Доверие
Пока они пили, вокруг стояла тишина. Никто не беспокоил, не отвлекал — и это лишь сильнее напрягало Эларию, вместо того чтобы успокоить.
Почему так тихо?.. Неужели это его рук дело? — мелькнуло у неё в голове.
Она краем глаза взглянула на Дэяна, который, как ни в чём не бывало, потягивал вино сквозь ткань.
Эта его чёртова маска... — раздражённо подумала она. — Как он вообще пьёт через неё, чёрт побери? Иногда я думаю о полной чепухе... хотя само его существование нарушает все законы.
Элария тяжело выдохнула, прикрывая глаза, будто что-то обдумывала.
Чёрт его знает, что он там думает...
— Что с тобой? — его голос прорезал тишину. — То вздыхаешь, то смотришь на меня так, будто хочешь прожечь взглядом.
Она открыла глаза и встретилась с его взглядом, едва различимым сквозь ткань.
— Ничего. Просто задумалась.
— Эва, ты слишком забиваешь себе голову. Расслабься.
Она уже собиралась что-то ответить, когда почувствовала странное — словно невидимая волна прошла по комнате. Рука непроизвольно потянулась к мечу... но в следующее мгновение тело налилось свинцовой тяжестью, и она обмякла, рухнув на диван без сознания.
Дэян не проявил ни удивления, ни тревоги. Спокойно поставил на стол опустевший бокал, встал и подошёл к ней.
— Ты слишком напряжена. Тебе стоит отдохнуть, — негромко произнёс он, накрывая её одеялом. Потом подошёл к окну и тихо закрыл его. — Об остальном я позабочусь сам.
⸻
Эва очнулась от настойчивого стука в дверь. Сердце сбилось с ритма. Она резко села, окинула взглядом комнату, но, не желая тратить время, медленно подошла к двери и приоткрыла её.
Мгновение — и мощный удар отбросил её на другой конец комнаты. Спина с глухим звуком встретилась с книжным шкафом, острые углы врезались в кожу. В груди мгновенно сжалось, воздух перестал поступать. Горло будто сжимали невидимые руки.
С трудом подняв глаза, она увидела в дверном проёме чернильную тьму — настолько плотную, что за ней не было видно ничего. Дверь вела куда-то глубже.
Сжав ладонью горло, она поднялась на дрожащих ногах. Постепенно дыхание вернулось, но вместе с ним пришло странное чувство притяжения. Тьма манила.
Она сделала шаг... потом ещё. По мере приближения из мрака начали вырисовываться знакомые черты — коридор, который она помнила, хотя и не хотела вспоминать.
Войдя внутрь, она услышала за спиной глухой удар — дверь захлопнулась. Тьма сомкнулась, оставив её в полной тишине.
Запах трупного смрада и старой крови висел в воздухе, липкой пленкой оседая на коже. Когда-то яркие стены теперь были покрыты пятнами и брызгами алой краски — или крови. На полу не было тел, но картины сражения оживали в каждой детали.
Она шла всё глубже, пока впереди не появилась дверь, которой здесь не должно было быть. От неё исходила тёмная, тяжелая аура.
Что за... такого не было...
Элария осторожно дотронулась до ручки и приоткрыла дверь. То, что она увидела, заставило её замереть. Пальцы дрожали, но она сжала их в кулак до побелевших костяшек.
Приди в себя... это уже в прошлом. Держи себя. Держи...
Но гнев и горечь поднимались, как волна.
За порогом раскинулся огромный зал. В центре, на диванах, лежало её собственное тело — израненное, изломанное, покрытое следами пыток и укусами, от шеи до бёдер. Застывшая кровь темнела на коже. Тишина здесь была удушающей, слышны были лишь её собственные шаги.
Она подошла ближе. В груди сжималось, дыхание становилось тяжелее. И вдруг — смех. Голоса из другой комнаты.
— А тело у неё, надо сказать, хорошее, — довольно произнёс мужской голос.
— Даже жаль её немного, — с усмешкой ответила женщина.
Элария едва не сорвалась. Дыхание стало хриплым, руки дрожали. Гнев, обида и боль сплелись в одно, и в тот момент зал задрожал, пол рухнул, открывая вид на оживлённый город и горы вдали.
— Я никогда не забуду, что ты сделал со мной... никогда, — прошептала она с ненавистью, едва сдерживая слёзы, которые жгли горло и не давали вдохнуть.
Её правая рука горела, напоминая о боли, которую нельзя забыть. Жар усиливался... пока она не вырвалась из кошмара и не очнулась в холодном поту.
Схватив правую руку, она провела пальцами по шраму, пытаясь унять боль. Слёзы всё же сорвались, обжигая лицо, как кровь, бурлящая в венах.
Уж поверь... я не дам тебе забыть это.
Из темноты за ней наблюдал Дэян.
Как я и думал... всё куда хуже, чем говорили, — отметил он про себя.
— Да, дела и правда плохи, — тихо произнёс Дэян, сделав тяжёлый вдох.
— Сколько бы времени ни прошло, она перестала говорить о себе хоть что-то, — задумчиво сказала Канделария, известная всем как Кико — правая рука Эларии, её тень и добытчица информации.
— Она приехала в храм, но была... отстранённой, — вставил Хён, стараясь подобрать слова.
— Вы, блядь, серьёзно думаете, что после того, что вы сделали, она будет вам доверять? — голос Сирены разорвал комнату, как удар плетью.
Тишина мгновенно стала вязкой. Все взгляды обернулись на неё.
— Вы не только ушли на сторону этого ублюдка, — продолжала она, с каждым словом всё больше закипая, — вы даже не сказали ей про её детей. И ждёте, что она будет встречать вас с объятиями?!
Айзек открыл рот:
— Это было вынужденн—
— Заткнись, — перебила она, шагнув вперёд. — Не смей открывать рот! Она спасла тебя. Отдала тебе частичку себя. Воспитала, подняла, вытащила из грязи, дала тебе имя, силу, уважение. Она для каждого из вас была всем! А вы... даже не смогли удержать её доверие. Предали её в самый тяжёлый момент!
Каждое слово било в грудь. Никто не возражал — слишком сильным было чувство вины.
— Никто, — продолжала Сирена, сжимая кулаки, — никто из вас не протянул ей руку, когда она нуждалась. Вместо этого вы встали рядом с тем, кто разрушил её жизнь. Чего ещё ждать от таких, как вы?
Она усмехнулась безрадостно:
— Чудо, что Эва до сих пор с вами разговаривает, а не послала к чёрту всех до единого.
Кико молча наблюдала за своей подругой. Потом мягко, но твёрдо положила ладонь ей на плечо:
— Не трать на них силы, Сирена. Сколько бы ты ни говорила, они всё равно останутся теми же... бедолагами.
Сирена нахмурилась, дыхание у неё всё ещё было резким.
— У Эвы мягкий характер, — продолжила Кико, — но я не позволю предателям оставаться рядом с ней. С этого момента вы все исключены из клана.
В комнате повисло гробовое молчание. Несколько человек вскочили на ноги.
— Ты не имеешь права принимать такие решения одна! — выкрикнул кто-то.
— Это наглость! — подхватил другой.
— Ты не можешь так поступить!
Голоса слились в гул. Кико не двинулась с места, но в её взгляде появилось что-то ледяное. В тот же миг на всех опустилось тяжёлое давление её ауры — настолько сильное, что многие инстинктивно замолчали.
Только Дэян сидел спокойно, продолжая пить чай, словно всё происходящее его не касалось.
— Вы ещё смеете возражать? — тихо, но смертельно холодно произнесла Сирена. — Имейте хоть каплю стыда. После того, что вы сделали, вы потеряли любое право что-то требовать.
Она отвернулась и вышла, не бросив ни одного взгляда назад. Остальные, ошарашенные, так и остались стоять, пока Кико не пронзила их взглядом.
— Убирайтесь, — её голос не допускал возражений.
Когда дверь за ними закрылась, в комнате остались только Кико, Сирена и Дэян. Он поставил чашку на стол с глухим звуком.
— Я пойду. Всё, что хотел сказать, я сказал, — спокойно произнёс он и поднялся.
— Подожди, я с тобой, — сказал Айзек, быстро вставая, и они вместе покинули помещение.
⸻
— Просто немыслимо! — всё ещё кипела Сирена, как только дверь за мужчинами закрылась. — Они смеют мне возражать! Нет, я обязана поговорить с Госпожой! Это не может продолжаться.
— Тише, — спокойно ответила Кико. — Эва — не из тех, кто позволит с собой играть. Она что-то задумала. Поверь, сейчас лучше подождать.
Сирена нахмурилась, но выдохнула, позволяя себе немного успокоиться.
— В отличие от меня, ты знаешь её давно... Надеюсь, ты понимаешь, что говоришь.
— Конечно, — тихо ответила Кико, но в её глазах блеснул азарт. — Даже не представляешь, насколько хорошо я её знаю.
Сирена всё ещё сидела, сжав руки в кулаки, и раздражённо постукивала ногтями по подлокотнику.
Кико, напротив, выглядела абсолютно спокойной, словно происходящее её вовсе не тронуло.
— Ты слишком горячишься, — наконец сказала она.
— А ты слишком холодная, — резко ответила Сирена. — Иногда я думаю, что тебе вообще всё равно, что с ней.
Кико приподняла уголок губ в едва заметной усмешке.
— Ты ошибаешься. Мне не всё равно. Просто я умею ждать, когда остальные сгорают от нетерпения.
Сирена скрестила руки на груди.
— Ожидание ещё никого не спасало.
— Зато оно не мешает видеть то, чего не замечают другие, — тихо сказала Кико, вставая. — Элария не та, за кого ты её сейчас принимаешь. Она стала... иной. И тебе лучше привыкнуть.
— "Иной"? — Сирена нахмурилась. — Что ты хочешь этим сказать?
Кико подошла к окну, разглядывая улицы внизу. Её голос стал тише, но в нём проскользнула странная нотка, почти нежная:
— Та девочка, которую ты знала, умерла в тот день, когда её предали. Осталась только та, кто выжил.
На мгновение в комнате повисла глухая тишина. Сирена не знала, что ответить. Её взгляд метнулся к подруге — и на секунду ей показалось, что в глазах Кико промелькнуло что-то тёмное, почти болезненное.
— Ладно, — наконец выдохнула Сирена. — Допустим, я поверю тебе. Но если она действительно что-то задумала, я должна знать.
Кико медленно обернулась, её взгляд стал тяжёлым, словно проверяющим:
— Знать? Или контролировать?
Сирена нахмурилась, но промолчала.