Семейное наследие

Анна проснулась среди ночи от ощущения, что кто-то стоит рядом с кроватью.
Тишина была абсолютной. Ни звука, ни скрипа. Но она точно знала: в комнате есть ещё кто-то.
С трудом отважившись, она протянула руку к свечке на прикроватном столике и зажгла её. Тёплый свет разогнал темноту, и комната оказалась пустой.
Только зеркало напротив кровати отражало её бледное лицо и дрожащий огонёк.
Анна отвернулась, укрылась одеялом и долго смотрела в потолок. Сон больше не приходил.
Утром она вышла в коридор. Дом казался другим при дневном свете: холодным, строгим, но не таким пугающим. Однако ощущение, что стены наблюдают, не исчезло.
В коридоре она столкнулась с Николаем.
— Доброе утро, — сказала она, пытаясь улыбнуться.
Он посмотрел на неё тяжёлым взглядом, будто изучая.
— Вам приснились кошмары? — спросил он неожиданно.
— Почему вы так решили?
— У вас усталые глаза, — ответил он и прошёл мимо, не дожидаясь ответа.
Анна осталась стоять, ошарашенная.
В библиотеке Алекс уже ждал её. Он сидел в кресле, держа бокал красного вина, хотя было едва десять утра.
— Как спалось? — спросил он, не поднимая глаз от книги.
— Неспокойно, — призналась Анна.
— Дом всегда проверяет новых гостей, — сказал Алекс спокойно. — У каждого из нас была своя первая ночь.
— И что... происходило?
Он улыбнулся.
— Разное. У некоторых — кошмары. У других — видения. У третьих — ничего. Но именно те, кто ничего не видел, никогда здесь не задерживались.
Анна не знала, как ответить. Она присела в кресло напротив и достала дневник, который по-прежнему лежал у неё.
— Я хочу узнать, кто писал это, — сказала она. — И почему здесь моё имя.
Алекс спокойно пожал плечами:
— Возможно, вам стоит спросить у Хьюберта. Он здесь дольше всех.

***

Дворецкий стоял в холле, словно ждал её. Его фигура казалась вырезанной из камня — такая же неподвижная, строгая.
— Мисс Анна, — произнёс он низким голосом. — Вы искали меня?
Она кивнула, показав ему дневник.
— Вы знаете, откуда он?
Хьюберт медленно взял книгу, провёл рукой по обложке, как по лицу старого знакомого.
— Эта тетрадь была здесь всегда, — сказал он. — Дольше, чем я служу в доме.
— Но... в ней моё имя.
Дворецкий поднял глаза.
— Дом иногда пишет сам.
Эти слова прозвучали так буднично, что у Анны побежали мурашки.

***

Позже днём она вышла в сад. Садовник подрезал кусты, его движения были размеренными, почти ритуальными.
— Здесь слишком тихо, — сказала Анна, пытаясь завязать разговор. — Даже птиц не слышно.
Он поднял голову.
— Они не любят этот дом, — ответил он. — Чувствуют то, чего люди не чувствуют.
— А вы?
Садовник медленно улыбнулся уголком губ.
— Я чувствую всё. Но я привык.
Анна вздрогнула. В его голосе не было угрозы, но слова прозвучали слишком откровенно.
Вечером, вернувшись в комнату, она снова нашла дневник. На новой странице появилось ещё одно предложение:
«Сегодня Анна пошла в сад. Она говорила с ним.»
Чернила были свежими.
Анна уронила книгу, и её руки затряслись.
— Это невозможно... — прошептала она.
Но где-то глубоко внутри она уже начинала сомневаться.

***

К ужину Анна спустилась в зал. Огромный дубовый стол, накрытый белой скатертью, выглядел так, будто готовился принять королей. Но за ним сидело всего несколько человек: Алекс во главе, рядом Николай, напротив — отец Алекса в инвалидной коляске. Чуть дальше стояли слуги: Хьюберт, шофёр, повар и горничная.
Воздух был пропитан запахом мяса, вина и свечного воска.
Алекс встал, когда Анна вошла, и жестом пригласил её сесть рядом.
— Добро пожаловать в наш маленький круг, — сказал он с лёгкой усмешкой.
Анна села, чувствуя на себе взгляды. Особенно пристальный — Николая.
Повар принес первое блюдо, и все зашуршали приборами. Но тишина за столом была такой напряжённой, что каждый звук ножа и вилки казался криком.
— Анна, — вдруг сказал Николай, не отрывая от неё взгляда, — зачем вы сюда приехали?
Она вздрогнула.
— Алекс... пригласил меня.
— Алекс многих приглашает, — произнёс он с холодом. — Но далеко не все остаются.
Отец Алекса, до этого молчавший, вдруг хрипло рассмеялся. Алекс сказал:
— Ты пугаешь девушку, Николай. А может, она как раз из тех, кто останется.
Слова прозвучали двусмысленно.
Анна почувствовала, как ладони вспотели.
Когда принесли десерт, свечи начали трещать и погасли все разом, будто по команде. Зал погрузился в темноту.
Кто-то выругался, кто-то нервно зашевелился.
Алекс спокойно щёлкнул пальцами, и Хьюберт поспешил зажечь новые свечи. Но когда свет вернулся, Анна заметила: на скатерти, прямо перед её тарелкой, лежал кусок бумаги.
Она медленно подняла его.
На нём было написано ровным почерком:
«Она не должна доверять им.»
Анна в ужасе прижала бумагу к груди. Никто, кроме неё, не заметил.

***

Позже, вернувшись в комнату, она дрожащими руками открыла дневник.
На новой странице было написано:
«Анна сидела за столом. Она чувствовала их взгляды. Бумага появилась не случайно.»
Она отшвырнула дневник, но книга со стуком упала на пол и открылась на другой странице.
Там было одно короткое предложение, написанное крупными буквами:
«Сегодня ночью она не будет одна.»
Анна бросилась к двери и повернула ключ в замке. Но даже после этого ощущение, что кто-то стоит за её плечом, не покидало её.
Она присела у стены, обняв колени, и смотрела на дневник. Тот лежал раскрытый, словно ждал, когда она продолжит читать.
А в коридоре раздались шаги. Медленные, уверенные.
Кто-то остановился прямо у её двери.
— Анна... — раздался мужской голос.
Она замерла.
Голос был слишком тихим, и она не могла понять, кому он принадлежит.
Анна долго сидела на полу, прижимая колени к груди. Ей казалось, что время застыло, и каждая секунда тянулась, как вязкая смола. Голос за дверью больше не повторился, но тишина была настолько плотной, что в ней слышалось эхо собственных мыслей.
Она заставила себя подняться. Сердце всё ещё билось неровно, но страх постепенно сменялся другим чувством — странным любопытством.
Если кто-то действительно следил за ней, если оставил записку на столе... кто это был? И зачем?
Она взглянула на дневник, который всё ещё лежал раскрытым на полу. Страницы перелистнулись сами собой, будто от лёгкого дуновения ветра. Анна едва не вскрикнула — в комнате было абсолютно тихо, окна закрыты.
Слова, появившиеся на новой странице, были написаны торопливо, будто в спешке:
«Он снова идёт. Не смотри в глаза. Никогда.»
Анна судорожно захлопнула книгу и спрятала её под кровать.
Ей казалось, что уснуть она всё равно не сможет. Она накинула на плечи тёплый кардиган и тихо открыла дверь. Коридор был погружён в полумрак: редкие лампы под потолком едва светились жёлтым, словно догорали последние угли.
Половицы скрипели под ногами, выдавая каждый её шаг. Она шла медленно, стараясь запомнить дорогу: длинный коридор, за ним поворот налево, лестница вниз.
На первом этаже всё выглядело иначе, чем днём. Огромные картины на стенах в свете луны, пробивавшейся через щели в шторах, казались живыми. Глаза портретов следили за каждым её движением.
Анна на секунду остановилась у одной картины — портрет женщины в чёрном платье. Её взгляд был исполнен печали, но чем дольше Анна смотрела, тем отчётливее в глазах проступала злоба.
Она торопливо отвернулась и пошла дальше.
Дверь в библиотеку оказалась приоткрыта. Изнутри струился тусклый свет свечи.
Анна замерла.
Она не помнила, чтобы кто-то направлялся туда после ужина. Осторожно толкнула дверь и заглянула внутрь.
Библиотека встретила её запахом пыли и старых страниц. Тысячи книг занимали полки от пола до потолка. В центре, у массивного стола, горела одинокая свеча.
Но за столом никого не было.
Она вошла, не зная, зачем вообще это делает. Наверное, потому что стоять в пустом коридоре было страшнее, чем в комнате, где хотя бы горит свет.
На столе лежали раскрытые книги. Но это были не романы и не исторические трактаты, а дневники. Их кожаные обложки были истёрты, страницы пожелтели.
Анна взяла одну наугад и пролистала. Внутри — записи, даты, обрывки мыслей. Но все они обрывались одинаково — на последней странице каждая рука выводила одни и те же слова:
«Он здесь.»
Анна выронила книгу. Она упала на пол с глухим стуком.
И в ту же секунду в коридоре послышались шаги.
Кто-то шёл к библиотеке.
Анна погасила свечу, и тьма поглотила её. Она прижалась к книжной полке, сердце колотилось так, что, казалось, звук его эхом разносится по залу.
Дверь тихо скрипнула, и в библиотеку вошёл силуэт. Высокий, мужской.
Он задержался у входа, словно вслушиваясь.
Анна не могла разглядеть лица. Только контур плеч, тёмный, как сама ночь.
— Я знаю, что ты здесь, — раздался низкий голос.
Анна зажала рот рукой, чтобы не выдать себя дыханием.
— Я... чувствую тебя, — продолжил он, и голос его стал странным, почти гипнотическим.
Силуэт сделал шаг внутрь. Половица предательски заскрипела.
Анна прижалась ещё сильнее к стене.
Но вдруг где-то далеко раздался звонок колокола — резкий, звонкий, будто часы пробили полночь. Мужчина замер, словно очнувшись, а затем вышел, закрыв дверь за собой.
Анна осталась в темноте одна.
Она не помнила, как выбежала обратно в свою комнату. Заперев дверь, рухнула на кровать и впервые за весь вечер позволила себе разрыдаться.
Всё, что произошло, казалось невозможным. Слишком странным, чтобы быть реальным.
Но дневник под кроватью молчал, и в этом молчании было что-то ещё страшнее, чем в его словах.
Анна лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Слёзы высохли, но сердце всё ещё билось неровно. Она старалась убедить себя, что всё это плод усталости, что свечи, записки и силуэты — лишь совпадение, игра воображения.
Но слишком многое не складывалось. Слишком многое казалось чужим и опасным.
Она на секунду прикрыла глаза. Комната дышала тишиной. Казалось, наконец-то можно было позволить себе немного покоя.
Но внезапно... раздался тихий звук.
Ш-ш-ш-ш-ш...
Анна резко открыла глаза. Звук исходил из-под кровати.
Словно кто-то медленно листал страницы.
Она замерла, не в силах пошевелиться.
Шорох прекратился, и тишина стала ещё тяжелее.
Наконец она собрала в себе остатки смелости и опустилась на пол. Аккуратно заглянула под кровать.
Там лежал дневник.
Он был раскрыт на новой странице.
Анна протянула руку и осторожно подтянула его к себе. Строки, написанные крупным, почти резким почерком, бросались в глаза:
«Она видела его, но он не видел её. Пока.»
Анна уронила книгу. Она поняла, что речь идёт о мужчине, вошедшем в библиотеку.
И дневник знал об этом.
Она резко захлопнула его и спрятала обратно под кровать, словно боялась, что книга сама снова откроется.
Свет луны пробивался через окно, рисуя длинные полосы на полу. Анна сидела, прижимая колени к груди, и вглядывалась в эти полосы, как будто в них был ответ.
Но ответ был только один: она не одна в этом доме.
И, возможно, никогда не была.