По обмену

Лас-Вегас встретил меня солнцем в глаза. Я сидела в автобусе, прижимаясь лбом к холодному стеклу, и видела, как сверкают окна машин, как пыль поднимается от асфальта, как город живёт своей жизнью. Я в нём — как сломанная часть чужого пазла. Не подхожу. Не подстраиваюсь.

Мир гудел вокруг, но внутри было глухо. Ни мыслей, ни чувств. Только жёсткая ручка чемодана в пальцах и GPS, который вёл меня к старой подруге. Мы не виделись почти два года — после лагеря. Она не обязана была меня приютить, но согласилась. Просто:

«Конечно, приезжай. У нас место найдётся.»

Я не чувствовала благодарности. Не потому что не ценила. А потому что слишком устала чувствовать хоть что-то.

⸻

Её квартира была светлой, пахло кофе и клубничным гелем для душа. Саша — так её звали — изменилась. Волосы короче, голос громче. Но глаза те же.

— Ты изменилась, — сказала она, когда я стояла в дверях.
Я не ответила.
— В хорошем смысле, — добавила она, будто испугалась.
Я кивнула.
— У тебя уютно, — честно сказала я.

Она улыбнулась и повела меня в комнату. Я улеглась на узкую, но чистую кровать. Она ушла на учёбу, оставив мне ключ. Я осталась одна.

Вечером вышла пройтись.
Просто в капюшоне, в старых джинсах и кедах. Вокруг были шумные улицы, вывески, лица. Слишком много всего. Я искала тишину — среди машин, голосов, запахов еды.

Так я нашла его.

Это был тупик между двумя домами. Я не знаю, что меня туда потянуло — возможно, тонкий, еле слышный писк.
Котёнок. Маленький, грязный, с выпученными глазами. Сидел у стены и, казалось, дрожал даже воздухом.

— Эй, малыш, — я присела, осторожно протягивая руку.

Он не убежал. Он даже подошёл. Мне стало тепло. Впервые за всё время.

Я уже почти прижала его к себе, как услышала сзади низкий голос:

— Он не твой.

Я повернулась. Медленно.
Он стоял, прислонившись к стене, в чёрной футболке, руки в карманах. Спокойный, как будто знал, что его появление всё испортит.
Рядом сидела огромная, чёрная как ночь собака — на вид опасная, но спокойная.

— А твой? — язвительно спросила я, крепче прижимая котёнка.
— Теперь да, — лениво бросил он. — Моей собаке он понравился. Это уже заявление на собственность.

Он подошёл ближе. Его глаза были почти тёмно-зелёные, с прищуром, как у людей, которые всегда что-то знают и молчат об этом.

— Отдай, — сказал он, как будто это был приказ.

Я поднялась на ноги, глядя на него снизу вверх, но не сдалась.
— А если нет?

Он прищурился.

— Тогда ты сама будешь следующей. Моя собака любит агрессивных.

Я посмотрела на собаку. Та сидела спокойно. Даже хвостом не вильнула.

Я фыркнула, опуская котёнка на асфальт.
— Ты мудак, — тихо бросила я и пошла прочь.

Он засмеялся. Не громко, а как-то... низко и хрипло.

— Приятно познакомиться, заноза.

Я обернулась.
— Что?

Он усмехнулся.
— Так ты выглядишь. Как заноза. Не вынешь — не забудешь.

И тогда я впервые поняла, что этот день только начался.