4.
Сердце трепетало в груди, губы пересохли, руки дрожали, в то время, как одна из девушек заплетала волосы Нурбахар. Она сидела перед зеркалом глядя на себя и предвкушала встречу с вернувшимся шахзаде Османом. Прошло несколько лет, но она так и не смогла забыть слова, сказанные им в день расставания. Возможно, все изменится по его возвращении. Теперь они уже не дети. Может быть он сжалится. Увидит ее и забудет о сказанном тогда. Но может быть все будет совсем не так, как хотела фаворитка. У шахзаде теперь свой гарем, все девушки красивы, отчего каждый день Нурбахар переживала все больше. Что если и правда она не станет фавориткой шахзаде? Что если он полюбит другую? Что если другая родит ему шахзаде, и будет счастлива с ним? Сердце разрывалось на части, но Нурбахар верила в лучшее. Еще немного, и она увидит его... и может быть уже вечером ей удастся с ним поговорить.
— Благодарю, Вабиле-хатун, дальше я справлюсь сама. – Гульгюн-калфа прошла к дочери и приобняла ее за плечи. — Шахзаде Осман уже во дворце. Ты должна быть лучшей. Ты рождена фавориткой. У твоего отца с султаном Ибрахимом был уговор, так что тебе не о чем переживать, ты меня поняла?
Девушка кивнула. Она так и не рассказала матери о том, какие слова ей говорил шахзаде. Боль, которую приходилось терпеть все эти годы была нескончаемой. Положив зеркальце на столик, Нурбахар поправила пояс на платье, тяжело вздохнула и отправилась к девушкам из гарема. На глаза не сразу попалась новая наложница. Она – особо тихая и стеснительная с первого взгляда, осматривала все вокруг, а завидев Нурбахар напряглась. Девушка видела, как наложница рассматривает ее платье и снисходительно усмехнулась, прислушиваясь к шагам за дверьми. Взгляд вновь упал на наложницу. Худая, высокая с длинными волнистыми волосами и ямочками на щеках. Она могла с легкостью завладеть сердцем шахзаде.
Сердце продолжало бешено биться в груди, но она гордо вскинула голову и прошла мимо, стараясь показать свое превосходство над всеми.
Только она не знала, что волнение было не только ее чувством. Айка чудом попавшая в гарем к шахзаде испытывала тот же трепет. Она с интересом рассматривала все вокруг, когда заметила богато одетую девушку, что сошла со второго этажа в сопровождении двух наложниц. Ее атласное нежно-розовое платье с узорами на груди идеально сидело на ней. Черные волосы волнами спадали по спине, переплетенные лентой с драгоценными камнями. Они могли бы подружиться не будь у нее таким взгляд. Надменный без толики жалости и сострадания. Вот какой нужно быть в этих местах, чтобы занять место рядом с шахзаде или даже с самим султаном.
— Кто она такая? Разве шахзаде Осман уже выбрал себе... фаворитку? – спросила Айка у девушки, сидящей рядом.
— Нет, но говорят, что она с детства стала его фавориткой. – Шепнула девушка, придвинувшись ближе к Айке и хитро усмехнулась. — Но я слышала от Зенан-калфы, что сам шахзаде Осман отказался от нее. Не знаю насколько это правда.
— Я должна стать его фавориткой! – смело заявила Айка, откидывая волосы за спину.
Девушки, сидящие рядом с ними рассмеялись, услышав заявление новой наложницы. Возможно, это звучало и правда смешно со стороны, но Айка верила в то, что ее мечты о богатствах однажды исполнятся. И последние несколько лет она только и желала, чтобы султан Ибрахим забыл о сказанных словах. Но вряд ли он забыл сказанное, и если бы не ложь о том, что Айка сирота – ей бы ни за что не удалось попасть в гарем. Благо случилось Великое чудо.
Отец всегда был против того, чтобы Айка приближалась к дворцу, но тогда ей пришлось нарушить все запреты. Она молилась за родителей, но все же отреклась от них. Эке уже выросла и радовала их тем, что никогда не думала о том, как продать увядший виноград за более высокую плату, или как уснуть с урчащим животом, после ужина. Она была радостью родителей. Она, а не Айка. И это было больно осознавать, только поэтому девушка решила отречься от всех. Самостоятельно она добьется намного больше.
— Дорогу! – послышалось за дверью, и девушки поспешили выстроиться, как их учили.
Айка сделала глубокий вдох и косо взглянула на стоящую рядом фаворитку. Та стояла, опустив голову и крепко сжав руки в замке. Настолько сильно что костяшки побелели. Почему она так волновалась, Айка даже не могла представить. Возможно, все девушки так волновались. Все те, кто знал наперед, что не понравятся шахзаде. Но Айка была уверена в своем превосходстве. Она помнила, как благородно шахзаде Осман поступил с ней, и от этого становилось спокойнее. Но что если и его фаворитка тоже получала от него помощь? Что если слова той наложницы о том, что шахзаде отверг фаворитку – ложь?
Нурбахар была уверена, что шахзаде узнает ее, но в душе таился страх, что он может вновь ее отвергнуть на глазах у всех. Тогда вся жизнь закончится, и идя наперекор Аллаху, она закончит свое существование. Руки дрожали, сердце билось чаще, а перед глазами поплыло, когда двери распахнулись, и к ним вошел шахзаде Осман. Девушки замерли. Он шел твердым, размеренным шагом, бросая на наложниц взгляды, но казалось, что ни одна ему не нравится. С виду красивые, но совсем не такие, какими их хотел видеть шахзаде. Все годы, проведенные вдали от дома, он думал о том, как вернется, какими будут девушки в его гареме, и как быстро он сможет стать счастливым. Все было куда сложнее. Осман не мог без боли вспоминать места, по которым когда-то ходил со своей матерью и сад, где все закончилось. Теперь, когда пришло его время, он боялся, что женщина, которая родит для него шахзаде не будет похожей на его мать. Он боялся, что она не сможет в полной мере любить... Наложницы были слишком юны и глупы. Каждая тряслась от его присутствия, и лишь двое выглядели спокойными. Осман остановился рядом с девушкой, что сильно сжимала руки. Она его не боялась... ей правило волнение. Чистая девушка с большой душой. Шахзаде чувствовал это. Ему безумно хотелось успокоить ее, дотронуться до ее рук, сказать, чтобы она не нервничала, но не мог. Будущий падишах не должен проявлять жалость к наложницам. Все девушки – принадлежат ему, а это значит, что они уже попали в прекрасную жизнь.
Он подошел к следующей наложнице, она сразу же подняла на него взгляд и улыбнулась, отчего на щеках появились ямочки. Что-то в ней показалось ему знакомым, но он не мог понять что. Его брови сошлись на переносице, когда он осознал, что наложница в открытую и без страха смотрит в его глаза.
— Гульгюн-калфа, следовало бы лучше учить девушек. – Твердо произнес Осман, и Нурбахар заметила в его голосе нотки султана Ибрахима.
Шахзаде прошел, осматривая всех девушек, и в каждой видел лишь разочарование. Вернувшись к первым двум девушкам, он на мгновение задумался. Обе хороши, но одна из них осмелилась взглянуть на него без его разрешения. Это означало лишь то, что когда он станет султаном, ничего не изменится. Его мать никогда так не позволяла себе смотреть на отца.
В то время, как все девушки успели осмотреть его, лишь одна оставалась неприступной. Только одна смотрела в пол и продолжала сжимать руки. Сделав вдох, он еще раз взглянул на всех девушек и протянул платок одной, что лучше всех владела собой. Ее пальцы мягко обхватили нежную материю, а на лице появилась легкая улыбка, отчего сам Осман лишь шумно выдохнул. Он считал что, сделал правильный выбор.
Он ушел, и Нурбахар с облегчением выдохнула, направляясь в покои, как вдруг услышала:
— Шахзаде тебя пожалел!
Айка стояла уперев руки в бока и с вызовом смотрела на Нурбахар.
— Пожалел? – улыбнулась девушка, крепче сжав в руке платок. — Пожалел он тебя, раз не наказал за то, что ты осмелилась взглянуть в его глаза. Хотя... кто знает, может он просто не озвучил свое решение?
— Будь я за стенами дворца, тебе бы не поздоровилось. – Прошипела Айка, сжав кулаки так сильно, что ногти впились в кожу.
— Будь ты за стенами дворца, ты бы никогда не узнала обо мне. Я всю жизнь прожила здесь, и не позволю какой-то безродной девке с базара так разговаривать со мной.
— Нурбахар! – Гульгюн-калфа указала ей взглядом на верхний этаж, а затем перевела взгляд на девушку, что начала эту ссору. — Айка-хатун, ты слишком громкая. Научись сдержанности.
Эта ночь должна была быть незабываемой и самой лучшей для Нурбахар. Она верила в то, что шахзаде забыл о своих словах, сказанных ранее. Не мог же он не узнать ее? Или мог? Подготовка займет весь день. Усталый после долгой дороги шахзаде наверняка захочет отдохнуть, и Нурбахар должна помочь ему расслабиться. Но как это сделать, если она сама была слишком взволнована?
После бани девушку готовили к ночи с шахзаде. Лучшее платье, лучшие ароматы. Но это все не радовало Нурбахар. Она волновалась, помнила слова Османа и никак не могла выбросить их из головы.
— Нурбахар, – Гульгюн-калфа вошла в покои и улыбнулась, видя насколько хороша ее дочь.
Темно-зеленое атласное платье идеально подчеркивало фигуру девушки, а длинный пояс, украшенный различными узорами добавлял красоты. Длинные черные волосы локонами струились по спине девушки, и женщина невольно вспомнила себя в том же возрасте. Ее руки обхватили лицо дочери, поглаживая. Она видела, как Нурбахар волнуется, но не понимала почему. Все, о чем они так мечтали вот-вот исполнится, так почему же нет радости на лице?
— Улыбнись, дочка, сам шахзаде Осман изволил видеть тебя. Аллах любит тебя! Запомни это и гордись. – Проговорила Гульгюн-калфа, поправляя волосы дочери. — Уже пора... не стоит задерживаться.
Время шло невыносимо быстро. Казалось бы день только начался, но уже подходил к концу. Еще вчера Нурбахар и не подозревала насколько трепетной будет ее встреча с шахзаде Османом. Они оба выросли и теперь за неподобающее поведение можно лишиться головы.
Девушка шла по коридорам, в сопровождении своей матери и нескольких евнухов и молилась. Она хотела, чтобы ее жизнь во дворце была прекрасной, как и раньше, но с появлением гарема каждый день становился сложным. Каждая девушка была хороша собой и владела несколькими навыками, которые могли привлечь шахзаде. Но это не значило, что Нурбахар была хуже... она была лучше их всех. Она знала несколько языков, умела петь и танцевать, знала все правила этикета, училась каллиграфии и это лишь малая часть ее умений.
— Все будет хорошо, – прошептала Гульгюн-калфа, дотронувшись до плеча дочери.
Прикрыв глаза, девушка выдохнула, провела руками по волосам и опустила голову. Она знала, что этот день должен был настать. Готовилась к нему столько лет, но внезапно позабыла обо всем, чему ее учили. Двери распахнулись, и ей было позволено пройти в покои шахзаде. Ноги отказывались повиноваться. Каждый шаг был для девушки сложным, но она старалась дышать ровно, чтобы ни в коем случае не упасть в обморок. На этот раз дрожь в руках она не смогла унять, и от Османа это не укрылось. Он стоял, заведя руки за спину и рассматривал девушку, в то время, как она ждала.
— Как твое имя? – услышала она, после чего ладонь шахзаде легла на ее щеку, пальцы проскользили к подбородку, приподнимая голову.
— Нурбахар-хатун, шахзаде. – Голос дрогнул, но теперь она смотрела в глаза Османа с нескрываемой обидой.
Она видела, каким растерянным стал его взгляд. Шахзаде молчал и пытался найти хоть что-то, что могло бы напомнить ему о той девочке, которую он отверг. Но не мог ничего найти. Она выросла и изменилась, а он... он тоже вырос и уже не помнил почему ему так не нравилась Нурбахар. Возможно, раньше он просто не понимал очевидных вещей.
Его рука вернулась за спину, а сам он отошел на шаг от наложницы, которая теперь выглядела больше расстроенной, чем взволнованной. Осман не мог себе позволить нарушить давнее слово. И как бы сильно не хотел видеть в своих покоях Нурбахар, он не мог сделать вид, что того разговора не было.
— Ты свободна, можешь возвращаться в гарем. — Сказал он, отходя от девушки.
Она продолжала стоять на месте, сдерживая дрожь. Нурбахар желала высказать ему, что таилось у нее на душе все это время. Она мечтала о том, что как станет старше, ей удастся завладеть сердцем шахзаде, но у нее не получилось. Теперь ей остается лишь один путь...
— Нурбахар?! Я сказал, что ты можешь возвращаться к себе. – Повторил Осман, взглянув на девушку.
Нурбахар повернулась и прошла к дверям, уже подняв руку, чтобы постучать, но не смогла больше молчать.
— Почему? Почему вы так со мной? – она медленно обернулась и взглянула на шахзаде. — Мое детство прошло здесь... и меня с ранних лет готовили к тому, что я должна стать вашей... рабыней... Но стоит ли мне продолжать свое существование, если вы меня отвергли вновь? Одному Аллаху дано знать сколько боли в моем сердце. Вы приносите мне только боль...
Она достала из рукава платок, который дал ей шахзаде и бросила его на ковер. Слезы душили ее. Душа разрывалась от боли и обиды. Раскрыв двери, Нурбахар медленно направилась в сторону своих покоев, думая о том, как отреагируют девушки в гареме. Все будут над ней смеяться. Особенно та торговка с базара. Присев на ступени, Нурбахар прикрыла лицо руками, не в силах держать слезы в себе, как вдруг услышала шаги. Вздрогнув, она взглянула по сторонам и увидела удивленную мать. Та была обеспокоена, ведь дочь должна была провести ночь с шахзаде, но что-то случилось.
— Почему ты здесь? Что произошло? – спросила Гульгюн, подойдя ближе.
— Он отверг меня...
— Но... почему? Что он сказал?
— Мама, я должна была сказать об этом раньше... В день, когда шахзаде Осман покинул дворец... он сказал, что никогда не полюбит меня. Он говорил, что мое место не рядом с ним... и сейчас это повторилось! – она прикрыла лицо руками. — Как жить теперь с этим позором?
Гульгюн тяжело выдохнула, взглянула по сторонам и потянула дочь за руку.
— Пошли, идем скорее, пока нас не увидели. Никто не узнает о том, что этой ночью ты была не у шахзаде.
— Зачем это? Я все равно больше никогда не попаду в его покои... Он не желает меня видеть...
— Сама подумай, он выбрал тебя, а это значит, что ты понравилась. Нужно просто время. – Шептала Гульгюн. — Думаешь Ирем-хатун или Айка-хатун смогут стать лучше тебя? Ты станешь госпожой, вот увидишь!