20.
Вернувшись с Ахмедом-агой и Шахиром-агой, Нурбахар не сдержала крик ужаса и попятилась назад. Евнухи вздрогнули. Ахмед-ага бросил взгляд на фаворитку и кивнул ей, чтобы та шла к себе. Но она продолжала стоять и смотреть на безобразную картину. Маршалы-паша лежал на животе, так же как и тогда, когда она уходила, но... все было не так просто. На его шее была туго затянута веревка, и кожа быстро приняла сероватый не естественный оттенок. Кто мог сделать это? Кому нужна была смерть паши?
— «...и воздастся грешнику по заслугам за деяния его. И не смеет возрадоваться обиженный, ибо смерть делает нас равными»... – проговорил Ахмед-ага, переводя взгляд на Шахира. — Нужно убрать тут все, пока солнце не встало. Нурбахар-хатун, тебе заняться больше нечем? Иди, иди к себе!
Фаворитка вернулась к себе в покои как раз вовремя. Гюлер проснулась и громко плакала, а служанки никак не могли ее успокоить. Только руки матери могли успокоить ее.
До самого рассвета Нурбахар не выпустила из рук дочь. Но только та заснула крепким сном младенца, как за дверями послышался какой-то шум. Кто-то ругался, и фаворитка не смогла сидеть в стороне. Проведя дрожащими руками по волосам, она вышла из своих покоев одновременно с Айкой. Они переглянулись, а затем подошли к перилам, глядя вниз, на первый этаж гарема, где девушек уже выстроили в ряд.
— Что происходит? – хмурясь произнесла Айка, пытаясь высмотреть что-то, потом ее глаза широко распахнулись, а на лице появилась улыбка. — Повелитель вернулся?!
— Он не мог вернуться... мало времени прошло. Айка, стой! – Нурбахар хотела ухватить ее за руку, чтобы женщина не натворила дел.
— Для тебя я госпожа!
— Ах так... что ж, госпожа. Раз вы изволили что-то сотворить, вперед.
— Тебя никто и не спрашивал.
Айка спустилась в гарем, направляясь к дверям, как вдруг те распахнулись. Фаворитка отступила на шаг назад, прижав руку к груди и на мгновение прикрыла глаза.
— Кто такая? – громкий, скрипящий женский голос эхом отозвался не только в гареме, но и в голове Нурбахар. — Ахмед-ага, почему женщина разгуливает где хочет? В темницу ее!
— Госпожа... Айка-султан не просто женщина, она родила повелителю наследника. Ее нельзя в темницу. – Поклонился евнух и поднял взгляд на Нурбахар, давая понять, чтобы она скорее скрылась в своих покоях.
— Ах вот как выглядит дочь Гульгюн-калфы. Она тоже родила наследника султану?
— Да что вы, госпожа, – вмешалась Айка, хитро прищурившись. — Девочку она родила. Всего лишь девочку.
Нурбахар сжала руки в кулаки и хотела уйти, но Сафья-султан приказала ей подойти. Женщина, которая испортила жизнь не только половине гарема султана Ибрахима, но и бедной Гульгюн-калфе. Гордо вскинув голову, фаворитка неторопливо спустилась в гарем, ловя на себе взгляды девушек. Они шептались, говоря о том, насколько смелой стала Нурбахар после того, как выбилась в фаворитки султана.
Нурбахар остановилась в нескольких шагах от Сафье-султан, поклонилась лишь из-за того, что существовали правила, но не испытывала к женщине ни крупицы уважения.
— И что он только в тебе нашел? Что ж, с этого дня вы все равны! Ты и ты, – она указала тростью на Айку и Нурбахар, — освобождайте покои.
Женщины переглянулись. Фаворитка не понимала что происходит и почему Сафья-султан, которую выслали из дворца много лет назад теперь вернулась. Сердце неприятно сжалось, но Нурбахар промолчала. Странно, но Айка собиралась пойти и выполнить приказ, на что фаворитка схватила ее за рукав. «Если заручиться поддержкой врага, можно стать сильнее. Пусть на время, но ради единого дела, можно пойти на такие жертвы. Поняла?» – говорил Осман, в ту ночь, когда они остались наедине. Он был очень умен, и с легкостью посвящал Нурбахар в военные дела, зная, что она может помочь ему словом.
— Сам покойный султан Ибрахим выслал вас в старый дворец, где место таким, как вы. – Проговорила Нурбахар, крепче сжимая рукав Айки. — Я истинная фаворитка султана Османа, так же как и Айка-султан, родившая ему наследника. Вы не имеете права заявляться сюда и делать все, что вам вздумается.
— Султан Осман пал с позором на поле боя. – Улыбаясь произнесла Сафья-султан, на что фаворитки вновь переглянулись. — Орхан-бей займет место султана. Он, как и подобает первенцу взойдет на престол.
Нурбахар не могла поверить в сказанное женщиной. И если бы не Хаджие, которую оповести Ахмед-ага, молчание бы продолжилось. Никто не мог произнести ни слова, боясь, что слова женщины, что бесцеремонно вторглась в гарем, правда.
— Сафья-султан? – удивленно произнесла Хаджие, пройдя к фавориткам Османа. — Вот уж не думала, что когда-либо увижу вас во дворце. Какими судьбами пожаловали?
— Султан приказал выделить для него фавориток, ведь как только он вернется во дворец...
— Как только султан Осман вернется во дворец и узнает о вашем присутствии, беды не миновать. Я рада была вас увидеть, но на этом – довольно. Ахмед-ага, проводи гостью до ворот. — Улыбаясь проговорила Хаджие, но Сафья-султан не собиралась отступать.
— Султан Орхан приказал отобрать для него фавориток.
— Орхан? Кто вообще дал вам право называть повелителем того, кто им не является? Уходите прочь! Отныне, двери во дворец для вас закрыты! – строго произнесла Хаджие, собираясь уже позвать евнухов, чтобы вывели Сафье-султан, но увидела Залию.
Женщина прошла в гарем, осматриваясь, затем перевела хитрый взгляд на Хаджие, но не поклонилась. Не было в этих людях ни крупицы уважения к династии. После того, как султан Ибрахим прогнал их в Старый дворец, они и вовсе озлобились, но вернулись. Зачем? Это было слишком запутано. В голове Нурбахар никак не укладывалась мысль о том, что Орхан-бей, брат султана Османа, которого должны были казнить - теперь собирался взойти на престол. Но как, если падишах жив? А если нет? Мурашки пробежали по всему телу, и женщина отшатнулась, на что Айка поддержала ее, но тут же осознала насколько этот жест мог показаться дружелюбным.
— Залия-султан?!
— Хаджие-султан... как же повелитель простил тебя, после твоего поступка? – пролепетала женщина, пристально глядя в глаза госпожи.
— У вас есть причина, раз вы возвратились во дворец?
— Есть. Брат, Орхан-бей, оповестил нас о смерти вашего... нашего брата Османа. Они братья по крови, а значит, что теперь трон султана по праву достанется единственному достойному наследнику.
Поверить в слова женщин никто не мог. Хаджие почувствовала, как боль пронзила ее душу, но не настолько сильной она была, чтобы поверить. Шумно выдохнув, девушка перевела взгляд на Нурбахар и Айку. Те не знали, что делать, ведь по праву Сафья-султан могла распоряжаться гаремом, если говорила правду. Лживая женщина... Обе лгали. Никто не мог победить Османа, потому что знали насколько силен он был. Ни один поход не прошел плохо, и этот тоже не мог закончиться смертью. Все – ложь.
— Ахмед-ага, подготовь все для праздника. — Улыбаясь произнесла Залия-султан, протягивая евнуху мешочек с монетами, но он горделиво вскинув голову отошел на шаг назад. — Вот как? Стража! В темницу непокорного Ахмеда-агу.
Хаджие выставила руку, зная, что евнухи послушают ее, затем перевела взгляд на женщин и шумно вздохнула. Она бы почувствовала, если бы с ее братом что-то случилось. Одна кровь. Но неприятный разговор никак не выходил из головы, а видя Сафью-султан и Залию страх подкрадывался стремительно.
— Айка, Нурбахар, возьмите детей и ступайте в мои покои. Ахмед-ага, — Хаджие ласково улыбнулась, глядя на евнуха. — Подготовь гостям праздник, раз они так его просят.
Хаджие не сдалась, она лишь тянула время. Знала, что обязательно все выяснит, но боялась, что правда заставит ее кричать от бессилия и боли. Она шла по коридорам, чувствуя как с каждым шагом чувства все сложнее и сложнее сдерживать. Поверить в смерть любимого брата было попросту невозможно, но эмоции не давали ей вздохнуть глубже. Придерживаясь рукой за стену, Хаджие шла в свои покои, но совершенно внезапно колени дрогнули, и она упала.
Крик отчаяния вырывался из груди, слезы текли по щекам, но она не могла взять себя в руки. Слишком многое потеряла... не могла потерять еще и брата, но все, что происходило во дворце теперь походило на страшный сон. И не было ему конца, сколько бы не молила она, чтобы проснуться. Ударив ладонью по полу, Хаджие какое-то время продолжала сидеть так, не стыдясь своих эмоций. Она хотела, чтобы все чувствовали ту же боль, которую испытывала она. Хотела, чтобы хоть кто-то понял её и поддержал, но всем было будто бы все равно.
— Нельзя так вести себя, тетя Хаджие. — Послышался голос Мустафы, и девушка сразу же вытерла слезы ладонями. — Я не думаю, что их слова – правда.
— Мустафа, ты подслушивал?
— Нет... Фатих-бей только что созвал Диван и сказал, что повелитель проиграл бой. На престол теперь взойдет Орхан-бей?
— Аллах не позволит этому случиться... — шептала девушка уткнувшись лицом в подол мальчишеского кафтана.
Что чувствовала Нурбахар? Боль, злость и несправедливость. Она не могла поверить в смерть возлюбленного... не могла даже представить, что их дочь, будет расти ни разу не увидев своего отца. Если султаном станет Орхан, то о жизни во дворце можно будет забыть. Нельзя даже в мыслях допускать этого. Взяв спящую дочь на руки, Нурбахар прижала ее к груди и прикрыла глаза. Слезы душили её, но нельзя было допустить, чтобы неведение завладело ей. Если бы на самом деле что-то случилось с султаном Османом, все во дворце давно бы уже знали. Совет знал бы... но почему все молчали? Значит... это неправда. Неправда, но от нее сердце сжималось настолько сильно, что дышать становилось тяжело. Каждый вздох напоминал о боли возможной потери. Но фаворитка старалась не показывать никому своей слабости. Не так ее воспитывала мать. Да и оплакивать живого нельзя. Ни в коем случае нельзя проронить ни слезинки, чтобы не накликать беду. Он жив, и она это чувствовала. Знала, что во что бы то ни стало, Осман вернется во дворец и покажет всем насколько глупо считать его слабым.
Тяжело выдохнув, Нурбахар передала дочь девушкам и, взяв шкатулку с подарками султана, направилась в покои Хаджие.
Айка со своим сыном и служанками тоже направлялись туда. Испуганный взгляд женщины говорил о том, что она совсем неподготовленна к жизненным трудностям, которые предстоит пережить матери шахзаде.
— А вот и вы! Мой прекрасный шахзаде Мурад! — Хаджие встретила фавориток султана с улыбкой на лице и только лишь Нурбахар и Мустафа знали, что она означала. — Красавица Гюлершах... да убережет Аллах нас всех от сглаза, ругани и войны.
— Аминь. — Прошептала Нурбахар, остановив взгляд на Мустафе, который сидел на подушках и смотрел в окно. — Кто-то еще пожаловал?
— Фатих-бей говорит речи молодым янычарам. — Ответила Хаджие, усаживаясь на подушки и указала женщинам присесть рядом.
— Кто такой Фатих-бей? Кто такой Орхан? Кто те женщины? Нас выгоняют? — Айка никак не могла понять что происходит, и наконец-то набралась смелости задать вопросы, которые мучали ее все это время.
— Бедная, ты совсем не знаешь ничего о человеке, которому родила шахзаде... — прошептала Хаджие, прикрыв рот рукой, но уловив на себе взгляд Мустафы, выдохнула и вновь приняла серьезное выражение лица. — Орхан-бей наш брат. Один из семи шахзаде, кому отец сохранил жизнь. И сохранил зря... о, Аллах, прости меня.
— Так значит... но он же не может прийти к власти, пока жив наш повелитель. — До Айки медленно начинало доходить то, что уже успели пережить и принять другие.
— Ты же сама слышала, что сказала Сафья-султан. — Не выдержала Нурбахар. — Айка, приди в себя! Все, что происходит вокруг тебя ты должна принимать и понимать. Ты думаешь, что родив шахзаде ты стала госпожой? Ты обязана знать, что творится во дворце и решать проблемы, которые поселились в нем. Именно этому учили меня, именно этому учат всех наложниц, но...
— Довольно, Нурбахар. Нам всем тяжело... — тихо проговорила Хаджие. — Нужно что-то делать.
— Нужно бежать. — Отстраненно проговорил Мустафа. — Тетя Хаджие, единственным правильным выходном будет бежать, пока не случилось непоправимого. Мы можем уехать к тете Бурсу. Она всегда была дружелюбна к нам с мамой, она и вас всех примет. Просто нужно объяснить ей все.
— Да никто не выпустит нас из дворца. Орхан-бей – мерзкий человек... он сделает все, чтобы мы перестали принадлежать нашему повелителю. — Нурбахар тяжело выдохнула и перевела взгляд на Айку. — Нам нужно заручиться поддержкой пашей... Кого-нибудь из совета, но... как? Госпожа, только вы сможете объяснить...
— Нет! — вырвалось у девушки, но она тут же выдохнула и покачала головой. — Нет, Нурбахар. Я не имею ни малейшего понятия о том, как вести разговор с... мужчинами... До этого я с ними говорила лишь о любви, а теперь...
— Скажите о любви к брату, о том, что нас всех настигнет беда, если не принять меры. Нельзя позволить Орхан-бею занять трон нашего повелителя! Нашего... — её голос дрогнул, но взгляд по-прежнему оставался холодным.
— Я тебя поняла... — проговорила Хаджие, затем подняла взгляд на Мустафу, который кивнул, словно читая её мысли. — Нурбахар, я доверяю тебе, поэтому разговор с советом предстоит тебе. Ты фаворитка, ты знаешь больше нас всех о делах повелителя... ты наше спасение.