Глава 7. Тени в саду
Ночь опустилась на особняк тяжёлым покрывалом. Ветер трепал кроны старых дубов, где-то вдалеке кричала сова, и казалось, что весь дом застыл в ожидании.
Анна сидела у окна своей спальни, глядя на сад. Луна освещала землю серебристым светом, и между кустов мелькала тёмная фигура. Садовник.
Она видела, как он медленно шёл к дальнему краю сада, туда, где тень старой беседки падала на землю. В руках он держал что-то длинное — лопату.
Сердце Анны забилось чаще.
Вчера она видела сон о лопате.
Сегодня — реальность повторяла кошмар.
Она тихо вышла из комнаты. Дом был погружён во мрак, только редкие свечи горели в подсвечниках вдоль коридора. Их пламя дрожало, бросая на стены тени, похожие на вытянутые руки.
Анна старалась ступать бесшумно, боясь разбудить кого-то.
Проходя мимо дверей слуг, она услышала шёпот. Кто-то говорил тихо, почти неразборчиво. Она остановилась.
Сквозь приоткрытую дверь доносились слова:
— ...если найдут... Алекс не простит...
— Молчи. Всё должно остаться в земле.
Анна отступила, сердце ухнуло вниз.
Они все что-то скрывают.
Она добралась до чёрного входа, ведущего в сад. Дверь заскрипела, когда она толкнула её, и холодный ночной воздух ворвался в дом.
Сад встретил её запахом влажной травы и земли. Луна висела над крышей особняка, словно око, наблюдающее за каждым её шагом.
Анна осторожно двинулась к беседке. Трава шуршала под ногами. Её пальцы дрожали, когда она держалась за край платья.
Она увидела садовника.
Он стоял на коленях, копая землю. Лопата уходила в землю мягко, будто он делал это не впервые.
Анна прижалась к стволу дерева и наблюдала.
Вдруг садовник остановился, вытер лоб и посмотрел прямо в её сторону.
Анна едва сдержала крик. Но его глаза прошли сквозь неё, не заметив. Он снова наклонился и вытащил из земли что-то свёрнутое в брезент.
Анна зажала рот рукой. Брезент был весь в тёмных пятнах.
Садовник огляделся, потом начал тащить свёрток к беседке.
Анна сделала шаг вперёд, но ветка хрустнула под ногой.
Садовник резко обернулся.
Их взгляды встретились.
Он замер, а потом резко бросил лопату и побежал к ней.
Анна закричала и рванулась к дому. Сердце стучало так, что казалось, оно разорвёт грудь. Ветки били по лицу, платье цеплялось за кусты.
Она вбежала в дом и захлопнула за собой дверь. В груди жгло от страха.
На лестнице стоял Алекс. Его глаза горели, как у зверя.
— Где ты была? — спросил он.
Анна замерла. Она не знала, что сказать. На губах застряли слова: «в саду», «с брезентом», «труп».
Но она только прошептала:
— Я... я не могу больше здесь оставаться.
Алекс сделал шаг к ней.
— Поздно уходить, Анна. Теперь ты знаешь слишком много.
Она почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Садовник, брезент, слова Алекса — всё смешалось в одно.
И впервые ей показалось, что этот дом дышит сам по себе.
И каждая его стена шепчет: «Останься.»
Анна не спала всю ночь. Перед глазами вновь и вновь вставала картина: луна, садовник с лопатой, брезент, тёмные пятна. А затем — взгляд Алекса, тяжёлый и всепроникающий, его слова:
«Поздно уходить. Теперь ты знаешь слишком много.»
Эти слова не давали покоя.
Но ещё больше мучила мысль: зачем всё это? Почему дом полон тайн? Что именно скрывает эта семья?
На рассвете Анна решилась.
Она вернулась в библиотеку.
Тяжёлые дубовые двери с глухим скрипом открылись, и её встретил запах пыли, воска и старых книг. Высокие шкафы уходили вверх, до самого потолка, и лестница на колёсиках позволяла добираться до верхних полок.
Анна провела рукой по корешкам книг, пальцы покрылись серой пылью. Большая часть томов касалась истории, философии, но между ними затесались толстые папки с пожелтевшими бумагами.
Она вытащила одну из них. На обложке значилось:
«Хроники семьи Коллинзов».
Анна села за стол, зажгла лампу и открыла папку.
Первые страницы были заполнены родословной: мужчины в строгих костюмах, женщины в длинных платьях, дети с пустыми взглядами на старых фотографиях. Лица казались чужими, холодными.
Но дальше начались записи — отрывки из писем, заметки.
«Мы не должны допустить, чтобы правда всплыла.»
«Старший сын слишком слаб. Он не выдержит.»
«Её болезнь позорит нас всех. Если она заговорит, мы пропали.»
Анна затаила дыхание. Чьи это слова? О ком идёт речь?
Она перелистнула дальше и наткнулась на странный фрагмент:
«...девочка слышит голоса. Ночью она бродит по коридорам, смеётся, разговаривает с пустотой. Слуги боятся её. Мы должны держать её под замком.»
Анна похолодела.
«Девочка...» Это могла быть родственница Алекса. Или кто-то другой, чья судьба стала семейной тайной.
Но строки словно отбрасывали тень на неё саму.
Она тоже бродила по ночам.
Она тоже слышала шёпот.
Дальше в папке лежали газетные вырезки. Заголовки пестрели словами:
«Таинственное исчезновение в имении Коллинзов».
«Слуга найден мёртвым у ворот поместья».
«Семейная трагедия или тщательно скрываемый секрет?»
Анна сжала пальцами тонкую бумагу. Её сердце колотилось.
Это не случайности. В этом доме происходили убийства задолго до её приезда.
Она торопливо закрыла папку и потянулась к другой.
Внутри оказались личные письма. Почерк был нервный, резкий.
«Я больше не могу это скрывать. Она не виновата. Всё делает он.»
Страница заканчивалась обрывом, будто лист вырвали.
Анна огляделась. Тишина библиотеки давила, и вдруг ей показалось, что за её спиной кто-то стоит. Она резко обернулась. Никого.
Но одно она поняла: в этой семье был кто-то, кого обвиняли. И кто-то другой, кто всё время оставался в тени.
Тогда она решила: нужно вернуться на чердак.
Там был дневник, но, возможно, и другие улики.
Скрип лестницы отозвался в каждом углу дома, когда Анна поднялась наверх. Воздух чердака был спертым, пах плесенью и старыми тряпками. Солнечные лучи пробивались через маленькое окно, выхватывая пылинки в воздухе.
Анна снова открыла сундук. Платье лежало на том же месте, но теперь под ним она нашла пачку старых писем. Они были связаны бечёвкой.
Она развязала её и развернула верхний конверт.
«Она должна исчезнуть. Только тогда дом обретёт покой.»
Анна прижала руку к губам. Эти строки были страшнее всего, что она читала до этого.
Она опустилась на пол, окружённая обрывками чужой жизни, чужих секретов.
И поняла: этот дом построен не на камне. Он построен на крови и молчании.
Анна сидела на полу чердака среди старых писем и вырезок, и чем дольше вчитывалась в слова, тем отчётливее ощущала холод, исходящий не от ветра, а от страниц.
«Она должна исчезнуть.Только тогда дом обретёт покой.»
Эта фраза застряла в голове, будто приговор. Кому её написали? Девочке, которая слышала голоса? Женщине, чья болезнь «позорила» семью? Или...
Анна сжала письмо в кулаке.
Мысль, промелькнувшая в голове, была настолько страшной, что она едва не выронила бумагу.
А что если эти слова относятся к ней?
***
Её сердце гулко стучало, когда она снова перебрала стопку писем. Бумага шуршала, как будто сама стремилась открыть правду. Несколько писем были исписаны дрожащей рукой — одни и те же слова повторялись вновь и вновь:
«Она смеётся в темноте.»
«Она зовёт меня по имени.»
«Она знает, что я сделал.»
Анна резко подняла голову.
Всё это походило на чьи-то воспоминания о ночных видениях. Но строки слишком живо отзывались внутри неё самой.
Она тоже иногда слышала смех, когда в доме царила тишина.
Иногда видела во сне кровавые картины, которые потом находили отражение в реальности.
Стук.
Где-то внизу хлопнула дверь.
Анна вздрогнула, прижала бумаги к груди и замерла.
Шаги. Тяжёлые, размеренные.
Кто-то поднимался по лестнице.
Она в панике сунула письма обратно в сундук, захлопнула крышку и, задержав дыхание, присела за старый шкаф.
Доски лестницы заскрипели.
Кто-то остановился прямо у входа на чердак.
Анна ощущала, как кровь грохочет в висках. Ей казалось, что шаги вот-вот продолжатся.
Но — тишина.
Затем резкий звук: дверь чердака с силой захлопнулась.
Анна ещё долго не решалась выйти из укрытия. Когда наконец выбралась, на лестнице уже никого не было.
В библиотеке её ждало новое открытие.
Она бросила взгляд на оставленные бумаги и заметила, что одна из вырезок лежит не так, как раньше, словно её перелистнули чужие руки.
На ней был старый снимок — чёрно-белая фотография группы людей. Мужчина в строгом костюме, женщина в тёмном платье, и рядом с ними — девочка лет семи с длинными светлыми волосами.
Под фото рукой чернилами было написано:
«Анна».
Она застыла. В горле пересохло.
Но это не могла быть она. Фото было старым, пожелтевшим, явно сделанным много десятков лет назад.
И всё же... девочка с фотографии смотрела прямо в её глаза.
Анна прижала снимок к груди.
Теперь она знала одно: её приезд в этот дом — не случайность.
И то, что происходит здесь сейчас, напрямую связано с прошлым, которое семья так яростно пыталась похоронить.
Она решила, что не остановится.
Она найдёт все улики, прочитает все письма, поднимет каждую вырезку.
Даже если придётся шаг за шагом разрушить сам дом теней.
И когда она погасила лампу и вышла из библиотеки, ей показалось, что где-то за её спиной, среди полок и старых папок, прозвучал тихий девичий смех.