1. Мерерид
Когда Мерерид вошла в давно знакомый ей бальный зал, сердце пропустило несколько гулких ударов, а затем, как ей показалось, остановилось - от щек взволнованной девушки разом отхлынула вся кровь. Она встала как вкопанная в проходе, тупым взглядом пытаясь рассмотреть то, что сталось с этим местом после ухода ее семьи. Но человек, подтолкнувший ее сзади, не дал сравнить яркие родные картинки из памяти с теми, что стояли у нее перед глазами - одновременно вычурными и тусклыми по сравнению с теми, что она бережно хранила в голове.
— Я здесь, — прошептал знакомый мягкий голос ей на ухо. Парень поравнялся с ней, и Мерерид опустила взгляд на предложенную ей юношескую, сильную руку. Он наверняка подумал, что ей просто страшно снова появляться в этом месте после всего того, что они здесь пережили.
Мерек выжидающе посмотрел на серьезное лицо сестры, и, стоило ей поднять глаза, подбадривающе улыбнулся. Зрачки Мерерид быстро расширились, на тонких губах появилась едва заметная признательная улыбка, после чего девушка взяла-таки под руку брата, который был выше ее на пол головы.
— Я бы справилась и сама, — заметила она, придерживая складки своего пышного алого платья с вплетенными в ткань серебряными нитями, чтобы не наступить на него. Нужно признать, прежние ее повадки никуда не делись даже после двух долгих лет отшельничества на краю Восточного Острова: Мерерид все так же держала спину ровно, голову высоко, а большие глаза цвета угля не пропускали ни одной детали нынешнего Большого Праздника в честь девятнадцатилетия Революции.
Мерек усмехнулся, ведя девушку в глубь переполненного зала:
— Я в тебе никогда не сомневался, но, признаться, такой растерянной я тебя еще не видел.
Краем глаза молодой человек уловил, как нервно сестра дернула головой, от чего висящие рубины на ее ободке в виде луны, отливающем серебром, закрутились во все стороны, отражая свет многочисленных люстр, свисающих над их головами.
— Все в порядке, — отрезала она немного грубо, но привыкший к этому Мерек даже не обратил на то внимания.
Глядя на их двоих, люди, разодетые в разноцветные дорогие шелка, любопытно бросали свои напыщенные взгляды, оценивали молодых людей с головы до пят. Однако те спокойно выдерживали натиск: оба были под большим впечатлением от того, во что новая королевская семья превратила Дворец Земли за то время, что их здесь не было. Правда, никому этого не удалось увидеть, потому что Мерерид давно не показывала своих эмоций на людях, предпочитая оставаться для всех каменной стеной, а Мерек, как обычно, улыбался всему, что видел перед собой.
Дворец Земли и правда изменился. На каждой стене, где когда-то красовались нарисованные вручную исторические мотивы, обрамленные цветущими рамками из пахучих растений, была если не золотая лепнина на фоне блеклого бежевого цвета, то портрет либо матери нынешнего короля - Освальда, либо его самого. Полы во всех коридорах, по которым они вдвоем когда-то бегали, стуча обувью, устилали дорогие ковры. Все главные лестницы теперь были сделаны из мрамора, они стали намного шире, а ступеньки - выше. Мерерид не знала точно насчет брата, но самым главным разочарованием для нее самой стал бальный зал. Раньше он был больше похож на рай: все стены и потолок обвивали крепкие ветви глицинии - нежно-лиловых цветов, растущих прямо на стенах и потолке, которые подсвечивались маленькими лампами, наполняя зал розовым светом. Круглый год - даже когда цветы не успевали распустится - там пахло весной, а когда кисти растения начинали благоухать, раскрывая лепестки до упора, то придавали огромному залу уюта и некой романтичности. Шесть высоких, почти до самого потолка окон летом часто открывались нараспашку, и ветерок свободно гулял по этому месту, нежно обвевая кожу гостей. Они могли спокойно выходить на многочисленные балкончики с прекрасными видами на столицу Восточного Острова - Тлалли, чтобы подышать свежим воздухом или отдохнуть от шума.
А теперь здесь царила невыносимая духота и замкнутость. Кто-то беспощадно расправился с вьющимся растением, не оставив ни следа от прошлого. Когда-то большие, рассчитанные минимум на три человека, резные арки с цветочным орнаментом создавали ощущение свободного пространства, а теперь на их месте возвышались огромные тяжелые двери белого цвета с золотой лепниной - прямо под стать светящимся от изобилия драгоценного металла стенам, увешанными широкими зеркалами, которые визуально делали зал бесконечным, но каким-то уж очень некомфортным. Словно, сделав один шаг сюда, ты больше не выйдешь. Люстры, низко свисающие с недосягаемого потолка, казалось, вот-вот упадут на голову, а скользкие полы так и норовили изящные туфельки любой леди подвернуться. Несмотря на невыносимую жару внутри, открыто было лишь два тех самых окна с балконами, но и они были так далеко от Мерерид и Мерека, что им оставалось лишь почаще открывать рот, набирая нагретый большим количеством людей воздух.
Место, в котором они провели детство и знали, что кроется за каждым поворотом, выглядело совсем незнакомым. Это заставляло молодых людей негодующе упирать взгляды на окружающих людей, будто они были в этом виноваты.
— Одно богатство, никакой души, — сказала Мерерид, останавливаясь у банкетного стола, стоявшего возле одной из зеркальных стен. Высвободившись из рук брата, девушка подошла ближе. Ее привлекло вовсе не изобилие закусок, переполняющих столы, а столовые приборы: те были украшены какими-то драгоценными камнями, заставившими кареглазую иронично поднять уголок сжатых губ. Метнув взгляд выше, Мерерид столкнулась со своим отражением и не без сожаления обнаружила, что уже не выглядит как прежде. Темные глаза больше не блестят, как когда-то, немного вьющиеся у концов непослушные каштановые волосы безжизненно обрамляют смуглую кожу лица, а темные брови хмуро двинутся друг к другу. — Но мы знали, куда идем.
Мерек молча кивнул, задумчиво всматриваясь в толпу. Проследив за его взглядом, девушка в который раз за несколько минут, что они находились здесь, тяжело вздохнула. Она вспомнила, как отец принимал здесь не только привилегированное общество, за спинами которого лежало только богатство, но и простых горожан. На их лицах всегда было добродушие, учтивость, искренняя радость и бесконечная благодарность. Сейчас же на них с братом косились, как на цирковых зверушек: кто-то с испугом, кто-то с любопытством, а кто-то и вовсе с пренебрежением.
Здесь их явно не забыли.
По залу разливалась мягкая мелодия, создаваемая большим оркестром в дальнем углу. Музыканты ни на секунду не отвлекались от своей работы, погруженные в ноты и звучание инструментов. Люди собирались группками, разговаривая о насущном, кто-то громко хохотал, упиваясь шутками и лестью, направленную в его сторону. Всё: от шуршания пышных юбок до лязганья стучащих друг о друга бокалов - казалось неестественным, напускным, словно вся душа и дружелюбная аура этого места ушла в тот день, когда их с братом заставили покинуть Дворец Земли два года назад.
— Мама была бы в ужасе, — с горечью в голосе хохотнул Мерек, взяв со стола бокал с красным вином. Цвет напитка как нельзя кстати подходил под его алый мундир с серебряными пуговицами, который королева-мать лично принесла ему пару часов назад. Его отросшая шевелюра цвета льна, раньше разлетающаяся во все стороны, была безжалостно уложена назад, и, когда парень немного наклонился, чтобы стереть невидимую пылинку с белых брюк, ни один волос не колыхнулся из-под его новомодной причёски, которая сразу не понравилась Мерерид.
— Не забывай, зачем мы здесь, — отрезала кареглазая, с осуждением глядя на вино в светлокожей руке брата.
Тот хитро улыбнулся, а затем залпом опрокинул содержимое бокала в желудок, облизав четко очерченные природой края губ.
— Ты видишь охранников? — спросил он уже серьезно, и улыбка, ежесекундно осветлявшее его лицо, сошла на нет. — Сколько их?
— Восемь, — тут же ответила Мерерид, немного повиляв головой, чтобы убедится, что ее лунный ободок, отправленный королевой-матерью, не слетает, и добавила: — Пока что.
— Двое на входе, один возле противоположного стола, — парень сощурился, кидая шустрый взгляд по сторонам. — Где еще пять?
Мерерид довольно усмехнулась. Ее бездонные черные глаза, подведенные сурьмой, блеснули уверенностью. Оркестр начал играть новую мелодию - более смелую и быструю.
— Один выряжен в наряд аристократа, его трудно заметить, — девушка едва заметно кивнула вправо, где боком к ним стоял высокий, широкий мужчина. Он разговаривал с какой-то пышной женщиной низкого роста. Охранника же было просто не узнать издали, но, внимательно приглядевшись к его профилю, Мерек и правда признал в нем одного из их "защитников". — Ещё два прогуливаются по залу, часто теряются из виду. Оставшиеся наблюдают сверху.
Сверху? Мерек вопросительно наклонил голову, не понимая, о чем говорит сестра, на что та опять расплылась в улыбке. По тому, как безразлично в этот момент были раскрыты ее глаза, парень догадался, что она была натянута специально. Как бы Мерерид не пыталась научить его внимательности, у парня никогда не получалось следить за всем, что происходит вокруг, так незаметно и точно, как это делала она.
Мерерид отвернулась, давая брату возможность невзначай посмотреть наверх. Оказалось, что над входом в бальный зал теперь возвышались небольшие балкончики, на которые, видимо, можно было выйти только с верхних этажей Дворца. Их было около двенадцати и каждую переполняли люди: где постарше, где помладше, но в самой дальней Мерек разглядел-таки знакомые лица. Их выдала нехарактерная этому празднику хмурость и отчужденность. К счастью, они не смотрели на него, и парень спокойно перевел взгляд на балкон, казавшийся намного больше по сравнению с остальными. Мысленно благодаря бога Орна за зоркость и внимательность Мерерид, которые помогают им в любой передряге, он, к своему удивлению, обнаружил там королевскую чету: нынешнего короля Освальда, разодетого в дорогие одеяния зеленого цвета, его королеву Элизию - светлокожую деву Севера с густой копной длинных волос, закрученную в замысловатую прическу на макушке, и знатную особу, давно сверлящую парня взглядом. Только завидев этот высокомерный взор сверху-вниз, Мерек вежливо улыбнулся, поклонившись, на что королева-мать снисходительно подняла уголки губ, медленно развернувшись. Увидев, что его мать уходит, Освальд что-то сказал жене и та, кивнув, взяла его под руку. Через пару секунд большой балкон оказался пуст, но уже скоро его снова начали заполнять незнакомые лица.
— Она идет сюда, — сказал парень, нервно делая вздох. Мерерид не нужно было объяснять, о ком он говорит.
— Давно пора, — откликнулась девушка, посмотрев на брата, и откинула спадающие на плечи волосы назад. — Оставила старых друзей совсем одних среди кучи незнакомцев.
Прямо перед ними стояла небольшая группка молодых девушек, которые то и дело любопытно косились на Мерека из-под трепыхающихся вееров и перешептывались. Он не обращал на них никакого внимания, чуждый любого проявления интереса со стороны противоположного пола. К своим шестнадцати годам он и правда выглядел великолепно: довольно высокий для жителей Восточного Острова, стройный, мягкие дружелюбные черты лица располагали к себе, а ярко-голубые глаза быстро бегали по всему, чему только можно, придавая лицу живости. Мерерид всегда казалось, что даже без улыбки брат постоянно выглядит счастливым, словно нескончаемая радость въелась в каждую клетку его внешности. Во всех его движениях чувствовались какой-то задор и энергия. Мерек гармонично собирал в себе лучшие черты родителей: аристократичное лицо Брины и великолепный стан Делроя - воистину подходящих друг другу людей.
Задумавшись об этом всего на секунду, Мерерид резко хлопнула длинными ресницами, поняв, что брат тоже высматривает что-то в ее выражении лица. Они были и ее родителями, пусть и приемными.
— Мерерид, дорогая! — послышался знакомый женский голос слева, и девушка отвернулась, удивленно вскинув брови.
Быстрым шагом к ней двигалась Озира - уже немолодая, полная женщина с миловидным лицом и широкой счастливой улыбкой. Она была в недорогом платье светло-зеленого цвета с рукавами-фонариками и неглубоким декольте, на ушах и шее красовались серьги и простая нитка речного жемчуга. Густые светлые волосы были аккуратно уложены в мощный пучок, украшенную сеткой из тянущейся ткани и закрепленную красивой шпилькой на макушке. Широко улыбаясь, она распахнула мягкие руки и заключила Мерерид в крепкие объятья, не дав ей и опомниться.
— Озира, — только и промолвила девушка, прижимая няню еще ближе к себе и вдыхая родной запах яблок и корицы. — Неужели это правда ты?
Женщина нетерпеливо отстранилась, вглядываясь в лицо своей подопечной. Ее добрые серые глаза, обрамленные сетками морщин, тепло разглядывали повзрослевшее лицо так, как Мерерид рассматривала бальный зал, когда впервые увидела в нем кардинальные изменения. Сделав шаг назад, Озира осмотрела девушку уже с ног до головы. Алый цвет платья с туго затянутым корсетом и длинными рукавами очень подходил к ее смуглой коже и темным волосам. Мерерид стала выше: так, что теперь женщине приходилось смотреть на нее снизу вверх. Ранее мягкие черты лица стали более четкими, острыми, но его округлая форма была всё та же. Большие угольные глаза смотрели грустно и весело одновременно, густые брови стали видны отчётливее, придавая лицу суровости, нехарактерной для молодой леди, а властный подбородок, как бы девушка не пыталась его опускать, все равно стремился вверх.
— Ты так выросла, — вынесла вердикт Озира, на что девушка грустно улыбнулась, растянув длинную линию красных, под цвет наряда, губ.
— А ты совсем не изменилась, — заметила она, убирая волосы за ухо, как всегда делала в детстве, но рука вдруг налетела на громадный лунный ободок, хорошенько тряхнув висящие на нем рубины. Озира неодобрительно глянула на это тяжелое украшение, наверняка подумав о сумасшествии человека, который его придумал.
Мерек был бы не Мереком, если бы не хохотнул в этот момент, стоя в метре от них с новым бокалом вина в руках.
Он собрался испортить весь план, будучи пьяным в такой важный час?
Мерерид снова недовольно сжала губы, глядя на брата.
Он же специально это делает.
Тут женщина поняла, что Мерерид все это время стояла вовсе не одна, и, быстро взглянув на Мерека, она сначала легко поклонилась, видимо, не узнав его, а затем снова подняла голову и во все глаза уставилась на мальчика, с которым гуляла по Дворцу за ручку и кормила в отсутствие Брины. Она была им второй мамой, когда бывшая королева снова и снова уезжала в свои бесконечные путешествия в поисках какой-то книги, которая должна была помочь найти лекарство от "мертвеца". Но каждый раз она приезжала ни с чем, только упуская месяцы, которые могла бы потратить на заботу о своих детях. За это Озира - единственный человек во всем Дворце - тогда питала к ней противоречивые чувства. Мерерид много раз замечала, как недовольно сжимаются ее губы, стоило Брине зайти в детскую, чтобы посидеть с ней и братом.
— Мерек, милый, я сказала, что Мерерид изменилась, но, по сравнению с тобой, она все та же, — восторженно хлопая глазами, сказала женщина и легонько обняла парня, на что тот расплылся в искренней улыбке.
— Я тоже рад Вас видеть, — вымолвил он, оставляя полный бокал левитировать в воздухе, чтобы обхватить женщину: он нашёл этот способ освободить руки самым простым.
— Где же злосчастные монархи держали вас все это время? — спросила Озира, разрываясь от нетерпения. — Народу сказали, что вы в безопасности, и это самое главное. Но, зная старую королеву, я чего только не напридумывала. Всё гадала, где искать ваши косточки.
Женщина опять притянула молодых людей к себе, заключив их в теплые объятия, на что они снова заулыбались, наслаждаясь этой долгожданной встречей. Вот бы они могли обнять своих настоящих родителей так же...
— Всё хорошо, Озира, мы здесь, — сказал мягко Мерек, а Мерерид вдруг почувствовала теплую каплю, упавшую на ее кожу под шеей - слезу, которая соскользнула со щеки Озиры.
Если бы они были не на людях, женщина наверняка бы упала, заливаясь слезами, но сейчас она позволила себе лишь незаметно всхлипнуть, часто моргая, чтобы избавиться от слёз, подступающих к глазам. Постояв так с минуту, няня наконец отстранилась, маленькими глазами выпрашивая ответ на свой вопрос.
— Королева распорядилась, чтобы мы не смогли удрать, — через горечь в горле сказала Мерерид, вглядываясь в эти серые глаза, прямо как в детстве. — В первый год нас разделили: Мерека отправили в Храм Земли, чтобы он закончил обучение в ускоренном темпе, меня же отравили на остров Ферти, в Старую усадьбу.
— Старую усадьбу? — переспросила няня, нахмурившись - видно вытягивала какие-то воспоминания из своей головы. — Это же так далеко. Но когда-то давно, еще до Революции, я работала там слугой. Туда часто приезжал отдыхать тогдашний Верховный, и, помню, его семья даже посадила там целую аллею из грушевых деревьев.
Мерерид удивленно вскинула брови, выпрямив спину, чтобы переглянуться с братом. Тот уже смотрел на нее своими голубыми глазами, в которых читался легкий шок и немое восхищение.
— Эти груши разрослись, и теперь урожай с них собирают чуть ли не каждый год, — сказал он весело, обращаясь к Озире. — Мы и сами их пробовали. На вкус плоды просто чудесные.
Мерерид тоже улыбнулась, потому что воспоминания о грушевых деревьях в Старой усадьбе были самые лучшие из тех, которые она запомнила, прожив в этом месте. Остальные всплывали в голове в виде одинаково пролетающих, тихих и размеренных дней. Место, где ей "для своей же безопасности" позволяли находиться, ограничивалось только самой усадьбой и маленьким поселением, находящимся в нескольких километрах. Но даже там за девушкой везде следили несносные охранники, которые менялись каждые две недели, чтобы она не могла каким-то чудесным образом их подговорить на побег, и ходили по пятам, не давая ни минуты покоя.
Поначалу Мерерид проводила дни напролёт в своей комнатушке, ничего не делая. Ей нужно было обдумать все, что произошло с ней тогда, осознать, что теперь все будет по-другому, и она просто лежала весь день в кровати, часто бесслышно заливаясь слезами от всего навалившегося. Все казалось черно-белым, еда потеряла весь вкус, а в голове не было ни одного желания, кроме одного: чтобы хотя бы Мерек был рядом. Но его как на зло не было, и Мерерид оставалось лишь ждать и теряться в догадках.
Прошел месяц, а брата никто не собирался ей возвращать. Тогда-то она и поняла, что не может больше бессмысленно тратить свое время на слезы, которые ничего не изменят. В одно ясное утро, когда девушка поймала луч солнца у себя на щеке, она решилась и вышла навстречу обитателям усадьбы, первый раз подняв глаза на новых людей.
С тех пор ей стало лучше. Краски понемногу начали возвращаться в мир, но они уже не казались такими яркими, как до момента, когда вся ее жизнь перевернулась.
Перед добрыми работниками Старой Усадьбы, к которым она быстро привыкла, она делала вид, что все наладилось, что она со всем справилась, ведь они все еще смотрели на нее, как на звезду, упавшую к ним с ночного неба. Но на самом деле это было не так, и Мерерид благодарила всех Великих Богов за то, что эти люди не знали ее прежнюю. Они познакомились только с новой Мерерид - прячущей все эмоции, расчетливой, но, как им казалось, добродушной и справедливой внутри.
А Озира, которая приглядывала за Мерерид и Мереком с их детства, знала только ту, умершую в ней жизнерадостную часть, и теперь, глядя на свою девочку, видела совершенно другого человека.
Вдруг почувствовав приятный холод, прошедший по лодыжкам, тело девушки содрогнулось от неожиданности. Глаза Мерерид ожили, отвлекаясь на открытые окна в другой части зала. Там толпилось много людей, желающих почувствовать теплый апрельский ветер, который нес с собой запах цветущих деревьев на себе.
Неужели ветер смог добраться сюда даже сквозь плотные многослойные юбки знатных дам, встречая столько сопротивления?
Мерерид огляделась по сторонам, почувствовав подвох, но не заметила ничего, что могло бы захватить ее внимание, и снова повернула голову к Озире. Она задумчиво постучала пальцами по сложенному вееру, а потом вспомнила, что в такую духотень его можно использовать, и сразу принялась размахивать приспособлением зеленого цвета.
— Нам столько нужно тебе рассказать, — не веря тому, что сам говорил, сказал Мерек, все еще глядя на Озиру. Та оглядывала парня таким же взглядом, что и его сестру пару минут назад.
Женщина не ошиблась, сказав, что Мерек изменился больше, чем Мерерид, но только во внешности. В душе он все так же светился изнутри, его вера в добрый мир еще не угасла, чего нельзя было сказать о сестре. А может, парень просто скрывал все эмоции за счастливой маской - она не знала и спрашивать не хотела, боясь расковырять старые раны. Причем скорее свои, чем его.
— Ну, у нас целый вечер ведь впереди, — живо отозвалась Озира, улыбаясь. Она была так счастлива, и сердце Мерерид больно кольнуло от горькой правды: они ничего не смогут ей рассказать, потому что при первой же возможности сбегут из Дворца. Девушка увидела, как нелегко Мерек сделал вдох после слов няни. Ему тоже было жаль.
— Как Вы здесь оказались? — спросил он, любопытно поднимая подбородок. В отличие от сестры, в детстве он проводил больше времени то с отцом, то с учителями, поэтому их с Озирой связь была не такая крепкая, как с Мерерид. — Если честно, я был уверен, что никого из прошлых работников здесь не осталось. Я увидел только пару знакомых лиц из прислуги.
Озира опустила опечаленные воспоминаниями глаза:
— Так-то оно и есть, мои дорогие, я ведь теперь вовсе не няня во Дворце Земли, — женщина подошла ближе, сбавив голос. — Королева-мать заменила всех нас на глупых бродяг, не желая видеть никакие следы ваших родителей. Всех до одного выгнала. Нам пришлось околачиваться по всей Тлалли, чтобы найти хоть какую-то работу. Мне повезло, я-то отыскала себе место в детском приюте недалеко от столицы, а других до сих пор я часто вижу по закоулкам. Ходят в рваном отрепье и просят монетки, чтобы хватило на хлеб. Помните тетушку Элен с кухни? Она недавно умерла от голода.
Мерек отвернул голову, пряча беспомощное выражение лица, и, взяв в руку все еще летающий бокал, сделал несколько быстрых глотков. Мерерид чуть удержалась от того, чтобы взять вина и себе, потому что горячий воздух начал царапать горло. Под пышной алой юбкой своего платья она возмущенно переметнулась с ноги на ногу и подняла темные глаза, переполненные злостью, вверх, на зеркальный потолок. Она прекрасно помнила ту чудесную женщину, которая все время давала им с братом горячие булочки и подкармливала, когда те прибегали к ней с голодными животами после долгих игр на улице. Понимать, что когда-то во Дворце Земли да и на всем Восточном Острове все цвело, а сейчас гибнет из-за глупости монархов, было для нее невыносимо.
— Положение дел в столице ужасное. Раз вы жили в Старой усадьбе, то наверняка приехали с южной стороны Дворца, — снова заговорила Озира, неуютно вжимая голову в плечи, от чего ее шея, усыпанная родинками, выглядела толстой и короткой. — Кстати, когда же вы прибыли?
Мерек поставил опустошенный бокал на стол позади, а затем опять повернулся к ним:
— Вчера вечером, — сказал он, пряча руки в карманы строгих брюк. — У нас было всего пару часов на сборы и никакого выбора - только "приказ короля Освальда" привезти нас во Дворец Земли к Большому Празднику.
Не то чтобы они сильно отказывались. В момент, когда прихвостни короля вдруг приехали, чтобы их забрать, Мерек и Мерерид только многозначительно переглянулись: их время пришло.
— Зачем же вы ему понадобились? — недоумевая, спросила женщина и выгнула светлую, почти незаметную бровь.
— Мы думаем, — вставила Мерерид, снова бегая глазами по бальному залу. — Чтобы показать народу, что мы все еще живы. Это выставило бы монархов в добром свете.
Озира фыркнула:
— Решили, что это может чем-то им помочь? — промолвила она недовольно. — Бесполезно, люди сейчас слишком взвинчены. Вы не были у Северных ворот, так ведь? А там-то и происходит всё месиво. Пожив с Освальдом в качестве короля два года, люди наконец начали понимать, что он никакой он не правитель, а просто жалкий идиот.
Мерерид и Мерек одновременно посмотрели друг на друга, обмениваясь холодными взглядами.
— Жаль, что они не разглядели в нем старого паршивца еще тогда, когда он выгнал вас под видом защиты, — добавила женщина, резко раскрывая свой веер. От злости ее лицо покраснело, а от духоты в бальном зале старческие губы пересохли, делая ее старше на лет пять.
Мерек подошел к ней и взял под руку, боясь, что ей станет плохо от давления, и хотел уже задействовать дар, чтобы притянуть стакан воды, но Мерерид его опередила.
— Спасибо, дорогие, спасибо, — выдохнула Озира.
В зале на секунду утихла музыка, на которую никто и так не обращал внимания, но Мерерид привыкла присматриваться к каждом мелочи и прислушиваться к любому звуку, поэтому она не испугалась, когда оркестр вдруг взревел. А вот старая няня от неожиданности выронила уже пустой стакан, но Мерек быстро среагировал и подхватил его силой мысли - отзывались долгие дни обучения в Храме Земли.
Наклонившись, Мерерид взяла стакан в руку и вернула его на стол, с улыбкой кивнув Озире, в испуге приложившей руку к сердцу. Дальше она бросила брату благодарственный взгляд, ничего не сказав, но он все понял и без слов.
Большой Праздник начался, когда присутствующие с восторгом разглядели королевскую чету, наконец дошедшую до бального зала, и начали кланятся под торжественный звук оркестра.