть душу. Значит, этот закон можно считать недействительным. — Перебил Адам, вспомнив почему он вообще затеял пуститься в путешествие.

— Это не так-то просто, дружок. Даже если мы и выявили способ  — это ещё не значит, что каждая попытка сулит непременный успех.

— Ясно. — Помрачнел Адам.

Настроение Дария тоже сдулось. Глотнув воды, он уставился на окно. Больше мужчина не сказал ни слова.

На наручных часах Адама было около трёх дня, когда охотник расстормашив огненно-рыжие волосы, прилёг и закрыл глаза. Что-то устало пробубнив себе под нос, он быстро заснул, а проснулся уже на следующее утро. Всё время пока Дарий тихо сопел, Адам глядел в окно. Даже когда оно потемнело и на стекле отразилось купе, молодой человек не сводил с него глаз. В один миг, ему привиделась чья-то скользнувшая за окном тень и он понял, что душепусты вышли на охоту.

Когда охотник раскрыл веки, Адам не спал. Синие глаза всё также глядели на проносящийся за окном пейзаж. Поезд мчался теперь среди сочных зелёных полей, оставив далеко позади золотистые деревья и иссохшие травы, утреннее солнце весело било лучами в купе. Потухшая люстра посверкивала золотом и хрусталём.

— Ну и ну, сколько же я проспал? — Удивился Дарий, одевая тяжелые ботинки.

Заспанный взгляд говорил, что сон у него был очень беспокойный и не самый продуктивный. Ночью пару раз Адам слышал как тот что-то сдавленно шепчет, но не решался его разбудить.

Одевшись, Дарий ничего не говоря вышел из купе, а вернулся через двадцать минут, когда механический кондуктор известил о прибытии в Тикала.

— Гляди. — Почти с восторгом произнёс охотник, кивнув на открывшийся за стёклами вид на город.

Прильнув к окну, Адам на миг затаил дыхание. Он в жизни не видел ничего красивее того, что открылось взору. Рассказы отца про летнее Тикала, подаренное охотникам в знак благодарности,  не шли ни в какое сравнение с тем что имелось на самом деле.
Нерушимые стены Тикала высились за мирно сверкающим озером, точно одна большая, чёрная змея. Стелящиеся за этой громадиной здания города дышали таким изяществом, такой тонкостью, что казались почти нереальными. Прозрачные арки и башни возвышались над домами, будто ледяные изваяния. Городские улицы медленно, ступень за ступенью поднимались вверх. Здания становились всё выше. Зелень виноградных садов поднималась вместе с ними. Многочисленные фонтаны сверкали на солнце, словно живые. А над всем этим великолепием возвышалась  холодная и величественная Глаз Гора.