Глава 7
Где-то неподалеку от города Шрифпорт. Штат Луизиана.
База отдыха в Форд Парке. Озеро Кросс.
Спустя два месяца. 31 января 2014 года. Полдень.
От лица Кимберли.
Нескончаемое обилие дикой природы в виде кипарисовых деревьев и кустов проносилось перед глазами размытой панорамой. Я с трудом перебирала ногами, утопая по самые верхушки тяжелых ботинок в плотном разноцветном снегу, что казался мне сейчас ничем иным, как самой настоящей трясиной.
Это сумасшествие началось всего каких-то пять минут назад. А я уже полностью выбилась из сил и чувствовала себя раскатанным по земле фаршем, не иначе как решила попытать удачу в единоборстве с самим Джоном Синой. Но сдаться сейчас, это все равно, что умереть. И никто не гарантировал, что это будет быстро и безболезненно!
Я остановилась всего на мгновение, жадно поглощая раскаленной грудью морозный воздух, чтобы оглядеться и найти хоть какое-то сносное укрытие, в этой цитадели мучения и безжалостности. Слух резали чужие крики боли, несвязные вопли и откровенный басистый ржач, доносившиеся... Да буквально со всех сторон!
Я растеряно рыскала взглядом вокруг, отчаянно подбирая наиболее привлекательный заснеженный куст, в надежных объятиях которого можно было бы переждать очередной Армагеддон очередного бредового дня, смысл которых уже как месяц сводился к зверски жестокой борьбе за существование.
И только было между мной и желанной частью флоры проскочила взаимная симпатия, как позади меня, всего в нескольких шагах, под чьим-то весом угрожающе хрустнула ветка. И я о-о-очень сомневаюсь, что этот незримый «кто-то» окажется безобидной белкой, коих в этой части парка было пруд пруди.
- Смотрите-ка, этот еще совсем чистенький!
Я медленно обернулась, встречаясь с предвкушающим взглядом своего одногруппника и собрата по несчастью. Курт Робинс уверенно направил на меня дуло пневматического пистолета, в то время как я прижимала аналогичное оружие к груди, как родное. На висках проступил пот.
Так, Кимберли, соберись. Только не делай ничего необдуманного. В обычной студенческой ситуации этот паренек бы и мухи не обидел. Но на этой войне мы все поневоле становились соперниками, ведь правила были озвучены четко и ясно. Каждый сам за себя.
Я нервно сглотнула, без резких движения отступая назад, на манер недобитой параличом улитки. Курт хищно следил за моим нелепым перемещением сквозь круглые стекла замызганных очков, опустил дрожащий палец на спусковой крючок, и тут... БАМЦ! ХЛЮП!
Снаряд угодил в рядом стоящее дерево, и рукав моей куртки окропила кислотно-голубая краска.
- Хватай коротышку!!! – во все горло заорал остервеневший ботаник, как вдруг, откуда ни возьмись, со всех щелей импровизированного поля битвы в мою сторону ринулась толпа разноцветных мужиков, наперебой тыкая в одиночную мишень стволами пистолетов. И мне более не оставалось ничего, как подвязать пупок и, взяв ноги в руки, под мысленное: «На старт! Внимание! Марш!», - со всей дури рвануть куда глаза глядят.
Пейнтбольный маркер раздражающе стучал прикладом по бедру, и я безо всяких сожалений запустила свое единственное оружие в ближайший сугроб, при этом не забывая лавировать между препятствующими деревьями и несущимися мимо шариками с водяной краской. Ну уж нет... Я ни за что не буду и на этот раз передраивать всю посуду после обеда за этими охламонами и чистить сортиры!
- Ты посмотри, какой шустрый!
- Да что вы все такие косые-то?! – кричали мне в след, от чего стремление развить поистине антилопиную скорость стало моим наваждением.
- В задницу ему стреляйте, в задницу! – руки машинально прикрывают вышеупомянутую часть тела, и мое сердечко пускается в неукротимый ритм, когда слуха касается отдаленный родной голос, прогромыхавший в воздухе чувственным и романтичным:
- Я щас тебе в задницу твою же пушку засуну!!!
Кратковременной заминки в лице преследователей, отвлекшихся на новую угрозу по имени Грейганн Каррингтон, было более чем достаточно, и я самозабвенно сиганула в крупный кустарник, оцарапав ладони и лицо обмерзлыми ветвями. Да уж. За прошедший месяц, под пристальным взглядом тирании вездесущего физрука, мои физические показатели так и остались на уровне плинтуса. Разве что я научилась очень быстро бегать. Но и это выглядело сомнительным плюсом.
Вот так мне и приходилось сидеть, пережидая бурю, вслушиваясь в отдаленные свирепые звуки борьбы и мысленно, в сердцах, проклинать этот мир.
Ненавижу пейнтбол! Ненавижу мистера Купера! Ненавижу эту поездку!
Это были самые худшие «романтические» каникулы в моей жизни... А ведь все так хорошо начиналось!
***
С одного маленького (ну или не очень) признания предводителю всех дикобразов мира на крыше, моя жизнь круто изменилась. И пусть каждый новый день начинался для меня с неизменного выбора не очень-то женственной, по случаю моего нового положения, одежды, было кое-что еще, ставшее своего рода традицией на протяжении целого месяца... Изо дня в день... Чуть ли не на рассвете... На пороге моей комнаты меня дожидалось личное кареглазое счастье, чтобы с очередным приходом студеной зари согреть теплой улыбкой, коротким поцелуем и сказанным: «Доброе утро, маленькая...»
Как я и пророчила, экзамены мы сдавали в охватившей с головой простудно-любовной лихорадке. И если для всех окружающих Грейганн оставался прежним холодным айсбергом, то я же готова была порхать, окрыленная всем тем ураганом чувств, что расцвели в сердце подобно плетистым розам.
Мы искренне старались не афишировать того, что происходило между нами.
Только немые стены были единственными свидетелями, что две некогда одиноких души нашли себя в объятиях друг друга. И пусть мне хотелось кричать об этом на весь белый свет... Но, каждый новый день, я ждала. Смиренно ждала того момента, когда мы, наконец, оставались наедине, и я с замиранием сердца могла воочию наблюдать за тем, как Грейганн преображался, обнажая свою истинную строну, принадлежащую только мне одной.
А по ночам... В полной тишине и легком сумраке обители знаний, мы с Реем...
Больше не занимались подробным разбором задач по дискретной математике. Местом наших тайных встреч была не только безлюдная библиотека.
Но и пустующие кабинеты... И даже кладовая в спортзале... Со временем в пределах академии не осталось почти ни одного укромного уголка, который бы не знал, как отчаянно я любила своего шипастого черноглазика.
Иногда мне казалось, что за его безмолвным задумчивым взглядом скрывается вовсе не двадцатилетний парнишка, а вполне зрелый мужчина, с богатым жизненным опытом за плечами, полным мужества совершать ответственные поступки и принимать серьезные решения. Но все эти домыслы разлетались подобно стае напуганных птиц, когда Рей отбрасывал терзающие его душу, неведомые мне, тревоги, и вел себя как настоящий пятнадцатилетний мальчишка. Так или иначе, он стал для меня еще большей загадкой, чем прежде.
Мысли о том, что все это было реалистичным затянувшимся сном, постепенно растворились в калейдоскопе минувших дней, отпечатавшихся в моем сознании воспоминаниями, под статусом самого драгоценного сокровища. И пусть у меня больше не оставалось никаких сомнений в том, что с недавнего времени мы стали официальной парой, я все равно не могла привыкнуть к нашей близости. Всякий раз, когда Рей прикасался ко мне, и меня окутывало облако сводящего с ума его запаха, мое тело откликалось волнительной дрожью, как в первые.
Грейганн с особой увлеченностью выступал в роли моего персонального гида в освоении одной непростой науки, как взаимное влечение. Он учил меня не стесняться своих ощущений и любить его не только словами. Рей виртуозно, быть может, сам того и не ведая (ДА КОНЕЧНО!), раскрепощал мое прежде безнадежно усыпленное либидо. И был исключительно внимательным ко всем изменениям в моих на него реакциях. Тем не менее, дальше (а может и ниже) жарких поцелуев в шею мы не зашли. От чего мое женское начало металось разъяренной фурией, а я сама же откровенно ужасалась новым мыслям, что слишком часто стали посещать мою бестолковую голову в присутствии чертовски притягательного... И, все-таки моего, мужчины.
Так и пролетели почти три недели нашей новой жизни. Приближался сочельник, а за ним и само Рождество с каникулами, завернутыми в соблазнительную подарочную упаковку, длиною в целый месяц и еще несколько дней. Аями великодушно поделилась со мной чумовыми планами, которые они с Диасом строили на законный отпуск, что выглядело весьма заманчиво, и я сама невольно уподоблялась ее примеру, мысленно составляя список всего, что мы обязательно с Грейгом попробуем, когда для развития наших отношений уже не будет никакой полосы препятствий и ограничений в виде высокого академического забора и посторонних глаз.
С окончанием сессии ряды усердных студентиков заметно поредели. Кто-то отправлялся в отчий дом сразу после последнего экзамена, кто-то тянул до самых праздников, но были и те, кто и вовсе не собирался паковать чемоданы.
Я знала, что устав академии допускал проживание студентов на своей территории во время каникул по разного рода обстоятельствам. И если изначально мне всего-навсего было некуда идти, а Рей не горел желанием видеться с родными, то теперь у нас обоих была иная причина остаться. Одна на двоих.
Я бесконечно болтала о том, что уже несколько лет не ходила в кино, а в кондитерской на Джемисон-Стрит продавались самые вкусные кремовые корзиночки в городе. Что в парке аттракционов я последний раз была в далеком детстве, и совсем скоро в Шрифпорте должен был состояться концерт моих любименьких «Darling Parade». Но на все мои не завуалированные попытки добиться первого настоящего свидания, Грейганн лишь тупил взгляд и затыкался излюбленным никотином. Если честно, по началу меня раздирала жгучая обида и смятение. Я даже думала, что мой собственный парень просто стеснялся показываться на людях с неухоженным подобием девушки, более походившим на неудачный эксперимент природы, нежели полноценную женщину. Но чуть позже я поняла, что он всего на всего не хотел быть тем, кто подло растопчет мои надежды на счастливые праздники...
Которым изначально попросту было не дано осуществиться.
***
Это случилось в канун Рождества, двадцать четвертого декабря уже ушедшего года.
Утром меня разбудила Джуди - личный секретарь ректора сего учебного заведения.
Я помню, как ее миловидное лицо искрилось от обильного слоя штукатурки на оном, и идеально белые зубы слепили мои заспанные глаза. В принципе, не самое худшее зрелище для раннего утра. Особенно если ты студиозус, обделенный женским вниманием. Но тут даже мне было грех жаловаться. Джуди с самого начала прониклась моей ситуацией и периодически выручала в женских вопросах, пусть и не без директорского пинка. Она никогда не приходила ко мне с плохими новостями, или чем-то подобным. Вот и в этот раз я не ожидала никакого подвоха. Пока не по годам молодая для своей должности девчушка, все с той же голливудской улыбкой, не вынесла мне смертный приговор, прозвучавший как: «Мистер Купер просил передать, что в течении десяти минут ты "должен" быть в спортзале. Поторопись, милашка, этот мужлан совершенно не умеет ждать».
Догадки о том, что могло заставить физрука позвать меня на разговор в такой день, да еще и в период положенного отдыха, опережали одна другую. Сперва я решила, что все-таки завалила физ-ру, и сейчас мне любезненько сообщат, что на второй семестр я могу смело забить. Потом же вспомнила, что данный предмет никак не влиял на мое потенциальное обучение здесь, и тогда шквал новых гипотез брался за очередной штурм моего сознания. Вот так я и добиралась до самого ненавистного мною помещения в академии, вышагивая оловянным солдатиком и машинально вытягиваясь по струнке у тяжелой двери.
Я боязливо сунула нос в дверной проем, и так и замерла на месте. Спортзал встретил меня специфическим запахом свежей краски и наличием двадцати одного лица тех, кто не побоялся (да-да, именно не побоялся!) остаться на каникулы в этой адовой избушке. Среди всех присутствующих я лично знала только Грейганна (само собой), Инара и еще двух парнишек, что входили в нашу группу. Остальные же были явно первокурсниками, а вот ребят с третьего и выпускного я здесь не наблюдала.
Мой оробелый взгляд отыскал пару родных карих глаз, и, смею предположить, мой дикобразик без транслита угадал в озадаченном лице своей тугодумки насущный вопрос: «Какого черта?!», на что лишь отрицательно тряхнул головой и коротки кивком обязал подойти к нему.
Ноги на автопилоте повели меня к молчаливой компании, и я, вцепившись мертвой хваткой в Реевский локоть, недоуменно обвела взглядом всех присутствующих еще раз:
- Что случилось?
- Сейчас все узнаешь...
Версии того, для чего нас тут всех собрали, были неоднозначными. Но это не отменяло того факта, что я, походу, снова влипла в очередные неприятности.
Да и ребята вели себя весьма странно.
Те двое, которые приходились мне одногруппниками, неподвижно стояли с видом бывалых каторжников, рассматривая унылый паркет под ногами и ковыряя половицы носком обуви. Инар непринужденно разлегся на стопке матов, составленных пачкой под баскетбольным кольцом, используя сложенные руки под головой вместо подушки и всем своим существом олицетворяя скуку и беззаботность. Грейганн хмуро пялился в мое недоумевающее лицо, а я же, вместе с оставшимися «новичками», переминалась с одной ноги на другую, с напряженным любопытством осматриваясь вокруг.
Купер не заставил себя долго ждать, и спустя пару минут выплыл из своей каморки под лестницей мини-трибуны с безгранично счастливой лыбой на роже. Взгляд ореховых глаз проштудировал по первокусничкам с каким-то садистским предвкушением, а когда остановился на мне, так вообще загорелся недобрыми блеском. Меня определенно перекосило, и причиной тому, как бы парадоксально оно не звучало, было вовсе не пугающее выражение лица моего инструктора в миссии «стать настоящим мужиком». Ну ОНА-ТО здесь что забыла?!
В след за ним, из того же помещения, выпорхнула хорошо всем известная дьяволица в образе ангела, одетая в откровенный спортивный лиф и трусы, которые шортами язык попросту не поворачивался назвать. Яркие бардовые волосы были собраны в высокий конский хвост, открывая вид на изящную тонкую шею и подчеркнутую «спортивным костюмом» аккуратную грудь.
С появлением Вивиан все присутствующие, кроме меня и Грейга, уже по обычаю обратились пустоголовыми болванами, чьи мозги отключались и уступали свое главенство совершенно иным органам. Ребята неприкрыто пускали слюни на симпатичные формы «почти замужней» девушки, где-то сзади, кажется, кто-то упал со штабеля спорт.инвентаря, у одного дикобраза задергался левый глаз, а мне же, глядя на уверенную в себе «прЫнцессу», резко захотелось прикрыть собственное тело руками, не столько от стыда за нее, сколько от осознания собственной ущербности. Признаться честно, я до сих пор не понимала, что такого во мне нашел Рей, когда рядом с ним была ТАКАЯ девушка. Я не могла похвастаться красотой даже в своем, почти забытом, родном облике. И даже несмотря на то, что сердце Грейга выбрало именно меня, я все равно ей завидовала... Как бы противно не было в этом себе сознаваться.
Кстати, непосредственно о самой Вивиан. Слухи о том нашумевшем случае в академическом дворе привели преподавательский состав в бешенство, и тем же вечером была собрана комиссия. Мы с Реем искренне уповали на то, что нахождение его навязанной невестушки здесь признают незаконным, и мы забудем эту мымру, как страшный сон. Но, как оказалось, рыжая была хорошо подстрахована, и на руках у нее имелся один документ, подписанный настоящей Аланнис Чандлер, где черным по белому было выведено: «Вивиан Хендерсон, являющаяся студенткой такого-то ВУЗа, отправляется на практику куда-то туда-то, где отстажируется в период с такого-то по такое-то.»
Не знаю, насколько правдивой была возможность знакомства Реевской невесты с мисс Чандлер, но, чем больше я думала об этом, тем сильнее была склонна верить в то, что деньги и полезные связи были неотъемлемой прерогативой современного общества абсолютно во всех сферах.
Вивиан осталась. Да что уж там, поговаривали, что она в самом деле вела лекции. Я искренне не понимала, какими там знаниями она могла поделиться со мной, и предусмотрительно отказалась от этого курса, как и Грейганн. Не стану от вас скрывать... Его решение пролилось на мою ревнивую душонку живительным бальзамом.
Разумеется, большая (женская) часть преподавателей сразу же невзлюбила столь юную практикантку с вызывающей внешностью. Но Вивиан вряд ли собиралась заручаться чьей-либо поддержкой, что (хе-хе) все равно не оградило ее от буквально навязавшего свое общество наставника в образе (вы не поверите!) мистера Купера. Собственно, тут и скрывался ответ на мой не озвученный вопрос, и присутствие здесь красноволосой змеюки стало более чем обоснованным.
А Купер-то оказался весьма ушлым «парнишкой»! Во всяком случае, у меня больше не оставалось мыслей о том, что интересы нашего угрюмого физрука в области «женского» были ограничены только словами «штанга» и «беговая дорожка». Особенно когда он поигрывал бровями всякий раз, как только его проказливый взгляд косился на бедра юной «стажерочки». Так... Кажется, кого-то сейчас стошнит... Да-да, это я о себе.
Рыжеволосая искусно сливалась с образом самой невинности и глупо хлопала ресничками, что ничуть не мешало ей тут же брезгливо сморщить нос и оскалиться, как только Купер поворачивался к ней спиной. Надо будет попросить нашего ректора составить высококлассную рекомендацию, когда практика этой артистки подойдет к концу. Ага. Прямиком в актерское агенство!
- Ну что, соплежуи, - пророкотал несостоявшийся вояка, как-то подозрительно потирая свои лапы, - Уже поняли, по какому случаю вас из постелек повыдергивали?
Я неуверенно подняла дрожащую руку вверх, припоминая, что конкретно этот препод, с ярко выраженной генеральской статью, просто терпеть не мог, когда к нему спонтанно обращались:
- А м-м-можно п-поподроб-б-бн...
- Не трясись, Баррет, а то еще шкура от костей отвалится, нха-ха-ха! – о, да, мистер Купер. Ваше чувство юмора и желание меня в очередной раз задеть просто на высоте, - Неужели твой корешок не рассказал? Каждый год, уже по правилам традиции (это где такое прописано?!), все оставшиеся нытики под моим руководством отправляются в мой личный тренировочный лагерь на границе города.
Так, стоп, погодите. Слишком тяжелая для осмысления информация. ЧТО-О-О?!!
- А ты что, сморчок, думал, что вас тут оставят болтаться без присмотра?! (ну вот я так и знала!). Идите собирать манатки, девочки. Выдвигаемся в обед. И да, Гленн, придется оставить плюшевого мишку дома. Тебе моя дополнительная подготовка нужна больше, чем остальным, и... Так! – гулко хлопнув в ладоши, перекаченный здоровяк ненароком заставил всех присутствующих подпрыгнуть на месте, - А ну быстро намотали сопли на кулак! Уже забыли о главной истине, которой я вас учил?!
- Ба-абы слабако-ов не лю-юбя-ят, - похоронным хором отозвались все мы, и Купер в конец убил меня, лыбясь на манер тюленя в брачный период и радостно сообщив:
- К тому же, в этом году, очаровательная мисс Хендерсон попросилась нас сопровождать.
... И мой неустойчивый внутренний мир со всеми надеждами провалился в тартарары.
***
Я сидела в замерзшем кустарнике и мысленно ревела в обнимку со своими несбывшимися мечтами, задаваясь при этом всего одним единственным вопросом.
ЗА ЧТО-О-О? Ну почему-у-у, Господи Боже, ты так немилостив ко мне?! И если вы думаете, что причина моих сокрушений крылась конкретно в этой поездке, то вы глубоко заблуждались! Потому как само «путешествие» было только началом моего унижения в глазах общественности. В чем эта самая общественность активно принимала участие!
Радовало одно – даже здесь, в комплексе уютно притуленных друг к другу коттеджей, у каждого была своя комната. Наличие шести ванных комнат, запирающихся изнутри, вообще расценились мной, как одна банка сгущенки в военной казарме. Об обслуживающем персонале даже речи не шло. Потому за порядок в спальнях, а также чистоту собственных носков, каждый отвечал сам перед собой. Но вот что касалось уборки мест общего доступа и кормежки... Тут-то и нарисовалось самое главное условие, на котором мы выживали в этой глухомани. Вернее сказать, остальные как раз-таки жили. А вот я самым несправедливым образом выживала!
Я уже говорила, что не отказалась бы от перспективы родиться бурундуком? Так вот за последние 38 дней моей жизни это желание было актуальным, как никогда. А все потому, что план Купера на эту поездку с самого начала подразумевал полное раздавливание неугодного ему ученичка. Ну а в официальной же версии звучал так: «Хочешь красиво жить, умей вертеться». Ну, или не умей. Ведь всегда страдает наиболее слабый.
Каждый божий день этот чертов псих давал нам всем особо изощренное задание спортивного характера, где 22 «недоразвитых мужика» боролись за право на спокойный денек. Он устраивал нам и гонки на лыжах, и стрельбу по мишеням, и даже армреслинг! И вот в чьих достижениях было больше всего косяков, тот и выступал в роли козла отпущения, которому выпадала честь готовить на всю нашу дружную ораву, мыть за этим делом посуду и следить за общим порядком. Угадаете, на кого я намекаю?
Да вы хоть представляете, сколько еды поглощает ОДИН здоровый организм среднестатистического парня?! А когда их имеется в количестве двадцати рыл (разумеется, Грейганн был не в счет)?! Двадцать бездонных ям вместо желудков! При всем при этом, их обладатели были абсолютно лишены чувства стыда и ответственности, посему каждый день я еще и убирала оставленный студентиками тут и там срач. Гадство!
Помнится, как-то в пьяном угаре я сказала, что «все мужики козлы и созданы для влечения никчемной жизни». Так вот не знаю, что там до всего населения сильного пола в целом, но конкретно присутствующие на озере Кросс уж точно когда-нибудь поплатятся за мой испорченный романтический отпуск!
Правда, не все... К моему удивлению, Инар был почти единственным, кто посочувствовал мне, и даже пару раз подбодрил, взъерошив мне волосы и промурлыкав что-то вроде: «Крепись, мальчонок». На Грейга я тоже не имела права злиться, хоть и он, зараза кареглазая, мог заранее меня обо всем предупредить. Но, видимо, мой неординарный парень все-таки испытывал что-то похожее на вину, посему старался мне хоть в чем-то помочь. Как будто под пристальным надзором садиста физрука это было возможно, ага.
Целыми днями напролет я пахала на благо лицемерного коллектива и собственного истощения. И если бы я страдала от целлюлита на мизинцах, то вполне бы смогла запатентовать подобный способ экстремального похудения отдельных частей тела под лозунгом: «Ваши руки еще не облезли? Тогда мы идем к Вам!».
Единственной отдушиной во временной петле ада были зимние вечера, когда мы с Реем запирались в его комнате и... Смотрели различные фильмы на ноутбуке, который он предусмотрительно захватил с собой. Меня хватало от силы на полчаса просмотра, после чего мое сознание полностью капитулировалось и я банально вырубалась. Впрочем, встречать рассветы в кольце сильных рук любимого человека тоже было положительным моментом. Если не самым главным... И сегодняшняя ночь, проведенная бок о бок, должна была стать для нас последней. Чему я одновременно и радовалась, и нет.
Из глубоких воспоминаний меня выдернуло движение снаружи. Чья-то тень молнией проскочила мимо моего укрытия, в то время как земля подо мной внезапно задрожала, и вслед за призраком пронеслось стадо разукрашенных кретинов.
- Ну и куда он подевался?!
- Кажется, вон туда побежал!
Я так и застыла в позе перекошенного богомола. Голоса и звуки скрипящего снега под ногами постепенно утихли, в свете чего я все же расслабилась. И только было собралась возобновить свои мысленные махинации в ритуале над куклой вуду мистера Купера, как совсем рядом раздалось короткое:
- Пс.
От встречного вопроса: «Кто там?», - я благоразумно сдержалась, сжимаясь до мизерных размеров и всем своим нутром желая слиться с местным интерьером.
Уходи, неведомый Штирлиц. Тебе показалось, и эти кусты вовсе не шевелились минуту назад.
- Можешь вылезать, мелкая катастрофа. Они ушли.
- Грейганн?! – мой писк прозвучал подобно комариному боевому кличу, но я все равно улыбнулась. Верхушка кустарника над моей головой поделилась на две части, и я даже на мгновение зажмурилась от яркого света, после чего, проморгавшись, впечаталась взглядом в изрядно потрепанного, злющего дикобраза, на устах которого плясала ехидная ухмылка:
- Хуже. Твой самый жуткий кошмар на сегодняшний вечер.
Моему счастью не было предела, и даже непонятные угрозы тому не мешали. Ну а что еще может быть отрадней той мысли, что твой благоверный был почти цел и невредим? Пусть и слегка отливал всеми цветами радуги. Руки и ноги на месте. И то хорошо.
Я подалась вперед, намереваясь покинуть свое временное убежище. Прощай, кустик. Спасибо, что составил компанию, век не забуду. Ай, так ты что же, не намерен со мной расставаться?!
В ответ на все мои телодвижения колючие ветви варварски запустили свои отростки в мою короткую шевелюру, цепляясь за ниточки волос. Я кряхтела и безрезультатно крутилась на месте, со всей скорбью понимая, что напрямик не выберусь. Только лишних травм приумножится.
- А ну-ка отойди! – решимости в голосе было столько, что Грейг не раздумывая отступил в сторону. Я набрала в грудь как можно больше воздуха и принялась бурить заросли собственной попой, выползая на четвереньках из любвеобильных кустов задом вперед.
При виде моих поползновений один вовсе не колючий дикобраз втихаря похрюкивал от смеха, и, смею предположить, наблюдал во все глаза с запредельной тщательностью.
И я уже было преодолела почти половину пути, как Рей подавился смешком и как-то нервно обронил:
- Вот же... Черт!
- Что такое? – я застопорилась, в сомнительной попытке пытаясь разглядеть хоть что-то за вьющимися перед глазами ветвями.
- Еще двое. Идут. Сюда.
- ЧТО?!
Нахлынувшая паника в миг разогнала всю концентрацию и способность здраво мыслить, от чего я вновь закрутилась на месте, ни туда, ни сюда. Но Грейганн не растерялся. Он оперативно пристроился сзади, возложил свои широкие ладони на два подставленных полушария и принялся запихивать меня обратно. Нет, ну не спорю, массаж в таком месте был весьма приятен, и я совсем не смущалась, когда пронырливые пальчики ненароком пожамкивали мой бурительный аппарат, дабы его хозяйка перестала щелкать моськой и поживее воссоединилась с одичавшими дебрями. Не, правда, я ничуть не стушевалась. Почти. А то что лицо покалывало и ощутимо багровело, так это все поганые ветки, вновь запутавшиеся в многострадальных волосах, всеми своими покоцанными ответвлениями выражали протест в конец обнаглевшим квартирантам.
- Да протиснись ты уже, наконец!
- Я пытаюсь! Не получается! Ай!
Я коротко вскрикнула, Рей красноречиво выругался, бросил короткое: «Прости, родная», - и, наплевав на все и вся, просто обхватил меня руками за талию, разлучив с недружелюбной флорой одним резким движением.
Вот теперь точно прощай, вредный кустик. В качестве моральной компенсации за неустойку оставляю тебе клочок собственных волос, пользуйся на здоровье.
Пока мы кружили в импровизированном танце в стремлении зарулить за широкий ствол дерева, краем глаза я заметила вдалеке тех самых двоих, медленно бредущих между деревьев с закинутыми на плечи пейнтбольными маркерами, потупленными под ноги взглядами и, судя по шевелящимся губам, что-то обсуждающих.
Грейганн врезался спиной в мерзлую кору древа, прижимая меня к твердой груди и всем своим существом вживаясь в образ шпиона со стажем. С моих губ срывались хриплые вздохи, и прохладная рука тотчас накрыла источник нежелательного шума.
- Замри, - шепот ласкает ушную раковину, я, уже по прописной истине, начинаю дрожать в его объятиях как осиновый лист на ветру, и приближающиеся шаги заставляют переступить через себя и обратиться в слух.
- ...пришло в голову погнаться за этим придурком? – досадовал первый голос, кажется, принадлежавший первокурснику Кевину Уилсону, - Мы же заранее договорились, что как обычно ловим этого мелкого... Как его...
- Баррэта, - с обреченным вздохом ответил хорошо знакомый Курт Робинс. Тоже мне, товарищ по группе! - Не знаю, кажется, это Кит отвлекся на Грейганна. А все остальные и побежали за ним.
- Так вот пусть Кит теперь и отдувается перед Купером! Обоих из-за него просрали!
- Ага, точно!
- Кстати, а почему...
Я задохнулась от возмущения. Вот тебе и каждый сам за себя! Козлы-ы-ы! Хотя, чему тут, собственно, удивляться? Своя рубаха всегда ближе к телу.
И все-таки я поняла, что даже в сегодняшней ситуации Господь был благосклонен ко всем, кроме меня. Ведь если бы мне и на этот раз предстояло готовить толпе прожорливых лицедеев, то, после подслушанного разговора, я бы уж точно приправила их харчи чем-то слабительным! Уроды!
Признаки присутствия посторонних постепенно растворились в лесной глуши. Грейганн осторожно отвел руку, а после и сам отстранился от дерева, обходя меня со спины и оценивая свою глупышку на предмет повреждений взглядом.
- Ну что, - молвил он, ловко извлекая из моей головы запутавшиеся в гриве сухие тростинки одну за другой, - Сегодня я сойду за твоего героя?
- Вполне, - довольно жмурилась я, предвкушая первый и последний относительно спокойный денек своей жизни за все время пребывания здесь.
- И все-таки за тобой будет должок, маленькая, - игриво протянули мне, соскребая пальцем прилипшую к моей щеке щепку, - Я в жизни еще столько не бегал.
Я аккуратно приподнялась на носочках, и мои губы скользнули по гладко выбритому подбородку, на коже которого до сих пор сохранился слабый аромат мужского лосьона:
- Спасибо, - благодарность исходила от самого сердца, но что-то, видно, пошло не по Реевскому плану, и он удивленно заломил бровь, глядя на меня сверху вниз с высоты своего роста.
- Это что, вся награда? – кажется, я поторопилась, когда говорила, что этого засранца гложет чувство вины. Да тут даже и намеком не пахло! – Не-е-е, так не пойдет, Веснушка. Одним «спасибо» ты сегодня точно не отделаешься.
Где-то глубоко в душе активно закопошился червячок сомнения. Я мысленно прикинула несколько вариантов отплаты, в очередной раз померилась силами с расшалившейся фантазией и не нашла иного выхода, как спросить напрямую:
- И чего же хочет мой великий спаситель?
Карие глаза недобро блеснули, и мне как-то показалось, что воздух вокруг нас заметно нагрелся.
- А ты сначала пообещай, что выполнишь мои условия. Но одно скажу сразу. Сегодня ночью я не дам тебе уснуть.
Спокойно, Кимберли. Вдох-выдох. Хоть и получается с трудом. Грейганн не из тех, кто воспользуется подобной ситуацией вот в таком ключе. Да и вообще, всякий раз, когда его губы опускались поцелуями ниже моего лица, а руки сползали за пределы талии и судорожно прижимали меня к мужскому телу, брюнет сам же шарахался от меня, отводил затуманенный взгляд, бормотал невнятные извинения и дышал так, будто минутой назад сдавал километровку.
Тут определенно был иной мотив. Очевидно же, эта продуманная зараза просто играет словами и моим воображением, дабы я сама загнала себя в тупик, как уже было когда-то. Ведь даже несмотря на то, что мы теперь встречались... Он по-прежнему не упускал и шанса поиздеваться надо мной. Хитрюга кареглазая! Вот наверняка сейчас припечатает мне в лицо что-то из разряда: «Я не дам тебе уснуть, маленькая... Потому что всю ночь ты будешь выводить пятна краски с моей одежды!». Зуб даю!
- А что, если я откажусь? – ага, верно мыслишь, подстрекатель-самоучка. Даже такие чайники по жизни, как я, со временем учатся извлекать из всего уроки.
Грейганн оценил новый подход сопротивления провокациям по-своему.
Наигранно вздохнул, почесал пятерней в затылке и, поправив пальцами длинную челку под защитными очками на лбу, будничным тоном оповестил:
- Ну, даже не знаю... Тогда мне просто придется всем рассказать, что Гленн носит женские трусы и с недавнего времени бреет ноги.
У меня отвалилась челюсть.
- Эй! Это уже не условия, а самый настоящий шантаж, и...
Так, стоп. Сто-о-оп, стоп, стоп, стоп! А как он вообще об этом узнал? Ну, допустим, я уже месяц как засыпала в его постели. Вернее сказать, теряла сознание и бессовестно дрыхла без задних ног. Но ведь я точно знаю, что по всем заповедям «непорочных девушек» была укомплектована в плотные спортивные штаны и длинную водолазку. И на рассвете мой облик оставался неизменным. Так откуда он..? Да ну, нет. Ведь не мог же Рей так бессовестно, пока я была в отключке, исследовать мое... Мои... Или мог?!
Грейганн верно истолковал ход моих мыслей, на что спиной вперед отошел от меня на несколько шагов, при этом неприкрыто наслаждаясь вспыхнувшим на моем лице смущением. Его губы растянулись в соблазнительной улыбке, брюнет фривольно повел чернявой бровью, в то время как ряд ровных верхних зубов чувственно черканул по нижней губе.
От подобной демонстрации самой сексуальной улыбки, что мне только доводилось видеть, у моего женского начала кровь пошла носом, отчего то и вовсе самонокаутировалось, прилепив на лоб табличку: «Заверните. Я его беру».
Я шумно сглотнула, всеми правдами и неправдами заставляя себя не смотреть на живое пришествие Аполлона в облике Грейга, ну а в сознании же всплыла издевательская картинка, где я собственными зубами кусала его губы.
И наверно стоило предупредить, что в присутствии одной недоженщины с расшалившимися гормонами, подобные улыбки представляли для их обладателя серьезную угрозу, о чем Рей, наверно, даже не догадывался. Хотя, кого я обманываю?! Все этот говнюк прекрасно знал, и специально добивался моего конфуза! Не иначе как новая стадия попыток раскрепощения подъехала. Вот же... Коварный дикобраз!
- Ну, Каррингтон, ты...
- Что? – беззаботно перебил он, откапывая из недр верхних карманов куртки пачку любимых сигарет с логотипом «Parliament», - Извращенец? Знаю. Уже проходили. Да и что тебя удивляет? – поигрывая сигаретой меж костяшек пальцев, как заядлый студентик графитным карандашом, этот не в меру прямолинейный развратник еще и бровь издевательски выгнул, - Ты спала, мне было нечем заняться. Рядом лежала беззащитная девушка. И вообще... Ты что... Уже забыла? Я ведь тебе говорил.
- Что забыла? – вопрос вырвался прежде, чем я успела обдумать его уместность. Грейг смотрел на меня с наигранным порицанием, резко дунул в сигаретный фильтр и, с характерным щелчком скидывая крышечку с классической «Zippo» легким движением руки, пригвоздил меня следующей репликой прямиком к стене расстрела:
- Все самое интересное... Я уже давно увидел.
Вам когда-нибудь на голову падал пакет с водой? Так вот, в этот момент мне казалось, что на меня обрушилась целая тонна бульона, приходящаяся основным ингредиентом для блюда под названием «Долбанный стыд». Пред мысленным взором, словно надсмехаясь, тут же пронесся эпизод из недалекого прошлого, и я машинально замахала перед лицом руками, жмурясь до головокружительных звездочек:
- А-а-а! Хватит! Это уже не честно!
- Ты тоже так думаешь? – сочувственно полюбопытствовал он, явно беспритворно потешаясь, и я невольно ловлю себя на мысли, что это никакое не пришествие божества. Это явление сущего дьявола!
- Скажи спасибо, что в тот день я была слишком напугана! Там было темно и скользко, и вообще, я больше думала о том, что убила тебя, чем о... Об...
- Хочешь сказать, дело в том, что ты просто ничего не разглядела?
И дернул же черт меня сказать:
- Да! Точно!
Грейганн словно воодушевился, заправил сигарету за ухо, и тут же потянулся пальцами к ширинке своих брюк:
- Так мы можем легко это исправить!
Я не выдержала. Залепила глазенки потными руками, активно мотая головой, и не без горечи поражения в сердце, отбарабанила во влажные ладони:
- Я-я пошутила! Не надо! Ты победил!!!
Совсем рядом звучно расхохотались, и я рискнула раздвинуть пальцы у глаз в стороны, уязвленно посапывая и безмолвно наблюдая, как этот облезлый поросенок торжествующе ликовал на пару со своим триумфом.
- Ладно. Признаю, я правда переборщил, - сигарета вернулась в длинные пальцы, а после была воткнута между зубов, разгораясь от прямого контакта с язычком пламени фирменной зажигалки. Да чтоб ты ею подавился! - Просто ты всегда так реагируешь, что я... Эй...
Взгляд карих глаз озадаченно протоптался по моему каменному краснющему лицу, и Грейганн учтиво поинтересовался:
- Маленькая, ты что, дуешься?
Хотелось сказать, что дуются шарики для празднования поминок одного дикобраза, а я...
- Ну, перестань... Ты же знаешь, я это несерьезно. Да и не разглядывал я тебя, пока ты спишь. Разве что совсем немного и всего один раз. И кстати, - раскуривая, как бы невзначай добавил он, - Ты в курсе, что храпишь во сне?
Все. Вместительная чаша моего терпения переполнилась.
Воздух вокруг не просто нагрелся. Я чувствовала, как мои щеки уже буквально обугливались от налипшей на них краски, и как-то сходу, пусть и запоздало, решила, что если уж и сгорать от всеобъемлющего стыда, то не в одиночку.
- Но тебя же это совсем не смущает, верно? – приторно-сладким голоском пропела я, и Грейг отозвался непривычно по-домашнему теплым:
- Ну конечно, нет...
- ... С такими-то зарослями в ушах, и звуки иерихонской трубы покажутся неразборчивым шепотом.
- ЧО?!
Брюнет подавился затяжкой и кашлянул дымом аля грозный дракоша.
Ой. Наверно, это было не очень приятно. Ну, ничего! Хоть ему и чертовски шла эта пагубная привычка, впредь будет знать, как гробить свое здоровье наравне с издевательствами над собственной девушкой!
Грейганн настолько резко изменился в лице и кинулся ощупывать собственные уши, что я просто не выдержала и закатилась в истерическом смехе, обнимая занывший живот обеими руками. И тут же забылись все пустяковые обиды, ибо чего-чего, а вот такой обескураженной рожи в лице брюнета они точно стоили!
Так искренне и сердечно я не смеялась уже очень давно, даже невольная подлянка с сигаретой не помешали вдоволь отвести душу. Вот так-то! С кем поведешься, родной!
Откуда-то со стороны послышалась полугорькая-полудобрая усмешка, что никак не сочеталось с хриплым и приглушенным:
- Эй, Кимберли...
- Что? – утирая проступившие слезы и разлепляя зенки, я обратила свой взор на вновь обросшего совсем не колючими шипами дикобраза, ощущая, как мои ноги превращаются в желе.
Надобность в никотиновой дозе отпала сама собой, и темноокий просто запустил вредную соломинку в снег, с небывалой кровожадностью оценивая меня в полный рост и совершая многозначительный шаг в мою сторону:
- Лучше беги.
А обязательно говорить подобные вещи с такой миленькой обезоруживающей улыбочкой?
Наверно, все же надо было послушаться. Но даже так, спустя столько времени, несмотря на все то, что мы вдвоем пережили на пути к имеющимся отношениям, я один фиг не смогла побороть предательское тело, отказывающее всякий раз, когда он откидывал вуаль не особо хороших манер и представал предо мной вот в таком облике, от которого веяло опасной загадочностью, но в тоже время неведомой силой заставляло упиваться безупречной игрой, не отрывая взгляда. И пусть это был далеко не первый раз, но только сейчас я всерьез задумалась... А в самом ли деле... Это была игра?
- Ой, а что это вы задумали, мистер извращенец? – дабы не стоять остолбеневшим бревном, я неуклюже затопталась на месте, соприкасаясь кончиками указательных пальцев между собой.
- А как ты думаешь, моя храбренькая вреднючка? - Грейганн еще немного сократил расстояние, и я округленными шарами, да с разинутым ртом, уставилась на то, как брюнет небрежно скинул с себя куртку и взялся за кожаный ремень своих брюк, дабы проделать с ними тоже самое. Встряхнуть сейчас головой было просто жизненно необходимо.
Ну почему я так ярко представила себе это именно в сложившейся ситуации?!
Мои дрожащие ладони сжали ткань собственной куртки на груди, и я выдавила очевидное:
- Считать это методом твоих воспитательных процедур?
- Именно.
- А как же полотенце? Без него как-то нет должного впечатления.
- А ты не волнуйся. На сей раз мне будет достаточно только этого.
Рей подошел вплотную, подчеркнуто разминая тонкие пальцы в стиле непревзойденного Фреди Крюгера. Предвкушающий взгляд карих огоньков еще раз прошелся по мне плотоядным неравнодушием снизу вверх, и завис на уровне моих глаз, демонстрируя в оном развеселый танец хитрых бесенят.
Время будто остановилось, и даже ветер утих, дабы я в полной мере прониклась этим моментом.
Грейганн слегка склонил голову вбок, по-чеширски осклабился и взорвал воцарившуюся тишину тихим и возбуждающим:
- Ты готова?
Я понимала, что инстинкт самосохранения сработал слишком поздно. Но это не помешало мне резко повернуться к Рею спиной и, успев только занести ногу для запланированного побега, оказаться скрученной сильными руками, пальцы которых впились в мои бока и применили на ребрах самый жестокий способ отместки. Щекотку.
И я вновь залилась безудержным смехом, извиваясь в его руках всем телом и выкрикивая обрывки несвязных фраз:
- Гре... Ха-ха! Хва... Отпу... Пож... Аха! СДАЮСЬ!
Над верхушками деревьев раздался сигнальный рев, ознаменовавший конец игры и призывающий всех нас вернуться к жилым коттеджам, дабы Купер лично подвел все сегодняшние результаты. Но нам, если честно, было глубоко наплевать.
Ловкости тонких длинных пальцев Грейга мог позавидовать любой профессиональный пианист, а я уже была готова ему вручить красный диплом в области «Самый коварный дикобраз нашего времени».
Нижние конечности так же отбивали несуразную чечетку, и в итоге просто запутались в ногах брюнета, в результате чего мы оба повалились на снег и упругим клубком покатились по местами яркому снежному ковру, как живой снежок.
Я растянулась на спине, отмечая, что лицо до боли сводило от надобности все время улыбаться, но все равно не могла отторгнуть эмоции счастья, бьющие через край. Я жадно и хрипло дышала, глядя на чертовски красивое лицо нависающего надо мной брюнета, и мысленно пыталась уловить тот момент, когда мой беззаботный мальчишка сменил ипостась на серьезного мужчину. В его взгляде не осталось и намека на баловство. И я услышала вопрос, который он в последний раз задавал около двух месяцев назад:
- Ты все еще боишься меня, Ким?
- Нет, - ответила я, на этот раз чистую правду.
- Ты до сих пор дрожишь от одного моего присутствия...
- И ты прекрасно знаешь природу моей дрожи, Грейганн.
Темноокий склонился ниже, от чего из-за ворота его кофты выскочила серебристая цепочка, скользнувшая по коже моей нагой шеи обжигающим металлом, сохранившим тепло тела своего хозяина.
- Не забывай, что эта твоя черта принадлежит исключительно мне... И только попробуй хоть раз так отреагировать на кого-то еще, и клянусь, я...
- Что? – оборвала я его, наматывая скрепленные между собой звенья цепочки на палец, - Расскажешь всем, что на моем белье вышиты детские розовые слонята?
Между нами зависло напряжение. Грейганн молча смотрел на меня, не без тени снисходительности во взгляде, и я вдруг поняла, что щеки больше не ноют от проявления недавней радости. Я тоже перестала улыбаться.
К чему он вообще завел эту тему? Что на него нашло? Я никогда не замечала вокруг себя никого, кроме него, и ни разу не подавала повода, чтобы Грейганн вот так необоснованно меня... Ревновал?!
От невольного предположения причины резко изменившегося в поведении брюнета я растерялась.
- Эй, мистер самоуверенный извращенец, - голос слегка подрагивал, но мне удалось сохранить ту непринужденность, с которой еще совсем недавно мы играли в «кто кого быстрее смутит» и в обнимку катались по снегу, - Что это сейчас такое было? В вас проснулись собственнические наклонности? Не переживайте, сэр! Только полный идиот, вроде вас, будет кайфовать от постоянного преследования своей персоны ходячей катастрофой со сталкерскими замашками! И вообщ...
- Вот же дурочка...
Моя глупая болтовня вызвала на его лице усмешку, тем самым разрядив неловкую обстановку и полностью вернув прежнюю атмосферу озорства. Именно так бы я, наверно, и думала, если бы все это время не смотрела в его глаза, которые, в отличии от искусительных губ, совсем не улыбались. Омут черных озер обволакивал, и я погружалась в него с головой, завороженно наблюдая, как в родном зеркале души отражалась жестокая борьба прежде чуждых ему чувств, но столь сильных, что их невозможно было с чем-то спутать. Это были зависимость... Необузданное желание... И животный страх, который Грейганн никогда ни перед кем не выставлял напоказ. И я была не исключением.
Мне доводилось быть свидетелем его слабости всего один раз, когда ситуация полностью вышла из-под его контроля, за день до того, как мы друг другу открылись. Я всегда топталась в полушаге от понимая его истинной сути, и осознание того, что он сам сейчас пустил меня за завесу потайных чувств, оглушало.
Мгновение... Это продлилось всего одно мгновение. Но послевкусие откровения было настолько ярким, что любые сомнения уже на корню теряли свое значение. Кажется, мы в самом деле становимся ближе... И услышанные слова, прозвучавшие словно на иной частоте, были тому прямым подтверждением:
- Ты моя, Кимберли... Только моя. Всегда помни об этом.
Черные глаза приблизились вплотную, отбирая последние остатки моего самообладания, и я, очарованная этим мистическим моментом, озвучила то, что говорила ему уже тысячу раз:
- Я люблю тебя, Грейганн. Очень...
- Я...
Дыхание обжигает губы, сердце замирает от волнения, и мой дух пускается в бесконечную молитву, когда миллиметры, отделяющие меня от ответа, один за другим испарялись в волнительном сближении.
Пожалуйста. Хотя бы сейчас. Всего один единственный раз... Скажи мне, что лежит на твоем сердце. И я больше ни о чем никогда не попрошу. Только произнеси эти заветные слова. Молю... Скажи, что ты...
- ... Знаю.
Отзвук разочарования был поглощен поцелуем, и привкус некого огорчения полностью растворился в чувственных ласках родных губ. Горячий язык уверенно раздвинул мои губы, и, не встречая сопротивления, скользнул в приоткрывшийся рот, вытесняя всю тревогу из моей души, заполняя ее бесконечным теплом.
Грейганну не нужны были слова, чтобы «сказать» мне о своих чувствах. В такие моменты он всегда предпочитал говорить со мной на «наречии жестов», и это действовало безотказно, когда каждая клеточка моего тела отзывалась сладостным импульсом.
Голова кружится от нахлынувших чувств, запах свежих апельсинов с терпкими нотками сигаретного дыма дурманит разум, прикосновения губ опьяняют, и я не могу и не хочу сдерживать невольно рвущийся сквозь поцелуй стон, плененная водоворотом ощущений, уже ставшими необходимыми, как кислород. Сильные руки очерчивают контуры талии, и мое кареглазое наваждение крепко сжимает хрупкое нелепое тельце под собой в надежных объятиях.
Я уже говорила, что Рей просто умопомрачительно целовался?
Глупый... Как я могу так реагировать на кого-то... Если ТВОЯ близость вызывает во мне такую бурю эмоций.
«Ты только моя...»
За все время наших отношений он ни разу не сказал, что любит меня. Но я не жаловалась, ведь мне хватало и того, что он просто был со мной. Рей делал все для того, чтобы я не сомневалась в его искренности. Я понимала... Он был просто не готов признаться в этом вслух. И пусть мне безумно хотелось именно УСЛЫШАТЬ это от него... Я готова была ждать столько, сколько потребуется.
Даже если на это уйдет целая вечность.