Когда Истина горит

Через несколько дней внутренний двор штаба погрузился в тот особенный покой, который бывает только в весенние утренние часы. Воздух был густым от запаха мокрого камня, тёплой пыли и металлического, почти стерильного привкуса магически очищенного железа. Где-то в углу журчал фонтан, и в его мерном шуме слышалось, как капли падают на гладкие плиты, расплёскивая серебристые блики.

На каменной площадке, у самой кромки тени, были разложены ящики, свёртки с оружием, запечатанные амулеты в кожаных футлярах, аккуратные коробки с глиф-метками. Всё это было промаркировано, проверено, готово к отправке на юго-запад. И вместе со всем этим должны были отправиться и они.

Рин спустилась по лестнице первой. Волосы стянуты в тугую косу, шаг уверенный, спина прямая, как у человека, привыкшего держать строй даже перед лицом Совета. Но в глазах, несмотря на выверенное воинское спокойствие, тлела бессонница последних ночей. У ящиков уже стоял Кест. Он проверял список провизии, негромко бормотал себе под нос расчёты, прикидывал, сколько дней займёт путь и насколько глубоко тянется нестабильная зона. Раньше он встречал её взгляд молчаливым равнодушием; сегодня — коротко кивнул. И это было чем-то новым.

— Рюкзаки взвешены? — спросила она.

— По нормативу. Но провизии многовато, — ответил он, не отрываясь от списка. — Намекать не буду, но Лэйн уже спрятал запас ликёра.

Рин хмыкнула краем губ.

— Всё ещё думает, что может меня перепить?

— Он в это свято верит.

Фара появилась спустя пару минут, распахнув плащ так, будто заходила не в штаб, а на вечерний праздник. В зубах перекатывалась зубочистка, глаза прищурены.

— Слушай, у нас будет хоть одно задание, где ты не выглядишь так, будто готовишься прирезать первого встречного?

— Я просто экономлю эмоции, — спокойно ответила Рин.

— Если попроще сделаешь лицо — будешь даже милой. Может, и наш ледяной капитан тогда растает.

Рин тихо цокнула языком. С противоположной стороны двора показались Тавиан, Лэйн и Мияр. Они шли без спешки, но от каждого веяло готовностью — как от клинка, что всегда под рукой. Тавиан двигался прямо и чётко, словно каждое его движение просчитано на два шага вперёд. Лэйн, напротив, казался расслабленным, но взгляд скользил по двору, отмечая каждую мелочь. Мияр шёл чуть позади, тихий и невозмутимый, будто уже держал в голове десяток вариантов выхода из любой засады.

— Ну что, — сказал Лэйн, бросив взгляд на стопку амулетов, — кто здесь главный по мучительным уставным инструкциям?

— Я, — откликнулась Рин. — Твоя задача — не мешать.

Он расплылся в самодовольной ухмылке, подмигнул Кесту, но тот лишь пожал плечами.

Последним, как всегда, появился Лорас — с рюкзаком, висящим на одном плече, и тем вечно недовольным выражением, которое у него, казалось, было с рождения. Он лениво оглядел всех.

— А где представитель Совета? Или он уже утонул в бумагах?

— Я здесь, — раздалось сбоку.

Из-за колонны шагнул человек в простой тёмной одежде. Молодой, с идеальной осанкой, с лицом, которое словно нарочно сделали незапоминающимся. Волосы приглажены, руки уверенные. В одной — папка, в другой — амулет допуска.

— Илин Сарвай, — представился он. — Назначен сопровождать вас от имени Совета. Не вмешиваюсь, только наблюдаю и фиксирую.

— Прекрасно, — буркнул Лорас. — Контроль без участия. А если подыхать будем — тоже будешь наблюдать и фиксировать?

Илин не моргнул. Просто открыл блокнот и записал фразу.

— Документы получите на инструктаже, — ровно добавил он. — Прибытие в Миэлес строго в срок. Согласно текущим показателям магической активности, окно стабильности региона — три дня.

Слова прозвучали сухо, но от них в воздухе будто стало холоднее. Все уже вернулись в столицу, все отдохнули, перевели дух — и теперь снова шли туда, где земля дышит чужим. Рин кивнула.

— До брифинга — полчаса. Проверьте снаряжение, личные амулеты. После — зал Дельмар.

Отряд разошёлся, словно капли воды по сухой поверхности, каждая — в своём русле, но с одной общей точкой в уме. Миссия. Та, в которую никто до конца не верил и которую никто не понимал. И команда, где каждый знал, на что способен другой... но всё равно оставался для него чужим.

Зал Дельмар ждал их. Каменные стены, с которых нельзя было считать ни времени, ни магического следа, хранили глухую тишину. Каждый кирпич здесь обрабатывался магически для контроля. Здесь не было резонанса, не работали внешние амулеты, а разговоры будто приглушались самой архитектурой.

Они расселись по периметру круглого стола. В центре — тихо дышал магический проектор; рядом лежали папки с вложенными свитками, и под ними — тяжёлые кристаллы фиксации, в которых при желании можно было поймать даже пульс говорящего. Первой заговорила женщина в синем мундире с алыми вставками — старший координатор внешних операций. Её голос был прямой, ровный, будто натянутый между холодной уверенностью и обязанностью сказать больше, чем хотелось бы. За её спиной стоял Илин, неподвижный, как мраморный страж.

— Регион Миэлес. Юго-западная зона. До недавнего времени закрыта из-за нестабильности Потока, вызванной глубокими пластами древних структур. Сейчас активность упала. Прогноз: три дня стабильности.

Проекция ожила: тёмно-зелёный рельеф, резкие линии горных хребтов, отметки исчезнувших деревень, серые пятна с архивной пометкой «аномалия, не объяснено».

— Место основного интереса — храм предреформенного периода. По неподтверждённым данным, в его центральной части находилась структура, названная в пророчестве Верий.

В воздухе проявились строки. Старые, как потрескавшийся камень. Слова дрожали, будто и сами не хотели быть прочитанными:

Тот, кто приблизится к Истине, сам станет её частью.

Он понесёт дар, что не гаснет,

но его след ведёт в бездну, где мёртвое шепчет живому.

Атмосфера начинала давить. Лорас наклонился, прищурился, и тихо произнёс:

— Поэтическое бредовое месиво. Из тех текстов, где чем меньше ты понимаешь, тем быстрее получаешь допуск.

Координатор даже не моргнула.

— Совет считает, что Верий может быть артефактом предреформенного вмешательства, — продолжила она, — либо концентрированной точкой Потока. Ваша задача — оценить обстановку, зафиксировать структуру, изъять фрагмент или объект, если он будет признан безопасным.

Фара бросила взгляд на Рин. Та сидела неподвижно, но в линии плеч читалось напряжение, а глаза не отрывались от слов, будто они прожигали воздух. Рин уловила звон Потока, в пророчестве была ложь.

— Что вы знаете об этом фрагменте? — спросила она, не смягчая голос.

— Реконструкция, — ответила координатор. — Архив древних источников. Уточнение значений продолжается. Но мы уверены, что речь идёт о символе или артефакте, хранившемся в Миэлесе.

— Уверены, — глухо повторил Тавиан. Он не смотрел на карту. Он смотрел на Илина — тот, не отрываясь, делал записи в блокноте, не позволяя ни одной паузе вползти в его движение.

— Кто первый перевёл этот текст? — уточнил Лорас.

— Частично — трактат Серых Залей. Работа велась под надзором Совета.

Кест откинулся на спинку кресла и наконец заговорил:

— Сколько групп вы отправляли до нас?

— По официальным данным — ни одной. Доступ к региону открылся только вчера.

— А неофициально? — прищурилась Фара.

Пауза — густая, как вязкий туман в предрассветном ущелье — расползлась по залу, легла в горло каждому, кто ждал ответа. И именно в этой тишине было больше правды, чем в любых инструкциях Совета. Координатор сохранила идеальную осанку, не дрогнула, лишь чуть сильнее сжала пальцы на папке. Рин медленно положила ладонь на стол.

— Когда вы называете нас «основной группой», — её голос был ровный, но внутри звенела сталь, — вы ведь имеете в виду, что у вас есть резерв?

— Такие данные не комментируются на этом уровне допуска, — прозвучало так холодно, что слова будто заиндевели в воздухе.

Мияр тихо, почти беззвучно хмыкнул. Он откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу, и произнёс без всякой интонации:

— То есть, если мы провалимся, об этом никто не узнает?

— Если вы провалитесь, — сухо сказала координатор, — это будет зафиксировано. Как и всё остальное.

Проекция над столом погасла, словно обрубленная. Тени на лицах стали глубже. Папки с бумагами зашуршали, их аккуратно разложили, будто это были не отчёты, а надгробные плиты.

— У вас есть остаток дня на подготовку, — продолжила координатор, — выдвижение завтра на рассвете. Всё, что обнаружите, подлежит немедленной передаче Совету.

— А если объект окажется нестабильным? — спросила Рин, чуть склонив голову, но не убирая ладони со стола.

— Тогда он должен быть уничтожен, если это возможно. Или изолирован. На усмотрение капитанов.

Тавиан коротко кивнул, будто всё услышанное лишь подтвердило то, что он и так знал. Рин — нет. Она задержалась взглядом на расплывающихся в воздухе строках пророчества, которые ещё мерцали после отключения проекции, как послесвечение после удара молнии.

Бездна, где мёртвое шепчет живому.

Она уже слышала эти слова. В тоннеле. Но тогда их не произносил никто из живых. И теперь, в глубине её мыслей, тихо, но настойчиво шевелился вопрос: так что же с этим Верием не так... и кого на самом деле он ждёт?

***

Склад перед отправкой всегда напоминал Рин не просто сцену перед спектаклем — а тот миг, когда занавес уже дрогнул, но ещё не открылся, и каждый артист знает: вот-вот начнётся. Роли распределены, слова выучены, но все всё ещё делают вид, что что-то можно изменить. Запах тут всегда был одинаковый — сухая пыль, старая древесина и чуть металлическая прохлада зачарованного оружия. По стенам тянулись цепи с подвешенными амулетами, тихо потрескивающими в воздухе.

Лэйн у дальнего стеллажа проверял зачарованные штыри, касаясь их с уважением, будто кости старого боевого зверя. Мияр сидел на ящике, склонившись над магическим передатчиком, губы сжаты в тонкую линию; пальцы бегали по глифам, время от времени касаясь маленького медного ключа, словно он держался за него, как за якорь. Рин и Тавиан оказались у главного ящика. Не договаривались, просто так вышло. Стояли напротив друг друга, и между ними, помимо стола, был ещё целый пласт невысказанных слов.

— Возьми дополнительный стабилизатор Потока, — произнесла она, глядя прямо в глаза. — Миэлес глушит магию волнами.

— Я справлюсь.

— Это не про твоё упрямство. Это про группу. Если тебя вырубит — мы все ляжем.

— Интересно. Теперь тебе важно, чтобы я держался на ногах?

В его взгляде блеснуло раздражение, в её — холод.

— Если хочешь, — тихо сказала она, — можем говорить исключительно по уставу.

Он молча швырнул в ящик свёрток с картой.

— Не надо мне твоего тона «капитана среди разведки». Я здесь не по твоей инициативе.

— Как и я, капитан.

Повисла напряжённая тишина. Кто-то из бойцов прошёл мимо, но сделал вид, что не слышит.

— Ты злишься, потому что чувствуешь, что всё не так, — сказала она уже тише. — А я злюсь, потому что ты делаешь вид, будто всё уже проиграно.

— Потому что девяносто процентов заданий с пророчествами заканчиваются похоронками. И ты это знаешь.

Она хотела ответить резко, с тем самым острым надломом в голосе, который ранит сильнее удара. Но передумала. Лишь выдохнула, отвернулась.

— Будь осторожен, — сказала, не глядя. — Хоть раз — не только ради себя.

Позже, уже на кухне, запахи сменились — травяной настой, лёгкая горечь кофе, тепло каменной печи. Рин сидела за столом, перебирая в руке жетоны. Один свой, второй — чужой. Лорас пришёл бесшумно, опустился на скамью рядом, не спрашивая разрешения. Он единственный, кто мог так спокойно находиться рядом без приглашения и говорить то, что думает, и при этом выжить.

— С тобой всегда интересно, — сказал он, откинувшись. — С утра молчишь, днём споришь, к вечеру сидишь с жетонами в руках. Смахивает на биполярку... или на гормоны. Ты, случайно, не беременна?

Она медленно перевела взгляд, в котором усталость и насмешка переплелись в странную тёплую смесь.

— Я предохраняюсь твоими же настойками, забыл? — тихо бросила она, потом выдохнула, и слова пошли сами. — Знаешь, мне в голову всё время лезет Алек. Он был со мной ещё на втором выезде. Смешной. Постоянно путал направление на картах, но стрелял лучше всех. Он всегда прикрывал мою спину. А я — его. Пока его просто... не стало.

Голос дрогнул, но не сломался.

— Я сама вытащила его жетон из-под обломков, когда Поток грохнул весь фланг. С тех пор у меня ничего серьёзного. Ни в бою... ни в жизни.

Лорас обнял её за плечи. Без слов, просто чуть сжал, как бы возвращая в настоящее.

— Ты не железная, Рин, — сказал он мягко. — Ты просто всё ещё держишь его за руку. Может, пора смотреть на живых? Хотя, кроме меня, вряд ли кто-то сможет вынести такую милашку. — Он усмехнулся, а потом тихо добавил: — Живи, Искорка. Прошу тебя.

Она посмотрела на жетон, закрыла глаза.

— Я боюсь, Лорас. Этот Верий, задание, какое-то пророчество. Я впервые чувствую, что могу не вернуться. Не просто физически. А... не вернуться собой.

— Я буду рядом. Всё, что не скажешь им, скажи мне.

Она позволила себе чуть облокотиться на его плечо. Они молчали. Минуты тянулись мягко, как тихий дождь за окном. Но в коридоре, за поворотом, кто-то задержал дыхание. Тавиан стоял в тени бокового прохода. Он не хотел подслушивать, но так уж вышло, что услышал всё. Пальцы непроизвольно сжались в кулак. И он так же тихо, как пришёл, ушёл обратно в темноту.