СТИЛХЕВЕН

Третий день пришёл быстро. Утро началось с того, что в дверь постучал Марлоу. Он стоял на пороге, в плаще, с сигаретой в уголке рта.

— Удачи, парень, — сказал он коротко. — И помни: сегодня важнее, чем Пролог. Выспись, собери голову. Вечером тебе придётся держать удар.

Эйден кивнул. Всю первую половину дня он провёл дома, стараясь уснуть хоть на пару часов. Но сон был рваным: то вспоминался дед, то слова Коменданта, то взгляд Виктора. В голове шумел мотор.

День промелькнул. Вечером он вывел 350Z из гаража. Мотор рычал глубоко, уверенно — подготовка прошла не зря.

Дороги Steelhaven вели его к району мостов. Там, где переплетались шоссе, петли бетонных эстакад и старые виадуки, уже собирались машины. Фары резали тьму, музыка гремела из багажников. Толпа жила ожиданием.

Он въехал на площадку.

Крутые тачки выстроились в ряды: низкие «японцы» в ярких обвесах, ревущие американские маслкары, чёрные «немцы» с тёмными стёклами. Воздух был густым от дыма шин и бензина.

Отдельно, в стороне, стояли Вороны. Их чёрные машины с серыми силуэтами расправленных крыльев на кузове смотрелись, как стая, готовая к прыжку. Там же был и Комендант — его взгляд искал добычу.

Эйден медленно вёл Z-ку к линии старта.

И вдруг заметил. В толпе, чуть позади машин, светились глаза. Знакомые. Лиа. Она стояла рядом со своим Porsche, и, увидев его, едва заметно кивнула. В этом кивке было больше поддержки, чем в тысячах слов.

Он вдохнул глубже, крепче сжал руль.

350Z встала на линию старта. Впереди был спринт. Пятнадцать километров, ставка — пятнадцать тысяч. Ошибки не будет прощено.

Толпа гудела. Факела уже готовили к старту. А Эйден смотрел только вперёд.

Эйден подъехал к линии старта. В свете прожекторов уже выстроились три зверя, каждый по-своему легенда.

Слева — Mitsubishi Lancer Evo VIII, низкий, злобный, с широким обвесом и огромным антикрылом. Турбина свистела на сбросах, мотор рычал, будто готов был порвать асфальт зубами. Его владелец был известен в городе — один из тех, кто годами брал призовые в спринтах.

Рядом стояла Honda S2000, красная, с карбоновым капотом и облегчённым кузовом. Под капотом у неё визжал атмосферный мотор F20C — лёгкий, бешеный, готовый крутиться до девяти тысяч оборотов. Этот визг был как крик, который пробивал тишину и давал понять: хозяин знал толк в скорости и точности. Машина будто создана для таких спринтов — лёгкая, злая и быстрая, как лезвие ножа.

И наконец, справа — Nissan GT-R R34, серебристый, с затемнёнными фарами и агрессивным обвесом. Легенда улиц. Его ревущий мотор сразу заставил толпу гудеть громче. Для любого новичка это был кошмарный соперник, но именно ради этого сюда приезжали — чтобы столкнуться с лучшими.

Эйден медленно подвёл свою 350Z к свободному месту. Фары выхватили стартовую линию. Мотор его Зетки рычал уверенно, но против этих монстров она выглядела чужаком.

Толпа притихла. Все знали: сейчас начнётся гонка, которая решит не только судьбу денег, но и то, станет ли новичок Дюрант чем-то большим, чем просто ещё одним именем в списке.

Эйден бросил взгляд в сторону. Лиа стояла у Porsche, её глаза горели. Она тихо, одними губами, произнесла:

— Думай о победе.

Факела поднялись.

Тишина стала острее любого крика.

— ТРИ...
— ДВА...
— ОДИН!

Факела упали вниз.

Асфальт взорвался ревом четырёх моторов.

Факела упали вниз.

Четыре машины сорвались со старта, визг шин перекрыл даже крики толпы. Асфальт взорвался дымом и огнём, и колонна ревущих моторов унеслась в сторону мостового района.

Evo VIII мгновенно вырвался вперёд за счёт полного привода. Его хвост вилял на мокром асфальте, но он держал трассу мёртвой хваткой. Honda S2000 с характерным визгом врывалась в верхние обороты и держалась рядом, прыгая на каждой кочке. 350Z Эйдена разгонялась с небольшой задержкой, но турбина выстрелила — и он пошёл в атаку.

Слева, на другой полосе, словно стальной зверь, держался R34. Он не спешил рваться вперёд — будто хотел посмотреть, на что способен новичок.

Первая прямая сменилась поворотом на мост. Массивные конструкции из стали и бетона возвышались над рекой, а фонари отражались в воде. Эйден поймал идеальную траекторию, вошёл в поворот с дымом из-под шин, вильнул задом, но вытянул машину.

Evo был впереди на корпус, но Z-ка набирала обороты, турбина завыла в полную силу.

— Давай, девочка... — сквозь зубы прошептал Эйден, вдавливая газ.

Они вылетели на мост. Подъём впереди был резкий, и машины подпрыгнули, пролетая по воздуху секунду. В это мгновение небо и город под ногами слились в хаос. Эйден почувствовал, как 350Z приземлилась с грохотом, подвеска ударила, искры посыпались из-под днища, но он не сбросил газ.

Honda сзади дернулась — ударилась брюхом, потеряла скорость. Эйден её обошёл.

Теперь впереди оставались лишь два: Evo и R34.

Дальше трасса уходила в узкие улицы района складов. Узкие переулки, мусорные баки, бетонные стены. Эйден рискнул — взял короткий поворот, ушёл на параллельную улицу, вильнув между двумя грузовиками, едва не зацепив зеркало. Z-ка рванула вперёд и вышла к Evo почти вровень.

Толпа людей вдоль тротуаров ревела, фары резали ночную дымку.

Evo попытался оторваться, но на следующем подъёме к эстакаде Эйден поймал момент — и сделал прыжок. Машина взмыла в воздух, перелетела через бетонный съезд и приземлилась прямо перед Evo.

Толпа взорвалась визгом.

Но теперь рядом был R34. Его фары вспыхнули в зеркале заднего вида — и через секунду он был уже рядом. Его мотор рычал низко, злобно, словно издевался.

— Вот ты где... — прошептал Эйден, чувствуя, как внутри всё горит.

Они летели по параллельным улицам, иногда вырываясь на одну линию, иногда снова уходя в разные переулки. 350Z визжала турбиной, R34 держался рядом, как тень.

Финишная линия была на другом конце второго моста. До неё оставалось меньше километра. Эйден выжал всё, что мог. Его Z-ка рычала, стрелка тахометра упёрлась в красную зону.

R34 сделал манёвр — и резко ударил его в бок. Z-ка зашаталась, вильнула, и Эйден почувствовал, как колёса теряют сцепление. Он удержал её, но R34 подрезал ещё раз.

Машины вышли на мост бок о бок. Толпа ревела, крики эхом летели над водой.

За сотню метров до финиша R34 резко ткнулся бампером в бок Z-ки, и она пошла юзом.

350Z кубарем пересекла линию финиша. Металл визжал, кузов бился об асфальт, искры вырывались фонтанами. Машина сделала несколько оборотов, пока не замерла, дымя и плюясь паром из пробитого радиатора.

Толпа у финиша на секунду замолчала. Потом взорвалась криками, свистом и ревом. Там уже ждали Вороны — они с Лией переехали ещё до старта, зная, что финал спринта станет настоящим шоу. Их чёрные машины с аэрографией силуэтов крыльев блестели в неоновом свете. Лиа стояла впереди, её глаза горели тревогой — и она первой бросилась к Z-ке.

На большом экране, подключённом к камерам Воронов, которые заранее расставили вдоль трассы и теперь фиксировали всё происходящее, повторяли ключевой момент: R34 подрезает Эйдена, его машина теряет контроль, но всё равно кубарем пересекает финиш. Победа — за ним. Никто не мог это оспорить.

К Эйдену подбежали сразу несколько парней. Один отогнул покорёженную дверь монтировкой, другой вместе с ним вытащил его наружу. Его руки были в крови, губа рассечена, дыхание тяжёлое, но он держался на ногах. Толпа встретила его ревом и аплодисментами, а Лиа, прижав руку к лицу, сдерживала слёзы.

Кассир протиснулся через людей и протянул пухлый конверт:
— Всё по-честному. Шестьдесят тысяч.

Эйден взял деньги. Его руки дрожали, но не от азарта — от злости. Он видел, как водитель R34 бесился, хлопал дверью, но толпа встречала его только свистом и освистыванием.

И тут толпа замолкла. Шаги заглушили шум. К финишу подошёл Комендант. Чёрная куртка, холодный взгляд, за его спиной — вся стая Воронов. Он остановился напротив Эйдена.

— Хорошо едешь, — сказал он низко, так, чтобы слышали все. — Даже слишком хорошо для новичка. Твой дед бы гордился.
Он сделал паузу и добавил жёстко:
— Но не путай победу с уважением. Здесь тебя пока терпят. Понимаешь разницу?

Эйден молчал, сжимая конверт. Толпа затаила дыхание.

Комендант наклонился ближе, почти шепотом:
— Ты стал угрозой. Если пойдёшь дальше, правда о твоём деде и его брате откроется. Но цена будет выше любой ставки. Подумай об этом.

Он выпрямился, развернулся и ушёл к своим. Толпа зашумела, а Эйден остался стоять с кровью на губах и деньгами в руке.

В этот момент к нему подошёл один из Воронов — молодой, но крепкий парень в чёрной безрукавке, с руками в мазуте. Он хлопнул Эйдена по плечу:
— Красиво сделал. Не каждый так выдерживает удар. Я уважаю это.
Он кивнул на дымящуюся 350Z:
— Машину ты угробил знатно. Но не парься. Загоняй её к нам в гараж — я помогу поднять. Тут ты не один.

Эйден посмотрел ему в глаза и увидел впервые — не холод, не зависть, а уважение.
Толпа ревела, Лиа стояла в стороне со слезами на глазах. А он понимал: эта победа открыла ему двери. Но и заковала в цепи.

Назад дороги уже не было.

Дым ещё стелился над асфальтом, когда чёрные «вороновские» внедорожники подкатывали к линии финиша. Это были «уборщики» — их появление всегда означало одно: порядок после гонки должен быть восстановлен. Машины с логотипами компаний-прикрытий, люди в тёмных куртках. Для толпы они были невидимками, но все знали: без них улицы не оставались бы чистыми.

Они подцепили покорёженный кузов 350Z на эвакуатор. Металл скрипел, капот висел на одном креплении, фары потухли. Для Эйдена это был удар в сердце, но в то же время — гордость. Эта Z-ка, их с дедом работа, сделала невозможное.

Лиа стояла рядом. Она взяла его за руку и тихо сказала:
— Поехали. Здесь тебе нечего больше делать.

Её голос был мягким, но твёрдым. Эйден хотел возразить, но сил не осталось. Он позволил ей усадить себя в серый Carrera GT. Дверь закрылась, и шум толпы остался позади.

— Я вызвала «своих», — сказала Лиа, включая зажигание. — Машину довезут в гараж. Завтра начнём её собирать. А сейчас главное — ты.

Эйден опустил голову, чувствуя, как кровь стекает по подбородку. Его тело горело от боли, но внутри было другое чувство — ярость, что R34 пытался выкинуть его с трассы, и решимость идти дальше.

Carrera GT мягко тронулась и выехала на ночную дорогу. Неоновые вывески отражались в капоте, город снова дышал своим ритмом. Лиа украдкой посмотрела на него — её глаза всё ещё блестели от слёз.

— Ты мог погибнуть, Эйд, — сказала она тихо. — А я... я не выдержала бы этого.

Он повернул к ней голову, но промолчал. В груди что-то дрогнуло, но слова застряли.

Она прибавила газу.
— Держись. У меня дома всё есть — и лёд, и перевязки.

Машина унеслась прочь от трассы, оставляя позади крики толпы, дым и огонь искр.

Ночь принадлежала победе. Но утро принесёт новые вопросы.