Глава 5
Эль Сейбо – простенький городишко, расположенный в живописном месте неподалёку от Гватемалы. Земля здесь плодородная, воды в достатке; сами латиноамериканцы улыбчивы и приветливы, но за этим красивым фасадом Мексика переполнена насилием и наркотиками.
Одетый в своём излюбленном небрежном стиле – рубашка-поло и шорты цвета хаки, с завязанными в хвост волосами до плеч, Хо Юфэй выглядел как самый обычный турист-автостопер. Прикрыв проницательные тёмно-серые глаза старомодными тёмными очками, он шёл по улице неторопливым прогулочным шагом.
Было видно, что застройка велась хаотично, маленькие, низенькие домишки, выстроенные вдоль кривой улицы, выглядели вполне по-деревенски. Внезапно, как будто из-под земли вырос, перед Хо Юфэем появился парнишка не старше тринадцать-четырнадцати лет и обратился к нему на ломаном английском:
– Сэр, не желаете ли немного взбодриться? У меня самый чистый товар в этом районе.
Смуглый, тощий, в чём душа держится, пацан, однако, кормил свою семью, продавая с рук наркотики. В Центральной и Южной Америке множество людей выживают только благодаря этому, и Хо Юфэй не собирался осуждать его; он лишь улыбнулся и ответил на свободном испанском:
– Правда? Жаль, но меня интересуют совсем другие вещи.
С этими словами он вытащил из кармана купюру номиналом в тысячу мексиканских песо и протянул ошарашенному пареньку:
– Не беспокойся, у меня ещё много таких. Тут кое-кому нужно связаться с твоим старшим братом, отведи меня к нему.
Мальчишка кивнул головой. Его старший брат состоял в местной банде, в его ведении находилась торговля оружием в этом районе; Хо Кэцинь имел с ним дела, когда в годы службы бывал в этих местах. Паренёк повёл его за собой через старинную площадь, немного попетлял по разным улочкам и переулкам и наконец, подвёл к дверям неприметного магазинчика.
Ветхое, покосившееся здание скорее походило на ломбард или лавку старьевщика; внутри всё было покрыто слоем пыли. Мальчишка обменялся с мужчиной за прилавком только им понятными жестами. Мужчина оглядел Хо Юфйэя с головы до ног и жестом пригласил следовать за ним в потайное помещение.
После грязи и беспорядка снаружи Хо Юфэй словно попал в другой мир. В этом островке порядка посреди всеобщего хаоса на полках выстроились стройные ряды всех видов огнестрельного оружия. Чего тут только не было, от самых маленьких Беретт, Парабеллумов и Кольтов, умещающихся в ладони, до огромных реактивных гранатомётов типа Bazooka.
При таком разгуле насилия людям нужно как-то защищать себя, поэтому в таких местах купить пистолет так же просто, как купить пакет молока в круглосуточном магазине. Некоторое время Хо Юфэй выбирал: пробовал, как ложится в руку, прикидывал примерный вес, прицеливался, и в итоге приобрёл два пистолета, три автомата, и несколько магазинов с патронами к ним.
– ... А Python есть?
Хозяин заломил бровь и посмотрел на него, как на ненормального. Хо Юфэй обезоруживающе улыбнулся:
– Не берите в голову, я просто так спросил.
Он прекрасно понимал, что кольт Python давно ушёл с оружейного рынка, да и стоит весьма недёшево, ясно, что в такой захудалой лавчонке вряд ли найдётся подобное оружие. И всё-таки не удержался и спросил. Если честно, он и сам не понимал, как он продержался до сегодняшнего дня.
Хо Юфэй запихнул приобретения в рюкзак, потом купил ещё армейский нож. В его рюкзаке было всё необходимое для выживания, на первый взгляд, можно было подумать, что он отправляется на серьёзную охоту.
Далее он арендовал автомобиль и поехал вдоль реки, обливаясь обильным по́том – всё-таки климат в штате Табаско очень жаркий и влажный. Развернув карту, испещрённую пометками, Хо Юфэй сверился с ней, сориентировался на местности и остановил автомобиль.
Вытащил из багажника рюкзак и пешком пошёл в лес. Там нашёл место, где земля была помягче; упаковал поклажу в пластиковый мешок, прикопал и армейским ножом сделал зарубку на ближайшем дереве. Затем тем же путём вернулся, сел в машину и уехал. Хо Юфэй всей душой желал бы, чтобы всё это вооружение ему никогда не пригодилось.
Вот уже целую неделю Тан Сянмо была заперта в этом особняке. Комната, в которой её содержали, была обставлена с невероятной роскошью: полы устланы персидскими коврами ручной работы, мебель из натурального дерева ценных пород инкрустирована золотом и драгоценными камнями.
За окнами палило ослепительное солнце и сколько хватало глаз, ярко-зелёной массой тянулся бескрайний лес. Когда несколько дней назад она очнулась, она совершенно не понимала, куда попала, но спустя время по обрывочным фразам прислуги она определила, что место, куда её привезли, находится где-то в Мексике.
Она помнила тот день, когда сошла с самолёта и села в такси. Она не успела даже рта раскрыть, чтобы сказать, куда ехать, потому что в тот же миг в машину сел какой-то мужчина и приложил её по голове чем-то тяжёлым. Водитель оказался сообщником.
Пока они везли её, Тан Сянмо периодически приходила в себя, но даже не успевала придумать какой-либо способ отбиться, как сразу получала очередной удар по шее и отключалась. Когда потом она пришла в себя, у неё очень долго болела шея, она не понимала, почему её каждый раз били по голове вместо того, чтобы просто вколоть транквилизатор, неужели обязательно было заставлять её терпеть боль?
Тан Сянмо невольно вздохнула. В это время в дверь постучали, и мужской голос из-за двери сказал:
– Мисс Тан, господин Лопес приглашает вас разделить с ним трапезу.
– Хорошо, я поняла.
Тан Сянмо скривила губы, собралась с духом и проследовала вниз, в столовую. Когда она впервые оказалась в этом доме, она онемела от запредельной роскоши, почувствовав себя какой-то деревенской лохушкой, но сейчас уже привыкла и не удивлялась.
Мужчин, подобных тому, кто сидел за столом, можно увидеть только в кино: резкие и грубые черты лица, крупный нос и золотисто-карие, как ви́ски, глаза, холодный взгляд которых при виде неё сразу приобрёл нежное выражение:
– Молли.
– Уго.
Она улыбнулась в ответ, грациозно усаживаясь напротив него.
– Я вижу, что ты плохо ешь последнее время и специально приказал повару приготовить несколько блюд китайской национальной кухни, попробуешь?
– О, как приятно, ты такой заботливый, – Тан Сянмо окинула взглядом стол.
М-да, простим её за то, что она не нашла здесь ни одного хоть сколько-нибудь привлекательного на вид блюда. Всё, что она могла себе позволить, это выругаться про себя: «Раз уж ты мексиканец, было бы честнее угощать меня вашими тортильями! Говнюк!»
Жаль, что нельзя сказать всё это вслух, а самое мучительное то что приходится притворяться, что ей вкусно и заставлять себя глотать нечто сладкое, кислое, острое и солёное, чему она не могла даже найти названия. То, что она непривередлива в еде, не значит, что она страдает вкусовым идиотизмом.
Она слышала, что вчера он уже прикончил одного повара. От одной только мысли об этом у неё мороз прошёл по коже. Как она могла прежде, когда они встречались, не замечать, насколько жестока эта семья Лопес?
– Молли, малышка, ты должна дать мне ответ, – внезапно сказал мужчина.
Тан Сянмо почувствовала, что отвратительная еда, которую она и так с трудом проглатывала, теперь совсем встала поперёк горла. Но она только постаралась лучезарно улыбнуться:
– О, конечно. Хотя мне не очень хочется, но раз ты настаиваешь, мне придётся согласиться...
Она сразу почувствовала, как изменилось настроение мужчины, от него ощутимо повеяло возбуждением, которое он всеми силами старался обуздать. Соблюдая внешние приличия, он ожидал продолжения. Но как бы хорошо он ни притворялся, глаза выдавали его жестокость и полное пренебрежение к чужой жизни. Он мог вести с кем-то непринуждённую беседу, а секунду спустя выхватить пистолет и одним выстрелом вышибить человеку мозги – таким, как он, для этого достаточно просто сказать себе: «Сделай это».
Тан Сянмо сглотнула и продолжила:
– Просто я очень дорожу этим кольцом, поэтому я положила его в банковскую ячейку в Майами... Ты же знаешь, у нас, богачей, есть этот недостаток, считать, что держать ценные вещи при себе небезопасно... И в договоре о хранении оговорено, что забрать его я могу только лично...
– Правда?
Тан Сянмо вся дрожала, чувствуя, как по телу течёт что-то ужасно липкое, покрывая всю её отвратительной слизью. Она быстро сказала:
– Конечно! Я даже помню те слова, которые ты сказал мне, когда подарил его. Ты сказал, что это кольцо для тебя, как другая жизнь, что ты дорожишь им больше, чем собой, словно это шип из тернового венца Иисуса, владеть которым стоит очень дорого, но взамен ты получаешь не что иное, как вечную жизнь... Я никогда не забуду, какая бездна одиночества была тогда в твоих глазах, я не могла поверить, что ты даришь его мне. Ты сказал, что оно слишком угнетает тебя, и тебе хотелось бы разделить с кем-то эту тяжесть... А потом ты пропал, и я очень переживала, мне осталось только сберечь его. У китайцев есть поговорка: «Посмотришь на вещь – и вспомнишь её хозяина». Я смотрела на него и вспоминала тебя, твоё одиночество; вспоминала, как ты оставил меня. Ты появился спустя целый год, неужели я не имею права сердиться?
Она говорила очень искренне, грустно глядя на него подёрнутыми влагой глазами, словно пытаясь растрогать твёрдое, как железо, сердце этого мужчины. Уго молчал, его грудь поднималась и опускалась от тяжёлого, шумного дыхания, в глубине золотисто-карих глаз собиралось множество разных эмоций, запутанных и неясных. Он улыбнулся:
– Ты права, это моя вина.
Тан Сянмо перевела дух.
– Я понимаю, что ты хотел бы подарить мне что-то получше, но мне это не нужно, достаточно того, что ты будешь добр ко мне, пока я с тобой...
Невкусный ужин, который она через силу съела, наконец-то закончился. Храня на лице лёгкую улыбку и напевая песенку, Тан Сянмо вернулась в свою комнату, где немного почитала перед сном. Со стороны она выглядела как женщина, только что помирившаяся с возлюбленным, и её глаза источали сладостный счастливый блеск.
Только после одиннадцати она выключила свет, устроилась на кровати и натянула одеяло до половины лица – «он же не засунул камеру наблюдения под одеяло?!» О, Боже, как же она была противна сама себе! Её отношения с Уго были вполне взрослыми, без лишней ерунды, и расстались они тоже просто; даже если он и произносил эти пафосные речи, похожие на текст оперной арии, она давно уже их забыла.
Проблема в том, что как только её привезли сюда, он сразу же потребовал у неё кольцо. Несколько дней ей удавалось отговариваться тем, что у неё болит голова, и она не помнит, но теперь отговорки уже не работали, мужчина был твёрдо намерен использовать те или иные способы, чтобы выяснить, правду ли она говорит.
Она не знала, насколько надёжна информационная безопасность в банках Майами, если обнаружится, что она лжёт, ей не жить... Тан Сянмо подтянула колени к груди, сжавшись в дрожащий комочек под одеялом. Каждый день только в это время она могла почувствовать себя в безопасности – до тех пор, пока мужчине не взбредёт в голову счастливая идея подослать к ней кого-нибудь, чтобы прикончить.
Она казалась спокойной, но на самом деле очень боялась. Привезённая похитителями в незнакомое место, ложась спать вечером, она не знала, встретит ли назавтра рассвет. Её жизнь, подобно жизни муравья, зажатого в чужой ладони, могла прерваться в любой момент, поэтому она должна быть очень осторожной, чтобы спастись.
Честно говоря, она могла бы гордиться собой. Когда она в конце концов оказалась перед Уго, ей хватило ума и артистизма мгновенно выразить «бурю чувств», бросившись ему на шею с криком:
– Я знала, я чувствовала, ты не мог меня бросить...
В тот момент она почувствовала, как её сердце сжало в холодных тисках страха, как будто она ступила на очень скользкий и грязный путь. Страх неизвестности отступил только после того, как она почувствовала, что под воздействием её «шоу» постепенно исчезает холодная непреклонность мужчины, и тогда её отпустило.
Ей хватило благоразумия не спрашивать его, почему он выбрал такой странный способ для «воссоединения» – похитить её и заточить здесь; она продолжала делать вид, что погружена в свои чувства «потерянной и вновь обретённой» любви. И оказывается, что всё это было затеяно только ради этого чёртова кольца...
Ей хотелось рыдать в голос, но она не позволила себе даже вздоха, потому что интуиция говорила ей, что помещение нашпиговано аппаратурой для наблюдения и подслушивания. Она чувствовала себя птицей в клетке, которой хозяин однажды, будучи в плохом настроении, может защемить шею дверцей клетки и придушить.
Дрожа от страха, она невольно задумалась, стала бы она тогда на Тайване бравировать своей силой, если бы знала всё заранее? «Хо Юфэй...» – прошептала она, как будто это имя могло поддержать её и придать сил.
Если не случилось ничего непредвиденного, он ведь уже знает о её исчезновении? Она радовалась, что он остался на Тайване и не вступил в лобовую конфронтацию с Уго. Чем больше давил на неё Уго, тем сильнее она тосковала по Хо Юфэю.
Еда здесь была ужасной. Она скучала по его стряпне и еще больше скучала по его тёмно-серым глазам, и по тому теплу, с которым он всегда смотрел на неё... Как же она скучала по нему... Тан Сянмо завернулась в одеяло на манер окуклившейся бабочки и осторожно хлюпнула носом, борясь с подступающими слезами. Ничего, она справится, ведь до сих пор же справлялась? «Я же как-то заботилась о себе до тридцати одного года... Так что не слишком переживай обо мне...»
Спустя три дня Уго сказал, что собирается отправить её в Майами, чтобы забрать кольцо. Тан Сянмо никогда ещё так не радовалась своей привычке хранить ценные вещи в банковских ячейках, но она не позволила себе проявить эту радость, наоборот, сделала недовольный вид.
– Это так обязательно? Мы только нашли друг друга, неужели нельзя хоть какое-то время побыть вместе?
– Малышка Молли, – плотоядно ухмыльнулся Уго и ущипнул её за кончик носа. – Я надеюсь, ты понимаешь, насколько важно для меня это кольцо. Возможно, я подарил его тебе как будущей жене, но сейчас я могу подарить тебе кое-что получше... Например, бриллиант в пять карат, м-м? Он будет сиять так ослепительно, что ты не сможешь открыть глаза.
Тан Сянмо наградила его приятной улыбкой, мысленно злобно закатив глаза. На хрена ей кольцо с пятикаратным бриллиантом? Ну разве что надеть на палец, а потом сжать руку в кулак и вмазать ему в глаз, о, с каким удовольствием она сделала бы это прямо сейчас...
– Хорошо, когда мы поедем?
– Нет, не мы, – он дополнил слова отрицательным жестом. – С тобой поедет Фернандо, кроме того, я дам вам двух телохранителей, чтобы ты не беспокоилась о безопасности. Ты полетишь на частном самолёте, принадлежащем семье Лопес, вылет завтра утром. Если тебе что-то нужно, можешь сейчас сказать домоправителю.
– Э-ээ... – протянула Тан Сянмо и посмотрела на двух звероподобных громил, которые, похоже, тряслись от страха. – А им обязательно лететь со мной? Я хотела сказать, может, будет достаточно одного Фернандо, мы ведь уже соревновались с ним раньше в стрельбе?
– Да, мисс Тан.
Фернандо было чуть за пятьдесят. Бывший спецназовец, он выглядел как типичный латонос, смуглокожий, с резкими чертами лица; к сожалению, его портил безобразный старый шрам, рассёкший его переносицу, из-за чего у него немного изменилась форма носа.
Брови Уго сошлись в одну линию, взгляд золотистых глаз стал суровым:
– Малышка Молли, не заставляй меня нервничать.
«Ну конечно, ты же боишься, что я сбегу, верно?» Тан Сянмо была не столь наивна, чтобы полагать, что несколькими женскими ужимками смогла задурить голову этому мужчине. Просто на данном этапе она представляла для него некоторую практическую ценность, и пока ещё никто не разоблачил её притворство.
– Хорошо, если ты настаиваешь. Просто я считаю, что Фернандо мог бы вполне справиться с этой задачей сам, ведь именно ему ты всегда доверял больше всего, разве нет?
В глазах Уго мелькнул проблеск мысли, что редко с ним бывало. Он погрузился в размышления и через некоторое время заговорил:
– Фернандо, ты точно справишься один?
– Клянусь Пресвятой Девой и моей семьёй, – Фернандо почтительно поклонился.
Уго улыбнулся:
– Хорошо, значит, я поручаю это тебе.
Тан Сянмо не осмелилась проявить свою радость, но внутри была потрясена. Выходит, у неё получилось? Она не могла поверить даже когда на следующее утро садилась в машину: за рулём действительно был Фернандо, один. Уго сдержал слово и не разрешил тем двум бездельникам сопровождать их.
Машина ехала по дороге, их пунктом назначения был частный аэродром семьи Лопес. Места вокруг глухие, незнакомые, и сейчас Тан Сянмо не собиралась предпринимать побег. Она добивалась, чтобы с ней был только один Фернандо, потому что у неё были какие-то смутные предчувствия.
– Как же мы давно не виделись, да? – завела разговор Тан Сянмо. – Ты такой преданный, всё так же рядом с Уго...
Фернандо промолчал, этот мужчина никогда не отличался разговорчивостью. Виляющая из стороны в сторону дорога вполне отражала свойственную характеру латиноамериканцев расхлябанность и пофигизм. Вокруг пышный тропический лес, над головой синее ноябрьское небо.
Тан Сянмо видела, что лес становится всё гуще, а дорога всё у́же, что говорило о том, что они отклонились от дороги на аэродром. По её коже пробежал холодок. Вскоре автомобиль остановился на опушке леса. Приехали.
Тан Сянмо сглотнула, пытаясь избавиться от омерзительного, липкого страха, из-за которого её кожа покрылась едва заметной плёнкой холодного пота. Фернандо выключил мотор, отстегнул ремень безопасности и всем своим широким телом развернулся к ней, перегородив всё небольшое пространство между передними сиденьями и торпедой. На его лице появилась не то торжествующая улыбка, не то зловещий оскал.
– Мисс Тан, ты очень умна, но знаешь ли ты, что порой избыток ума бывает причиной смерти?
– Бывает, китайцы называют это «горем от ума», полагаю, это именно то, что происходит сейчас.
Она вжалась в дверцу автомобиля, изо всех сил пытаясь отодвинуться от нависшего над ней мужчины, но учитывая тесноту маленького салона, её усилия оказались бесплодными. Фернандо фыркнул от смеха и потянулся к заднему сиденью, и теперь Тан Сянмо увидела в его руке чёрный полуавтоматический пистолет.
Холод, исходящий из его чёрного дула, накрыл её как колпаком, и на лбу Тан Сянмо выступили крупные капли пота. Этот мужчина... собирается убить её!
– Как... Разве тебе не нужно кольцо?
– Кольцо? – Фернандо как будто только сейчас вспомнил о существовании этой вещи; он придвинулся ещё ближе, его лицо исказилось, и он с гримасой холодного презрения произнёс: – Мисс Тан, не надо путать меня с Уго, я знаю тебя два года, и я давно понял, что ты не из тех, кто будет хранить кольца и тому подобную дребедень в банковских ячейках... К тому же, даже если это и правда, это уже не имеет значения.
С этими словами он приставил дуло пистолета к её лбу. Тан Сянмо дрожала, капли пота стекали по её щекам, как слёзы.
– Но ты же... ты же поклялся Пресвятой Девой и своей семьёй, ты поклялся защищать мою жизнь...
– А-а... – Фернандо придал лицу сожалеющее выражение. – На самом деле я исповедую веру в Аллаха, кроме того, у меня нет семьи, я приёмыш.
«Ебать тебя в сраку, ублюдок!» – в голове Тан Сянмо вихрем пронеслись все известные ей ругательства. А ещё говорят, что перед смертью в сознании человека непроизвольно проносятся воспоминания обо всей прожитой жизни. Те, кто утверждают подобное, на самом деле никогда не стояли на пороге смерти!
Всеми десятью пальцами она вцепилась в кожаную обивку сиденья, её мозг опустел; дрожа как в лихорадке, она могла только смотреть на палец Фернандо, лежащий на курке, и ждать, когда он нажмёт на курок, и пуля пробьёт ей лоб... Наверно, это очень больно...
И тут Фернандо, словно что-то вспомнив, переложил пистолет в левую руку, а правой полез в карман и достал оттуда какой-то чёрный продолговатый предмет, и уже собрался привинтить его к дулу – и это стало его роковым просчётом. Тан Сянмо сконцентрировалась – она могла поклясться, что ещё никогда в жизни не была настолько собранной и хладнокровной.
Она вдруг отчётливо вспомнила всё, что говорил ей Хо Юфэй: «Забудь все приёмы, которым тебя учили раньше, атакуй самые слабые места противника». Она мысленно перечисляла: «глаза, между глаз, горло, солнечное сплетение...»
– Ох! Ах ты б... – вскрикнул Фернандо от острой боли в яйцах.
Тан Сянмо немедленно воткнула два пальца прямо в глаза мужчине, продавив глазные яблоки, потом кулаком ударила в солнечное сплетение, а когда от боли мужчина откинулся назад, на сиденье, она молниеносно выхватила из ножен на его поясе ручной нож и с силой ударила его в горло.
Быстро подняв выпавший из руки Фернандо пистолет, она навинтила глушитель и выстрелила в дверной замок. Дверца открылась, она выскочила из машины и опрометью кинулась куда глаза глядят. Всё хорошо, всё хорошо... Она не знала, куда бежать, но мчалась, не останавливаясь и не оглядываясь.
Фернандо, как прошедшему хорошую выучку, не понадобилось много времени, чтобы очухаться, но он слишком давно не участвовал в боевых действиях и забыл, что нельзя навинчивать глушитель перед лицом врага, к тому же, он недооценил Тан Сянмо. Стрелять без глушителя было нельзя, иначе пуля могла разорваться в канале ствола, и, хотя это был вопрос всего лишь десяти секунд, но ей этого хватило, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу.
«Надо было застрелить его!» Тан Сянмо всё больше сожалела, что не сделала этого. Куда она прибежит в конце концов? Кажется, кто-то гонится за ней по пятам? Какой бы сильной она ни была, ей не удастся убежать от спецназовца! Сейчас она лишь надеялась добежать до какого-нибудь людного места, а ещё лучше встретить какую-нибудь машину.
К сожалению, у неё нет ни гроша за душой, она может только захватить автомобиль под угрозой пистолета, но если ей удастся выбраться живой из этой передряги, она выплатит большую компенсацию... Она услышала шум мотора!
Её догнала чёрная машина, но совсем не та, на которой её сюда привезли! Она остановилась и прежде, чем успела что-то понять, кто-то открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья.
– Тан Сянмо! Садись быстрее!
Китайский язык. И за рулём такой знакомый мужчина...
– О Боже, каких ещё сюрпризов мне ждать от тебя?! – в голосе Хо Юфэя звучало недоверие, когда он смотрел на М1911* в её руке и сожалел, что чуток опоздал. – Почему ты не можешь чинно сидеть принцессой в замке? Вот погоди, перекусит тебе шею когда-нибудь злой дракон... Ну ты даёшь...
(*Colt М1911 – самый известный американский пистолет, символ американского оружия, создан и принят на вооружение американской армии в 1911 году – п.п.)
У него не хватало слов. За эти несколько дней он уже хорошо исследовал этот маршрут, уже прикидывал, каким образом пробраться в резиденцию Уго, но совершенно неожиданно обнаружил сегодня утром, что её вывезли из особняка. Водитель хорошо знал эту местность и был очень осторожен, он едва не упустил их...
От мыслей о том, какой опасности она подвергалась, в голове Хо Юфэя всё спуталось; он никогда в жизни не испытывал такого страха. Но в следующую секунду Тан Сянмо с отчаянным видом человека, всё поставившего на карту, набросилась на него и яростно впилась поцелуем в его губы!
Что... М-м... Больше ничего говорить не нужно... Её губы прижались крепко, это был поцелуй на чистых инстинктах, когда разум просто отключился. Зубы сталкивались, поцелуй углублялся, они не могли оторваться друг о друга, охваченные обоюдным жаром, который, казалось, вот-вот расплавит кожу.
Краем сознания Тан Сянмо понимала, что у них совсем не тот формат отношений, чтобы она могла так себя вести... ну и пусть, сейчас ей был необходим именно такой способ, мощный, разрывающий все шаблоны, чтобы удостовериться, что этот человек здесь, что он настоящий, а не галлюцинация, порождённая её тоской по нему.
– Ты... О... – Хо Юфэй задохнулся.
Откровенно говоря, этот поцелуй получился очень неуклюжим, от её излишнего напора у него треснула губа, зубы болели от столкновений с её зубами, но её мягкие волнистые волосы щекотали его щёки, а нежный аромат, исходивший он её рук, обнимающих его за шею, окутывал его и говорил, что она здесь, что она живая. Хо Юфэй раскраснелся, в сердце полыхало пламя, он силился потушить этот запал, грозивший взрывом, но она не давала ему такой возможности. Настоящая львица! Но ему понравилось, ужасно пнравилось...
Действительно ужасно. Они не успели обменяться даже парой слов, когда в заднее стекло ударила пуля. Слава Богу, оно было пуленепробиваемым. Хо Юфэй тихо выругался, пригнул её голову, быстро завёл двигатель, втопил газ до упора, и автомобиль сорвался с места. Он взглянул в зеркало заднего вида.
– Всего три корыта, сейчас мы от них оторвёмся.
Сердце Тан Сянмо бешено колотилось, кровь отлила от лица, в этот миг ей показалось, что она реально находится между жизнью и смертью. Что она наделала! Хо Юфэй мельком глянул на неё, но он не собирался говорить ей, что на самом деле благодарен этой пуле. Ещё немного, и он потерял бы голову.
– Ты похожа на львицу, которая увидела по телевизору антилопу.
– Заткнись!
Она понимала, что таким шутливым способом он просто приводил её в чувство, но сейчас... Ещё несколько пуль чиркнули по корпусу автомобиля, вызвав вибрацию. У Тан Сянмо кровь стыла в жилах.
– Твоя машина пуленепробиваемая?
– До определённого предела, – Хо Юфэй прищёлкнул языком и сделал ей знак глазами, указав на руль. – Пересаживайся за руль.
Он показал ей на приклеенную к стереосистеме карту с помеченным на ней маршрутом и ткнул в неё пальцем:
– Сейчас мы здесь, нам нужно доехать вот до этой красной точки.
Потом он опустил спинку сиденья и нажал на газ. Тан Сянмо приняла из его рук руль, потом сменила его ногу своей на педали газа; Хо Юфэй быстро перебрался на заднее сиденье, из-под которого сразу достал два пистолета, один взял в правую руку, другой в левую.
– Открой мне здесь окно, – приказал он.
– Не надо...
– Открой!
Тан Сянмо была близка к обмороку; она стиснула зубы и опустила заднее оконце. Хо Юфэй не был идиотом, чтобы сразу высунуться из окна и подставить себя под пули. Находясь внутри, она прикинул примерное расстояние между машинами на дороге, направление движения, затем высунул правую руку и произвёл уверенный выстрел.
Сразу вслед за этим Тан Сянмо через зеркало заднего вида увидела, как в преследующем их автомобиле кто-то упал навзничь. Хо Юфэй действовал без лишней суеты – всё-таки сказывалась многолетняя подготовка, он обладал ошеломительной техникой.
Вцепившись в руль мёртвой хваткой, Тан Сянмо вела машину вперёд, по бокам мелькали деревья, поляны; только в эти мгновения она реально ощутила, что вырвалась из лап смерти. Отец спровадил её за границу в довольно раннем возрасте, одну, она давно привыкла решать все свои проблемы самостоятельно. Дело не в том, что рядом с ней не было мужчины, пожелавшего бы защищать её, но, пожалуй, никто ещё не защищал её так тщательно и всесторонне, как он.
Ради её безопасности он неоднократно рисковал собой, и в то же время он достаточно силён и осторожен, он охранял её и одновременно мог позаботиться и о себе, позволяя ей быть спокойной и во всём полагаться на него. Никто не хочет быть слабым, никому не нравится зависеть от других. Проблема в том, что они оба с таким не сталкивались. Такой мужчина... Возможно, он останется единственным таким, кто встретился ей в жизни.
– ... Дорогая, ты плачешь? – не оборачиваясь, спросил Хо Юфэй.
Видимо, своим острым слухом он расслышал её сбивчивое дыхание, похожее на всхлипы. От этой фразы она сначала притихла, затем заплакала ещё сильней.
– Тебе нельзя плакать! По крайней мере, не сейчас... Твою мать!
Одновременно с ругательством он произвёл ещё один выстрел, в его тёмно-серых глазах разгорался огонь гнева.
– Я даже не могу стереть твои слёзы!
Его душила злость и желание перестрелять банду преследователей; вся кровь в нём бурлила, а грудь болела так, что он уже грешным делом подумал, не попала ли туда пуля. Хо Юфэй ничего так не боялся, как женских слёз, особенно слёз женщины, которая ему не безразлична.
– Пожалуйста, перестань плакать... – «бабах!» – ещё один выстрел.
Его точно выверенные, отточенные движения совершенно не вязались с растерянными, тревожными репликами. Тан Сянмо выжала газ до предела и держала руль обеими руками, чтобы не улететь с дороги, ей некогда было утирать слёзы. Она радовалась, что просёлочная дорога вся изрыта ямами и ухабами, и от прыжков по ним у машины почти непрерывно вздрагивает корпус – так было не заметно, что её всю трясёт от страха.
– Я не... Я не плачу... – заикаясь, вымолвила она.
– Не плачет она... Эх!
Хо Юфэй тяжело вздохнул. В известном рождественском рассказе «Дары волхвов» О'Генри написал: «...жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причём вздохи преобладают...» Это так и есть. В жизни всегда больше горечи, чем радости, и хорошо, когда есть возможность выплеснуть горечь из души, пусть даже слезами.
– Ладно, плачь, только не слишком сильно, а то мне будет больно это слышать.
Между словами утешения Хо Юфэй продолжал методично отстреливаться. Трудно было вообразить менее романтичную ситуацию для таких признаний, и Тан Сянмо неожиданно стало смешно. Благодаря его отменной сноровке каждый выстрел наносил непоправимый урон преследователям, и в конце концов им удалось оставить их далеко позади. Хо Юфэй громко перевёл дух:
– Хух! Дорогая, с тобой приятно иметь дело.
Тан Сянмо уже собиралась улыбнуться ему в ответ, когда в зеркало заднего вида увидела, что ситуация позади них не столь оптимистична, как им показалось. Хо Юфэй тоже это понял. Если исключить тот факт, что из трёх преследовавших их изначально машин две выбыли из строя, а оставшаяся была слегка помята от столкновений в неравных гонках, место выбывших машин теперь заняли два больших внедорожника. В крыше одного из них в открытом люке торчал стрелок и целился в них.
– Жми зигзагом! – крикнул Хо Юфэй.
– А?! – растерянно отозвалась Тан Сянмо, но в следующий момент рефлекторно выкрутила руль; пуля, взбив столбик пыли, врезалась в то место, где только что был их автомобиль. Если бы не её маневр, она попала бы им в крышу. Следующая пуля просвистела мимо её окна. У обоих на лбу выступил холодный пот.
– Что это... Что у него за оружие?
Тан Сянмо лишь мельком обратила внимание на тонкое, длинное дуло, и больше не позволила себе отвлекаться от дороги.
– СВ-98, **русская разработка, – объяснил Хо Юфэй, он по-прежнему выглядел спокойным и собранным, но выражение лица стало намного серьёзнее. – Винтовка имеет оптический прицел дальностью до тысячи метров; со ста метров в состоянии покоя даже ребёнок гарантированно попадёт в цель, независимо от отдачи. Кстати говоря, у неё очень красивый рекламный слоган: «Оne shoot one killed» (англ."Убивает одним выстрелом" – п.п.)
Тан Сянси возмущённо вскрикнула. Зачем ей всё это знать?!
(**СВ-98 – российская магазинная снайперская винтовка, созданная в 1998–2000 годах коллективом конструкторов под руководством Владимира Дмитриевича Стронского. Серийно выпускается концерном «Ижмаш». Предназначена для поражения цели на расстоянии до 1000 метров – Википедия)
– Эти ублюдки продают оружие наркобаронам, я должен отправить их в Ад, пусть отмывают там сковородки от масла!
Хо Юфэй, чертыхаясь, перезарядил пистолеты. Их противник задействовал против них даже снайперское оружие. Судя по всему, их планировали захватить живыми, иначе заменили бы пистолеты пулемётами и гранатомётами.
– Их целью будут колёса и я. Первое я поручаю тебе, остальное беру на себя, – Хо Юфэй неожиданно лукаво улыбнулся, в его тоне послышалось нетерпеливое предвкушение: – Дорогая, хочешь увидеть фейерверк?
– Что?
До Тан Сянмо не сразу дошло, что он имеет в виду, но в следующее мгновение Хо Юфэй выставил пистолеты в окошко и сделал сразу несколько выстрелов подряд. Повреждённый капот у преследовавшей их колымаги от ударов скособочился и был слегка приоткрыт; именно в эту щель и целился Хо Юфэй. Пули попали точно в движок, где незамедлительно воспламенился бензин, после чего последовал взрыв!
Машина резко остановилась, следовавший за ней внедорожник, чтобы не врезаться в неё, на ходу развернулся боком, подставляя обзору Хо Юфэя топливный бак, куда тот и вложил следующие несколько пуль. Пробитый выстрелами топливный бак с грохотом взорвался, подбросив внедорожник высоко в воздух, откуда машина с таким же оглушительным грохотом рухнула на землю.
Пламя взметнулось к небесам, а третий внедорожник, не успев затормозить, на полной скорости врезался в этот костёр, моментально став его частью. На большой скорости Тан Сянмо не успела рассмотреть всё в деталях, она только увидела, как небо позади заволокло большим облаком чёрного дыма. Она глубоко вздохнула и услышала, как Хо Юфэй, счастливый как ребёнок, кричит:
– Happy holiday! (англ. "Счастливо отдохнуть!")
Наконец-то они избавились от них. Хо Юфэй откинулся назад, его кристально-чистые, прозрачные тёмно-серые глаза лихо, по-мальчишески блестели; у неё сжалось сердце, когда он улыбнулся и спросил:
– Ну красота же, да?
– Красота...
Нет, настоящая красота – это его глаза. Во время оживления они блестят и переливаются, как водная рябь под солнцем, во время покоя они полны тишины, и излучают безмятежность. Она посмотрела на его красивый профиль. Этот мужчина полон противоречий, но он тянется к ней. Он не был с ней намеренно жёстким, но от избыточного напряжения не проявил даже притворного сочувствия.
Немного расслабившись, они поехали в место, обозначенное на карте красной точкой. Раздолбанная дорога, казалось, не имела конца и уходила в бесконечность. В голубом небе постепенно разгорался день, в приоткрытые окна врывался горячий и влажный ветер, играя их распущенными волосами, перепутывая между собой их пряди, как будто совершал своеобразный свадебный обряд связывания волос.***
(***На китайских свадьбах по старинному обычаю жениху и невесте отрезают по пряди волос и связывают между собой со словами: «Да не усомнится никто, что вы связаны навечно» – п.п.)
Они замолчали, и через некоторое время Хо Юфэй запел: «Хотел бы я знать, каково быть влюблённым, стою у подножия гор и в небо смотрю...» Тан Сянмо невольно улыбнулась. Да, это верно, надо наслаждаться мгновениями покоя, кто знает, что ждёт их в будущем?