3-часть
Спустя неделю после инцидента в мастерской я всё ещё не могла прийти в себя. Этот взгляд — оценивающий, видящий слишком много — преследовал меня даже во сне. Я шла по коридору колледжа, думая о предстоящем семинаре, когда из открытой двери аудитории донесся громкий, раздражённый голос Тома.
— Это бред, а не музыка! Ты хоть слышишь, как он фальшивит?
Любопытство пересилило осторожность. Я заглянула внутрь. Том стоял посередине класса музыки, лицо его было искажено презрением. Перед ним сидел бледный студент-первокурсник, сжимая в дрожащих пальцах медиатор.
— Том, успокойся, — тихо сказал Билл, стоя у рояля.
—Успокоиться? Когда этот бездарь портит нам весь джем? — Том резким движением выхватил гитару из рук парня. — Смотри и учись.
Его уверенные и сильные пальцы, провели по струнам. Зазвучала та же мелодия, но преображённая — резкая, мощная, наполненная яростью и болью. Он играл с такой силой, что казалось, струны вот-вот лопнут. Когда последний аккорд отзвучал, в классе повисла гнетущая тишина.
— Вот так это делается, — Том швырнул гитару на стул. Она с грохотом упала на пол. Парень вздрогнул, но не посмел поднять её.
Их взгляды встретились. В его глазах не было ни злорадства, ни удовлетворения. Только пустота. Холодная, бездонная пустота, в которой тонуло всё живое.
Я инстинктивно отступила, но было поздно. Он уже шёл ко мне, не обращая внимания на остальных.
— Наблюдаешь? — его голос был низким, безразличным. — Или пришла уроки брать? Могу научить. Игре. Жизни. Боли.
Он стоял слишком близко. Слишком реальный. Слишком опасный.
— Я... мне надо, — пробормотала я, пытаясь обойти его.
—Всем всегда что-то надо, — он преградил мне путь. — А ты? Чего ты хочешь, Эмили? Кроме как сбежать и спрятаться?
Его слова впились в меня острее любого ножа. Потому что он снова был прав. Я всегда убегала. От конфликтов, от сложных чувств, от самой себя.
— Оставь её, Том, — снова вмешался Билл. Он подошёл и мягко, но настойчиво отодвинул брата. — Хватит.
Том засмеялся — коротко, безрадостно.
—Вечный защитник. Ладно. Играем в твои правила. Пока что.
Он отошёл, но его взгляд по-прежнему был прикован ко мне. Наблюдающий. Ожидающий.
Билл повернулся ко мне. В его глазах я увидела то, чего никогда не видела у Тома, — искреннее участие.
—Прости, — тихо сказал он. — Он не всегда может контролировать свой гнев. Пойдём, я провожу тебя.
Мы вышли в коридор. Я молчала, не в силах вымолвить ни слова. Всё во мне дрожало.
— Он не всегда был таким, — негромко произнёс Билл, когда мы оказались на ступеньках. — Раньше он просто любил музыку. А теперь он пытается через неё выплеснуть всю свою боль.
— Почему ты мне это рассказываешь? — спросила я.
—Потому что он обратил на тебя внимание. А когда Том на кого-то обращает внимание... — Билл вздохнул. — Это редко кончается хорошо. Просто... будь осторожна.
Он ушёл, оставив меня на ступеньках колледжа. Я смотрела ему вслед, думая о его словах. О Томе. О той пустоте в его глазах. И о том, что впервые за долгое время я чувствовала не просто страх. Я чувствовала... интерес. Проклятый, опасный, но настоящий интерес к тому, что скрывалось за этой маской жестокости.
И я понимала, что это именно то, чего он и добивался. Он хотел заинтересовать меня. Затянуть в свою игру. И самое ужасное было в том, что у него это начинало получаться.
Я осталась стоять на ступеньках, ощущая, как подкашиваются ноги. Слова Билла эхом отдавались в голове: «Он пытается через музыку выплеснуть всю свою боль». Какая боль могла быть у того, кто казался таким уверенным, таким... непробиваемым?
Внезапно тяжёлая дверь колледжа с грохотом распахнулась. На пороге возник Том. Он уже надел свою кепку, надвинув её так низко, что лица почти не было видно. Он остановился в нескольких шагах от меня, засунув руки в карманы мешковатых штанов.
— Милая сцена, — прошипел он. Голос был хриплым, но теперь в нём слышалась усталость. — Билл опять играет в спасителя? Рассказал тебе грустную историю о том, какой я несчастный?
Я молчала, не зная, что сказать. Признаться, что да? Или солгать?
— Не стоит верить всему, что он говорит, — Том сделал шаг ближе. От него пахло дымом и чем-то горьким. — Он любит приукрашать. Создавать драму.
— А ты? — неожиданно для себя спросила я. — Ты что создаёшь? Кроме страха и разрушения?
Он замер, и мне показалось, что под кепкой его брови поползли вверх. Затем он тихо, беззвучно рассмеялся.
— Наконец-то, — прошептал он. — Наконец-то ты заговорила со мной как с равным. Не как с монстром. Не как с проблемой. Интересно.
Он подошёл вплотную. Теперь я видела его глаза — те самые карие глаза, что несколько минут назад были пустыми. Сейчас в них горел странный огонь. Не злобы, а... любопытства.
— Я создаю правду, — сказал он тихо, глядя прямо на меня. — Грубую, неудобную, но правду. В отличие от тебя. Ты прячешься за своими красивыми картинками. Рисуешь идеальные миры, потому что боишься посмотреть в лицо реальному.
Его слова обожгли. Он снова читал меня как открытую книгу.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — выдохнула я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. От злости? От обиды? Или от того, что он снова оказался прав?
— Я знаю, что ты боишься, — его голос внезапно стал мягче. — И я знаю, что за этой боязнью скрывается нечто... стоящее. Что-то, что может быть интересно.
Он протянул руку и, прежде чем я успела отреагировать, провёл большим пальцем по моей щеке, смахивая непрошеную слезинку. Его прикосновение было неожиданно нежным и тёплым.
— Не позволяй ему делать из тебя жертву, — прошептал он. — И не позволяй это мне.
С этими словами он развернулся и пошёл прочь, оставив меня на ступеньках с дрожащими коленями и смешанными чувствами. Он был противоречив, жесток, непредсказуем. Но в его словах была какая-то страшная истина. Я пряталась. И не только за картинами. Я пряталась за Биллом, за Алей, за своей ролью тихой и несмелой девочки.
Том видел это. Видел то, чего не видели другие. И вместо того чтобы пожалеть, он бросал мне вызов. Вызов, от которого одновременно страшно бежать и страшно принять.
Я посмотрела на его удаляющуюся фигуру и поняла, что стою на грани. Грани между своим старым, безопасным миром и чем-то новым, тёмным, пугающим. И самым страшным было то, что часть меня... хотела шагнуть в эту темноту.
---
Оййй бляяяятьььь ребятаааа!!!!
Я щяс кипятком ссать буду ААААААА