Танцы на стекле

– Тот художник, что нарисовал для тебя картину, Алдис, был убит сегодня ночью. Кажется, задолжал кому-то крупную сумму, – объявил Маро за столом в ту минуту тишины, когда все устали рассказывать новости и принялись ужинать. Марселла отложила вилку, на которой остался нетронутой кусочек зажаренного яблока. Яблоки тут ели со всем. Ее заинтересовали слова отца. Служанка задержалась с блюдом на секунду, охнула и последовала дальше на кухню.

– Неудивительно, я давно говорил, что его ждет такая участь, – спокойно ответил Алдис, продолжая есть свою порцию.

– Что за картина? – с любопытством спросила Марселла, перегибаясь через стол, и заглянула в глаза старшего брата с детской невинностью.

– Ты не была в комнате Алдиса? – спросил Маро, строго глядя на Алдиса.

– Зачем пускать Марселлу в мою спальню? Впрочем, она и не просилась, – отмахнулся Алдис.

– Покажи ей это произведение искусства.

– Не та картина, которой я хочу хвастаться, – буркнул Алдис. Если он не хотел ей хвастаться, зачем повесил в своей комнате?

– Алдис, – вновь строго окликнул его отец. – Это события моей жизни, и ты был не против в них впутаться.

– Рисовать твое душевное состояние – не мое желание впутываться в твою жизнь, а твоя настоятельная просьба, – скрыл очередную какую-то тайну Алдис обычными словами про картину. Марселла нахмурилась. То, что Д'арэн и остальные члены семьи никак не отреагировали значило две вещи: либо это было правда что-то незначительное, либо они просто ничего не знали и, как поступали многие фейри, делали вид, что ничего не замечают.

Марселла пожала плечами и с удовольствием слопала следующий кусок яблока. Алдис внимательно следил за сестрой, но та продолжала делать вид, что ничего не происходит.

– Д'арэн, – обратился отец к среднему сыну. – Как достижения Хизер? Ты тренировал ее? Мы забросили тренировки из-за ее усердной учебы. Я рад, что Хизер старается, но она должна уметь применять знания на практике.

Д'арэн хмыкнул, бросив на сестру многозначительный взгляд. На губах непроизвольно растеклась ухмылка.

– Конечно, отец. С ее боевыми навыками все в порядке.

– Надеюсь, на сыновей советников ты больше не нападаешь? – улыбнулся отец, будто, наоборот, наставлял, нежели запрещал. Марселла скривила губы. Мотнула головой, но в мыслях пронеслось: «Скорее, Лоцеа на меня нападает».

Их встреча в лесу все еще напрягала Марселлу. Она не знала, на кого конкретно работает парень, но становилось понятно без лишних слов: на их врага. Марселла, надеясь разобраться во всем самой, не рассказывала никому из шпионов о случившемся. Д'арэн бы сразу поднял панику, а Джексон посчитал столкновение угрозой для всего королевства. Марселла прекрасно понимала их реакцию, но наводить панику не хотела. У них с Лоцеа давний конфликт, возможно, его цель была всего лишь отомстить или запугать. Конечно, стоит следить за ним, но последние дни он после учебы сразу отправляется домой. Особняк советника Фури совсем рядом с домом Марселлы. Она следит за дорогой. После работы во Дворце лишь возвращается сам советник, изредка к ним заходит Аннет. Никакой опасности с виду они не представляют. Но неужели они тайно работают над каким-то переворотом? Откуда у советника возможности совершить этот переворот? Может ли быть, что он всего лишь пешка в этой тяжелой дворцовой игре?

– Хизер? – окликнул ее отец.

– Да? Ох, нет, на сына советника не нападаю, – сквозь зубы процедила Марселла, понимая, что это лишь отчасти правда. Сразу вспомнился момент, когда Нортон попытался поставить девушку на место, заперев в башне, а Марселла ранила его кинжалом. Его кровь до сих пор у нее перед глазами. Ей кажется, с Лоцеа она бы расправилась проще. – Обязательно сегодня гляну картину в комнате Алдиса. Ты же не против? – она повернулась к брату, но ответ последовал от отца.

– Конечно, не против. Искусство нашего семейства.

Аннет очень громко фыркнула, но на это никто не обратил внимание. Похоже, искусство семейства генерала она не оценила.

После семейного застолья Д'арэн и Марселла помогли служанке убрать со стола, хотя Маро обычно был против этого. Д'арэн сказал сестре, что ему нужно связаться с Джексоном, который будет ждать его на краю улицы. Марселла же отправилась в комнату старшего брата. Она постучалась, но Алдис молчал. Неужели заметал следы? Зная нрав семейства Камиэль, Марселла понимала, на картине вряд ли будут изображены цветочки или красивое небо. Возможно, она бы с радостью оставила эту тайну тайной, но она жила в этой семье и понимала, если сейчас запустить ситуацию, впоследствии эту информацию могут использовать против нее.

Наконец, послышался приглушенный голос Алдиса, чтобы Марселла заходила. Зная своего брата, Марселла готовилась к тому, что в комнате на стенах будут висеть головы животных, повсюду разбросано оружие, а на ковре не очень тщательно замыта кровь. По крайне мере, именно такой Марселла себе представляла спальню своего отца.

Схватившись за ручку, пальцы дрогнули. Марселла потребовала от себя немедленной храбрости и толкнула вперед дверь. Девушка оказалась на пороге спальни Алдиса. Сердце непроизвольно застучало быстрее, но, оценив комнату быстрым взглядом, Марселла удивленно моргнула, словно пытаясь снять пелену наваждения.

Нет, никакого оружия не было видно, на стенах не висели головы убитых. Мебель выглядела обычно. В центре кровать, у противоположной стены стол и стул, за которым сидел Алдис и выводил что-то на желтоватой бумаге. У кровати находился длинный деревянный комод, над котором висела картина, но со входа рассмотреть ее было нельзя. Окно завешано шторой, но открыто, отчего ткань колышется. Марселла хмыкает. Вообще ее роль сидеть на карнизе и наблюдать через открытое окно за Алдисом, а не стоять рядом с ним.

– Почему не впускал меня?

– Был занят, – ответил Алдис, разворачиваясь к сестре и намекая на письмо. – Давай, смотри на картину и побыстрее на выход из моей спальни.

– Поверь, и я очень рада видеть тебя, – с сарказмом фыркнула Марселла, отвернувшись от брата, и прошествовала в центр его комнаты.

И вот, пред ней открылась картина. Огромное полотно, занимающее большую часть стены над комодом, в красивой резной раме. На картине в темных тонах изображена прекрасная девушка с черными, как смоль волосами, черными глазами и бледной кожей. На голове девушки рога, уши выглядят обычными. Но ее столь прекрасный образ портит кровь. Она заполняет половину ее тела, стекает на разноцветный мрачный ковер. Глаза девушки распахнуты, она лежит на боку, одной рукой хватается за кровоточащие раны на теле. Тонкая кисть и длинные пальцы создают впечатление, что девушка какая-то графиня, но, судя по одежде и небогатой гостиной, она, максимум, дочь невостребованного купца.

Девушка и раны на ее теле вызывают ужас, но испытывать жалость больше всего заставляет младенец в углу картины. Он лежит на окровавленной простыне прямо на полу. Маленький, сморщенный младенец громко кричит. Он нагой, на его детской головке едва заметны черные волосики. Сердце Марселлы разрывается при виде плачущего ребенка и убитой девушки, мурашки бегут по коже, когда она понимает, что такое искусство висит на стене Алдиса, ее старшего брата.

– Что это?.. – тихо шепчет он, не отрывая взгляд от картины.

– Доказательство, что мы имеем власть над всеми слоями населения, – самодовольно отзывается Алдис, словно наслаждался такой реакцией девушки. Зверски убитая незнакомка кричала в голове Марселлы. Ее затошнило, и она схватилась за изголовье кровати. Присмотревшись, Марселла обнаружила, что у картины есть название: «Смерть Черной Розы». Сердце Марселлы больно кольнуло. Такое имя она уже слышала, Черная Роза ей уже будто знакома...

Марселла в страхе обернулась к брату и посмотрела на него распахнутыми глазами. Он хищно улыбался, словно события, случившиеся на картине, доставляли ему удовольствие. Марселла попятилась к двери, ее охватила тревога. Имя Черной Розы крутилось в голове, но Марселла никак не могла догадаться, от кого же слышала это прозвище. Алдис продолжал ухмыляться. Марселла спиной наткнулась на дверь. Схватилась за ручку в ту секунду, когда в ее голову пришла самая страшная, но, похоже, логичная мысль. Черная Роза. Розалитта.

Марселла буквально выбежала из комнаты и рванула в свою спальню. Она слышала, как за ней хлопнула дверь, но не обернулась. По коридору шел Д'арэн, который, кажется, был озадачен поведением Марселлы, он пытался схватить ее за руку, но девушка его только оттолкнула и побежала дальше, закрывшись в своей комнате.

Неужели ведьма была права? Ее семья погубила дочь ведьмы? Но кто именно? Почему она твердила про Маро, если картина висит у Алдиса? Как он стал частью этой истории? Да и что вообще была за ситуация? Черную Розу убили? Но за что? И что за младенец лежит рядом с мертвым телом на картине? Олицетворяет ли он что-то или там правда был ребенок? Неужели невинное дитя тоже было убито? Мог ли Алдис, будучи истинным наследником своего отца, быть так похожим на Маро, что ведьма их спутала и назвала убийцей своей дочери другого фейри?

– Марселла, фаре кин, открой немедленно дверь! – кричал Д'арэн. Марселла не откликалась. Ее сердце, еще не очерствевшее в Фейрилэнде, металось в груди от жалости к юной ведьме.

– Не открою, – отозвалась она твердым голосом. – Если рядом Алдис, уходи. С ним тем более не пущу.

– Нет его здесь. Хлопнул дверью и ушел. Что произошло?

Марселла подождала, пока за окном мелькнет фигура Алдиса, и только после этого открыла дверь. Д'арэн нетерпеливо переминался с ноги на ногу на пороге. Резким движением он перехватил дверь, переживая, что Марселла ее закроет вновь, но девушка прятаться не собиралась. Она доверяла Д'арэну.

Они вошли в комнату, Д'арэн устроился на краю кровати девушки, а Марселла принялась мерить шагами комнату. Ужасная картина еще стояла перед глазами. Марселле стало душно, она подскочила к окну, распахнула его. Стекла задребезжали от резкого порыва ветра, на улице портилась погода. Ветер гнул редкие деревья к земле, темные облака заволокли небо, туман осел на город, закрывая даже вид ближних строений Неблагого Двора. Вот-вот собирался пойти дождь, улицы внезапно опустели, то тут, то там мелькали служанки, захлопывающие ставни.

– Я поеду в лес по той дороге, что ведет в Хеллкастл.

– Что с тобой? У тебя лихорадка?

– У отца были любовницы?

– Что? Ты точно бредишь, Марселла!

– Любовницы?

– Не знаю. Никогда не интересовался его личной жизнью. Кроме почившей матушки, Джокасто и Линнет никого не помню.

– А вот зря. Похоже, Алдис знает еще одну так называемую любовь Маро, которую, между прочим, убили.

– С чего ты это взяла?

– Ты видел картину в комнате Алдиса?

– Допустим.

– А название?

– «Смерть Черной Розы», – процитировал Д'арэн.

– Я знакома с одной ведьмой, чью дочь звали именно так.

– Что за ведьма?

– Недалеко от моря Мэн. Я поеду к ней прямо сейчас. Эта тайна сведет меня с ума, если я продолжу мыслить о ней хоть немного.

– Ты видела погоду? Я не пущу тебя никуда.

– Я не подчиняюсь лихим приказаниям, – вздернула Марселлу голову и распахнула шкаф, пробегая глазами по своему гардеробу или, точнее, той части, где не было платьев и нарядов для балов.

– Тогда я поеду с тобой, – подорвался он.

– Я справлюсь сама.

– Ты серьезно думаешь, что я пущу тебя к ведьме в такую погоду в одиночестве? Пойду просить подать лошадей.

Марселла хмыкнула, когда за братом закрылась дверь в комнату. Она тащит в самые недра приключений не только себя, но и близких. Кажется, стоит быть осторожней. Впрочем, когда последний раз Марселла была осторожна?

Девушка достала из шкафа плащ, переоделась, накинула его сверху, спрятала в сапоги кинжалы, надела кожаные перчатки, чтобы спрятать руки. Оглядев себя, поняла, что можно добавить еще одну деталь.

– Ну же, принц Фейрилэнда, надеюсь вы не против, что я надену ваш перстень в эту поездку? – спросила Марселла у воздуха, доставая из тумбочки королевский перстень. – Молчание – знак согласия, – ухмыльнулась она, пряча под перчаткой свою маленькую тайну, подарок от принца. – Джулия, – обратилась Марселла на этот раз к почившей сестре. – Надеюсь, твои гены в этот раз не подведут. Ты бы точно смогла поговорить с ведьмой без ущерба для себя. Смогу ли я? Жаль, что ты мне не ответишь, – вздохнула она и вышла из своей комнаты.

Д'арэн уже ждал ее внизу. Дождь начал моросить, но парень не накинул капюшона на голову. Марселла оглядела приготовленных коней и обратилась к брату.

– Накинь капюшон. Не хочу, чтобы нас видели, как мы минуем мост, а затем исчезаем в лесу.

– За тобой могут следить? – удивленно поинтересовался Д'арэн, но при этом послушно накинул на голову капюшон, скрывая лицо.

– А за тобой разве нет? – перевела тему Марселла. Д'арэн деликатно промолчал.

Выехали со двора, когда у всех окна были закрыты, а небо нагружалось синими тучами, скрывающими спускающееся солнце. Дождь усилился, и холодные капли хлестали по лицу и голове, капюшон не всегда спасал из-за сильных порывов ветра. Природа вмиг переменилась, стала против путников. Кони недовольно ржали, терпя испытания погоды. Когда въехали в лес, стало еще морознее. Марселла поежилась, тонкий плащ хоть и помогал не промокнуть, от холода не спасал.

После прошлого путешествия в Хеллкастл Марселла стала оглядываться по сторонам. Хотя в тумане трудно было разобрать чужие очертания, она разглядывала тех, кто потенциально мог за ними следить.

Наконец, показалась знакомая покосившаяся хижина. Марселла с трудом понимала, как она до сих пор не развалилась от такого ветра. Но нет, хибарка стойко выносила ветер. Вот только гостей встречала не очень-то и приветливо.

– Это здесь? – удивленно спросил Д'арэн. – Ведьмы в наше время живут общинами.

– Эта ведьма живет одна, – хмуро ответила Марселла и слезла с коня. Максимально закрыв капюшоном лицо, заколотила в дверь. Она была уверена, старушка внутри, а еще надеялась, что та ее не узнает, иначе точно не пустит на порог.

Марселла вновь занесла кулак, чтобы постучать, но тут дверь распахнулась. Ведьма, недовольно уставившись на девушку, спросила.

– Чего тебе надо? Романтикам в такую погоду не сидится?

– Мы заблудились.

– Если спросишь, где Хеллкастл, в жабу превращу.

Марселле почудилось, что ее уже рассекретили, сердце мгновенно забилось быстрее, а движения затормозились, пытаясь придумать новый план. Кажется, заторможенность ведьма приняла за удивление и непонимание.

– Проезжала одна такая, в Хеллкастл просилась, – отмахнулась ведьма. – Хитрющая такая, опасная, но того и гляди ослепит своими обаятельными чарами. Не ведьма, а колдует страшнее меня. Вам-то чего надо?

– Пустите, пожалуйста, переждать грозу.

Женщина оглядела Д'арэна за спиной Марселлы и с прищуром сказала.

– Ладно, проходите. Коней к стволу привяжите. Давайте быстрее, дверь открыта, вся сырость в дом тащится, а у меня тут травы, им мокнуть нельзя.

Привязав коней, вошли внутрь. Хижина была небольшой, заставленной. Шторкой отделялась старая кровать, у окошка стоял стол и стул, за ним небольшой шкаф, а рядом полки. На столе разлита какая-то зеленоватая жидкость. На полках несколько толстых книг, склянки, зелья и ингредиенты. У противоположной стены камин и диван рядом с ним. Вся мебель ветхая, полы скрипят, а в углах паутина.

Д'арэн сразу снял капюшон, отряхнул от воды плащ, стянул ботинки и устало развалился у камина. Марселла задержалась на пороге. Пока ведьма отвернулась, сметая со стола остатки какого-то зелья, Марселла быстро убрала из сапог кинжалы, перепрятав их в рукава черной рубашки. Лезвия кололи кожу, каждое движение рук доставляло уйму боли, но Марселла, держа лицо, стянула ботинки и прошла в дом.

– А ты чего плащ не снимаешь? Уродство свое скрываешь? В этом я тебе не в помощь, девушек красивыми обратно не делаю.

– Нет, матушка, обаять вас боюсь, – Марселла опустила капюшон и тряхнула распушившимися волосами. Ведьма повернулась к ней, ахнула и злобно сплюнула в сторону.

– Вот, а я тебе, Камиэль, говорила, обаятельная ведьма ты.

– С ваших уст, матушка, это звучит, как комплимент, – сверкнула улыбкой Марселла, снимая плащ до конца. Прятаться уже не было смысла. Ведьма ее не прокляла, в жабу не превратила, даже за порог не выставила, значит, разговор пойдет дальше.

– А этот гвардеец, что с тобой делает? Жених что ль твой?

– Генеральский сын, матушка, брат мой.

– Какой из? Их у него много, – недовольно фыркнула она.

– Средний, который, Д'арэн, матушка.

– Тьфу ты! Привезла мне тут грязные души, больно надо с ними возиться.

– Как вас звать можно? – спросил Д'арэн, растирая руки.

– Ведьма Изрииль я. Ты, – она указала скрюченным пальцем на Марселлу. – Приехала сюда не зря. Я ведь сказала в прошлый раз, что погублю тебя. Неужто ты на верную гибель заявилась?

– Пока еще нет. Но вы правы, я пришла сюда не просто так.

– Ты же понимаешь, за любую информацию и помощь ты будешь мне должна.

– У меня есть та тема для разговора, за которую вы ничего не попросите, матушка, – сделала она акцент на обращении.

– Удиви меня.

– Ваша дочь Розалитта.

Глаза ведьмы распахнулись, она цокнула и отвернулась. Словно потеряв интерес к гостям, она продолжила убираться на столе, но дрожащие руки выдавали истинные эмоции. Д'арэн поднялся и подошел к Марселле, будто бы готовясь поддержать.

– Изрииль, расскажите историю Розалитты.

– Зачем?

– Я хочу узнать, почему ее убили.

– Откуда ты знаешь, что ее убили? – глаза женщины загорелись, а затем вновь потухли. Она подняла голову к путникам. Марселла увидела слезы.

– Я работаю во Дворце. Я знаю все, Изрииль.

Это был блеф. Марселла знала совсем немного историй из Фейрилэнда.

Ведьма вздохнула и устало приземлилась на стул. Ее руки неподвижно свисали вниз, а голова опустилась на грудь. Казалось, будто она спит. Марселла не торопила ее, понимая, что женщине нужно собраться перед началом тяжелого рассказа. За окном сверкнула яркая молния, озарившая всю маленькую заставленную хибарку, бахнул гром, и, когда все стихло, ведьма заговорила.

– Я воспитывала своих детей в общине, неподалеку отсюда. У меня были сын и дочь, мужа не было, он много лет назад уехал на Джаску, но так и не вернулся, его сожгли, как и других колдунов. Розалитта слыла на все общины первой красавицей. К ней ходили свататься все колдуны, фейри из Дворов Фейрилэнда, даже гвардейцы, служащие во Дворце. Их не пугало то, что Розалитта ведьма, они покорялись ее небывалой красоте. Вот только тетка ее, сестра ее умершего отца, пророчила, что эта красота ее и погубит. Розалитта всем отказывала в свадьбе. Тогда начали к ней приезжать заморские купцы с островов Кельта, не пугались ее способностей, просили руки и сердца. Розалитта отказывала и им. Однажды сын мой, Реарх, что служил в те годы на одного ремесленника, предложил сестре показать большой город. Та, конечно, сразу согласилась. А я упустила свою дочь, так глупо упустила... – вздохнула женщина и замолчала.

– Что случилось во Дворе? – нетерпеливо поинтересовался Д'арэн.

– Она встретилась с генералом Маро. Не знаю, как так вышло, что они познакомились. Но вернулась Розалитта счастливая, влюбленная, наивная. Приезжал к нам ваш батька, в поселение, где мы жили, но руки моей дочери не просил. Однажды мне эта юная любовница все и рассказала. У него жена тогда была, но он клялся, что Розалитту любит.

– Как давно это было?

– Да вот уж два года минуло, как ее нет, черной розочки моей.

– Видишь, – тихо шепнула Марселла на ухо брату и громче спросила. – Как давно висит картина в комнате Алдиса?

– Примерно два года, – задумчиво кивнул Д'арэн и обратился к ведьме. – Изрииль, вы называли дочь черной розой?

– Ее все так звали. Красива, как роза, но волосы черны, глаза черны...

– Зачем Маро убивать Розалитту? Если она была его любовницей, он мог ее просто бросить. Никто бы все равно не поверил, что он изменял жене, которую привез из Северной Ормандии, с ведьмой.

– Черная роза упертой была. Кто знает, почему они поругались. Мы с ней тоже в последние дни повздорили, она все правды добиться хотела, неизвестно только какой. Уехала в Неблагой Двор, жила там какое-то время. Я получила от нее последнее письмо, а через неделю мне сообщили, что ее нашли убитой. Я из поселения ушла, сын у меня там остался, сама, вот, решила в одиночестве колдовать, всяких путников нехороших встречать, – она сверкнула глазами в сторону Д'арэна и Марселлы, но они даже не обратили внимание на взгляд женщины.

Марселла не могла уловить какую-то деталь, последний кусочек, который благополучно бы склеил всю историю. Становилось понятно, черная роза стала опасна, Маро ее убил. Тогда почему картина в комнате Алдиса? Как он стал частью этой истории? Изрииль о нем даже не упоминала. Да и зачем генералу переживать насчет какой-то девушки-ведьмы? Никто бы ей не поверил, у ведьм не то положение, чтобы шантажировать главного генерала Неблагого Двора.

– Можно ли мне увидеть последнее письмо черной розы?

– Зачем оно вам? Ворошить мои раны?

– Я хочу выяснить, что случилось с черной розой, кто конкретно ее убил.

– Маро! – злобно бросила она. – Проклятое имя! Погубил мою дочь.

– Да-да, а однажды вы погубите меня, – монотонно пробубнила Марселла уже то проклятие, которое слышала от ведьмы.

– Зря ты не боишься, девчонка, я ведь могу обратить тебя, заколдовать, проклясть.

– Я каждый день рискую жизнью. Возможно, стать лягушкой не самое страшное наказание.

Ведьма фыркнула, намекая, что абсолютно несогласна с девушкой. Д'арэн скрестил руки на груди и покачал головой, попросил быть осторожней. Марселла не боялась ведьмы. Она прекрасно понимала ее угрозы, они были реальны, та умеет колдовать, обладает силами, а у Марселлы кроме кинжалов ничего нет. То, что она взорвала Лоцеа во дворе Академии, не значит, что она сможет справиться с настоящей опасной ведьмой. Но при этом, переехав в Фейрилэнд, став шпионкой, Марселла поняла: просто тревожиться о смерти бесполезно, она может настигнуть всюду. Нужно учиться себя защищать и быть готовым к атаке в любой момент. Смерть поджидает за каждым углом, следит за твоим каждым неправильным шагом. Если думать об этом, ей удастся поймать тебя намного быстрее.

Старуха со стоном поднялась со стула и шаркающими шагами подошла к шкафу. Она перебрала несколько книг, достала самую нижнюю. Резким выдохом сдула пыль и, пролистав несколько желтых страниц, достала свернутый лист бумаги. Марселла приняла его из рук женщины.

«Матушка, я пишу тебе скорое сообщение. Все передать в этих строках я не могу, за мной уже трое суток следят. Я вижу под окнами своего дома гвардейцев из Дворца. Соседи начинают на меня косо смотреть. Похоже, они узнали, что я ведьма. Я подумываю вернуться обратно в поселение. Реарх говорит, что оставаться во Дворе опасно. Не думаю, что в поселение меня примут обратно, матушка, но у меня не осталось выбора. Боюсь, если уплыву на Джаску, меня сожгут, как отца. Как скоро мы свидимся, матушка, я не знаю. Мы в разладе, я не уверена, что и ты будешь рада видеть меня. Я храню намного больше тайн, чем ты думаешь, матушка, не зря ведь я не приезжала столько в поселение, верно?»

Осталась явная недосказанность, но письмо закончилось. Марселла передала лист бумаги брату и подняла взгляд на ведьму.

– Вы знаете, про какие тайны говорит Розалитта?

– Откуда мне знать? Наверное, это как-то связано с той правдой, из-за которой случился разлад в отношениях с генералом.

– Я думаю, он бросил Розалитту не из-за ссоры, – покачал головой Д'арэн, еще раз проходя глазами по письму. – Это скорее связано с его положением в обществе и браком. Он ведь был женат, а Розалитты выполняла роль любовницы. Отец бросил ее, а девушку это не устроило.

– Почему за ней следили? – спросила Марселла.

– Много причин могло быть, – пожал плечами он. – Маро хотел обезопасить себя, показать Розалитте, что нельзя говорить правду, проконтролировать, чтобы она не наделала глупостей, опасных для него.

– Мог ли ее убить не Маро?

– Запросто. Хоть кто.

– Ты знаешь, на кого я намекаю, Д'арэн, – с укором произнесла Марселла.

– Наверное, мог и он. Но зачем?

– Прикрывал спину отца? – вопросительно ответила Марселла.

– Придется поговорить с ним, если хочешь добиться правды.

– Нет, – ухмыльнулась Марселла. – Мы его допросим.

И опасный пыл в глазах Марселлы напугал даже Д'арэна.

Несмотря на все еще плохую погоду, путники пустились в обратный путь через лес, мост и улицы в особняк, где они жили. Уже окончательно стемнело, пусть из-за туч это трудно было подтвердить. Но у Марселлы еще имелось слишком много сил, адреналин скакал в крови, она не могла себе позволить сейчас отдыхать.

Когда Марселла распахнула входную дверь, впустив в прихожую запах раскаленного воздуха и сырость, она скинула лишь капюшон промокшего плаща и ринулась на второй этаж. В доме было тихо. Кажется, все спали. Даже тихого пения служанок не было слышно из кухни или чулана. Д'арэн встрепенулся, когда Марселла, перепрыгивая через две ступеньки, кинулась на второй этаж. Он наспех запер дверь и рванул за сестрой, стараясь обходить те места на ступенях, которые скрипели.

Марселла бежала по коридору уверенная в том, что способна сейчас кого-то убить. Она пыталась сдерживать свои эмоции, усмирить пылкий нрав, но кровь кипела, когда она думала, что Алдис убил молодую ведьму, любовницу отца.

Марселла легким движением руки достала кинжал и залетела в спальню брата. Шаги Д'арэна еще раздавались на лестнице, поэтому у нее было несколько секунд до того, как ее оттащат от Алдиса. Брат лежал на кровати в хлопковой рубахе и шортах, сложив руки на груди, он смотрел в потолок и, кажется, о чем-то размышлял. Марселла быстро наклонилась над ним и занесла кинжал, направив лезвие в горло. Алдис дернулся, сам же наткнувшись на лезвие. Пальцы Марселлы сжали лезвие до боли. Еще секунда, и она воткнула бы острие в шею Алдиса, но ее оттащил Д'арэн, спасая брата. Тем не менее Марселла осталась с оружием наготове.

– Что происходит? – поднялся Алдис с кровати, смотря только на Д'арэна, словно мнение Марселлы его совсем не интересовало.

– Сколько грехов на твоей скудной душонке?! – рявкнула Марселла.

– Успокойся! – перечил ей Д'арэн, но девушка грубо его оттолкнула и вновь подскочила к обезоруженному брату. Тот поднял руки вверх, будто сдаваясь, но было видно, что он не боялся, на его губах растеклась ухмылка.

– Девочка, ты оружие положи, не грози пальчиком взрослому дяде.

– Я могу зарезать тебя быстро и бесшумно, – сквозь зубы процедила Марселла.

– Не решишься.

– Хочешь проверить?

– Успокоились оба, – рявкнул Д'арэн. – Алдис, ты не выделывайся, а ты, Марселла, прекрати угрожать. Ты хотела допросить его, а не убить.

– Это тебе я сказала, что хочу лишь допроса, – ответила Марселла, но кинжал убрала.

– Откуда вы? В плащах, кожаных перчатках... – скептически оглядел их Алдис.

– Что ты сделал с Розалиттой? – пропустила его вопрос Марселла. Губы парня дрогнули, а в глазах блеснула ярость, но тут же он взял себя в руки и вернул спокойное выражение лица.

– Какую Розалитту?

– По глазам вижу, что понял, – хищно пробормотала Марселла. – Ведьминскую дочь. Ведь не Маро убил ее, а ты.

– С чего ты это взяла?

– Картина у тебя. Ты был убийцей. Она ведь была любовницей отца, как ты появился в этой истории?

– О, так ты знаешь некоторые подробности, – хмыкнул он, но, кажется, удивился искренне. Похоже, Алдис свято верил, что никто никогда не узнает историю этой картины.

– Маро бросил ее по какой-то причине, была ссора, за Розалиттой следили, а после девушку внезапно нашли мертвой. Не находишь, что все эти события связаны? – дернулась Марселла вперед, но Д'арэн притормозил ее. – Почему Маро внезапно бросил юную и красивую любовницу?

– А ты не догадалась, детектив? – усмехнулся он и указал на картину. Сначала Марселла не поняла, почему он показывает на полотно, его Марселла уже видела, но затем, присмотревшись, догадалась. Алдис указывал не на мертвую девушку на картине, он показывал пальцем в угол. В угол, где расположился плачущий младенец. Рука Марселлы с кинжалом дрогнула, и она выронила оружие. Перед глазами все поплыло.

– Нет... – зашептала она. – Ты же шутишь, верно? Скажи, что это неправда, Алдис...

– У Маро был ребенок с ведьмой, да? – подтвердил вслух Д'арэн то, что язык не поворачивался высказать у Марселлы. Алдис молча кивнул.

– И что? Он убил ее за это?

– Она хотела для ребенка жизни в генеральском доме, хорошего образования, но отец не пожелал воспитывать дитя ведьмы с отвратительными способностями и черной кровью. Розалитта обещала доказать свою правоту. Избавиться от нее было проще.

– Почему ее убил ты, а не Маро?

– Это случайность. Однажды я услышал эту историю от пьяного отца, а он загорелся желанием, чтобы я избавился от нее, мол, он не хочет пачкать руки о ведьму. Некоторые знали, что он тайно встречается с Розалиттой, после смерти убийство сразу скинули бы на него, но отец продумано заранее сделал себе алиби.

– Ты убил и младенца? – ахнула Марселла.

– Больно он мне нужен. Подкинул в чужую семью, где таких ртов пятнадцать. Уверен, это дитя померло уже от голода.

– Теперь это все объясняет... – протянула Марселла, с ненавистью глядя на Алдиса. – Розалитта пыталась доказать, что это его ребенок, верно? А Маро не желал иметь детей от ведьмы.

– Нет, отец признавал этого ребенка своим, но Розалитта хотела, чтобы он воспитывался в генеральском доме, угрожала, что расскажет все напрямую Линнет, если Маро не согласится воспитывать ребенка, как своего законного наследника.

– Она хотела устроить жизни их ребенка... – понимающе протянула Марселла. – А Маро, естественно, это дитя не нужно было.

– Да и зачем? Ведьминские способности, черная кровь, да и рожденный вне брака.

– Отец приказал тебе убить свою любовницу?

– Я не хотел, чтобы про Камиэль пустили слухи, сам понимал, что отец правда не захочет марать руки, а нам всем нужно было быть уверенными, что она никак не навредит семье своим дитем. Она даже матери родной не сказала, что беременна, знала, что ее ждет позор, пыталась доказать свою правоту и принадлежность ребенка к светскому обществу.

– В какую семью ты подкинул ребенка? Какого он был пола, похож ли на Маро?

– На Пятом переулке последний дом с покошенным забором. Она была копией ведьмы, – презрительно фыркнул Алдис. – Кажется, это была девочка, очень громко орущая.

– Ты понимаешь, что ведьма была права? Она ведь наследница Маро.

– Она внебрачный ребенок, – спокойно ответил Алдис.

– Вы изверги, – рявкнула Марселла.

– Тебе ли не плевать?

– А кому исправлять за вас ошибки?

– Я советую тебе не лезть в дела, которые тебя не касаются.