Султан Осман

Лёгкий платок слегка развевался на ветру, отчего женщина придерживала его свободной рукой. В другой же она крепко сжимала письмо, которое написала Хаджие, воспользовавшись печатью султана Османа. Если бы Совет узнал о том, что проделали женщины, то наверняка бы незамедлительно наказали их. Но печать султана – решала все... Вот только султаном себя нарекал совершенно другой человек, и в Совете могли не послушать Нурбахар, которая являлась никем... она даже не родила наследника. Она боялась, чувствовала, как внутри все дрожит и переворачивается, но все равно шла с гордо поднятой головой. В голове не укладывались мысли о том, что что-то случилось с Османом... она бы обязательно это почувствовала.
За размышлениями, женщина не заметила как прошла через сад и оставалось совсем немного, чтобы дойти до здания Дивана. Вымощенная камушками дорожка казалась хлипким мостиком над пропастью. Шаг-другой и все рухнет, забирая с собой не только то, что останется от мостика, но и жизнь того, кто пытался пройти.
Глубокий вдох, и Нурбахар, поправив платок сделала шаг, как вдруг мимо пробежал Мустафа, на бегу выхватывая у женщины письмо. Он бежал прямо к зданию Дивана без какого-либо страха, вот только Нурбахар испугалась, что его могут схватить либо стражники, либо... Фатих-бей. Что если он там? Что если они навредят мальчишке? Переступив страх, женщина бросилась за Мустафой, крича ему, чтобы остановился, но он не собирался слушать. Проскочив между двух стражников, мальчишка остановился и обернулся на Нурбахар, которую в отличие от ребенка они пропускать отказывались.
— Женщинам не место здесь. — Упрямо твердил сначала один, а потом и второй.
— Вы совсем не понимаете... он ребенок, он один просто заблудится или же нарвется на неприятности! Как только султан Осман вернется...
— Он не вернется, Нурбахар-хатун. — Голос Фатих-бея заставил девушку вздрогнуть, и она обернулась, глядя на мужчину, который стоял напротив. — Неужели, ты никак не можешь понять то, что все... закончилось то время, когда ты наблюдала за Османом и томно вздыхала. Теперь все: ты, твоя подружка, которая родила шахзаде и прочие женщины... даже гарем – принадлежит султану Орхану.
Мустафа не стал ждать фаворитку, а бросился в зал Совета, надеясь на то, что у него получится что-то сделать. Как говорила его покойная мать: «Нельзя не попробовав говорить, что у тебя не получается. Возьми в руки лук и целься прямо в середину... в самое сердце, мой сын». Добежав до дверей, у которых стояли янычары, мальчишка обернулся, а затем приказал впустить его внутрь. Удивлением было то, что двери тут же распахнули, и он спешно вошел в зал, выискивая среди пашей и беев знакомое лицо.
— Абдуллах-паша, — тихо проговорил мальчик, подойдя ближе и протянул письмо. — Подпишите указ, чтобы Хаджие-султан вместе с другими женщинами могли покинуть дворец. Только скорее... Фатих-бей вот-вот придет.
На просьбу мальчика паша громко рассмеялся, бросая письмо мальчику в ноги. Это разозлило Мустафу, но он не стал перечить. Окинул взглядом всех, поднял письмо, развернулся и быстрым шагом вышел. Маленький, но такой отважный, он вышел из здания Дивана, хватая Нурбахар за рукав платья и повел подальше от Фатих-бея.
— Не получилось? — тихо спросила она, когда они прошли сад.
— Они за одно. Абдуллах-паша предатель, как и все... нужно просить помощи у людей на базаре.
— Мустафа...
— Нужно поговорить с тетей Хаджие.
Они вернулись в покои, где их ждали обеспокоенные женщины. Нурбахар тяжело выдохнула, забирая у служанки свою дочь, и по вздоху молодая госпожа поняла, что ничего не вышло. Устало опустившись на подушки, Хаджие провела руками по лицу и попыталась придумать какие-то подбадривающие слова для всех, но... не смогла. Они молча переглядывались, пока двери в покои не распахнулись. Вздрогнув, женщины устремили взгляд на вошедшего Ахмеда-агу. Он поклонился, затем сделал еще несколько шагов, подходя еще ближе к Хаджие-султан.
— Госпожа, мы с Шахир-агой нашли единственный выход из сложившейся ситуации. Нам придется бежать ночью. К сожалению, гарем нашего повелителя останется здесь, но в наших руках жизни двух прелестнейших детишек. — Улыбаясь, тихо произнес евнух, взглянув на госпожу исподлобья.
— Ты прав, Ахмед-ага, но... все слишком сложно. Нам нужно хотя бы попытаться задержать Сафью-султан. Вдруг наш повелитель уже на полпути в Стамбул? Что если он потеряет нас и...
— Госпожа, я думаю, что Ахмед-ага прав. Нам нужно покинуть дворец, как можно скорее. Фатих-бей незамедлительно поднимет вопрос на Совете о том, что делать с нами... Возможно, он сжалится над Гюлершах-султан, но вот шахзаде Мурад... его нужно оберегать и... — Нурбахар тяжело выдохнула, не желая думать о том, что возможно она осталась без любимого человека, но все же продолжила. — Айке-султан нужно многому поучиться, ведь возможно... она станет регентом.
— Кем? — насторожилась Айка, но никто ей ничего не ответил.
— Ахмед-ага, разве мы сможем незаметно покинуть стены дворца? — почти прошептала Хаджие.
— У нас с Шахир-агой уже почти все готово. За стенами дворца нас будут ждать верные янычары, а за городом будет стоять повозка.
— Ахмед-ага, ты уверен?
— Несомненно, госпожа! — он поклонился и обвел покои взглядом. — Да поможет нам Аллах.
— Аминь...
После того, как Ахмед-ага покинул покои, женщины не проронили ни слова. Каждая думала о своем. Было страшно. Неизвестность пугала. Никто не знал кому можно доверять, а кому нет. Что если и евнуха подкупили, ведь все во дворце знали о том, как легко его можно было заинтересовать блестящей монетой. Но все же, хотелось надеяться на лучшее.
Хаджие сидела на подушках, покачивая маленького наследника султана Османа и думала о том, как тяжело им всем придется. Старшие сестра и брат были единственной поддержкой, которая была у девушки. Но теперь все свалилось на ее плечи, и она не представляла, как ей самой подняться с тяжким грузом на плечах. Рамля-султан всегда знала чем ответить на какой-либо вопрос, а Осман... не просто так их отец – Великий Ибрахим передал престол именно ему. Что будет, если Хаджие не справится? Подведет фавориток и покажет себя не с самой хорошей стороны. Что если они подумают о том, что она совсем ни на что не способна? Что тогда? Вероятно, тогда она потеряет уважение. Больше не назовут её госпожой и никто не преклонит голову.

Ночь наступила слишком быстро. Настолько, что женщины с замиранием прислушивались к каждому шороху за дверью. И когда двери раскрылись, и в покои вошёл кто-то в чёрном одеянии с закрытым лицом, они чуть было не закричали. Но это был всего лишь Шахир-ага. Он поторапливал женщин, давал указания служанкам, чтобы они ни в коем случае не разбудили детей. Если детский плачь разбудит кого-нибудь, то не видать им более света и покоя.
По коридорам шли быстро, но тихо. До гарема и вовсе обошлось без происшествий, но стоило им ступить за двери. В сад. Как сердце Хаджие заколотилось быстрее. По саду гуляла Сафья-султан со своей дочерью. Мустафа вовремя остановил женщин, следовавших за Шахиром, и торопливо приказал прятаться в покоях Ахмеда-аги. Госпожа растерялась. Если бы не евнух, то возможно были бы проблемы. Шахир, не желая того, грубо схватил девушку за локоть и потянул за собой. Только в покоях евнуха, отпустил ее, поправил капюшон и выдохнул, опускаясь на пол у дверей и прислушался. Ахмед-ага вознес руки к небесам, моля о помощи. Айка чувствовала, как по ее телу пробегают полчища мурашек, то ли от ночной прохлады, то ли от страха. Нурбахар думала только о том, как она будет жить дальше, если все происходящее окажется явью.
— Они ушли... — тихо проговорил Шахир, приоткрыв двери, после чего вышел и направился в сад, выводя за собой женщин.
Он быстро нашел ход, ведущий прямо за стены дворца. Тот самый ход, через который когда-то Айка сбегала к нему, чтобы прикупить яда для своей соперницы. Теперь же они более выглядели не как соперницы, а как... Нет, Шахир-ага не мог назвать их равными. Все отличало Айку-султан он Нурбахар. Устало осунувшаяся спина, испуганный взгляд и ни капли любви к наследнику... к шахзаде, благодаря которому ее голова все еще была на плечах, а легкие жалко, с упоением вдыхали свежий воздух. Только из-за шахзаде ее все еще держали во дворце. Но возможно, вскоре все изменится, а даже если нет, то... все знали кого на самом деле выбрал султан Осман.
— Шахир-ага?! — тихий шепот Хаджие заставил евнуха слегка замедлить шаг и обернуться. — Шахир-ага, я могу... с вами поговорить?
Они шли по городу, придерживаясь темного района, где когда-то, мальчишка Шахир проводил и дни, и ночи, бегая и привлекая внимание прохожих. Вдохнув свежий воздух полной грудью, он услужливо кивнул, удивляясь такому обращению от госпожи.
— Я хотела лишь поблагодарить вас за то, что вы не дали мне сглупить и выдать нас всех... Вы рисковали собой. Вас тоже могли заметить. — Говорила она, придерживая платок на голове одной рукой и с интересом смотря по сторонам.
— Не стоит благодарностей, госпожа. Я сделал то, что должен был сделать... я не мог оставить вас, когда вы нуждались в помощи.
— Вы благородный. Мне иногда кажется, то что о вас говорили это не правда.
— Что именно? — Шахир вовремя ухватил девушку за руку, когда она оступилась и оглянулся на женщин.
— Простите... — Хаджие поправила платок и подала плечами. — То что вы выросли на улицах. Ваши поступки...
— Простите меня, госпожа, но я бы не хотел говорить об этом. — Признался Шахир, и они пошли молча.
Мустафа шел, опустив голову и пиная каждый камень. Чем дальше они отходили от дворца, тем горестнее ему становилось. Он никогда не сможет забыть всего того, что происходило в стенах дворца. Его первая победа в камушки у султана Ибрахима, первая стрела, поразившая самое сердце мишени, первая ссора с янычарами, теплые объятия матери и свирепый взгляд отца. Все это было связано с дворцом, и он не понимал хочет ли забыть это все. «Воспоминания – это великий дар и самое страшное проклятье. Я бы хотела забыть многое, но это просто невозможно. Если бы мы могли помнить только хорошие моменты я бы помнила всего три... День, когда мой отец заступился за меня перед одной из своих жен. Возвращение шахзаде Османа из похода и... твоё рождение, Мустафа». – Говорила Рамля-султан незадолго до рокового дня, который поделил жизнь мальчика на «до» и «после».
— Кто ты такой? — девчонка, скрывавшаяся в тени деревьев сразу же приковала к себе внимание Мустафы.
Он остановился, глядя на удаляющихся женщин, а затем гордо вскинул голову и сделал шаг к деревьям, но вовремя спохватился. В тени была не только девчонка, но и кто-то еще. Лунный свет отразился от стального лезвия кинжала. Мустафа на мгновение запаниковал, но решил поспешить за всеми. Им оставалось совсем немного до ворот. Шахир-ага с Хаджие уже вышли за них, а Ахмед-ага быстрым, семенящим шагом шел навстречу к Мустафе.
— Ну что вы тут встали? Скорее... Давайте скорее... мы не можем задерживаться, нам с Шахир-агой нужно вернуться вовремя. — Проговорил Ахмед-ага, поторапливая Мустафу.
Он обернулся на девочку, которая почти сразу же скрылась в тени и поспешил за женщинами. Ему не нравилось, что им командовали, ведь он сам прекрасно знал что лучше для него.
— Вы разве не поедете с нами? — спросил Мустафа, забираясь в повозку и взглянув на евнухов.
Глаза Шахира-аги блеснули в лунном свете, и он шумно вздохнув покачал головой.
— Кто-то должен остаться на случай, если наш повелитель вернется, но не обнаружит вас. — Проговорил Ахмед-ага, кланяясь госпоже, которая еле сдерживала слезы.
Ей было больно осознавать, что возможно она больше не увидит людей, что были так преданны им не один год. Шахир-ага попал во дворец не так давно, но он не уступал Ахмеду-аге в верности. А ведь она помнила день, когда евнух из простых слуг стал главным евнухом гарема. Понимала, как неумело он командовал новоприбывшими наложницами султана Ибрахима.
— Будьте осторожны... Не дайте... не дайте им загубить вас. Берегите себя. — Тихо говорила девушка глядя на евнухов и зная, что возможно они прощаются навсегда.
— Вы берегите себя, госпожа! Мустафа, теперь ты просто обязан защищать женщин. — Улыбнувшись сказал Шахир-ага, на что мальчишка кивнул.
— Мы еще увидимся, Шахир-ага! - бодро произнес Мустафа.
— Больше нельзя задерживаться. Мурад-бей, головой отвечаешь!
Тот кивнул, крепче сжимая поводья, затем крикнул коням, и повозка тронулась. Евнухи провожали ее взглядом, пока та не скрылась в полуночной тьме.
— Да хранит вас Аллах... — выдохнул Ахмед-ага, взглянув на евнуха и усмехнулся. — Ну вот... остались мы вдвоем. Как думаешь, что нас ждет? Бой?
— Только Всевышний знает, что с нами будет и что нас ждет. Идем, иначе будут проблемы.
Они вновь взглянули в сторону, где совсем недавно была повозка, а затем направились во дворец. Шаг за шагом они приближались к неизвестности, так же как и женщины.
Хаджие прижимала к себе спящего Мустафу и знала, что они направляются к тетушке, которая скажет что им делать. Ахмед-ага вместе с Шахиром обо всем позаботились, и от этого сердце госпожи щемило. Она боялась, очень боялась потерять еще и их... людей, которые были преданы своему повелителю.
— О, Аллах, храни жизни этих двух... Их вера в своего падишаха велика, души чисты, а поступки приносят лишь блага. Храни их, так же как хранишь жизнь моего брата... султана Османа... Аминь... Аминь... Аминь... – чуть слышно шептала Хаджие, стирая свободной рукой слезы с лица.