16.
Ночь выдалась беспокойной. Весь день палило яркое солнце, и люди ждали, когда наступит ночь, чтобы насладиться прохладой. Но прохлады не последовало. В покоях было душно и темно, горящие свечи будто бы сильнее нагревали воздух. Нурбахар лежала, приложив ко лбу мокрую тряпку. Но чем больше времени проходило, тем хуже становилось. Заснуть не получалось, и она просто лежала, думая о том, как сложится ее жизнь теперь, когда повелитель покинул стены дворца. Ещё не известно, когда он вернется. Стоило молить Всевышнего каждый день, лишь бы Он уберег султана Османа.
Тихие шорохи за дверью насторожили Нурбахар, она села в постели и напряглась, слушая шепотки. Ничего не было понятно. Все сливалось в одно и становилось неразборчивым. Поднявшись с постели, она тихо прошла к двери и прислонилась к ней ухом, но и так ничего не смогла разобрать. Шепотки и тихие шорохи постепенно стали удаляться, и девушка недолго думая открыла дверь и поспешила за теми двумя. Приоткрыв двери, ведущие в гарем, Нурбахар вышла в коридор, слыша уже более громкие голоса. Это было была Айка и кто-то из евнухов. Она плохо слышала его голос, но отрывки ее фраз были слышны отчетливо: «Никто не должен об этом знать!», «Ш-ш, кто-то идет?», «Завтра ночью... слышишь? Завтра. Только сделай все быстро. И чтобы потом никто не догадался!». Нурбахар не понимала зачем и о чем кто-то не должен был кто-то догадаться. Она решила выйти и рассмотреть того, с кем говорила женщина, но на плечо легла крепкая мужская рука. Девушка чуть было не вскрикнула, выдавая себя, но еще одна рука прикрыла ей рот. Страшно не было даже когда кто-то вёл ее по коридору быстро, чтобы никто не увидел. И стоило им зайти в покои, где Нурбахар была лишь несколько раз, когда Гульгюн-калфа еще была жива. Обернувшись, девушка облегченно выдохнула, поглаживая округлый живот.
— Шахир-ага, ты меня испугал. — Тихо проговорила она, не понимая, зачем он привел ее в свои покои.
— Прошу прощения за то, что напугал, но не мог позволить, чтобы они тебя увидели.
— Они? Ты тоже их видел? О чем же они говорили? Я лишь поняла, что завтра ночью что-то должно случиться. Это звучало слишком... страшно. Шахир-ага, ты должен немедленно рассказать об этом госпоже! — она прислушалась к шагам за дверью и прикрыла рот рукой.
— Не беспокойся. Как только наступит утро, я незамедлительно передам все Рамле-султан. — Сказал евнух, затем указал на дверь. — Я провожу.
Вернувшись в покои Нурбахар вновь легла в постель и прикрыла глаза, стараясь угомонить поток мыслей, что не давал ей заснуть. Все мысли были о том, что же именно задумала Айка и как распознать предателя среди евнухов? Это мог быть кто угодно. Да и почему Шахир-ага был так обеспокоен? Оставалось только ждать и надеяться на то, что Рамля-султан все же предпримет меры по усмирению Айки и того евнуха. Госпожа могла все. Ее силе духа можно было только позавидовать, ведь в женщине было столько сил, мудрости и женственности. Она сумела уйти от мужа и получить титул валиде. Нурбахар безумно любила госпожу с ранних лет, но у неё и в мыслях не было таких желаний, как встать на ее место. Не каждая женщина сможет тянуть такую ношу за собой, да еще и воспитывать сына.
Думая об этом, Нурбахар вновь поднялась с постели и прошла по покоям, не зная что ей делать. Еще спустя пару часов показалась заря, и девушка отправилась в сад. Гулять одной было опасно, но иногда хотелось побыть в одиночестве. Она шла по дорожкам, рассматривая кусты с прекрасными цветами, что дарили незабываемый аромат и манили подойти и вдохнуть полной грудью. Но и этого не удалось сделать в полном спокойствии.
Ржание лошадей и тихий скрип повозки, заставил девушку пройти дальше и взглянуть на гостя, что прибыл в столь ранний час. Повозка остановилась у ворот и из нее вышел высокий мужчина с седой бородой. Его кафтан был расшит золотом, сапоги блестели, а тюрбан украшало перо какой-то птицы. Он осмотрел вход во дворец, повернул голову в сторону сада и, завидев Нурбахар, сразу же направился к ней. Сердце пропустили удар, страх подкрался к самому горлу, но она старалась держаться гордо. Поклонившись, она несмело взглянула на него, затем чуть прищурилась и отступила на шаг назад.
— Добро пожаловать, паша... — заикаясь проговорила девушка.
— Нурбахар-хатун, как ты выросла. Никто бы не подумал, что из тебя и правда вырастет настоящая фаворитка для нашего... повелителя.
— Простите, но мне пора. — Она вновь поклонилась и собиралась уходить.
— Я тебя не отпускал. Сходи, позови Рамлю-султан.
— Госпожа отдыхает, не думаю, что она будет...
— Маршалы-паша! — голос Хаджие-султан перебил Нурбахар, и она с облегчением выдохнула, кланяясь госпоже. — Ты, можешь идти и впредь не выходи без служанок. Ты обязана беречь ребенка повелителя.
Кивнув, Нурбахар быстрым шагом направилась в свои покои, а Хаджие вновь взглянула на пашу, что поклонился ей. Раз он кланялся, значит пытался задобрить. Все знали, что Маршалы-паша слишком требователен, но султан Ибрахим любил его, как собственного сына. Он не знал, что творил паша, так же как и не знал о слезах Рамли и страхе Мустафы. Зато обо всем этом знала Хаджие, и теперь ее задачей было выпроводить его из дворца, пока об этом не узнала сестра.
— Зачем пожаловали?
— А вы ранняя пташка, госпожа!
— Вы не ответили на мой вопрос. Смею предположить, что...
— Я желаю увидеть сына. Мустафа соскучился по мне. — Маршалы-паша был серьезен и настойчив.
— Наш повелитель отправил Мустафу в Манису. Вам не удастся с ним увидеться. Стоит приехать в другой раз.
— Вы мне лжете. Рамля-султан отвратительная жена, но прекрасная мать, она не могла позволить отправить ребенка так далеко.
— Вы только что при мне оскорбили госпожу! За это вас могли наказать, но если вы уедете прямо сейчас, вам ничего не будет.
Маршалы стоял какое-то время, затем поклонился и направился к повозке, но резко сменил курс и отправился к дверям, у которых стояли янычары. Хаджие нужно было предупредить сестру и спрятать Мустафу. Ребенок боялся отца, и это были не пустые предположения Рамли-султан. Она это прекрасно знала и старалась уберечь сына от всего, но оказалось, что Маршалы-паша слишком уперт. Глубоко втянув утренний воздух, Хаджие поспешила во дворец. В последний раз она бегом поднималась по лестнице в детстве, но тогда все было лишь игрой.
Миновав ступени, девушка выдохнула и прошла к дверям в покои сестры. Постучав, она сразу же вошла и увидела Рамлю. Она сидела на подушках, прижимая к груди дрожащего Мустафу. Он выглядел маленьким и беззащитным, и что-то Хаджие подсказывало, что они уже все знают.
— Что случилось, Хаджие? Ты выглядишь взволнованно. — Тихо проговорила Рамля, поглаживая Мустафу по волосам.
— А вы...
— Ему приснился сон, что отец приехал нас забирать.
Хаджие чуть не упала. Пошатнулась, хватаясь за тумбу рядом и взглянула на сестру. Та поняла все без лишних слов. Она взглянула на сына и чуть не заплакала. Страх или что-то еще мелькнуло в ее взгляде, но в миг исчезло. Женщина поднялась с подушек, поцеловала ладони сына и сказала:
— Хаджие сейчас отведет тебя взглянуть на то, как тренируются юные янычары. А я подойду к тебе позже.
— Нет, я отведу его туда, куда никто посторонний не сможет зайти. Идем, Нурбахар-хатун давно уже тебя не видела. Поиграете в камушки. — Улыбаясь сказала Хаджие, видя, как Рамля держится из последних сил, чтобы не закричать. — Я сказала, что повелитель отправил его в Манису.
Она не знала что делать и как прогнать гостя, но нужно было держать себя в руках. Взглянув на сестру, Рамля кивнула. Пока женщина приводила себя в порядок, Хаджие спешно повела Мустафу в гарем. У нее было мало времени, но мальчишка был еще сонным и шел медленно. Приходилось его поторапливать.
Ахмед-ага удивленно взглянул на госпожу, когда она быстро прошла мимо него, задев плечом. В мыслях было помочь сестре и не навредить Мустафе. Он, итак, очень переживал из-за случившегося, и его молчание пугало. Что если, увидев Маршалы-пашу вновь, с ним что-то случится? Лучше спрятать его на пару часов, пока Рамля-султан не прогонит мужа из дворца.
Айка первой заметила госпожу, но тут же отвернула голову. Она возненавидела обеих сестер после того как поняла, что они не на ее стороне. И несмотря на то, что именно она родила шахзаде, ее по-прежнему никто не называл госпожой. Проследив за тем, как Хаджие поднялась по лестнице и прошла в покои Нурбахар, женщина поднялась с подушек и поспешила к дверям. Все же привычки, которые она освоила в детстве никуда не делись. Да и послушать о чем говорили девушки было нужно. Никто же не расскажет ей подробности разговора, а так... она будет знать к чему готовиться. Подойдя к дверям, женщина прислонилась ухом к ней и прислушалась, как вдруг услышала у себя за спиной:
— У тебя своих дел нет? Ты обязана заниматься шахзаде.
— Как же... дорогой мой, — она обернулась на евнуха и усмехнулась. — Если повелитель сжалился над тобой и не отнял жизнь – это не значит, что тебе нужно совать нос в дела, которые тебя не касаются. Исчезни!
— Я не позволю тебе подслушивать. Ты ведешь себя не как госпожа.
— Шахир, ты же меня любишь! С каких пор ты стал против меня? — она шагнула к евнуху и похлопала его по плечу, на что он отступил.
— С тех пор, как узнал насколько ты лживая!
Он прошел мимо Айки, постучал в двери, что вели в покои Нурбахар и направился по своим делам. Одна из служанок, сразу же открыла дверь и растерянно взглянула на Айку. Сама женщина хмыкнула и вернулась в свои покои.
— Мюриде-хатун, кто там? — спросила Нурбахар, бросая настороженный взгляд на дверь.
— Айка-султан что-то хотела, но... ушла.
— У меня нет сил с ней бороться сейчас. Я заберу Мустафу, как только появится возможность, хорошо? — улыбнувшись спросила Хаджие, на что Нурбахар кивнула и протянула руки к мальчишке.
— Не волнуйтесь, госпожа. Все будет хорошо.
Хаджие кивнула, погладила Мустафу по волосам и поспешила к Рамле-султан. Она уже принимала Маршалы-пашу. Ей было тяжело стоять перед ним с гордо поднятой головой. Паша, что сломал всю ее жизнь, но подарил самое ценное. Он был во всем неправ, но считал себя важнее в силу возраста. Его взгляд испепелял Рамлю-султан, заставляя подчиниться ему, но женщина упорно отстаивала свое право. Когда Хаджие вернулась в покои сестры, Рамля улыбаясь через силу говорила о том, что во дворце приказы может отдавать лишь повелитель. Она держалась гордо, улыбка казалась искренней, а крепко сжатые в замок руки совсем не дрожали. Жизнь научила Рамлю всему, что важно, но Маршалы-паша был не так прост. Он знал даже каждый лживый вздох. И то, что Мустафа во дворце ему подсказывало сердце.
— Вы, паша, никогда не были примерным отцом, что же теперь вас заставило изменить свое видение? — Рамля продолжала улыбаться, держа Маршалы-пашу на расстоянии.
— Бросьте, госпожа, это бред. Мустафа мой единственный сын, и я хочу, чтобы он не забывал отца, раз уж его мать решила так подло поступить! — злился он, сжимая кулаки.
— Подло поступаете только вы. Прошу вас покиньте дворец. Не желаю вас ни видеть, ни слышать. Разговор окончен.
Женщина сделала глубоки вдох, когда Маршалы подошел к дверям. Его реакция не была привычной. Он словно что-то задумал. Но что? Оставалось лишь дожидаться, и наблюдать за ним. Обернувшись паша подошел к Рамле вплотную и выставил руку, чтобы Хаджие не смела подходить.
— Госпожа, оставьте нас.
— Вы можете говорить при мне, Маршалы-паша. Сестра мне доверяет, а вот вам... — нахмурилась девушка, переводя взгляд на обеспокоенную сестру.
— Мне?! Рамля-султан не доверяет мне?! — крикнул Маршалы, на что женщина вздрогнула и по ее щеке скатилась слеза. — Мне интересно, что она рассказала вам? Говорила как я плох? А она не упомянула о том, как она провинилась передо мной?! Провинилась!
— Хаджие, выйди. — Как-то строго проговорила женщина кивнув на дверь.
— Я ничего не понимаю. — Выдохнула Хаджие, но выполнила приказ сестры.
Маршалы-паша молчал, ожидая чего-то, но Рамля-султан вела себя точно также. Она не желала видеть его. Одно его присутствие заставляло все внутри сжимать от страха. Характер паши был настолько сложным, что Рамля не знала, что можно от него ожидать. Его взгляд никогда не говорил о чувствах. Паша мог признаваться в любви с явным холодом в глазах, а мог кричать, но с любовью смотреть на нее. Она не понимала зачем он приехал, но знала, что ничем хорошим это не закончится.
Страх был главным недругом династии. Никто не знал чего боялся султан Ибрахим, но он испытывал страх, так же как и Осман, Рамля или Хаджие... Но они никогда не показывали этого, и многих это вводило в агрессию. Маршалы-паша, привыкший держать все под контролем не понимал почему она не боится его. Это злило, и он становился неуправляем.
— Ну же, Маршалы-паша, что же ты? Я вижу, как ты зол, но разве это чувство позволит тебе взять верх над тобой и грех на душу? — тихо проговорила Рамля-султан, глядя прямо в его глаза.