Где начинается тишина
Новый город встречал их светом вывесок, быстрыми шагами прохожих и запахом вечернего кофе. Всё здесь казалось чуть громче и шире.
Концертный зал был просторный. Эхо отзывалось в стенах не сразу — с задержкой, как будто город не хотел сразу открываться.
Том уже сидел за барабанами, крутил палочки в пальцах. Он был высокий, с спортивным телосложением, весь в татуировках — словно татуировки и музыка были его броней. На шее у него было тату в виде молнии. Тонкие чёрные линии растеклись по шее как будто молния по грозному небу. Татуировка предавала ему более суровый вид, но его взгляд был спокойный, уверенный, а глаза — очень добрые. Он не суетился. Всегда первым собирался, всегда — немного в стороне, но не отстранённо, а как будто по-своему вовлечён.
Ноа подошла ближе, села на край сцены.
— Ты быстро привыкаешь к новым местам?
Он пожал плечами, чуть улыбнувшись:
— Просто сцена. Всё остальное — фон.
Она кивнула. Помолчали.
— А ты давно в музыке? — спросила она. — Ну… с чего вообще всё началось?
Он замолчал на секунду. Казалось, будто вспоминал не столько факт, сколько ощущение.
—С одиннадцати, наверное. Нас тогда из детдома повели на концерт. Какой-то местный ансамбль играл. Помню, как вибрация от бас-бочки била в грудь. Это было… живое.
Потом меня записали в музыкальную школу — я один из немногих согласился. Остальные смеялись. Но мне нравилось. Там было спокойно. Там никто не орал.
Он сказал это просто, без боли в голосе. Но Ноа уловила за словами что-то большее.
— Ты вырос в детдоме?
Он кивнул снова, будто это обычный факт.
— До этого был с отцом. Он… не очень любил детей. Особенно нас, младших. Мать умерла — выпивала сильно. А отец… ну, бил, когда мог. Потом забрали нас. Я даже не сразу понял, что это лучше.
Он слегка улыбнулся — не весело, скорее иронично. Ни жалобы, ни укора. Просто жизнь.
— Прости, — тихо сказала Ноа. Ей не хотелось, чтобы это звучало как жалость.
— Не надо, — коротко ответил он. — Я не жалею. Всё, что было — было. Сейчас — сцена. И музыка.
Он говорил просто, как будто рассказывает про что-то повседневное, но в его голосе было что-то тёплое. Не показное.
— А сейчас? Это для тебя просто работа?
Он посмотрел на неё. Сначала — как будто оценивает, зачем она спрашивает. Потом спокойно ответил:
— Это то, где я не думаю лишнего. Просто ритм. И в нём — тишина.
Она кивнула, не совсем понимая, но чувствуя, что для него это — правда.
Он снова взял палочки, повертел их в пальцах.
— Тут я могу быть собой. И мне этого достаточно.
Она кивнула. Больше ничего не нужно было говорить.
— Готова? — спросил он.
— Угу.
Он дал ей лёгкий кивок.
Репетиция началась.