Танцы на стекле

Советов Алдиса Марселла никогда не слушала. После ужасных подробностей жизни ее отца и старшего брата она тем более прекратила прислушиваться к их словам. Выслушав Алдиса и поняв, насколько он жесток, Марселла покинула особняк. Д'арэн на этот раз не последовал за ней.

Марселла оседлала коня и поскакала в Неблагой Двор, к Пятому переулку. Она была полна гнева и чувства несправедливости, неприятных ощущений к собственной семье. Получается, ее отец изменял Линнет, мог изменять и ее матери. А Алдис по приказу отца убил молодую ведьму, едва ли не выкинул свою сестру. Неужели во всех семьях Фейрилэнда это происходит?

К тому времени, когда Марселла добралась до центральной площади Неблагого Двора, ливень прекратился, гроза закончилась. Черные тучи постепенно уходили, открывая чистое черное небо, покрытое звездами. Все уже давно находились в своих кроватях, поэтому узкие грязные улицы оставались пусты. Только у паба крутился народ, громко разговаривал на разных языках, да у дома азартных игр какие-то мужчины выбивали долги из молодого паренька. Марселла отыскала Пятый переулок самостоятельно, задавать вопросы этим пьяным фейри не хотелось. Улица оказалась длинной, состоящей из частных домов с небольшими дворами и огородами. Вокруг стояла тишина.

Марселла добралась до последнего дома и окинула его беглым взглядом. Забор до сих пор был покошен, калитка сломана, болталась открытой, дорога к дому заросла травой, крыльцо жутко скрипело, одной ступени не хватало. Марселла постучалась, глубоко надеясь, что ее сестры здесь не окажется. Жить в таких условиях невозможно.

Марселле открыла худая женщина очень маленького роста с острыми ушами. Ее лицо было покрыто тонкими морщинами. Платье рваное, фартук выцветший, на голове белый накрахмаленный чепец. В руках она держит грязную пеленку с въевшимися пятнами, а в ней барахтается серый ребенок. Кажется, он болен. Из дома доносится шум.

– Кто вы? – спрашивает женщина на фейрийском.

– Я Марселла Камиэль, дочь генерала Маро.

Женщина распахнула глаза и отшатнулась, едва ли не упав.

– Зачем вы приехали? – испуганно спросила она.

– Два года назад вы нашли на своем пороге ребенка? – напрямую поинтересовалась Марселла. Все подробно объяснять и идти издалека сил уже не хватало.

– Да, – кивнула она. – Она ваша дочь?

– Нет. Но мне нужно ее увидеть.

– Проходите, – неловко пробормотала женщина.

Марселла переступила порог лачуги. Стены шли трещинами, крыша протекала, пол жутко скрипел. Более-менее было чисто, все вещи лежали на своих местах. Но затем девушки вошли в главную часть дома. В доме была всего одна большая комната с кучей кроватей, матрасов и одним большим шкафом. По комнате бегали дети, лезли на подоконник, а на одной из кроватей сидел мужчина и кормил сразу двух малышей. Когда Алдис говорил про пятнадцать ртов, он не шутил. Детей, которые бегали по комнате, было пятнадцать, не считая тех, что кормили, и того, которого держала мать. Дети мелькали перед глазами, выглядели все одинаково. Худые, в рванной старой одежде.

Марселла оглядела ребятишек. Они все были похожи друг на друга, бледные, со светлыми волосами. Но одна девочка выделялась. Ее густые черные волосики были завязаны в маленький хвостик. Сердце пропустило удар. Похоже, она нашла специально утерянное дитя своего отца.

Когда женщины вошли в комнату, дети замерли и с интересом уставились на незваную гостью. Мужчина лишь устало кивнул. Старшая девочка подошла к маме, поздоровалась с Марселлой и спросила, зачем она сюда приехала.

– Эта девочка... – Марселла указала на малышку с черными волосами.

– Это Барбара, – тихо сказала хозяйка. – Да, ее мы нашли на пороге дома почти два года назад.

Малышка выглядела совсем худенькой и маленькой. Ее бледное личико казалось грустным, тонкие ручки хватали самодельную игрушку. Девочка печально улыбнулась и прижалась к другому мальчику, на вид ее ровеснику. Сердце Марселлы больно сжалось. Этот ребенок не заслуживал нищеты, он должен расти в генеральском доме.

– Я забираю ее, – уверенно заявила Марселла, ожидая от хозяйки сопротивления, но та только кивнула, мол, вперед. – Вы даже не будете возражать? – пораженная такой халатностью к детям, продолжила Марселла.

– Вы явно богаче нас, может, чего дадите ей, – ответила женщина. Она была права, Марселла сможет дать ей намного больше, чем эта семья, но будь Марселла на месте этой женщины, расстаться так просто даже с неродным ребенком она бы не смогла.

Марселла подошла к девочке и протянула ей руки, но та отшатнулась и спряталась за спины своих многочисленных братьев и сестер. В голове Марселлы промелькнула мысль, что, возможно, она совершает ошибку, ведь Барбара живет здесь с рождения, но смотреть, в каких условиях она здесь обитает, у Марселлы не хватало сил. Не забери она ее сейчас, вечно бы страдала и жалела о своем поступке.

Малышка заплакала. Кажется, она не хотела идти с Марселлой. Родители ее не успокаивали, сказали лишь, что она поедет с этой тетей, а та привезет ее в хороший дом. Но ребенок этого не понимал. Остальные дети встрепенулись решением, игры прекратились. Никто не понимал, что происходит.

Марселла осознала, что Барбара просто так с ней не поедет, поэтому попросила у хозяйки «Сон принцессы Розалины», тот самый, которым пичкала ее Аннет еще в людском мире, чтобы ей не снилась Джулия. С помощью местного снотворного получилось легко уложить малышку спать. Перевозить спящее тело ребенка верхом на коне будет трудно, да и все будут видеть, что дочь генерала везет маленькую девочку без сознания, поэтому Марселла уложила ее в корзинку, хрупкое тело ребенка с легкостью поместилось в ней, укрыла одеялом и привязала к седлу, как обычно привязывала еду в Академию. Хозяйка проводила ее до коня, а ребятишки прилипли к окну дома, следя за тем, как увозили их сестру. Марселла понадеялась, что она не совершает ошибку.

Когда Марселла вернулась домой, луна ярко блестела в небе, все еще должны были находиться в постелях. Держа в руках корзинку, она минула двери. Но тишина царила лишь на верхнем этаже. Из кухни доносилось пение служанки, похоже, она уже встала, чтобы приготовить завтрак. Марселла с корзинкой направилась туда. Служанка удивленно покосилась на Марселлу, мол, чего та забыла в такое время на кухне еще и с корзиной.

Марселла, оглядев кухню свежим взглядом, вся эта роскошь внезапно надоела ей, поставила на стол корзинку, которая обременяла не только руку, но и сердце. Служанка удивленно покосилась на гостинцы от молодой хозяйки и медленными шагами, словно предчувствуя подвох, направилась к столу. Марселла молча ждала последствий своего взрослого решения.

Служанка резким движением сдернула покрывало с ребенка и, увидев живое существо, ахнула, а затем непроизвольно так громко заговорила, что, наверное, в доме услышали все.

– Не в подоле принесла, так в корзине... Господин! Госпожа! Не знаю, что нести, праздничные бокалы или носовые платки, чтобы слезы горечи утирать!

Марселла слушала слова служанки молча. Наоборот, ей требовалось привлечь внимание всего дома, ребенка скрывать под кроватью, как меч, она не собиралась. Послышался топот, по лестнице забухали пятки, захлопали двери, дом проснулся за считанные секунды.

Первой спустилась закутанная в шелковый халат Линнет. Она ахнула и, внезапно побледнев, прислонилась к стене, чтобы не упасть. Ее огромные глаза испуганно смотрели на ребенка, словно перед ней была не девочка, а монстр. Следом вбежал Д'арэн. Его секундное замешательство устроило пробку на входе, но затем он взял себя в руки, серьезно оглядел Марселлу и малышку и кивнул, понимая, что сестра сама приняла такое решение забрать этого ребенка. После Д'арэна вбежал второй брат. Алдис с ненавистью посмотрел на корзинку, затем на Марселлу и одними губами прошептал нелестное слово, которое девушка с легкостью прочла. Он отошел в сторону, лишь бы не видеть этого балагана. Следом вошла спешной походной Аннет все еще или уже в деловом костюме. Она оглядела помещение, причину эмоций и, поджав губы, только отвела взгляд, но осталась на месте, не собираясь уходить. Вбежал маленький Ониши, испуганно ойкнул и спрятался за ногу бледной матери. Последним вошел Маро.

Его жестокий взгляд оглядел каждого на кухне, даже служанку и младшего сына. Затем он перевел взгляд на Марселлу, как он думал, единственную родную дочь и наследницу, и оскалился, будто собирался вцепиться в глотку Марселлы. А девушка спокойным тоном сказала.

– Дочь убитой Черной Розы нуждается в крове. Отец, ты обязан удочерить ее.

Мало, кто понял истинный смысл слов Марселлы на кухне этой беспокойной ночью для фейри. Но лицо Алдиса сильно перекосилось, он стал весь ассиметричным. Д'арэн тихо хмыкнул. А Маро так сжал кулаки, что Марселла была уверена, он на нее кинется. Маро сразу догадался, чей это ребенок, и понял, что Марселла все знает. Линнет, Аннет, служанка, тем более маленький Ониши ничего не поняли, но для тех, для кого адресовывались эти слова, дошли.

Маро поморщился, словно ему стало неприятно от одной мысли о ребенке. Он выгнал всех из кухни, даже служанку, но на пороге подхватил Марселлу под руку, грубо останавливая.

– Пусть этот ребенок живет под одной крышей со мной, я найму ему гувернантку и няньку, но сам к воспитанию я пальцем не притронусь. И когда она начнется проявлять способности, ты сама будешь отвечать за ее таланты, – презрительно фыркнул он. Марселла кивнула. Ответственность возлагалась на ее плечи.

– Как будто была хотя бы надежда, что ты примешь свою родную дочь.

– Как ты вообще все узнала?

– Похоже, Алдис получил слишком сильные впечатления после убийства Черной Розы, раз попросил нарисовать картину ее смерти. Глупо выставлять загадку напоказ, зная, что я усидеть спокойно не смогу.

– Ты суешь свой нос туда, куда тебя не просят. Марселла, помни, я хозяин этого дома, генерал и имею статус при дворе. Я устроил тебя в Академию, воспитываю и обучаю. Будь добра, отвечай мне тем же. Фейрилэнд – мир, у которого свои правила. Может, они тебе и не нравятся, но тебе придется им подчиняться, если ты хочешь жить.

– Угрожаешь, что убьешь меня, папа?

– Успокойся, Марселла, и не позорь моего честного имени.

Марселла фыркнула достаточно громко, чтобы заслужить недовольство отца, но он ничего не ответил. Марселла, оглянувшись на корзинку, печально улыбнулась и вышла из кухни. Теперь справедливость восторжествовала, и ребенок будет воспитываться в богатой семье.