Узы бесконечности

Позднее, в покоях Эларии, царила полутьма. Свечи горели приглушённым светом, отбрасывая мягкие, но тревожные тени на стены. Элария сидела у стола, проводя пальцами по шраму на правой руке. Она не заметила, как Кико вошла.

— Ты не спишь, — тихо сказала Кико, прикрывая за собой дверь.

— После некоторых снов спать невозможно, — холодно ответила Элария, не поднимая взгляда.

Кико подошла ближе, останавливаясь на грани личного пространства.
— Я видела твой сон... — она произнесла это так, будто это было правдой.

Элария медленно подняла глаза. В её взгляде сквозила усталость, но под ней скрывался стальной холод.
— И что ты там увидела?

Кико слегка улыбнулась, как будто знала ответ заранее:
— Я увидела, что ты уже не та, кем была. И... что ты готова сделать то, на что раньше бы не решилась.

В комнате повисла тишина. Свечи едва заметно колыхнулись, будто от чьего-то дыхания.

— Осторожнее с такими словами, Кико, — наконец сказала Элария, её голос стал ниже, опаснее. — Те, кто думают, что знают меня слишком хорошо... обычно ошибаются.

Кико чуть склонила голову, но в её глазах не было страха — только странное, почти хищное удовлетворение.
— Вот поэтому я и остаюсь рядом.

Утро в доме Эларии начиналось не с солнечных лучей, а с тишины — густой, как бархат, и полной невидимого напряжения. Слуги двигались тихо, избегая смотреть ей в глаза дольше, чем позволено. В этом доме каждый знал: хозяйка слышит всё, даже если кажется, что она далеко.

Элария стояла у окна в своём кабинете, держа бокал с красным вином, которое она не пила. Она просто наблюдала, как густая жидкость медленно стекает по стеклу — терпеливая, как сама жизнь, которую ей приходилось проживать уже слишком долго.

За её спиной тихо появился управляющий.
— Госпожа, к вам прибыли представители дома Марен.

Она обернулась, взглядом скользнув по его лицу, и кивнула.
— Проводи.

Дверь открылась, впуская троих: двое мужчин в дорогих, но плохо сидящих костюмах, и женщина с цепким взглядом. Они присели в формальном поклоне, но в их движениях читалась нервозность.

— Вы знаете условия, — без предисловий начала Элария. — Ваши корабли заходят в мою гавань, ваши люди пользуются моими складами. За это вы отдаёте мне двадцать процентов прибыли и... — она сделала паузу, слегка прищурившись, — одну вещь, о которой мы договорились заранее.

Они переглянулись. Женщина первой нашла голос:
— Это... слишком, госпожа.

Элария не изменилась в лице, но в её голосе зазвенела сталь:
— Вы торгуетесь со мной? Здесь?

Тишина. В этот момент даже тиканье часов казалось слишком громким.

— Помните, — продолжила она, делая шаг вперёд, — я видела, как рушились династии, которых вы даже не вспомните. Я пережила королей, войны, эпидемии... и вы думаете, что мне трудно будет пережить ваш маленький дом?

Женщина опустила глаза. Мужчины молчали.

— У вас есть ровно минута, чтобы согласиться, — произнесла Элария, повернувшись к окну, как будто их ответ её больше не интересовал.

— Мы... согласны, — выдавил один из мужчин.

— Прекрасно. Оставьте бумаги на столе, — сказала она, глядя на город за окном. — Идите.

Когда они вышли, в кабинет тихо вошла Кико, держа в руках папку.
— Склад в южном порту готов. Всё под вашим контролем, — произнесла она, но взгляд её чуть задержался на бокале вина, который Элария так и не отпила.

— Хорошо, — коротко ответила Элария, не оборачиваясь. — Сегодня вечером мы посетим квартал Ланьер. Надо напомнить им, что я всё ещё здесь.

В её голосе не было угрозы. Но в этих словах чувствовалось то, что понимал каждый, кто хоть раз встречал её взгляд: бессмертная не спешит, но она всегда добивается своего.
Утро в доме Эларии начиналось не с солнечных лучей, а с тишины — густой, как бархат, и полной невидимого напряжения. Слуги двигались тихо, избегая смотреть ей в глаза дольше, чем позволено. В этом доме каждый знал: хозяйка слышит всё, даже если кажется, что она далеко.

Элария стояла у окна в своём кабинете, держа бокал с красным вином, которое она не пила. Она просто наблюдала, как густая жидкость медленно стекает по стеклу — терпеливая, как сама жизнь, которую ей приходилось проживать уже слишком долго.

За её спиной тихо появился управляющий.
— Госпожа, к вам прибыли представители дома Марен.

Она обернулась, взглядом скользнув по его лицу, и кивнула.
— Проводи.

Дверь открылась, впуская троих: двое мужчин в дорогих, но плохо сидящих костюмах, и женщина с цепким взглядом. Они присели в формальном поклоне, но в их движениях читалась нервозность.

— Вы знаете условия, — без предисловий начала Элария. — Ваши корабли заходят в мою гавань, ваши люди пользуются моими складами. За это вы отдаёте мне двадцать процентов прибыли и... — она сделала паузу, слегка прищурившись, — одну вещь, о которой мы договорились заранее.

Они переглянулись. Женщина первой нашла голос:
— Это... слишком, госпожа.

Элария не изменилась в лице, но в её голосе зазвенела сталь:
— Вы торгуетесь со мной? Здесь?

Тишина. В этот момент даже тиканье часов казалось слишком громким.

— Помните, — продолжила она, делая шаг вперёд, — я видела, как рушились династии, которых вы даже не вспомните. Я пережила королей, войны, эпидемии... и вы думаете, что мне трудно будет пережить ваш маленький дом?

Женщина опустила глаза. Мужчины молчали.

— У вас есть ровно минута, чтобы согласиться, — произнесла Элария, повернувшись к окну, как будто их ответ её больше не интересовал.

— Мы... согласны, — выдавил один из мужчин.

— Прекрасно. Оставьте бумаги на столе, — сказала она, глядя на город за окном. — Идите.

Когда они вышли, в кабинет тихо вошла Кико, держа в руках папку.
— Склад в южном порту готов. Всё под вашим контролем, — произнесла она, но взгляд её чуть задержался на бокале вина, который Элария так и не отпила.

— Хорошо, — коротко ответила Элария, не оборачиваясь. — Сегодня вечером мы посетим квартал Ланьер. Надо напомнить им, что я всё ещё здесь.

В её голосе не было угрозы. Но в этих словах чувствовалось то, что понимал каждый, кто хоть раз встречал её взгляд: бессмертная не спешит, но она всегда добивается своего.

Таверна «Золотой лев» утонула в тишине, будто кто-то вырвал из неё саму душу шума.
Элария медленно обвела взглядом зал, давая людям время ощутить собственный страх. Она не спешила — вечность приучает к терпению.

За одним из дальних столов сидел мужчина с массивным золотым перстнем — Хортан, владелец половины игорных домов Ланьера. Он всегда был слишком громким, слишком самоуверенным. Сегодня он притих, но в его взгляде мелькнуло упрямство.

Элария пошла к нему. Не спеша, с лёгким покачиванием бёдер, которое было больше вызовом, чем кокетством. Её сапоги отстукивали ровный ритм, как секундомер, отсчитывающий время до неизбежного.

— Госпожа Элария, — натянуто улыбнулся Хортан, поднимаясь. — Честь для нас видеть вас в нашем...

— Сядь, — тихо сказала она, даже не замедлив шага.

Он сел, как послушная кукла, не закончив фразу.

Элария остановилась рядом, положив ладонь на спинку его кресла.
— Я слышала, — произнесла она мягко, — что ты забыл, кто держит этот квартал в порядке.

— Это... слухи, госпожа, — пробормотал он, пытаясь улыбнуться.

Её губы изогнулись в легчайшей улыбке, но глаза остались холодными.
— Я жила здесь, когда твои предки ещё резали хлеб грязным ножом. Я видела, как гниёт гордость, и как страх выживает поколения. — Она чуть наклонилась к его уху, её голос стал тише, почти интимным: — Не испытывай моё терпение, Хортан. Оно долгим не бывает.

Он сглотнул, и пот скатился по его виску.

Элария выпрямилась, обернувшись к залу.
— С сегодняшнего дня, — её голос зазвучал чуть громче, — каждый, кто работает в Ланьере, будет отдавать десятую часть в Дом Эларии. Добровольно. Без торга.

Никто не возразил. Даже те, кто обычно не упускал шанса поспорить, молчали.

— А теперь... — она чуть прищурилась, глядя на Хортана, — запомните, что я всегда возвращаюсь. И всегда помню тех, кто забыл обо мне.

Она повернулась и направилась к выходу, а люди поспешно расступались, избегая встречаться с ней взглядом.

Кико, шагавшая позади, краем губ усмехнулась.
— По-моему, они вспомнили вас, госпожа.

— Они вспомнили страх, — ответила Элария, выходя на улицу. — А это куда важнее, чем память о моих добрых делах.