V
Розария будто специально поджидает его. Уместившись за столиком на задней площадке «Доли Ангелов», в своих каких-то мрачных раздумьях курит сигарету, выпуская сизый дым отравлять пространство. Опять прогуливает утреннюю молитву, а может уже успела прогулять. Подъем у монашек случается же до рассвета.
Как бы то ни было, Кэйа рад, что встретил ее после очередной эмоциональной встряски.
С Розарией всегда хорошо — она мало говорит и много наблюдает, всё понимает, но не позволяет себе вмешиваться.
Кэйа присаживается на соседний стул, бессовестно отпивая с чужой бутылку вино. Закрывает глаза. Чувствует слабый тычок в плечо.
Настроение настолько паршивое, что не нужно иметь проницательность. На раздражённом лице всё красноречиво написано.
Девушка вместо приветствия протягивает... сигарету?
Розария не из тех, кто будет высказывать слова поддержки. Она тот человек, который, скорее всего, предложит свою компанию, чтобы обмыть очередной жизненный косяк. Та, кто погрустит над ошибками, иногда посмеётся, если уж всё совсем плохо. Не завелось у неё привычки раздавать советы.
— Ты должна меня отговаривать, как хороший друг
— А мы разве друзья?
Кэйа делает очередной обжигающий глоток. Действительно. Их общение больше походит на крепкое собутыльничество, где друг другу они отдают переживания, но всегда молча. Альберих не видит в Розарии опасность, поэтому и вести себя в её компании намного проще, чем ей. Она прозрачна в мотивах — защитить Мондштадт и человека, подарившего вторую жизнь. Сколько бы времени они не провели за выпивкой, или совместные вылазки на преступные банды, Розария, руководствуясь чудесно слаженным шестым чувством, доверять Кэйе не будет никогда. Для такой личности, прошедшей сквозь тяжёлые испытания с ранних лет, дружба — понятие крайне возвышенное и от того невозможное для достижения.
— Если плохо — кури, — произносит хриплым голосом, не убирая предложенную самокрутку.
Кэйа затягивается сигаретой, подпаленной о чужую, и заходится в кашле.
— Ну и дрянь.
— Мору дай на хороший табак. Нет? Ну и не выебывайся.
Кэйа подростком пробовал курить. Не из-за желания собственного, а чтобы подружиться с одной горсткой юнцов, этакой «крутой» компанией среди новобранцев. Тогда ему совершенно не понравилось. К тому же, Крепус не одобрил, как и его сын.
Пить бы тоже стоит бросить с концами, но это несколько сложней, когда с детства окружают один алкоголь да виноградные лозы, а ещё культура, целая крепкая, нетрезвая культура. И вокруг резко возникает столько условностей.
— Со скольки лет ты куришь?
— С шестнадцати. Или, нет, погоди, с пятнадцати? Около того. Почему спрашиваешь?
— Получается, ты курила уже два-три года, пока Варка тебя не вытащил из того бардака.
— И чё?
— Мне интересно стало, где ты брала табак — пиздила на рынках или у соплеменников?
— Ты за кого меня принимаешь? — возмущённо отбирает вино обратно, — у главаря вообще-то, — она слышит мелодичный смех Капитана и сама немного расслабляется. Хорошо вспоминать о прошлом, когда оно не кусает за пятки, — бывали моменты, когда было настолько хреново, что я скручивала обычную траву.
— А чаем баловалась?
— У тебя дел, что ли, нет?
— Нет, дел как раз по горло, — он вертит сигарету, сделав всего пару затяжек, и тушит. Попробовал — не его, — я уже чувствую, что это было лишним, — кивает на вино, чувствуя неприятно ударивший в голову эффект от пары глотков.
— Эй, Капитан, ты — человек, — она неловко трогает его за плечо, — к тому же, я слышала, ещё и раненный. Давай, решай с бумажной волокитой, за твоим алхимиком я прослежу.
Розария была первой, кто заметил Альбедо ещё до его подхода к воротам города. После, той ночью, они вместе обсудили сложившуюся ситуацию — исключая маленький факт более раннего знакомства Кэйи с ним. Розария, да, она обладает по истине божественной чуйкой. Розария Альбедо подозревает. В чём — сама не осознает, но на подкорке понимает ясно — проблем с этим алхимиком не наберешься в будущем.
— Если я ещё найду того мужика, ну, который с ним пришёл, будет замечательно, — она произносит это вполне спокойно, и, если бы Кэйа не был достаточно с ней знаком, то даже не подозревал, какой ад она способна устроить потенциальным врагам, — но он сквозь землю провалился. Думаю, специально. Знал, что за ними следят. Или будут следить.
— Ты смогла разглядеть только катану?
— Ага, необычное инадзумское оружие для здешних мест. Оно будто светилось изнутри. Это сложно описать, — Розария тушит скуренную сигарету и поднимает взгляд к небу, хмурится, вспоминая, — может на фоне этого Альбедо он показался мне достаточно высоким и широкоплечим? Не достаточно информации для поисков.
— Ничего, Мондштадт — город маленький. Новое лицо заметно будет, — Кэйа прикрывает глаза. Спать захотелось фантастически быстро, — Кстати, о новом лице. Скоро прибудет делегация Фатуи. Я попрошу тебя на подходе сразу их не гасить.
— Как это — не гасить? — она непонимающее смотрит на него, — разве не Ордо на протяжении многих лет хотело отбиться от влияния этих крыс? Или что? Нас ждёт очередной оговоренный «дипломатический» визит?
— Скорее да, чем нет, — уклончиво звучит.
— Это как-то связанно с внезапным отпуском Магистра? — в ответ молчание, — ясно. Ты в курсе, что это выглядит подозрительно?
— Уверяю, никаких криминальных связей. Фатуи ищут дезертира из их рядов. Я желаю ускорить этот процесс — не хотелось, чтобы какой-то опасный хрен разгуливал по нашей территории. Так что, пускай сами ищут.
— Понятно, — просто говорит монашка и повторно закуривает, — надеюсь, на этот раз без подводных камней.
Какое-то время они проводят в полном молчании, слушают пробуждение города, пение птиц и бардов, а потом расходятся — каждый по своим делам.
По пути в штаб Кэйа задумывается занести документы в кабинет и прилечь на пару часов, отдохнуть. Бессонная ночь, истощение от ранения, разговоры с Альбедо и Дилюком — особенно с Дилюком — не бесследно всё прошло. Еще эти окружающие лица, приветливо улыбающиеся, давят своей излишней позитивностью. Всеми обожаемый Капитан не хочет портить своим отвратительным настроением праздную атмосферу.
Он проходит мимо отеля «Гёте», облюбованного организацией из Снежной. Примечательный островок угрюмости и излишней грубости в Мондштатде. Насколько Кэйа знает, до конца аренды здания остаётся жалких пару недель, и Фатуи их наконец покинут. Вернутся на родину или попытают счастье кинуть взор на другой регион — его мало волнует. Отбили свою независимость, на этом полномочия Кэйи заканчиваются. Надолго или нет — одни Архонты знают. Хотя, что-то подсказывает, им успели так же насолить. Не может же быть Царица такой мелочной — гнаться за влиянием над каждой букашкой Тейвата. Альберих хочет быть свято уверенным, что право обладания властью извращает ума только людские, а Божества... Божества не даром достойны оказанной возвышенности.
Вокруг входа в отель наблюдается излишнее скопление личностей в масках. Подойдя ближе, Кэйа может рассмотреть опущенные головы охранников и облеченную в чёрный костюм фигуру, возвышающуюся над шлейфом из делегатов за ровной спиной.
Он натыкается на знакомый мертвецкий взгляд.
— Господин Тарталья, — спрашивает на снежийском один из мужчин возле дверей. Вот как, оказывается, звучат вежливо фатуи, — Вы почтили нас неожиданным визитом. Не окажете доверия рассказать о цели Вашего приезда?
Чайльд молча смотрит на мондштадтское здание, переводит безразличную синеву глаз на Кэйю, почувствовав на себе пристальное наблюдение, и тянет уголки губ вверх.
— А полный отчёт не предоставить? Занеси вещи внутрь и выдели моей дипломатической миссии лучшие комнаты, — он отходит от подчинённых к Альбериху, натягивает на лицо, что-то похожее на искреннее дружелюбие, и протягивает правую руку, — камрад, рад нашей встречи.
— И я, Чайльд Тарталья, — Кэйа отвечает на рукопожатие и кивает на скрывающихся за дверьми «Гёте» фатуи, — держишь дисциплину?
— А как без этого? Хороший босс должен вовремя заземлить, чтобы не допустить сокрушительное падение, а у нас, где оно, там и казнь недалека. После смерти одной из моих коллег её приближённые вместо скорби высказывают нескрываемые виды на освободившуюся вакансию.
— Даже так, — Кэйа удивленно приподнимает брови, — какие яркие изменения у вас в кадрах произошли. Не совестно разбалтывать секреты родины?
— В рот я их ебал, — произносит внезапно мрачно и смотрит куда-то за спину Кэйи, — не против после заката пересечься где-нибудь, поговорить нормально? А то этот мужик начинает меня напрягать. Рангвиндр что ли? За такие взгляды у нас, в Снежной, получают обычно по еба...
— Я пошлю весточку, — перебивает Кэйа.
Спину испепеляют огненные всполохи. Определённо он.
— Ладно, камрад, до встречи.
Кэйа провожает силуэт Тартальи, пока тот не скрывается в отеле и с непринужденным выражением лица оборачивается, натыкаясь на хмурый взгляд и грозно сложенные руки на груди.
— Ну и что это было?
— Не знаю, — Кэйа раздраженно пожимает плечами, — пойди и разберись.
— Что происходит? Что этот ублюдок забыл в городе? — продолжает давить Дилюк.
Они знакомы. После произошедшего в Ли Юэ о похождениях и возможностях Одиннадцатого Предвестника знает каждая собака в Тейвате. Однако, встреча между ним и Рангвиндром случилась намного раньше. Тогда Чайльд не носил свой титул, а был рядовым агентом, посетивший Мондштатд в первый и единственный раз, кажется, в делегации Пятого Предвестника. Дилюк был капитаном, и, как капитан, обозвал Аякса гнилым. Вот так просто, опираясь на первое впечатление, определил целого человека. И не то, чтобы сильно ошибся...
— Кажется, мы уже попрощались, так что не буду повторяться, — его хватают за запястье и подходят ближе.
Кэйа возмущенно вырывает руку из цепких пальцев. Ему бы день, наконец, закончить в своей постели, а не это вот всё. Он осторожно делает шаг в сторону, но его не отпускают, хватают за руку снова.
Альберих натыкается на нескрываемый проигрыш в алых глазах. Дилюк смотрит прямо, осознанно, и... устало. Пара кудрявых прядей, подхватываемые внеземным порывом ветра, вылезают из высокого хвоста и падают на лицо. Кэйа чувствует запах пряных масел — Дилюк всегда любил тяжёлые ароматы, — и подавляет желание — абсолютно предательское — убрать их ему за ухо.
— Мне не составит труда всё выяснить, — говорит очень тихо, — я не хочу, чтобы ты был каким-то боком вовлечён, не потому что сомневаюсь в тебе. Я... — он ненадолго отводит взгляд, делает глубокий вдох, собираясь с мыслями, — я просто волнуюсь, Кай. За тебя. Ты понимаешь?
— Нет. Ты уехал на целых четыре года и вернулся вот таким.
Грубым, закрытым, обиженным. Кэйа не хочет показаться упрекающим — он ведь принял. Но и терпеть не обязан. Если ему не дали в своё время объясняться, почему он должен быть понимающим?
— Я провожу тебя
Дилюк кивает, как будто всё осознаёт. Отпускает чужое запястье, неловко убрав свою руку в карман штанов. Что его там гложет — вина, совесть или внезапно исчезнувшая гордость, на это сил сегодня вряд ли найдется.
— Не стоит.
— Ты выглядишь отвратительно.
— Спасибо огромное, но я не совсем понимаю при чем тут...
— У тебя швы разошлись.
— И что с этого? — он прикасается к животу, чувствует кончиками пальцев кровь на рубашке, — это проблема поддаётся элементарному решению.
— Сэр Кэйа, ты дурак? Идём, — Дилюк безапелляционно ставит точку.
— Архонты, ты невыносим, — бурчит вслед.
Они молча доходят до здания Ордена. Дилюк желает сказать что-то напоследок. Но не находит слов и коротко кивает. Потом отворачивается и уходит.
— Капитан Кэйа!
Оборачиваясь на зов, он видит своего осведомителя и Эолу Лоуренс, спускающихся торопливо по лестнице.
— Важное дело, — в привычной холодной манере чеканит капитан разведки и протягивает два письма. Одно адресовано Джинн, — нужно собрать совет и оповестить остальных.
В первом письме Кэйа вычитывает, что Великий Магистр Варка возвращается с похода. Экспедиция прошла без потерь и успешно.
Во втором, конверт которого он незаметно вскрыл после того, как заперся в кабинете, Альберих узнает про личный приказ для Гуннхилдр — не выпускать из города и в тайне от остальных рыцарей ограничить должностные обязанности Капитана кавалерии.