Музыка - как смысл жизни

Зал был почти полон. Люди рассаживались медленно, внимательно, как будто собирались не просто провести вечер, а услышать что-то настоящее. Не гудели, не смеялись громко — переговаривались тихо, глядя на сцену. Это был не тот случай, когда зрители приходят выплеснуть энергию. Нет. Этот зал был — чтобы слушать.

Свет погас. Потом — мягкий прожектор.

Том ударил по барабану. Гулкий звук прокатился по зал у, и Ноа почувствовала, как дрожь пробежала по позвоночнику. Следом вступил Тим, задавая темп. Гитара Равиля прорезала воздух, и всё закрутилось.

Ноа стояла в полумраке и чувствовала, как горло сжимается от напряжения. Пальцы дрожали. Она знала каждую ноту, но вдруг всё показалось новым и чужим. Сердце било сильно, шум в голове мешал слышать ритм.

Она начала играть, не поднимая глаз. Смотрела на струны, на ноги, на край сцены. Каждый шаг давался тяжело. Когда пришёл момент приблизиться к микрофону — она прошла немного ближе к Тиму. Он стоял спокойно, уверенно, как якорь среди бури. Просто присутствие рядом с ним давало ей какую-то поддержку.

Публика слушала. Не хлопала, не кричала. Просто смотрела — внимательная, сосредоточенная. Это было даже страшнее, чем равнодушие.

Но с каждой песней Ноа отпускало. Дыхание выравнивалось. В одной из композиций, когда пошёл мощный припев, она вдруг шагнула вперёд — ближе к центру. Её голос был чистым, сильным. Прожектор поймал её лицо — и она впервые посмотрела в зал. Не убоялась.

Равиль заметил. Он улыбнулся — коротко, но по-настоящему и Ноа почувствовала, что справилась.

Последняя песня завершилась тёпкими аплодисментами. Без оглушительного крика, но с силой. Это был не шквал, а признание.

После концерта группа направилась в клуб — отмечать то, что концерт прошёл хорошо, что музыка жила, что зал откликнулся. Парни, расслабленные и радостные, заказывали себе выпивку — разные напитки, по настроению и состоянию. Джей увидев своего старого друга затерялся в толпе , направляясь к нему. Они о чём то разговаривали было видно что Джей что-то рассказывает ему, эмоционально  жестикулируя руками. Том был у барной стойки и пил виски со льдом и периодически о чём-то говорил с барменом. В клубе их уже ждала Эльвира. Она выглядела ярко и уверенно — легко и свободно двигалась среди толпы, словно хозяин пространства. Ноа заметила, как Равиль подошёл к ней и легко обнял одной рукой в знак приветствия. Они сели возле другой барной стойки и о чём-то разговаривали. Наверное она говорила ему, что рада за то, что у группы выступление прошло хорошо. Они обменивались тёплыми взглядами и Ноа никогда не видела чтобы Равиль кому -то так улыбался. Они с Равилем за тем столиком смотрелись как влюблённая пара. Эльвира что-то шептала ему на ухо и он улыбнувшись кивнул головой. Ноа было не приятно смотреть как Эльвира ведёт себя рядом с ним. Она не знала, почему чувствует себя так плохо. Ей с первой же минуты не понравилась та женщина когда она зашла к ним на репетицию. Всё внутри в Ноа горело и она чувствовала горечь. Ей хотелось как-то прогнать эти чувства, заглушить. Она хотела остыть. Здесь было слишком душно и вокруг люди начинали раздражать. Некоторые казались чересчур весёлыми ,пьяными, танцующими, некоторые просто сидели у барной стойки.

Равиль был уже слегка пьян, и в его взгляде угадывалась усталость — не только физическая, а какая-то глубокая, от внутренней борьбы. Они смеялись вместе, делились шутками, и на первый взгляд это выглядело просто как добрые друзья, но Ноа чувствовала что-то другое — что-то, что кололо изнутри. Тим, который тоже заметил происходящее, делал шутки в адрес Равиля и Эльвиры, будто проверял реакцию Ноа, словно ей на зло. Ноа почувствовала, как в груди с каждым разом как снежный ком , растёт горечь и боль — будто внутри что-то разрывалось.

— Что ты на неё смотришь? — подошёл Тим, принося ей второй стакан. — Неинтересно?

— Всё нормально, — отозвалась Ноа, делая глоток.

— Ты очень хорошо играла сегодня. Даже в первой песне — это было круто.

Она улыбнулась краем губ.

— Спасибо. Ты тоже был в ударе.

— А ты вообще часто так на Равиля смотришь?

Ноа вздрогнула, поставив бокал.

— В каком смысле?

— В прямом. Ты... ну, как бы... просто. Заметно.

Она опустила взгляд.

— Это глупо.

— Не глупо. Но ты должна знать, что у него с Эльвирой что-то было. Может, и есть. Просто... чтобы не больно потом.

Он сказал это не резко, а мягко, почти сочувственно. Потом встал и ушёл, растворившись в толпе. А Ноа осталась. С бокалом в руке, с жжением в груди и пустотой в голове. Пила ещё. Больше, чем следовало.

В какой-то момент Джей подошёл:

— Эй, ты в порядке? Ты... много пьёшь.

Она махнула рукой:

— Всё нормально.

Он задержался взглядом, потом посмотрел в сторону барной стойки, где всё ещё был Равиль, наклонился и что-то коротко шепнул ему, кивнув в сторону Ноа.

Джей уже собирался уходить. Немного позже остальные парни тоже ушли так как завтра с утра они возвращаются в свой родной город и нужно хоть немного выспаться и быть собранными. Равиль с Эльвирой ещё остались ненадолго за барной стойкой. Ноа уже не смотрела в их сторону. Она уже ничего не видела кроме стакана с алкоголем который она пила один за другим. Равиль периодически поглядывал на неё , нервно наблюдал за ней.

Ноа почувствовала как её тело значительно ослабело после очередного стакана. Ей было сложно говорить, ноги были ватными и ей очень хотелось спать. Она уже собралась встать и идти, но почувствовала как кто-то нежно коснулся её плеча . Обернувшись она увидела мужчину.

Незнакомец.

Он выглядел ухоженно, уверенно. Сел рядом. Слишком близко.

— Ты тут одна? — сказал он.

— Нет. Ухожу. — Ноа попыталась встать, но пошатнулась.

— Подожди. Не спеши. — Он взял её за руку. — Может, просто поговорим?

— Отстань, — сказала она, голос дрожал.

Ноа собралась уже уходить , но он взял её за руку и притащил её к себе. Он смотрел на неё с лёгкой заинтересованностью. Смотрел как-будто оценивал. Она попыталась вырваться с его объятий, но его сильное тело было для неё как скала.

— Тише, милая, почему ты запаниковала. Давай отвезу тебя домой?

— Не трогайте меня! Отстаньте! Уходите , я сама дойду пешком — вырываясь крикнула Ноа со всех сил, которые у неё ещё остались .

— Эй, спокойно... — мягко сказал незнайомец.

— Уходите я никого не хочу видеть — отталкивая его ,промямлила Ноа, немного растягивая слова так как говорить почти не было сил.

Вдруг подошёл Равиль почти беззвучно. И, не дожидаясь ответа, ударил мужчину в лицо — резко, чётко. Тот отлетел назад, схватившись за нос.

— Пошли, — сказал он Ноа.

Она молчала. Шок — как резкое пробуждение. Но идти не могла. Ноги подкосились.

Девушка пыталась идти, но ноги будто не слушались. Она всё время спотыкалась, шаталась.

— Я хочу спать, — пробормотала она, почти не открывая глаз.

— Конечно хочешь, — фыркнул он.

Недолго думая он подхватил её на руки как будто она ничего не весила.Ноа прижалась к нему щекой и что-то невнятно пробормотала.

— Мм… у тебя… руки тёплые… как подушка. Я бы спала в твоих руках. Всю жизнь.— Ты… пахнешь как… весна, — продолжала она, прижавшись к его груди. — И ты красивый… наверное… даже слишком красивый для своего характера…

— Вот чёрт, — усмехнулся он. — Это ты потом вспомнишь?

— Я не помню даже как тебя зовут.

— Отлично. Тогда пусть это будет загадкой. Спи, русалка.

— Ты красивый. Это нечестно.— промямлила она.

Он фыркнул, едва сдержав улыбку:

— А ты пьяная. Это тоже нечестно.

— Нет-нет, — пробормотала она, прижавшись ещё ближе. — Я серьёзно. У тебя такие глаза… такие… как кофе с корицей…

— Господи, — усмехнулся он. — Ты точно в себя сколько заливала?

— Не помню… но… ты пахнешь чем-то хорошим. Как дождь. Или нет… как… как новый плед.

Он хмыкнул:

— Уточни: до стирки или после?

Ноа на секунду задумалась:

— После… точно после. И ещё… мне с тобой спокойно. Хотя ты иногда бесишь.

— Приятно, что я у тебя на таких почётных позициях, — сдержанно усмехнулся он. — Спокойно, но бесяще. Идеально.

— Ты… не такой, как все, — пробормотала она, голос стал тише. — Не знаю, хороший ты или нет. Но когда ты рядом, мне не страшно.

Равиль посмотрел на неё, но не ответил. Только крепче прижал к себе.

— Ну всё, спи уже, философ, — тихо сказал он.

— А ты меня точно не уронишь?

— Только если специально, — буркнул он, но голос его был мягким.

— Почему ты всегда такой... серьёзный? — пробормотала она, слова немного тягнулись, но были понятны. — Как будто несёшь на себе весь мир. Не устаёшь?

Он посмотрел на неё сбоку, приподняв бровь.

— Кто-то же должен быть серьёзным, пока другие по клубам теряют равновесие.

— Ой, ну прости, что я не идеальная. Просто… — она тихо хихикнула. — Просто мне иногда хочется, чтобы ты... хоть раз улыбнулся нормально. По-настоящему. Не вот эту свою кривую ухмылку "я вас всех вижу насквозь".

— Вот сейчас было больно, — усмехнулся он. — Я тренировал эту ухмылку годами.

— А ещё... — Она прищурилась, будто вспоминала. — У тебя странные глаза. Чёрные. Глубокие. Ты как кот. Такой… красивый и немного опасный. Но я не боюсь.

— Рад слышать.

Он усмехнулся, взглянув вниз.

— Тебя точно так легко напоить всегда?

Ноа прищурилась, будто пыталась его рассмотреть.

— Ты же знаешь, ты… ты вообще слишком красивый. Это нечестно. У тебя и скулы есть. И взгляд этот… хмурый. Девочки любят хмурых. Я не люблю. Но может и люблю. Я не знаю.

— Так. Похоже, у тебя пошёл поток сознания. Мне начинать записывать?

— А ты… ты такой высокий, когда стоишь. Наверное, у тебя длинные ноги. Это удобно, если до полки дотянуться. Или с крыши спрыгнуть. Или обнять. Но это уже не важно.

Он рассмеялся. Негромко, с каким-то усталым теплом.

— Я уже начинаю переживать за тебя. Это ты называешь «немного выпила»?

— Я… ещё думаю, что у тебя голос… как… как кофе. Чёрный. Без сахара. И немного горький.

— Потрясающий анализ. Надеюсь, ты не психотерапевт по профессии?

— Нет… я же музыкант. У меня пальцы… вот… — она подняла руку и ткнула пальцем ему в щёку. — Вот тут, ты красивый. Но это плохо. Потому что я тебя всё равно не люблю. Вот.

— Очень жаль. Только собрался признаться тебе в любви с первого взгляда, — съязвил он.

— Правда? — серьёзно посмотрела она снизу вверх, сонно. — Ты влюблён в меня?

— О боже, — прошептал он. — Вернись, пожалуйста, к бреду о кофе

— Хорошо… только ты не кричи. Я нежная. Как хлебушек.

Он почти задохнулся от смеха.

— Ноа, ты пьяна. И смешная. И нелогичная. Но не переживай. Я тебя всё равно донесу. Даже если ты хлебушек.

— Спасибо… я… Я знала, что ты добрый. Просто прячешься. Весь такой… с сарказмом. А в душе ты мягкий как тёплое одеяло — еле произнесла она.

Он покачал головой:

— Завтра ты пожалеешь обо всех этих метафорах.

— Нет… ты всё забудешь. Ты же не запоминаешь.

— Ну... может, это как раз то, что я захочу запомнить.

Она уже почти не открывала глаз. Тело её обмякло у него на руках. Он поднёс её к двери дома на колёсах, приоткрыл, аккуратно вошёл, стараясь не разбудить остальных.

— Равиль? — раздался голос Джея из темноты. — Что с ней?

— Всё нормально. Просто немного перестаралась с празднованием.

— Я ж тебе говорил — приглядывай.

— Я приглядел, — буркнул он и, не объясняя ничего больше, унёс Ноа в её кровать.

Он уложил её, снял ботинки, накрыл пледом. Она что-то ещё бормотала, еле слышно. Он опустился на колени рядом. Смотрел.

На неё.

Смотрел долго, не торопясь.

На её лицо — совсем детское, расслабленное. На растрёпанные волосы. На то, как она всё ещё сжимает край одеяла, будто ищет опору даже во сне.

Улыбнулся — чуть. Тепло.Он ещё немного посидел, глядя, как она засыпает. Медленно, спокойно. И впервые за долгое время на его лице не было ни маски, ни иронии. Только тишина и что-то тёплое в глазах, что он прятал ото всех — может даже от себя.