В туфлях по стеклу

Коридоры компании жили своей жизнью — размеренной, шумной, будто организм, где каждая клетка знает маршрут. Шелест бумаги, глухой гул разговоров, скрип кресел, редкие смешки у кулера. Кто-то тащил коробку с техникой, кто-то шёл с кофе и закатанными рукавами, кто-то, как тень, скользил мимо — глаза в планшет, наушники в руках, лицо с выражением: «я ещё не пил третий эспрессо — не трогайте меня».

А Рената...

Она не просто шла — она скользила, будто порыв ветерка, случайно забредший в этот серьёзный, серо-бежевый улей. В одной руке — планшет, как продолжение её яркого маникюра, в другой — пухлая папка, из которой торчали углы документов, графиков и чёрт знает чего еще. Всё это трепыхалось в такт её шагам, а в голосе пульсировала мысль:

«Я теперь почти как зам Орловского. Или хотя бы его теневая версия в каблуках и с капучино вместо совести. Господи, подкинь шоколадку. Или хотя бы стабильный вай-фай. Хотя нет — лучше и то, и другое. И выходной. С понедельника. Навсегда.»

Она свернула за один угол, потом за другой — движение было чёткое, уверенное, будто она тут родилась, а не влилась в структуру всего пару дней назад. Пространство стало до боли знакомым: те же стены, те же столы, даже та же клякса на ковролине возле принтера, которую никто не удосужился вывести. И тут оно мелькнуло — её старое логово. Отдел коммуникаций.

Сердце мгновенно дёрнулось, как от запаха давно забытого парфюма.

Свои. Бывшие. Ждут.

С утра она эффектно пронеслась мимо — между лифтом и кофемашиной, бросив короткое, но незначительное: «Потом расскажу, котики! Бегу спасать мир!»

Конечно, никто не поверил. И теперь здесь пахло ожиданием и сплетнями. Будто воздух натянулся, дрожал в предвкушении.

Не враждебно — нет.

Скорее с тем самым азартом, с которым зрители замирают перед началом нового сезона любимого сериала. Когда уже знают, что будет интересно.

— О, пошла легенда нашего отдела! — первой среагировала Катька, вскинув голову и театрально откинувшись в кресле. Она сцепила пальцы на животе, как будто изображала умирающего от восторга римского императора. — Дамы, господа, не верьте глазам своим! К нам идёт человек, который сегодня утром исчез с горизонта, будто Джеймс Бонд, а возвращается героем с печатью судьбы на лбу!

— Я с самого начала знала, что ты не просто пошла за кофе, — подтвердила Наталья, повернувшись к Ренате всем корпусом, как в мыльной опере. — У тебя лицо было как у шпиона, которому вручили флешку и сказали: «Если тебя поймают, мы отречёмся от тебя».

— Или как у человека, которому вот-вот вручат приговор, — мрачно вставил Олег, попивая что-то ядовито-зелёное из шейкера, в котором перекатывались льдинки, и всё вместе это выглядело подозрительно похоже на зелье из «Гарри Поттера». — Но сейчас ты выглядишь... победно. И немного угрожающе. Как человек, который только что продал душу ради премии.

— Ну-ну! — Алевтина Степановна оторвала взгляд от монитора, приподняв бровь. — Выкладывай уже. Мы тут с восьми утра строим версии. Было всё: от «её уволили» до «тайный роман с директором». Осталась только гипотеза про инопланетян. Ты — живое доказательство, что мы всё равно ошиблись.

Рената стояла у перегородки, опираясь на косяк, будто героиня старого фильма — уставшая, но держащаяся. Волосы слегка растрёпаны, планшет под мышкой, папка как щит, а голос с лёгкой хрипотцой утреннего кофеина.

— Итак, — она глубоко вдохнула и вскинула брови, — внимание, барабанная дробь! С сегодняшнего дня, по неведомой прихоти великого и могучего Орловского, я — его специальный помощник. С планёрками. С графиками. С доступом в те папки, в которые раньше нельзя было даже дышать. И да, официально. С печатью и, вероятно, проклятием.

В комнате воцарилась пауза. Та самая тишина, в которой даже кулер кажется орущим.

Даже мышка у Катьки застыла посреди коврика, будто от ужаса.

— Ты — помощник Орловского? — переспросила Наталья, словно услышала, что Рената теперь генеральный директор.

— Того самого? — уточнила Алевтина, глаза её расширились и загорелись одновременно.

— Который не улыбается даже в Новый Год, — задумчиво уточнил Олег. — И, кажется, ест только еду из контейнеров, закрытых на четыре замка.

— Он что, ударился головой? — шепнула Катька Алевтине, забыв, что Рената прекрасно всё слышит. — Или может у него посттравматический синдром после совещания?

— Очень смешно, — фыркнула блондинка и направилась вглубь помещения. Её старое место было на месте. Она села, драматично откинулась на спинку и закатила глаза.

— Нет, дорогие. Всё по-настоящему. Он в полном сознании. И у него, между прочим, был даже стальной взгляд и не было намёка на юмор. Просто сказал: «Вы теперь со мной». Без объяснений. Без шанса отказаться.

— Но ты же юрист, не аналитик... — Наталья выглядела так, словно пыталась вписать происходящее в Excel, но формула постоянно выдавала ошибку.

— Я теперь не релизы, не тексты, не подбор фото. Я теперь — «разберись», «подготовь три варианта», «ко мне через пять минут», и «где отчёт по логистике за третий квартал?». Я понятия не имею, что такое логистика! Ребята, я не логист. Я даже не уверена, как правильно пишется это слово.

— Это звучит... как вербовка, — хмыкнул Олег.

— Это звучит как похищение личности, — добавила Алевтина.

— Это и есть, — драматично протянула Рената. — Я с утра хотела просто выйти за ланчем. Ну, может, за капучино. А потом — бац, и я уже его человек. Специальный. Почти секретный. Но без секретов. Только с табличками, кипами бумаг и странными именами вроде Сорокин. Я даже не знаю, кто это, но в календаре стоит, что через десять минут я должна ему позвонить. Позвонить! И говорить что-то про цифры по кварталу.

— Сорокин — это наш финдир, — быстро вставила Наталья. — У него аллергия на женщин в розовом. Однажды Алевтина Степановна надела фуксию, он трижды уронил папку и икал весь день.

— Это был не розовый, это была «фиалка»! — буркнула женщина, поправляя волосы.

— Слушай, — Олег наклонился к Ренате, опершись локтями на стол, — а ты точно справишься? Это же... ну... не совсем твой стиль.

— Я вообще ещё в себя не пришла, вздохнула блондинка. — Утром была уверена, что сейчас налью кофе и напишу пост для внутреннего канала. А сейчас я — человек, у которого огромная папка, три встречи, и внутренний голос орёт: «Немедленно эвакуируйся!»

— Ну ты же любишь экстрим, — усмехнулась Катька. — Вот тебе и экстрим. Только теперь — с распечатками, совещаниями и такими выражениями на лицах, от которых и вода киснет.

Все рассмеялись. Добродушно. С сочувствием. С узнаваемым «да, мы тоже через это проходим».

Наталья встала из-за стола, обошла его и положила руку Ренате на плечо:

— Добро пожаловать во взрослую жизнь. Если что — зови. Поможем. Только не забывай: кофе здесь, салфетки в ящике, а если работаешь больше восьми часов — организм начинает протестовать. Сначала головной болью, потом истериками. А потом — увольнением. Не твоим. Коллективным. От тебя.

Рената подняла голову, и на лице её наконец появилась настоящая улыбка — тёплая, благодарная, с каплей безумия:

— Спасибо. Вы — моя группа поддержки. Без вас я бы уже прыгала из окна. Или, хуже, зашла бы в бухгалтерию и осталась там навсегда.

Девушка встала, подхватила брошенную папку, едва не выронив планшет, поправила волосы, вдохнула и... трагично выдохнула.

— Ну всё. Я пошла. Если не вернусь — скажите нашему начальнику, что я старалась. Правда.

                                                                ***

Охотничий блеск в глазах Ренаты начал гаснуть, как только она покинула родной отдел коммуникации. Где-то между вторым этажом и очередным коридором с вывеской «Финансовый департамент» он начал тускнеть, уступая место упорству и злому сарказму.

Поручения Орловского не были просто списком задач. Это был самый настоящий квест. Не их тех, где тебе выдают карту и компас. А из тех, где ты идёшь вслепую, в туфлях на шпильке и кружевном боди, через джунгли из цифр, юридических терминов и взглядов, наполненных скепсисом. Настоящий корпоративный экшн с мини-боссами в каждом отделе.

Логистика встретила её настороженно. Как будто к ним зашла модель в Prada с предложением внедрить Leon-систему. Начальник — седой, с голосом директора советского радио — не моргнул, только выдал ей папку толщиной с три тома «Войны и мира, в которых, как он сказал, содержалась «ключевая динамика оборачиваемости на складах южного направления».

— О, идеально, я это обожаю, — солгала Рената и улыбнулась так, что даже Excel в компьютере стыдливо закрылся.

Она не поняла ни одного слова. Но делала вид, что понимает всё. Кивала, моргала, делала пометки в планшете. Спокойно. Уверенно. Походка от бедра, уверенность — от отчаяния. Победа — из принципа.

Финансовый отдел был мрачным, как ноябрь. В воздухе — пыль, кофе и напряжение. За столами — люди с потухшими глазами и сложноподчинёнными формулами перед ними. Но стоило ей войти — с открытым декольте, планшетом в руке — как на секунду все будто ожили. Один сотрудник уронил ручку. Другой — поперхнулся. Бухгалтер, молча, с лицом монаха-отшельника, вручил ей отчёт. Толстый, жуткий, но аккуратно подписанный. «Я от Орловского», — сказала она. И в этом было всё.

— Спасибо... и... удачи, — пробормотал паренёк, как будто отправляя её на войну.

Юридический отдел напоминал логово — полумрак, стопки бумаг, трое мужчин в одинаковых очках, хищно поднявших головы, когда она вошла.

— Мне нужна выжимка по ключевым договорам, — начала блондинка с улыбкой и табличкой «Убейте меня» в глазах. — Кратко. Ясно. Желательно без угрозы суда. Хотя бы сегодня.

Один из них поправил очки. Другой кивнул. Третий что-то пробормотал про сроки. Через двадцать минут она вышла оттуда, с пачкой документов под мышкой, с ощущением, что выиграла дело в Гааге, не имея диплома юриста.

Отдел дизайнеров стал оазисом в её личной пустыне. Пахло там вкусно, висели постеры со смешными котиками, на стене кто-то оставил надпись маркером: «Спокойствие — это иллюзия». Парнишка с розовыми волосами поднял глаза от планшета и сказал:

— Подождите... вы та самая Рената?

— Возможно, — сказала она, осторожно присаживаясь. — Смотря, что вы под этим подразумеваете.

— Нам про вас рассказывали. Хотите мокап новой презентации? Мы тут как раз всё дорабатываем.

Это был первый момент за весь день, когда ей действительно стало интересно. Она всмотрелась в экран, задала пару вопросов — и, удивительно, её даже начали внимательно слушать.

И вот теперь, пройдя корпоративную Спарту, она вернулась. С папками, планшетом, флешкой, парой листов, которые уже просто держала зубами, потому что руки закончились где-то между этажами. На лице — выражение триумфальной усталости, а в глазах — блеск выжившей.

Она ввалилась в родной отдел, как легенда, размахнувшись, скинула бумаги на свой стол. Те хлопнули, расползлись, одна улетела под кресло. Она следом опустилась в кресло, раскинув руки, запрокинув голову назад, вздохнув так, как будто выжила после кораблекрушения.

— Да ты жива! — с порога воскликнула Катька.

— Почти, — прохрипела она, резким движением сбросив каблуки под стол и, не скрываясь, потёрла щиколотки — косточкам было невыносимо больно, но душе — сладко.

— Это была разведка боем? — поднялся из-за стола Олег с кружкой в руках.

— Это были восемь кругов корпоративного ада, — с мученическим вдохом ответила Рената, проваливаясь в кресло. — И знаете что? Я справилась. Чёрт. Его. Возьми. Я справилась.

Она театрально вытянула руку, как герой трагедии. Олег, не моргая, поставил перед ней кофе. Горячий. Чёрный. Без сахара. Почти как Орловский, только с воздушной пенкой.

— Героям — кофе, — торжественно объявил он, приложив руку к сердцу.

— И — шоколад! — вставила Алевтина Степановна, усаживаясь на край её стола и подтягивая под себя ногу. — Ну что, выкладывай. Кто оказался самым жёстким?

— И кто притворялся, будто не влюбился с первого взгляда? — подкинула Наталья, прищуриваясь.

Рената сделав глубокий глоток кофе, сладко вздохнула, откинулась на спинку, закинула голову и вытянулась в кресле с ленивой грацией, откидывая волосы назад — больше для сцены, чем из-за жары.

— Логистика решила меня удушить терминами, — начала она, медленно, с выражением. — Финансовый отдел встретил меня как налоговую. Юристы... Девочки, у юристов вообще нет душ. У них только ксероксы и законы. Но я прошла всех. Как в игре на выживание. Осталась только битва с главным боссом.

— Ты про Орловского? — прищурилась Катька.

Рената хитро глянула на неё их-под ресниц, закрутила на пальце прядь:

— А вот это, девочки... это уже совсем другая история.

С этими словами она сунула руку под щеку, вжалась в спинку кресла, накинула на себя пиджак и вытащила телефон. Пальцы автоматически потянулись к сообщениям — там, как обычно, буйствовала Лиза.

Лизун Deluxe:

«Ты жива? Я тут бегаю по залу, у нас люстра отвалилась! Буквально! На счастье, но всё же! У одной из официанток истерика, дизайнер орёт, а я глотаю кофе литрами. Спаси. Меня. Банкет на носу!»

Лизун Deluxe:

«А ты что? Уже влюбилась в своего холодного бога? Жду приглашение на вашу свадьбу. Или, на худой конец, на похороны. Пока не решила — на чьи именно. Надеюсь, у тебя есть завещание, Рен. Хотя бы для шкафа с вином».

Рената фыркнула, прикусила губу от смеха и уже печатала ответ, как вдруг... почувствовала взгляд.

Не просто взгляд — удар волной.

Тепло и напряжение одновременно. Прямо в грудь.

Она подняла взгляд — и сердце, кажется, глухо стукнуло о рёбра.

Напротив, чуть развалившись на стуле, сидел он.

Тот самый.

Харизматический нахал из преисподней, вор парковки и обладатель самой самодовольной улыбки в пределах МКАД. Лёгкий запах древесного парфюма коснулся воздуха раньше, чем она успела напрячь брови.

Он сидел так, будто был дома: закинув ногу на ногу, с одной рукой на подлокотнике и полуприкрытыми глазами. И, что бесило сильнее всего, — с видом человека, который уже знает, как всё закончится. Чуть насмешливый. Откровенно красивый.

— А вот и вы, — протянул он голосом, в котором звучало нечто между игривым комплиментом и вызовом. — Честно, удивлён. Сложилось ощущение, что вы либо вышвырнули кого-то из окна, либо сбежали по пожарной лестнице.

Рената, не спеша, поставила кружку на стол. Медленно поправила волосы, продемонстрировав при этом изящную ключицу и полупрозрачное кружево своего боди. Губы изогнулись в хищной, медленной улыбке.

— А вы... что, решили, что мой день идёт слишком спокойно? Пришли добавить перца? Или просто охотитесь за моментом, когда у меня лопнет глаз от перегрузки?

— Мне показалось, что вам идёт это... напряжение, — усмехнулся он, оглядывая её с явным интересом. — Всё же, в глянце такого не увидишь. А вы прям как из рекламы: сильная, но уставшая. Интригующее сочетание.

— Рекламы чего? — съязвила она. — Таблеток от мигрени?

Он наклонился чуть ближе к блондинке, локтем опершись о колено:

— Хотел предложить кофе. Мирный акт. Возможность искупить вину перед девушкой, чьё парковочное место я, возможно, без зазрения совести занял.

— Я бы сказала, без капли совести— парировала она. — И без навыков парковки, судя по тому, как вы втиснулись между двумя «Порше», будто вы владелец этого двора.

Мужчина хмыкнул.

— Признаю. Был дерзок. Восполняю. Предлагаю кофе, десерт и... возможно, полминуты покоя от всего этого офисного ада.

— И всё это — от незнакомца, имя которого я до сих пор не знаю? — прищурилась девушка, подперев щеку ладонью.

Он чуть улыбнулся, на секунду замолчал — а потом сказал:

— Павел.

— Скучновато, — задумчиво кивнула она. — Но... хотя бы честно. Что ж, Павел, кофе уже в руке, а десертом вы явно не являетесь... Так что...

Она посмотрела на него с ленивым презрением аристократки, которая всё же чуть заинтриговано шутом.

— Так что? — усмехнулся он.

— Подумала бы. Может быть. На досуге. Когда будет не стол очевидно, что вы добиваетесь моего внимания, — отрезала блондинка, делая глоток.

Он поднялся. Плавно. Как волна.

— Вот за это вас и стоит добиваться. До скорого, красавица, — подмигнул и, не оборачиваясь, вышел за стеклянную перегородку, оставив в воздухе лёгкий аромат дерева и мускуса, будто только что в комнату влетел ветер. Вольный, упрямый и вызывающий аллергию у всех, кто не любит бурю.

— Девочки... — выдохнула Наталья, придерживая грудь, как будто пыталась удержать сердце на месте, — Павел Алексеевич. Полулегенда. Полупроблема. Полубог, если честно. Он — это... как... шампанское с порохом. И почему он подошёл именно к тебе?

— Он же реально с тобой флиртовал! — подскочила Катька, хлопая ресницами, как бабочка в панике. — Он смотрел! Он улыбался! Он ноги закидывал, как будто у него в голове целый план по твоему захвату.

— О да, — подхватила Наталья, театрально закатывая глаза. — Я бы в ту же секунду сняла каблуки и пошла бы. На кофе. На ужин. В ЗАГС. В любом порядке.

Рената, расправляя документы и пытаясь сохранить лицо, даже не сразу ответила. Она закусила губу, потом усмехнулась, будто выдыхая эмоцию, и бросила:

— Это просто мужчина. С красивым лицом. С улыбкой, как у кота, который точно знает, где стоит молоко. И с голосом, от которого вибрируют все нервы. Не более.

Рената устало оперлась локтем на стол, сунула руку под голову и начала листать документы. Лицо уставшее, взгляд рассеянный, пальцы двигались медленно, будто в попытке поймать вдохновение или просто убежать от реальности.

Внезапно пространство вокруг словно сузилось, воздух стал гуще и плотнее. Блондинка даже не сразу поняла, что произошло — лишь чувствовала, как невидимая нить натягивается вокруг неё, задерживая дыхание.

Её пальцы замерли на документе, а взгляд невольно поднялся вверх — почти автоматически, словно магнитом притянуло.

Она услышала этот шёпот — мягкий, но твёрдый, едва уловимый, будто прошептанный прямо в самый центр её сознания:

— Так и думал, что найду вас здесь.

Голос был рядом. Очень близко. Слишком близко.

Рената вздрогнула, по коже побежали лёгкие мурашки, а сердце подскочило, будто кто-то резко дёрнул за ниточку.

Она медленно повернула голову — и вдруг ощутила его дыхание у самой шеи, чуть холодное, чуть влажное, но бесконечно манящее.

Орловский наклонился так, что его губы оказались на расстоянии нескольких сантиметров от её уха, и в этот момент казалось, что между ними существует отдельный мир — наполненный напряжением, запретным, электрическим.

Её глаза расширились, дыхание задержалось, а внутри словно что-то затрепетало — словно открылась новая страница, которую она до этого боялась перевернуть.

Он смотрел на неё не просто взглядом, а взглядом, который мог заглянуть в самую глубину души — холодным, острым, но с едва заметным оттенком интереса и вызова.

— У вас, между прочим, есть рабочее место рядом со мной, — тихо проговорил он, не отрывая взгляда, при этом легко коснувшись спинки её кресла рукой — едва ощутимо, но уверенно. — Или вы предпочитаете здесь — в этом уютном «штабе» — оставаться под защитой своих поклонников?

Рената почувствовала, как в ней вспыхнула искра. Сердце забилось ещё быстрее, и на губах невольно появилась хищная улыбка.

Она медленно поднялась, не отводя глаз от его, собрала папки, планшет, даже каблуки, которые тут же взяла в руки — словно собираясь к решающей битве.

— Экстренный вызов, — бросила она через плечо коллегам, слегка насмешливо. — Молитесь за меня все.

Подойдя к мужчине, она подняла голову выше, их лица оказались совсем рядом, и с едва заметной игривостью в голосе прошептала:

— Следите за тем, как вы ко мне подкрадываетесь. Я могу привыкнуть... к таким неожиданностям.

Он чуть улыбнулся — эта улыбка была тонкой, едва уловимой, но с обещанием, что игра продолжается.

Без лишних слов он отступил в сторону, и вместе они направились к кабинету. За их спинами тихо зашептались коллеги, их взгляды были полны шока, удивления и восхищения — в этот момент стало ясно: между Ренатой и Константином Алексеевичем разгорелась искра, которую уже никто не сможет погасить.