Глава 6
***
Сидя посреди темнашки на мягкой кушетке в коридоре, Лирра задумчиво курила свои травы и медленно выпускала густые, зелёные клубы дыма, походящие на туманистую тьму за стенами приюта. Произошедшее вчера событие оставило свой отпечаток: она никак не могла прекратить думать о сумасшедшем проповеднике. Образ чудовища ей доводилось лицезреть лишь нарисованным на иллюстрациях в книгах и уже в тот момент она испытала сильное отвращение к ним, отражавшееся напряжением в конечностях, однако увидев в реальности поняла, что картинка нарисована наслышанным о них ликом, не очевидцем. Сей факт ещё подкрепляло отсутствие деталей и описания запаха этого существа. Вполне возможно, что все жители левеча так отвратительно смердят и от того брать его во внимание нет смысла. Сама воспитатель-же в этом не может быть уверена – тамошние рыжики почти не посещают Предместье, а она никогда в Гирихбурге не бывала из-за запрета... право даже если-бы он не существовал, желание посетить царство нечистот никогда-бы не возникло. Лирра думала: «Насколько сильно нужно было тронуться умом, чтоб считать своё уродство привлекательным? И как весь город не ощущает этой вони? Почему они в ней живут? Не понимают опасности, таящейся в их мятежном отношении к чистоте?», но на все эти вопросы отведы не находились – чего-то не хватало. Явно должна быть ключевая деталь в мозаике, связующее всех странностей обычаев народа топлого королевства. Также покоя не давали слова гостя: "Не вам-же решать, во что им верить." Действительно, такое ей не дано. Дети должны сами избрать свою опорную точку зрения, не теряя широкий кругозор, но вот вопрос: а воспитание чем является? По своей сути это такое-же навязывание, но только пережитого ликами опыта. То, что они посчитают нужным передать будущему поколению, при этом без их разрешения. Редко родитель задумается, точно-ли оно им нужно.
"Тысячи слов не заменят одного укола..." – пришло умозаключение от воспоминаний про попытки научить Ми называть слова своими именами. Они не увенчаются успехом, пока та сама не поймёт надобности...
Будучи погружённой в чертог разума травами, Лирра не заметила как они в трубке уже давно кончились, а коридор стал быть похож на запаренную Вскалеградскую баню. Выйдя из своих дум, пробежавшая мельком мысль указала на входную дверь, дабы выветрить всю зелень наружу. Воспитатель встала, подошла шатаясь к выходу, отодвинула засов, повернула ручку и разпахнула одну из них... однако сразу-же закрыла, заметив крупную фигуру незнакомца, стоявшего на крыльце. Своим размером он перекрывал весь дверной проём.
— Да что-ж вас всех тянет-то сюда?! – возмутилась испугавшаяся жена, вернув щеколду в прежнее состояние и крепко держась за ручки.
Обращённое внимание на преграду из железоствола не дало заметить как сзади по коридору, видимо из кухни, возвращались в спальню Эдмунд и Ми.
— Что стряслось, мисудра? – обеспокоенно спросил у неё силач, идущий укладывать спать скачущую рядом малышку, одетую в ночнушку-платьеце.
— Ах! чего крадётесь?! – испугалась Лирра, резко дёрнувшись и вытаращив свои зенки на парочку, – Стукнула-бы тебя, да момент не тот: там кто-то на пороге!
— Во-первых, не крадусь, а во-вторых, это кому там в такою длань не спится? – удивился Эд, косясь на двери, – Дубарь на улице страшный стоит, пришлось чайка попить для согрева, а кто-то ещё по гостям умудряется шляться?
— Кончай задавать вопросы и мигом дуй сюда! Только Ми спрячь в своей комнате и дверь закрой!!
В этот момент, пока Эдмунд поспешно прятал химерку, Лирру передёрнуло от уверенного, не продолжительного стука в дверь, будто его владелец вежливо зовёт хозяев дома. Закончив прятать Ми, Стражник подбежал к воспитателю и спустя некоторый круготёк затишья стук повторился с таким-же намерением и также не громко.
— Думаю, он не желает нам зла, – предположил здоровяк, – Будь я злым – стучал-бы со всей дури, дабы выбить её!
— То чудовище тоже было с «хорошим» умыслом, – Лирра показала кавычки рукой, – а в итоге каким оказалось?
— Ну она-ж с Гирихбурга, от них такое ожидать надо, а этот может правда добрый, – старался быть оптимистичным Эдмунд, попутно принюхиваясь, – Я так думаю от того, что вони не чую: выходцы из левеча как раз ею злоухают, а от этого веет... лесом? И немного угрюмостью...
— Лесом тут отовсюду пахнет, балда – мы же рядом с ним живём! – возразила жена здоровяку, посмотрев на того как на дурачка.
— Ну так-то да, не поспорю... – подёргав плечами, согласился стражник, – ... но сейчас им прям несёт из-за двери! Там как будто тривеглум на пороге стоит..! и томно дышит, ожидая мига, чтобы цапнуть...
— Ты меня ещё попугай! Не в настроении... – нахмурясь, «огорчила» его воспитатель, – Ну хорошо, допустим, выгость не вонючка с левеча, но я не думаю, что хорошие лики ходят так поздно по домам...
Пока они болтали, стук в дверь стал немного настойчивее. Незнакомцу уже было невтерпёж ожидать развязку спора.
— Если так боишься, то укройся за мной. Гость, видать, замёрз уже...
Эд завёл за себя упёртую злюку и негромко предупредил незнакомца:
— Отойдите, а-то зашибу! Дверки не маленькие!
Открыв двери, парочка увидела нечто невообразимое: перед ними стоял крепкого телосложения и высокого роста человеческий скелет – загросец, одетый в старомодную, украшенную морозными узорами, синюю с белым змеиным мехом шубу и надетыми на голову и руки такими-же по виду варешками и шапкой. Под ними виднелась тёплая рубаха белого цвета и обвитая корешками левая часть груди, на поясе находился ремень со стальной пряжкой, где был изображён старый герб, тогдашнего Уморья. Он напоминал человека, разправившего руки в стороны и смотрящего на небо – мироведа. На ногах-же красовались кожаные штаны и валенки из бараньей шерсти. Помимо явно потрёпанной круготёком одежды, у незнакомца было не менее удивительное лицо: череп, будто из дерева, как изделие резчика, но при этом такие-же деревянные веки умудрялись каким-то чудом моргать, словно кора была мягкой как кожа. В глазницах виднелись не два огонька, а глаза светлого шейда – чёрный белок с белым вертикальным зрачком. Припорошённые снегом длиннющая борода, усы, брови и волосы якобы из хвои, причём последние пронизывали собой шапку, создавая впечатление, что под ней спрятан небольшой саженец ели. Можно подумать – накладные, из хвы, но видя натуральную кожу-кору да нарост на сердце с такой-же древесины начинаешь в этом сомневаться. Он словно дерево, захотевшее стать человеком – идеальной формы тривеглум...
Незнакомец пристально смотрел на вылупивших свои глаза от удивления парочку и ожидал, когда его впустят. Не стерпев тишины, Эдмунд задал свой вполне очевидный вопрос:
— К... кто вы?
Видя в глазах здоровяка бельмесость и напуганность – наверняка крупные габариты гостя, не сильно уступающие самому стражнику, напрягли – а на лице наигранную смелость, дед широко улыбнулся и скрипучим, старческим гласом отведил:
— Такой большой и сильнай, а спужался доброго Дедушку? Хех, дитё ты ещё... – старик правой, свободной от посоха с фонариком рукой покопашился под шубой и вынул из запазухи маленькую игрушку, протянул стражнику, — Держи, великан, ты заслужив её за храбрость!
Эдмунд с осторожностью забрал вручённый ему подарок. Им оказалась деревянная лошадка, тело которой покрашено в белый с коричневыми пятнами цвета, а грива и хвост – настоящая платиновая стружка, которую ни на одной игрушке не встретишь. Оглобля не мог отвести взгляд от неё – подобных подарков ему давно не дарили... разве что в детстве как по волшебству они возникали под его маленькой ёлочкой на подоконнике, которую бережно вместе с братом растил и наряжал на бахту, веря в то чудо, разсказываемое другими детьми, а родители их всегда не понимали, откуда брались новые игрушки и что за «чудо» такое приходит к ним в ночи...
— Я тебя ещё во-о-от такима помню, – старик показал рукой высоту чуть выше колен, – Такой ма-аханькой був, а уже вовсю за брата горою стояв! А на сей раз вона какую девоньку сторожишь — тож помятаю её. Доброй темнашки вам, к слову...
Дедушка не опуская "улыбки" приветственно поклонился и посмотрел на стоящую в ступоре Лирру. Она всегда думала, что он – сказка для детей, чтоб родителям было проще принести им радость бахтовым чудом, но видя его прямо перед собой, многовитковый фундамент уверенности постепенно рушился. Оказывается, все эти овитки подарки детям в приют приносили не его дельцы, тщательно скрывавшие правду от строгой главпы, а та самая «небылица», являющаяся правдой...
— Право, поменялася дурно – ранее добрей була.., – продолжил дед, сокрушённо взглянув на сугроб, – Сейчас как ни гляну – крик да гомон, а жалоб-то скоко от деток слышу, о-о-ой... Но на то я и Дед Мороз, шоб дарить им радость!
Старик аж живее прежнего стал, подскочил и глухо стукнул пятка-о-пятку, будто готовый к чему-то грандиозно-хорошему.
— Не дадите мне пройти к деткам? Я не на довго, оставлю подарочки да уйду по-добру, по-здорову!
Эдмунд уже хотел пропустить гостя, разтёкшись морщинами в улыбке, однако ему не дала этого сделать наконец-то вышедшая из ступора Штрын.
— Нет! Я не пущу... – воскликнула она, перегородив собой путь и широко разставив в стороны руки.
— Лирра? – удивлённо спросил стражник, легонько взявшись за её плечо, – Ты чего? Он-же хочет просто дитять порадовать! Позволь ему пройти.
— Я... я не верю! – отведила жена, одёрнувшись от его руки, – Сам Дед Мороз стоит у нас на пороге и хочет одарить детей игрушками?! Да этого просто быть не может! Это какай-то шутка!! Розыгрыш!! Сон!! Он всего лишь сказка для детей!! Всего лишь... небылица...
По воспитателю было видно, как её убеждения всё больше трещат по швам и уверенность в своих действиях сменяется неопределённостью, потерянностью.
— Лир, успокойся... Не будь он Дедом Морозом, откуда-бы ведал твоё и моё прошлое? – попытался её убедить в предполагаемой истине Эд.
— Ну, я тоже могу на ходу ляпнуть что-нить эдакое! Любой душевед так может пару правд о тебе придумать! – не на шутку разозлилась Штрын, злобно оживив шевелюру, – Я вон, к примеру, тоже могу сказать, что ты незрелый, кряжистый дурак и это вполне очевидно, ведь только ДУРАК станет пускать в дом Тьма ведает кого!! Только ДУРАК будет вестись на такие фокусы, веря каждому слову незнакомца и его явно купленному на ярмарке костюму!!
— Но... н-но ведь это... Д-дедушка Мороз... – на лице появилась нижняя губа стражника. Она дрожала, а в голосе читался сдерживаемый плач.
— Твой «Дед мороз» – небылица, а этот гражданин – заплутавший бродяга, вышедший из лесу! – тыча пальцем то в грудь Эдмунда, то на старика, утвердила воспитатель, – Не будь ребёнком, Эд. Повзрослей уже наконец!
Здоровяк, слыша такие колкости в свою и чужую стороны, очень сильно погрустнел, уволившись грузно на пятую точку и закрыв лицо ладонями. Лирра-же, переводя дух после ругани, решила заодно отчитать и внезапную выскочку.
— А теперь вы, – Штрын скрестила руки на груди и не спеша устремилась к Дедушке, однако тот с места от неё не шелохнулся, – Каким-бы «чудом» вы не являлись, пускать в наш дом я вас не стану. Да, может в глазах «Деда Мороза», – каждая кавычка очерчивалась пальцами, – я и буду плохой, но зато для детей я – заботящаяся о их безопасности мать..!
— Как и твоя? – оборвал её причитания дед.
— М... что? – опешила Лирра.
— Ты как твоя маты – така-ж завистливая... – напомнил ей спокойно Мороз, – Она тож тебя от всего этого отгораживала, страшилася чужого счастья...
— ... не поняла, с чего такие доводы? – остановила от разтерянности свой ход к старику воспитатель, – Мама просто в вас... кхм, в «Деда Мороза» не верила!
— А с чого ей не верить, дева? – задал ей вопрос Дед, – Вона сама лицезрела, как детки с игрушками ходять необычными, как родители сами толком не ведали о них и обо мне ничого, однако-ж детки кричали: «Морозушка принёс подарки! Морозушка!» Да и ты это усё видела, завидовала им...
Лирра аж затряслась от напряжения, воспоминания из детства нахлынули волной:
«... как она у окна грустно наблюдала за гуляющими с новыми игрушками на улице детьми и также мечтала получить свои, но мама ничего ей не дарила, внушая в отвед лишь своё мнение...»
— Маты навязывала, что опасность в подарках кроется, что прокляты они, но как и все взрослые – позабыла меня с концами.., – дальше разсказывал Дед, – Я також к ней в детстве приходил и також её родители меня позабыли, но в отличии от неё теперешней, не посчитали подарки и меня чем-то поганым... Мешала травма, озлобленность...
«... как она один раз попыталась сделать свою ёлочку в надежде, что Мороз придёт и подарит ей игрушку, но в итоге мать это заметила, сломала все старания, окатив руганью и предупреждением...»
— Её злоба на меня переросла в постоянный страх – все игрушки ей казались погаными, а чтоб не быть в глазах твоих и чужих «дурою», додумалася назвать их ребячеством и воспитывала тебя как «взрослую», назвав меня «сказкой», а других родителей-й детей – «сказочниками», «дураками»...
«... как ей друг из школы подарил маленькую куклу, которую в конечном счёте нашла мама и сожгла, попутно под нос бормоча ужасные вещи...»
— И ты в это всё поверила, вылив сдержанную обиду на деток приюта, считая это правильным...
Негромкое дыхание разбавляло повисшую тишину. Даже Тьма затихла.
— ... нет... – еле слышимо прошептала Лирра, – ... не... во всё... поверила.
Жену ещё сильнее начало трясти из-за поднявшегося ветра. Бурчание Тьмы вернулось, стало перебиваться перезвоном зимних цветов.
— Я... во мне ещё теплились сомнения... В глубине себя я верила... но... забыла... – по щеке Штрын потекли ручьи тёмных слёз, – А теперь... я вспомнила! Я смогла всё вспомнить! Я... я верю... простите...
Старик, увидев как она осчастливилась, подошёл поближе и обнял, посмотрев ей в глаза:
— Поэтому я и пробирался втихую, дабы тебя не тревожить. Ты в меня просто так не смогла-бы поверить, как сейчас, и сильно наделала-б шуму. От того я показуюся только детям, дабы такого не случалося, ибо не каждый взрослый впустит в дом незнакомца. Теперь понимаешь усё, дева?
Лирра, уткнувшись в холодную шубу дедушки, кивнула.
— Вот и хорошо, молодчина, – старик вытер слезу мягкой варежкой, улыбнулся грустной жене и похлопал по плечу, а затем полез снова под шубу. Воспитатель смогла заметить, как сплетение на сердце зашевелилось, разкрыло свои корешки и он начал что-то доставать из бездонного отверстия, – На-ка вот, держи! Тебе я тоже приберёг подарок: покозала ты себя славно, можешь стать другою!
Лирра не спеша взяла в руки и осмотрела свой подарок. Мороз вручил ей Вскалеградскую трель – музыкальную шкатулочку, работающую с помощью специальных лент, на которых, проделывая в нужных местах дырочки, можно было написать мелодию. Такой, скорее музыкальный инструмент чем игрушка, стоит непомерного труда, однако лента к ним была напротив – дешёвой, что делало сей сувенир из соседнего острова очень удобным... если, конечно, у тебя есть слух.
— Это... это мне? – сдерживая чувства, спросила она.
— Коне-е-ечно, дева. Ты заслужила её! – ещё шире улыбнулся обросшей челюстью дед, – Да-а, була ты строгой к детишкам, утешала свою зависть, обиду как маты, но я усё понимаю. Ты стараешься быть лучше неё. Выходит не очень, но по-другому тебя-й не вчили.
Лирра потупила взгляд от вновь пришедших воспоминаний.
— Хочу проститься за детство: не мог я прийти к тебе тогда, – продолжил старик, – Будь у вас дома ёлка хоть мало-мальска, я-б вас увидел, а так стороной обходил – таково моё проклятье, пойми. Хоча даже-б если и прийшёв, маты твоя була-бы в ярости – ухватом заколоть могла!
— Хух, ну... это в её духе, – посмотрев куда-то вниз, отведила воспитатель, – Постойте, «не видите»? Это как так выходит?
— Ну-у вот так вот, дева. Во тьме хищной ель из далека виднеется – игрушки на ней сияють – а коль ёлочки нема, то и идти к домику нету смысла – нет тама никого, не ждут, – кратко объяснил ей всё старик, жестикулируя руками.
— То есть, нет ёлки в доме – не видно желающих, я права? – предположила Лирра.
— Можно-й так сказаты, – подтвердил мысль Дед Мороз.
Немного поразкинув мозгами, сложив все детали воедино, воспитатель сощурилась и хотела удавить взглядом Эда в землю огромным грузом подозрения, однако тот давно тихо ушёл, оставив глубокие следы и разтаявший снег на ковре коридора. Прикинув, что ему захотелось поплакать в подушку, Лирра подозвала жестом поближе к себе Мороза и на "ушко" спросила:
— Скажите, это братьев рук дело?
Дед, ехидно улыбнувшись, согласно кивнул.
— Так и думала... – не поворачиваясь, прищур в сторону комнаты братьев был с явным намёком на лёгкие пинки.
Внимание приковал к себе Эд, спускающийся по лестнице со второго этажа и несущий с собой в руках шубу.
— Вспомнишь лучик – взойдёт солнышко... – крылато изъяснила Штрын, пока коновал шагал по коридору, и немного погодя его, продолжила, – Это ты мне принёс?
— Ох, да... Я подумал, тебе будет опасно так стоять. Вдруг замёрзнешь... – с лёгкой боязнью отведил Эдмунд, стыдливо отводя взгляд от жены, – И-и извини, что правда был как ребёнок. Я... был под впечатлением...
— Ничего, я тоже оказалась не права, – утешила его Лирра, обратив полные надежды глаза здоровяка на себя, – Это правда оказался Дед Мороз, он мне доказал, потому извинится хочу я перед тобой за те... ну, будем честны, от части правдивые грубости и свою упёртость. Впредь, как и ты, надеюсь, буду более осторожной с выводами.
Крепыш успокоился, легко улыбнулся, тихонько подошёл к жене и одел на неё подогретую теплом камина шубу.
— Благодарю за заботу, а теперь настал миг тебя отчитывать за непослушание! Кто ель вырастил у нас? – с улыбкой задала вопрос воспитатель.
Эдмунд не разтерялся и присел на корточки, закрыв лицо ладонями. Лирра и Дед диву дались.
— Ха, у Ми такому приёму научился? – стараясь сдержать смех, спросила бонна.
— Ты её так долго не находишь, вот я и пользуюсь! – не отрывая рук от глаз, отведил Эдмунд.
— Ты-же понимаешь, что не спрятался? – нагнулась к здоровяку Лирра, отогнув ладошку от мони, – Где ёлку с Эдвардом запрятал? Я ведаю, это вы оба любите меня не слушаться и решили по тихой вырастить!
— Не скажу!! – закрывшись снова ладонью, отрезал Эд, – Это наша секретная ёлка! О ней ведают только я, Эдвард и Ми..! ой...
— Ага... – ехидна разтянула улыбку воспитателю, – Вот у неё и спрошу. Благодарю!
— Не-е-е-е-ет!!! Я буду сражаться за ёлку!! Не дам её забрать!! – с лицедейской печалью из-за понимания забавности ситуации заиграл Эдмунд, приняв драматичную позу «ползущего на коленях за обидевшимся властелином и моля его о пощаде», как это любит делать парниша с чудной причёской.
— О-о-о, ещё как заберу! – тихо вошла во вкус игры Лирра, – Я буду наряжать её самыми ужасными игрушками, которые смогу найти, и поставлю в СА-А-АМОМ ликовом месте, чтоб все лицезрели её страхоподобность!!
— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! – уже давясь смехом, закричал Эд. Лирра-же огрела его подзатыльником, – Ай, за что?!
— Которая длань на дворе? Чего орёшь?! – шёпотом гаркнула жена, нахмурив серые брови.
— Ой... прости, увлёкся чутка, – потирая затылок, улыбнулся здоровяк.
Внезапно громом раздался скрежет старой табуретки. Это был смех старика.
— Хо-хо-хо-хо-хо, у вас такое часто бувае, молодёжь? – глаза дедушки заслезились древесным соком, – Я так давно не потешався, только Брань могла хоть чем-то разсмешить перед делом...
Лирра из-за его хохота почувствовала себя неловко и быстро привела себя в порядок, отведив так, будто сейчас ничего не случилось:
— Нет, не совсем. Такое недавно началось. Мне подобные вещи не нравятся! – скрестившиеся руки подали сигнал носу задраться к верху.
— Та не ври себе, дева. Вижу, что веселишься от такого! – подметил Мороз, заковыресто обведя обоих пальцами. Штрын слегка смутилась, скосив взгляд в сторону рядом растущего зимозвона, – Ладно, мы заболтались. Так позволите мне пройти к деткам? Ежели нет, то могу просто мешок с подарками отдать, дабы усё сами сделали. Как хотите?
Лирра, немного подумав, решила-таки пустить самого Дедушку в приют. Она смогла себя убедить – он настоящий и принесённая им детям радость будет довольно хорошим подарком за то терпение, которое они оказывают по отношению к ней. Штрын хотела немного отойти в сторону, дабы дать гостю пройти, но её привлёк внезапный «Ми!», раздавшийся за спиной. Все без исключения обратили внимание на довольно усмехающуюся и машущую хвостом химерку, которой каким-то непостижимым образом удалось выбраться из закрытой снаружи комнаты.
— К-клянусь, Лир, я её запер! – сразу объяснился Эдмунд, – Да и дверь скрипучая, давно не смазывал...
— Да видела я! – подтвердила в своей обычное манере Штрын, – но как она вышла?! Да ещё и так тихо?!
Отдав шкатулку Эду, бонна подошла к девочке и, нагнувшись, вопросительно посмотрела ей прямо в глаза. Малышка отведом не удивила. Недолго посмотрев друг на друга, Штрын обратила внимание на хвост: бинта на нём не было, хотя, когда она шла с Эдмундом по коридору, он присутствовал. Затем посмотрела на щель между полом и дверью – достаточно широкая, чтоб там смог пролезть маленький, пухленький мотылёчек.
— Ах ты-ж егоза... – покачала головой Лирра, потрепав девочке волосы, – В следующий раз вкусняшку не дам, если слушаться не будешь!
Ми, услышав знакомое изъяснение, очень сильно испугалась и быстро убежала к стоящему у порога Эдмунду спрятаться за его ногами, уткнувшись носиком в мощную икру, не забыв подчеркнуть сие действо своим коронным «Ми!». Эдмунда это позабавило, он невольно засмеялся.
— Х-хе, ты гля: опять думает, что спряталась! – он перевёл взгляд с воспитателя на дедушку, – Видали какая у нас девочка чудная живёт?
Дед здоровяка не слушал. Его взор привязан к химерке, а разум будто затуманен глубокой думой.
— Деда? Вы как? – забеспокоился Эдмунд и помахал перед глазами старика крупной четвернёй, на что отведом было безразличие, – Де-ед? Дедуль?!
— Мисудр, что с вами?! – уже задала вопрос дедушке Лирра, – Очнитесь! Очнитесь, ну-же!!
Но Мороз не замечал их. Внимание уходило на маленькую девочку, которая пряталась за ногой силача. Когда Ми почувствовала его взгляд на себе, посмотрела на стоящего в ступоре старика. Ей стало жутковато от необычной внешности, но в тот-же миг круготёка ощущала некое притяжение к нему – желание помочь – заставлявшее выйти из своеобразного укрытия. Лирра поняла, на что так таращился старик, и, заметив неспеша идущую к нему девочку, поторопилась её остановить, почувствовав неладное.
— Де-ед! Де-едка-а!! – начал трепать его за плечо Эд.
Деревянный загросец внезапно отдёрнулся, проморгался и взялся за голову свободной рукой.
— О-о-ох, думы что-то нахлынули на меня... Будто чужую жизнь увидал от самого рождения до забвения в пучине тёмного царства... – Мороз зажмурился, согнулся, – Мне надо присесть. Голова кругом идёт...
Дедушка отошёл от порога и уселся прямо на мягком снегу, положив перед собой посох с фонарём.
— Деда, можа ты у нас присядешь? – обеспокоенно спросил здоровяк.
— Не-е-е, мне тута хорошо, – тяжело дыша, отнекивался головой Мороз, – В тепле я плохо себя чувствую, если долго тама нахожуся. Лучше у снежочку посижу, остужусь.
— Вы уверены? Может мне стул принести вам? – предложила Лирра.
— Благодарю, но с мякотью снега ни один стул не сравним! Говорю-же, лучше так передохну.
Ми, увидев как Дедушке стало нехорошо, решилась подойти к нему, не смотря на лёгкий страх его внешности, но её остановила воспитатель.
— Куда собралась? Там холодно на уличке, замёрзнешь!
— Штрын... мне думается, она помочь хочет, – сказал своё предположение стражник, — Надо проверить, отпустить еë.
Лирра прислушалась к запаху. Действительно, помимо отголосков негодования Деда, в воздухе витали порывы девочки.
— Хм, тоже чувствую, но в любом случае, я её не пущу – снова простудиться, а потом лечить! Мне это книги стоило!
— Тогда погоди здесь. Я на своём буду стоять! – крикнул Эд, убежав в другую комнату. Немного наделав шума там, он вышел укутанный в шерстяное одеяло, неся в руках свой халат. Начал его старательно надевать на Ми, закатывая просто гигантские по сравнению с ней рукава, – Вот так. Теперь она не замёрзнет!
— А ноги ты не забыл?! – недовольно спросила воспитатель, кивнув в их сторону.
— Она обувь не любит. Я пробовал найти подходящую, когда с ней в "Дочки-Матери" игрались, но было неудобно – падала постоянно, а потом быстро-быстро снимала.
— Ну может хотя-бы носочки надеть? – предложила Лирра.
— Тоже не нравятся – бухкается на попу и недовольно дуется! – отрезал силач.
— Ух, всё ей не идёт..! – возмутилась Лирра, – Значит на улицу не выпущу!
— А я выпущу! – возразил Эд, легко отпихнув воспитателя и взяв на руки закутанную в тепло химеру.
— Э-эй, вернулись живо! Я не отпускала!! – начала тихо кричать им в спину поразившаяся такой наглостью и выпучившая зенки главпа.
— Доверься мне. Я ведаю, что делаю, – спокойно попросил идущий к старику Эдмунд. Лирра уж-хотела начать покрывать возражениями, но-таки дала ему шанс. Она – может ошибаться.
Подойдя на достаточное разстояние, он опустил девочку наземь, позволив ей пойти самой к Дедушке. Лирра удивилась, когда Ми даже не одёрнула лапки от холодного снега, словно не почувствовав его, а Эд, ведавший сею тайну, насмешливо посмотрел на жену, демонстрируя своё превосходство в ведах, полученных в момент игр с малышкой. Воспитатель нахмурилась и недовольно надулась, грубо сложив руки снова на груди.
— Сразу-бы сказал, хитрюга... – прошипела она, уничтожая взглядом каланчу.
— Ты-бы не поверила да дальше-б упиралась, – продолжая ехидничать, объяснился страж.
Ми не спеша подошла к сидящему на снегу дедушке и, заглянув ему в глаза, еле слышимо спросила:
— У... усталь?
— А-а? – обратил на неё внимание дед. Его лицо покрылось испариной сока, – Не-е, молютка, головушка слегка болить. Сейчас передохну-й полегчает...
Постояв и немного подумав, девочка посеменила к ближайшим цветкам и, высунув ручку из пушистого, даже будучи закатанным, свисавшего рукава собрала их в небольшой букетик. Цветы от тряски звонко зазвенели, заставив привлечь своё внимание старика. Химерка вернулась к нему и протянула цветочки.
— В-воть! – весело сказала она, – сь... сьтоб б-бойненько не было!
— О-о-о, сейчас разплачусь... – всхлипнул от милоты Эдмунд.
— Тихо ты, не отвлекай!! – шёпнула Лирра.
Старик взял в руки вручённое ему «лекарство» химерки и тотмиг снова погрузился в чертоги разума – в самые глубины забытых воспоминаний. Он увидел образ такой-же маленькой, беловолосой девочки, которая волнительно побежала на улицу собирать цветочки для заболевшего дедушки. Когда-же малышка вернулась с букетиком зимозвонов, он подыграл ей, дабы та поверила в волшебство сего обряда, и в глазах, полных надежд на чудо, ярко запестрило счастье. Конечно, цветочки не помогли, но та радость, что испытала маленькая девочка, заставила почувствовать облегчение от боли, часто грызшей его изнутри... Ситуация повторилась: головная боль утихла и на смену ей пришла ясность ума, вернулась потерянная после своего перерождения память. Он понял, что эта химера может быть такой-же как он – переродившейся внучкой...
У старика накатились слёзы. Более нескольких сотен овитков он жил почти в полном одиночестве, даже и не подозревая, что у него есть своя кровинушка.
— У... Унученька! – дедушка разплылся в улыбке, на что девочка радостно отведила смехом. У неё получилось вылечить больного старика.
— Хи-хи, ми! Ми-и!! – заскакала она, довольно захихикав и завиляв хвостом.
Мороз разкинул руки в стороны, давая понять о грядущих обнимашках. Ми ведом этот жест и с радостью прыгнула на разкисшего от счастья деда. Мороз сжал её могучими ручищами очень сильно, будто в последний раз с ней видится.
У Лирры и Эдмунда аж рты появились и разкрылись от увиденного.
— «Унученька»?! – недоумевая, хором спросила пара.
— Да! Я усё вспомнил! – восклицал дед, продолжая сочиться, – Она моя унуча, кровинушка родимая! О-ох, как-же радостен этой вести!
— Н-но как?! – снова хором спросили Штрын и Эд.
— Родилися уновь! Сотовитка два ранее это случилося со мною... только, – старик запнулся, усомнившись в верности отведа, – ... только девонька-то молодая, а я стар... Можа она позже родилася?
Мороз вопросительно посмотрел на хозяйку приюта, будто она ведает отвед. Это-же сделал и стражник.
— А... а я тут причём?! Я-я её только две витушки назад приютила! Откуда мне ведать о перерождении? – разтерялась жена, переглядываясь с одной горы на другую, – Я, конечно, тоже могу предположить, что она позже переродилась, но... но не на пару сотовитков-же! Это невозможно!
— Хм-м, а может и возможно! – предположил Эдмунд, – Я слышал одну историю любопытную от детишек... Они мне разсказали о колодце, исполняющем любое желание!
— О-ох, Эд, ну не начинай... – закатила глаза Лирра, в который раз слыша эту байку.
— Ну мало-ли... Сейчас любая идея может оказаться явью, – сказал оглобля, посмотрев на обнимающего малышку старика, – Если он существует, то значит и другие сказки тоже.
— Маловероятно. Как ограждённая яма с водой может перенести живую девочку из прошлого сюда? – задумчиво спросила воспитатель.
— Кто его ведает... но именно тогда много химер было. Можа одна так и пришла сюда? Колодец-то в лесу стоит, на месте Омута, – пожав плечами, вынес свою мысль верзила.
— Хм, сомневаюсь... Тогда почему Дед такой странный? Они ведь разные...
— Тщ-щ-щ! Дети, потише! – шёпотом остановил разговор Дедушка, – Унуча уснула, не горланьте, прошу вас.
Парочка посмотрела на сидящего в снегу деда, у которого на руках, сунув палец в рот, уснула химерка. Видя такую картину, оба мыслителя подостыли и настроение начало сменяться на спокойствие и умиление.
— Ох, простите... – с таким-же шёпотом извинился Эдмунд.
— Ничаво, вы её не разбудили, – Мороз отмахнулся, – Вона быро уснула, устала поди за день гуляться... – дед аккуратно погладил волосы малышки, – Как-бы тама не окозалось, о чём вы спорите, рано или поздно усё прояснится, а пока я оставлю её у вас. Не смогу забрать к себе – весь овиток сплю и смотреть будет некому, а она-ж ребёнок, внимание нужно.
— У-ух, понимаю вас... – пережитый опыт Лиррой буквально выдавил из неё согласие.
Дед осторожно приподнялся, скрепя старыми древесными костями, не спеша доковылял до стражника и аккуратно передал ему на руки спящую девочку.
— Вы уходите? – спросил Эд, разочарованно глянув на очеловеченную ель.
— Да, мне нужно к другим идти. Передайте это деткам от меня, сам уже зайти не успею. Каждый подарочек подписан, не перепутайте! – старик осторожно вытащил из своей дыры на сердце мешок с игрушками, – А этот я лично малышке отдам! Ну-ка-ся...
Положив мешок на снег, он вновь потянулся до коренистого отверстия и достал из него маленькую, плюшевую кошечку с такой же, как и у девочки, окраской, и вложил мякушку в халат. Ми, почувствовав лёгкий холод игрушечки, слегка поёжилась, но когда та отогрелась от её тельца, обняла, всё также оставаясь во сне. Дед поднял свой посох с фонариком, букетик из зимозвонов и перед уходом от новых ведомых и внучки, попрощался:
— Берегите себя и её! Я буду вас пораньше иногда навещать! Чтоб к визиту одели её получше – играться буду!!
— Ох... х-хорошо!! – немного с грустью отведила Лирра, – Постарайтесь уведать всю правду! Это очень важно!!
— Обязательно! Я усё уведаю!! Есть у кого!! – помахал на прощание Мороз посохом, колыша фонарём.
— Э-э-э, Де-едушка! Деда! – шёпотом старался подозвать старика здоровяк, – А-а брату? Рослику моему есть подарок? О-он разстроится-ж... и-и-и вообще, можно я его позову? Пусть тоже увидит вас!
— Подарок у мешке! Ему понравится! И увидимся позже! Мне уходить надо!
Успокоенный вестью о подарке, но удручённый будущей грустью брата, Эдмунд не имея возможности помахать как Лирра рукой, начал разкачивать головой. Окинув взглядом напоследок троицу и приют, дедушка закрыл за собой нешумно ворота и ушагал во тьму, где его ожидала счастливая от удавшейся затеи Брань. Проводив исчезнувший во тьме фонарик, парочка ушла в приют, разкладывать подарки...