Глава 3
Утро выдалось на редкость мирным и прекрасным. Тан Сянмо сидела на переднем сиденье автомобиля, направляющегося в компанию, и улыбалась собственным мыслям. Она взглянула в зеркало заднего вида: мужчина сосредоточился на едущем впереди автомобиле. Мужественное, красивое, словно вышедшее из-под резца гениального скульптора лицо; пока он не разговаривает, похож на хорошего парня – естественно, чисто внешне.
Разговор за завтраком для неё уже остался позади. Хо Юфэй держался как обычно, просто как-то непривычно притих, если что-то и говорил, то коротко и по делу, без этих своих «люблю, сюсю-мусю» и пр. С одной стороны, она радовалась, что её уши наконец-то отдыхают в тишине; а с другой не хотела признаваться себе, что этой тишины вдруг стало как-то слишком много.
Чтобы не создавать паники среди сотрудников, она решила не предавать огласке инцидент с попыткой взрыва её машины. Хо Юфэй был оформлен на должность её сопровождающего ассистента, и теперь любая посылка, приходящая в офис, и корреспонденция обрабатывались им.
– Тринадцать, четырнадцать... пятнадцать. В этом месяце рекордное количество, – подвёл итог Хо Юфэй.
Его лицо было на редкость серьёзным, когда он подсчитал и тщательно исследовал письма с угрозами, и определил, что они не несут в себе скрытой опасности, прежде чем позволить Тан Сянмо прочитать их. Вероятно, она не единственная среди руководителей крупных предприятий, кто получает подобные письма. Некоторые руководители предпочитают даже не читать такого рода корреспонденцию, предоставляя разбираться с ними своим секретарям, но она...
Тан Сянмо сжала губы. Несколькими хорошо подобранными словами вызвать в человеке неконтролируемый страх, к тому же, суметь так хорошо замести следы, что невозможно отследить, откуда направлена угроза – это тоже своего рода искусство, требующее очень тонкой и продуманной работы. Некто настолько сильно ненавидит её, что она невольно задумалась, не удостоилась ли она особой чести со стороны этого «некто».
Тан Сянмо мельком взглянула на кучку писем и отодвинула от себя. Интерес к этим письмам угас, они уже не вызывали в ней того прилива адреналина, как раньше. Она подумала, что в Майами её жизнь намного безопаснее, по крайней мере, там она даже уголка письма с угрозами не видела.
Её безразличная реакция потрясла Хо Юфэя: эту женщину вообще не волнует собственная безопасность?
– Ты совсем не боишься смерти?
Тан Сянмо вяло взглянула на него:
– Боюсь. Если бы не боялась, разве взяла бы тебя в телохранители?
«Было бы лучше, если бы ты наняла меня добровольно!» Два месяца назад она такой и была: мягко говоря, легкомысленная, а если серьёзно, то просто безрассудная. И именно этим она тогда заинтересовала его. Почему же теперь... это её качество уже не кажется ему таким привлекательным?
На душе у него было тоскливо, естественно, и вид у него был не таким весёлым и бесшабашным, как обычно. «А какой реакции ты от меня ждёшь?» – В его ушах словно всё ещё звучал этот её вопрос, повергая его в смятение. Два месяца он без устали твердил, что она ему нравится, признавался в любви, но правда ли это? Нет, неправда, он просто считал, что будет интересно развлекаться подобным образом, и её ответ по идее должен был развеселить его ещё больше.
Конечно, Тан Сянмо очень привлекательная женщина, но если говорить о том, что породило бы в нём какие-то особенные чувства, то видит Бог, он не испытывал ничего такого уже сотни лет. Хо Кэцинь говорил, что он из тех людей, которые не способны на глубокую привязанность. Он не отрицал, что за ним водилось подобное свойство, но и не считал, что в этом есть что-то неправильное, хотя иногда...
Иногда он чуть-чуть завидовал отношениям брата с женой, но сам никогда не собирался «долго и счастливо, и умерли в один день», считая, что всё это не для него. Поэтому Тан Сянмо правильно сделала, что не дала ему никакой «реакции», иначе ему было бы трудно...
– Что с тобой сегодня? У тебя какое-то растерянное лицо.
Взгляд Тан Сянмо был совершенно нечитаемый, и на Хо Юфэя вдруг накатило необъяснимое раздражение. Эта женщина утром задала вопрос таким тоном, словно втайне хотела дать ему «реакцию», но как выяснилось, это ему показалось! У него уже мозги склеились от этих мыслей, а ей хоть бы хны! Зла не хватает!
– Ты вроде собиралась на стройплощадку? Уже пора.
Ему не удалось скрыть раздражение. Он сам не понимал, что его так рассердило; вероятно, из-за того, что тысячу лет у него не было никакой привязанности, а тут, похоже, возникла, и совсем некстати, и вообще... В отличие от него Тан Сянмо выглядела просто возмутительно спокойной, и это раздирало сердце Хо Юфэя. Он не ожидал, что его не слишком искренние «признания» в конце концов просто раздразнят её.
Они отправились на стройплощадку. На данный момент внутренняя планировка высотного здания в целом была завершена. Главный специалист, ответственный за отделочные работы, вместе с Тан Сянмо повёл её по объекту, с необычайной скрупулёзностью поясняя по списку, что именно и во сколько обошлось, сколько ещё понадобится средств и материалов, и на какие позиции предполагается их израсходовать.
Как начальник не высокого ранга, он не мог принимать решения по закупке лифтового оборудования, а поскольку фирмы-производители лифтовых кабин, эскалаторов наперебой предлагали свой товар, особенно знаменитые фирмы высокого класса, то принять решение было достаточно сложно, и тут без совета с Тан Сянмо было просто не обойтись.
Разговаривая, она не повышала голос, но идущей от неё энергии трудно было противостоять. Для женщины её голос был довольно низким и восхитительно певучим, как скрипка. Когда её подчинённый высказывал какие-то дельные мысли, она ободряюще улыбалась и не скупилась на похвалу.
Она никак не подчёркивала свой статус руководителя, но от неё всё равно исходил естественный импульс, внушающий другим благоговейное почтение; тон разговора, взгляд, жесты – всё её поведение и облик тщательно продуманы, как и слова. Но это не говорит о том, что она не искренний человек.
В ней нет ни грамма притворства, она обо всём говорит прямо и чаще всего, как говорится, «не в бровь, а в глаз», схватывая самую суть, умудряясь при этом никого не задеть и не оскорбить. С ней очень легко поладить.
Она всегда хорошо знала, когда и что говорить или делать, и этим сильно отличалась он него, привыкшего ничего не продумывать заранее и действовать спонтанно, по обстоятельствам. Два месяца всё его внимание было полностью сосредоточено на ней, и в какой-то момент Хо Юфэй немного отвлёкся.
Он потряс головой, словно хотел освободиться от мыслей о ней. Конечно, уделять ей всё своё внимание – это его работа, но, похоже, он слишком зациклился на ней, а это уже не совсем нормально... Ему не хотелось это признавать, но её слова за завтраком всё-таки подействовали на него, он снова и снова прокручивал их в мозгу и ничего не мог с этим поделать.
Такое чувство, как у ребёнка, который хотел подшутить над приятелем и засунул подожжённую петарду в коровью лепёшку, но в результате обделался сам. Хреновое чувство.
– Это... возмездие что ли? – пробормотал Хо Юфэй и горько усмехнулся, почёсывая в затылке.
На работе Тан Сянмо без необходимости с ним не разговаривала. Но сейчас мужчина, похоже, впал в какое-то замешательство и слишком взволнованно дышал; его волнение передавалось ей, и даже возбуждало её, и она решила сказать ему, чтобы держался от неё подальше.
Его близость по-прежнему действовала на неё, хотя она прилагала все усилия, чтобы скрыть своё состояние; это отвлекало, но как ни странно, доставляло ей необъяснимое удовольствие. Тан Сянмо иронично усмехнулась своему тщеславию. Никто из них так и не разгадал тайные мысли и желания другого.
Они покинули стройку и направились к парковке. Совершенно случайно оба переглянулись, и их взгляды залипли друг на друге так, что не смогли оторваться. Взгляд тёмно-серых глаз Хо Юфэя задержался на точёном лице Тан Сянмо. Женщина затаила дыхание, чувствуя, как щёки начинают пылать. За улыбкой этого высокого и красивого мужчины таилось хладнокровие и ещё что-то такое, отчего замирало сердце.
Усилием воли она овладела собой и открыла рот, намереваясь что-то сказать ему, как вдруг почувствовала, как мороз прошёл по коже, в животе словно появилась щекочущая пустота от необъяснимого приступа страха...
– Ложись! – почти одновременно вскрикнули оба, и сразу вслед за этим просвистели три выстрела: «Пиу! Пиу! Пиу!»
Охваченные паникой, люди с криком бросились врассыпную. Понимание, что её только что хотели убить, подействовало на Тан Сянмо как ведро холодной воды, внезапно вылитое ей на голову. Всё тело моментально покрылось отвратительным, липким холодным по́том, но в следующую секунду большое и крепкое мужское тело накрыло её; исходящий от мужчины жар окутал её, медленно проникая в её съёжившееся от страха, замёрзшее и дрожащее сердце.
Хо Юфэй среагировал очень быстро, закрыв её собой. Нападавший сделал три выстрела и поняв, что не добился успеха, поспешил скрыться. Пока люди на стройплощадке отходили от шока, кто-то вызвал полицию. Хо Юфэй уже полностью овладел собой. Он перевёл дух и сказал:
– Давай зайдём внутрь, подождём полицию. Очень не хотелось бы связываться со СМИ, но боюсь, без них не обойдётся...
Тан Сянмо как-то странно притихла в его объятиях. Хо Юфэй приподнялся и в недоумении посмотрел на неё:
– Не может быть, ты настолько испугалась?
Вопрос носил шутливую окраску, но взгляд светился неподдельной заботой, теплотой и ещё... чем-то очень похожим на сочувствие. Тан Сянмо пришла в себя. Бледная, ни слова не говоря, она вдруг протянула к нему руки, распахнула пиджак и принялась расстёгивать пуговицы на рубашке... От неожиданности Хо Юфэй покраснел и стал ловить её руки, пытаясь остановить:
– Эй-эй-эй, что ты делаешь! Не приставай ко мне, эй! Люди смотрят... Ай, щекотно!
– Заткнись!
Тан Сянмо толкнула его, заставляя лечь, потом надавила коленом на живот, не сильно, но достаточно для того, чтобы он прекратил сопротивляться. Хо Юфэю не составило бы большого труда вырваться, но его одолевало любопытство, с чего это её так повело, что она стала раздевать его?
Тан Сянмо раскрыла рубашку и бесцеремонно ощупала крепкую грудную клетку. Несколько секунд назад она краем глаза увидела просвистевшую мимо пулю, и ей показалось, что она попала в него. Убедившись, что ей всего лишь показалось, что мужчина не ранен, она почувствовала, как сердце, только что чуть не выпрыгнувшее из груди через глотку, откатилось назад. Хо Юфэй поднял брови и насмешливо произнёс:
– Осмелюсь спросить, достаточно ли Ваше королевское величество насладилось плотью Вашего подданного?
Только тогда Тан Сянмо осознала, что её ладонь покоится на обнажённой груди мужчины... более того... она коснулась... хм... одной очень пикантной детали. Те, кто оказались невольными свидетелями этой сцены, ошалело таращили на них глаза. Тан Сянмо поняла, что зашла слишком далеко, и попыталась убрать руку. Но не тут-то было – Хо Юфэй схватил её руку:
– Моя королева попользовалась мною, и даже не скажет, понравилось ли ей? Это очень огорчительно для простого человека.
Чем она попользовалась? Губы Тан Сянмо чуть дёрнулись. Ладно, если он так напрашивается, почему она должна стесняться?
– Неплохо, но кое-чего не хватает.
– Чего?! – «Чего ей ещё не хватает?» – ухмылка слетела с лица Хо Юфэя, но он даже не успел возмутиться, а в следующую секунду завопил от боли: – Эй-эй-эй, перестань, а—а!
Прищурившись и красиво улыбаясь, она ущипнула и выкрутила его сосок, совершенно не экономя на усилии:
– Было бы неплохо вставить сюда колечко.
Любой мужчина, даже очень сильный, если его ущипнуть за сосок, обязательно отреагирует на такую острую стимуляцию, тем более сопровождаемую такими словами. Хо Юфэй весь покрылся мурашками. Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась больше похожей на судорогу.
– Оригинально, – проговорил он. – Какие, оказывается у тебя жёсткие предпочтения.
– Одевайся, – коротко бросила Тан Сянмо, метнув в него косой взгляд.
Она поправила мягкие вьющиеся волосы, чтобы скрыть вспыхнувшие щёки. На самом деле её сердце билось очень быстро, руки чуть дрожали, а в кончиках пальцев всё ещё бродили ощущения после прикосновения к коже мужчины, такой гладкой и тёплой, а под ней чувствовалась твердокаменная мускулатура, наработанная неустанными тренировками, и ещё эта упругая горошинка...
Она не имела особых пристрастий в этой области, и сказала эту фразу просто так, чтобы припугнуть его, но сейчас вдруг подумала, что... такое колечко в его соске смотрелось бы вполне органично... как некий эксклюзивный символ. Вот только чего?
– Пожалуйста, не смотри на меня так, ты меня пугаешь, – сказал Хо Юфэй, торопливо застёгивая рубашку.
По его щекам разливался подозрительный румянец, как у полуголой девицы, едва вырвавшейся из лап уличного хулигана.
– Я не так легко продаю своё тело, – добавил он.
– Что-то я не вижу тут желающих купить твоё тело, – пренебрежительно хмыкнула Тан Сянмо и сразу вспомнила, как он крикнул одновременно с ней «Ложись!», и как толкнул её на землю и закрыл своим телом.
Своим рвением изо всех сил обеспечить ей защиту он маскировал отвратительное, холодное желание убивать. Он даже намеренно произносил эти насмешливые слова, чтобы переключить её внимание на другое.
Тан Сянмо и в самом деле чувствовала себя уже намного лучше, только немного угнетала мысль о том, что кто-то хотел убить её. Хо Юфэй внимательно наблюдал, как меняется её настроение. Вскоре приехала полиция и после осмотра места преступления увезла их в участок. Долгие, беспрерывные и нудные допросы окончательно утихомирили её избыточное возбуждение.
После составления и подписания всех протоколов, она вышли из полицейского участка и сразу попали в лапы вездесущих СМИ. Опытной рукой Хо Юфэй только успевал отводить в сторону их настырные микрофоны и отстреливаться известной расхожей фразой:
– Благодарю, без комментариев.
Кто-то не отчаивался и не получив никакой полезной информации, продолжал атаковать вопросами:
– Мисс Тан, я слышал, что недавно против вашего отца было возбуждено уголовное дело за противозаконные сделки с преступными группировками, как вы думаете, может, за этим покушением стоит ваш отец?
Потрясённая Тан Сянмо на мгновение остановилась, что вызвало нездоровое оживление в толпе репортёров. Они сразу подступились к ней с направленными на неё, как дула пистолетов, микрофонами:
– Мисс Тан, скажите, это ваш отец хотел убить вас?
Несмотря на то, что семья Тан приложила максимум усилий для того, чтобы информация о том, что Тан Сянмо переступила через родственные отношения ради общественного блага и ради высшей справедливости, была строжайшим образом засекречена, но, как говорится, в мире не существует стен, которые не пропускают воздух, и некие капли информации всё же просочились наружу.
Теперь ей угрожают смертью средь бела дня. И независимо от того, так ли это на самом деле, противостояние между отцом и дочерью несомненно явится сенсационной темой для новостей. Все напряглись в ожидании ответа Тан Сянмо. Каждый репортёр стремился придвинуться поближе и оттереть соседа подальше в ожидании жирнейшей информации, но стоило только ей открыть рот, чтобы что-то сказать, как Хо Юфэй опередил её и выхватил у кого-то ближайший микрофон:
– Кхм, я отвечу на этот вопрос.
– ?
Присутствующие, включая Тан Сянмо, застыли в недоумении и только смотрели, как он снимает тёмные очки, являя миру ясные очи и лучезарную улыбку, и захватывая всеобщее внимание. Никто не ожидал, что в следующее мгновение он без всякого смущения станет петь! В следующий миг он махнул рукой, останавливая такси, и пользуясь её растерянностью, быстро запихнул её в машину.
– Чрезвычайно рад, что вы согласились послушать моё пение! Приглашаю всех на презентацию моего нового альбома! Золотой диск с моей подписью, цена договорная, спасибо, спасибо!
«Что... Что это было?» – ощутимо витало в воздухе, пока Хо Юфэй усаживался в такси. Некоторые репортёры успели опомниться и понять, что их надули, и ухватились за последний шанс вытрясти из Тан Сянмо хоть какие-то объяснения:
– Мисс Тан, пожалуйста, ответьте на вопрос честно! Является ли ваш отец инициатором...
Хлоп! Хо Юфэй громко захлопнул дверцу автомобиля, отсекая шум и гам, и погружаясь в прохладу и тишину чистого салона. Тан Сянмо всё ещё сидела на том же месте и в той же позе, в которой Хо Юфэй впихнул её в машину, как застывший символ непреходящего изумления. Хо Юфэй плюхнулся едва ли не на колени к ней. Поморщившись, он выразительно покрутил задницей:
– Мисс Тан, не могло бы Ваше королевское величество немного подвинуться, чтобы я мог сесть нормально?
Их бёдра фактически переплелись, получилось очень двусмысленно. Ему было не по себе, оттого что кое-где ниже пояса возникла хорошо знакомая щекотка, которая сейчас была совершенно некстати. Он изо всех сил старался держать себя в руках и не позволить ей увидеть свою позорную реакцию...
– Ой... – Тан Сянмо только сейчас заметила, что они слишком близко соприкасаются и наконец-то подвинулась.
Её щёки вспыхнули, когда ей показалось, что она услышала его вздох облегчения. Краем глаза она отметила его напряжённую позу и взгляд, устремлённый вперёд, но не придала этому особого значения. Она вообще была уверена, что при таком бесстыдстве вселенского уровня смущение ему не ведомо. Кто ещё мог бы петь какие-то синглы перед работающими камерами репортёров?! При воспоминании о недоумевающих лицах репортёров её разобрал смех:
– Как ты их уделал! Ха-ха-ха-ха...
Королева захохотала, держась за живот и полностью растеряв всё своё величие. Хо Юфэй знал, что она смеётся над ним, но это его не задевало. Ему нравилось, что она в хорошем настроении, и он тоже улыбнулся:
– Что? Скажи, я недурно спел?
– М-мм, так себе, – Тан Сянмо перестала смеяться и бросила на него косой взгляд. – Но я могу подыскать для тебя хорошего продюсера. Ты, конечно, не первой молодости, но фигура в порядке, вполне подойдёт для съёмок в эротических фильмах третьей категории (18+, п.п.).
– Ты имеешь в виду что-то типа «Тайваньского сантехника»?* Я бы предпочёл сняться в фильме на тему «Соблазнение телохранителя» или что-то в этом роде...
(*Фильм для взрослых "Тайваньский сантехник" вышел на экраны в 2003г. Эротический детектив, мгновенно приобрётший невероятную популярность, продюсерами и постановщиками которого выступили Сюань Сюань и А Синь, который и сыграл главную роль. В то время в социуме Тайваня преобладали консервативные тенденции, поэтому, поскольку контент содержал преступление, нарушающее общественные приличия, продюсера Сюань Сюаня приговорили к пяти месяцам тюремного заключения, а А Синя оштрафовали на 160 000 тайваньских долларов. Переведено по материалам сайтов Baidu, фото оттуда же – п.п.)
– Пф-ф! – не находя слов, фыркнула Тан Сянмо, подумав: «Как он может на полном серьёзе обсуждать сюжеты, которые только что сам высосал из пальца?»; она повернулась к нему: – Кстати, что это за песня, которую ты сейчас спел?
Во всём этом хаосе она смогла только разобрать, что пел он на английском языке, но что за песня...
– Её поёт одна группа из ЮАР, думаю, раньше ты её не слышала. У меня был армейский товарищ родом из ЮАР, он любил эту группу...
И Хо Юфэй почти без перехода, нисколько не стесняясь, запел. В замкнутом пространстве салона, без отвлекающих уличных шумов, мелодия песни, спетая низким, сильным, чистым и мягким голосом, её безыскусные, задушевные слова производили неописуемо трогательное впечатление.
На несколько минут Тан Сянмо утратила связь с реальностью, слушая его пение, затаив дыхание, под глухой аккомпанемент собственного учащённого сердцебиения.
Она бывала на концертах, слушала много хорошей музыки, но не ожидала, что её так тронет этот простодушный и незатейливый напев. Колющая боль в сердце отступала, на глаза набегала непрошенная слеза, и сквозь её прозрачную рябь мужчина казался близким и тёплым.
Тан Сянмо потрясённо смотрела в его тёмно-серые глаза, и они казались ей очень далёкими от этого мира. Но из глубины этих глаз исходил такой добрый свет, что на душе становилось легко и спокойно. Сейчас они были переполнены нежностью, как река, затапливающая берега вешней водой. А он продолжал петь:
– Я так хочу, чтобы ты стала моей этой ночью, моя маленькая грустная девочка, этот мир прекрасен, потому что в нём есть ты...
Она была пленена, захвачена, погружена с головой. Она считала, что у него нет искренности, но оказалось, что была, она просто пряталась за его небрежными насмешками, она таилась в каждом его поступке, в его заботе о ней; а сейчас она звучала и в песне, которую он пел для неё.
Что же делать? Она вдруг почувствовала, что слёзы вот-вот побегут из глаз, она смотрела на него и не могла оторваться.
– Так растрогалась?
Закончив песню, Хо Юфэй опять принял прежний небрежный вид, хотя на самом деле им владели очень противоречивые чувства. Тан Сянмо смотрела на него так загадочно; её светло-карие глаза были похожи на озёрную воду осенью, в которой отражаются ярко-жёлтые листья гинго, подёрнутые неясной рябью; эта вода влечёт и манит, и хочется узнать, что таится под её верхним слоем, пронизанным солнечными лучами.
У него перехватило дыхание, он чувствовал растерянность, оттого что не знал, что означает такой её взгляд. Но Тан Сянмо немного раньше него нашла способ разрешить странное замешательство, возникшее между ними. Она улыбнулась и медленно сморгнула набежавшие слёзы. Таинственный свет в её глазах исчез. Вновь открыв глаза, она заговорила в своей обычной манере:
– Неплохо. Пожалуй, есть смысл попробовать себя в этой области. Я постараюсь найти для тебя хорошего продюсера.
– Премного буду благодарен, – немного неуверенно улыбнулся в ответ Хо Юфэй.
Всегда очень проницательный, сейчас он почувствовал, что только что упустил что-то очень ценное, и на душе стало пасмурно. Проблема в том, что он не мог понять, что́ это такое, потому и не знал, что́ он должен догнать и сберечь. Он только смотрел на её изящный профиль и надеялся... что, может быть, она снова посмотрит на него вот этим взглядом. Потому что такой взгляд заставлял его сердце так отчаянно биться и по-настоящему осознавать всю красоту жизни. Вот только он не мог чётко сформулировать для себя, что означает это желание...
Они ехали в машине, думая каждый о своём. На первый взгляд, ничего общего в их мыслях быть не могло, тем не менее, было еле уловимое сходство, только они об этом не догадывались. И незаметно исчезла простота общения, которая была утром.
Ночью, лёжа в своей постели, Хо Юфэй тщетно пытался уснуть. Неровная дремота была окончательно нарушена лёгким шумом. «Куда она собралась?» Он услышал, как она открыла дверь своей комнаты, потом звук её шагов – она спускалась вниз по лестнице. Она не могла спускаться на кухню, чтобы попить воды – в её комнате всегда стоял графин со свежей водой.
Хо Юфэй чутко вслушивался в тишину, ожидая её возвращения в комнату, но тишину очень долго ничто не нарушало. Пришлось вылезти из постели и пойти посмотреть, какой такой оригинальный туристический маршрут она осваивает посреди ночи.
Когда он служил в спецподразделении, они постоянно устраивали совместные тренировки, порою даже среди высокогорных лесов, приучая себя сидеть в засаде по нескольку дней, чтобы выбрать для нападения самый неожиданный момент, и сменяя друг друга на посту, так что навык быстрого засыпания у него был наработан... Сегодня впервые за долгое время он ворочался с боку на бок, но сна не было ни в одном глазу.
Бесспорно, эта женщина излишне влияла на его умонастроение. Довольно неприятно осознавать, что некоторые движения души ему не подчиняются, но... как ни странно, это не казалось совершенно непереносимым.
Хо Юфэй вышел из своей спальни и спустился на первый этаж. В холле и в кухне было темно и тихо. Если она не забыла вдруг, что сегодня днём её чуть не расстреляли и не испытала по этому поводу необычайный душевный подъём, толкнувший её на одинокую прогулку посреди ночи, то она могла быть только в одном месте.
Хо Юфэй скривил губы и направился к бронированной двери в подвал. Набрал пароль, открыл дверь и спустился вниз по ступенькам. Как и ожидалось, из-за двери тира доносились звуки выстрелов. Так и есть.
Он поднял брови, ввёл второй пароль для двери тира, открыл тяжёлую дверь и увидел Тан Сянмо в наушниках и очках, в привычной позе стрелка, с пистолетом в правой руке.
– Очень любопытно коротаем досуг, – он похлопал в ладоши и острым взглядом оценил оружие в её руке.
Классический револьвер с тёмно-синим дулом. Судя по тому, как бликовал под электрическим светом отполированный корпус, пуская солнечные зайчики по её шее, за оружием осуществлялся тщательный уход. Пистолет давал очень сильную отдачу, тем не менее, она пользовалась только одной рукой, её поза выглядела очень устойчивой, и она нисколько не боялась, что дуло может дёрнуться, и от этого сместится прицел.
Сосредоточенный взгляд придавал лицу хищное выражение, делая её похожей на самку леопарда, высматривающую свою добычу; прекрасное тело, казалось, сливалось в единое целое с огнестрельным оружием. Попутно отметив, что сейчас на ней была футболка с дерзким кроликом Банни, Хо Юфэй не мог не признать, что в целом она выглядела совершенно сногсшибательно.
Отстреляв обойму, Тан Сянмо нажала кнопку, вызывая следующую мишень. Хо Юфэй подошёл рассмотреть уже отстрелянную и присвистнул: она превосходный стрелок, настоящий снайпер; даже наихудшие попадания всё равно располагались совсем рядом с «яблочком».
Она вздохнула, сняла наушники и защитные очки и посмотрела на непрошенного гостя. Ей только-только удалось уравновесить свои чувства, а этот мужчина опять устроил ей сбой сердечного ритма. Особенно в тот момент, когда повернулся к ней, рассматривая её мишень. Неприбранные волосы рассыпались по плечам, чуть занавесив красивое лицо и не позволяя разглядеть выражение тёмных глаз цвета мокрого асфальта.
– Кольт Python** хорош в прицельной стрельбе, – улыбнулся Хо Юфэй, подошёл к ней и взял у неё пистолет.
(**Colt Python (встречается название Combat Magnum — шестизарядный револьвер калибра 357 Magnum, производившийся Colt's Manufacturing Company в Хартфорде, штат Коннектикут. Впервые был представлен в 1955 году вместе с Smith & Wesson's M29 .44 Magnum. Википедия)
Этот пистолет называли «револьвер Rolls-Royce», но он был снят с производства ещё в начале 2000-х, потому что пистолет с вращающимся барабаном для пуль имел небольшую ёмкость и забирал достаточно долгое время для перезарядки, а это крайне неудобно в боевых условиях, когда на счету каждая секунда. Хо Юфэй погладил ствол, в его тёмных глазах мелькнуло восхищение.
Хотя на службе они чаще всего пользовались полуавтоматическим оружием, ему с братом всё равно нравились пистолеты с вращающимся барабаном. Хо Кэцинь как-то сказал, что пока заряжаешь барабан, есть время подумать о весе каждой пули, и о её предназначении. Хо Юфэй считал, что в этом есть резон.
Выпущенная пуля может обернуться спасённой жизнью – твоей, в обмен на жизнь врага. Конечно, полуавтоматические пистолеты удобнее, но они менее точные и обладают меньшей убойной силой, к тому же, слишком «прожорливы», если можно так вульгарно выразиться.
– Этот пистолет был со мной пятнадцать лет, – видя, что Хо Юфэй молчит, Тан Сянмо пришлось заговорить самой. – Мне подарили его на моё шестнадцатилетие.
– О... У того, кто сделал тебе такой подарок, в самом деле оригинальный вкус. – «Кому придёт в голову дарить пистолет на день рождения? Если он не преступник». – Однако это очень дорогой пистолет. Не важно, о чём думал даритель, но он наверняка сделал такой подарок из самых лучших побуждений.
Тан Сянмо вздрогнула, её сердце сжалось, она не сразу нашла в себе силы, чтобы улыбнуться в ответ.
– Я никогда не задумывалась об этом.
Единственное, что она запомнила, это слова, сопровождавшие этот подарок: «В семье Тан каждый сам заботится о своей жизни. Никто, кроме тебя, не будет отвечать за твою жизнь, и если хочешь уцелеть, нужно сначала обладать возможностями, а потом – властью».
– Дай мне тоже пострелять, – Хо Юфэй давно не держал в руках классического оружия, и ему не терпелось пустить его в дело.
Тан Сянмо усмехнулась и передала ему наушники и очки. Он надел их, зарядил обойму. Не демонстрируя напоказ скорость, аккуратно вставил все патроны, затем взял пистолет в руку, снял с предохранителя и произвёл шесть выстрелов подряд, с минимальными интервалами – стремительно, как вихрь. Тан Сянмо осмотрела мишень и выкатила глаза:
– Ух ты!
Все как один в десятку!
– Дорогая, не надо так восхищаться мной, – Хо Юфэй подмигнул ей.
В турнирах по боевым искусствам он иногда проигрывал младшему кузену, но в стрельбе – никогда. Стрелком он был первоклассным.
– Ладно, тогда давай ещё раз.
На этот раз он стрелял с левой руки, и опять все шесть выстрелов уложил в десятку. Заметив, что один выстрел чуть-чуть отклонился, недовольно скривился:
– Давно не стрелял с левой руки, заржавела.
«Ах ты засранец!» От обиды Тан Сянмо так стиснула зубы, что даже больно стало. Спусковой крючок револьвера требовал большой силы, к тому же кольт Python славился своей огневой мощью. Она, конечно, девушка не из слабых, но для того, чтобы хорошо овладеть револьвером, она даже специально тренировала мышцы, а он так легко управился, стоя в небрежной позе и почти не целясь, просто играючи. И стоит с такой довольной рожей, что так и хочется двинуть ему кулаком между глаз, чтоб не смотрел на неё свысока!
– Ой, не смотри на меня так, я смущаюсь.
Хо Юфэй высыпал гильзы, убедился, то барабан пуст, и только тогда положил оружие. У Тан Сянмо был крайне недовольный вид, как у кошки, которую обошёл вниманием кот, и Хо Юфэю это почему-то показалось очень милым. Он весело улыбнулся:
– Не сравнивай себя со мной, я военный, это моя профессия; точно так же ты разбираешься в своих контрактах-проектах, экономических обоснованиях и тому подобной фигне, а я в этом полный профан. Кстати, чтобы ты знала, вся спецура в мире проходит совершенно одинаковую подготовку, в частности, нас учат поражать цель в любой ситуации, из любой, даже самой экзотической позиции. Это особый вид искусства – стрелять из любого положения.
– ... Например?
Он не ожидал, что она захочет уточнить и задумчиво почесал щёку.
– Например выстрелить из-под промежности.
– Пф-фф! – представив, как это выглядит, Тан Сянмо расхохоталась и спросила: – А если осечка, что тогда?
Конечно, о таких случаях он не слышал, но беспечно ляпнул:
– Тогда надо писать заявление на получение компенсации от государства!
– Это лучшая шутка!
Ей было ужасно смешно, требовать компенсации за такое дело, это лучшая шутка в мире. Хо Юфэю тоже понравилась эта шутка. И ему понравился её смех – весёлый, звонкий, непритворный. Его грудь вздымалась от учащённого дыхания, во рту пересохло – уже второй раз за сегодняшний день. Её веселье радовало его, хотелось сохранить её хорошее настроение и надёжно укрыть, чтобы она всегда была в безопасности, чтобы не знала забот, чтобы... никогда не грустила.
– Ладно, уже очень поздно, а завтра рано вставать, не так ли?
Хо Юфэй неожиданно разозлился на себя за мелькнувшие только что мысли. Всё-таки это неправильно, когда одинокие мужчина и женщина живут в таком тесном соседстве. Он поспешил убрать револьвер в коробку и запереть в несгораемом сейфе.
Наблюдая за его действиями, Тан Сянмо даже не подозревала, какая буря бушует в его сердце, и думала лишь о его безупречных боевых навыках. Её уже давно обуревало желание вызвать его на спарринг, но он всегда казался таким незаинтересованным... Что-то щёлкнуло в её голове, когда она ответил «да» на его вопрос, и когда он подошёл к ней, она попыталась дёрнуть его за руку и опрокинуть броском на пол...
– Хэй!
Хо Юфэй молниеносно поставил блок, но не успел высказать возражения, как она атаковала его с ноги. Пришлось отбросить ненужные мысли и сосредоточиться на обороне. Что-то он не припоминает, чтобы на ужин готовил суп, придающий силы или ещё что-то возбуждающее...
– Я не дерусь с женщинами!
– Тогда я тебя заставлю!
«Отговариваешься тем, что я женщина? Ха!» Выпад – отход, выпад – отход, Хо Юфэй невозмутимо уклонялся от молниеносных атак Тан Сянмо, сохранял дистанцию и не давал сдачи без крайней необходимости. Однако Тан Сянмо не собиралась так легко сдаваться, а это означало, что ему придётся найти способ остановить её.
И у него получилось. В очередной раз она выбросила ногу, пнув его в бок, но он успел подхватить её одной рукой под колено, а другой поймал за руки и быстро обхватил за плечи, плотно притянув к себе и полностью блокировав любое её движение.
– Ах ты...
Непонятно, какой приём он применил. Тан Сянмо была достаточно сильной, но сейчас не могла пошевелиться, прижатая к его телу железной хваткой в достаточно двусмысленной позе – со стороны было похоже, будто они танцевали танго, и она закинула ногу ему на бедро.
Мало этого, они и пахом соприкасались достаточно плотно! А кончик её носа упирался в его твердокаменную грудь так, что было даже больно. Сверху послышался его голос с нотками беспомощности:
– Если тебе нужен кто-то, с кем помериться силами, я могу свести тебя с моим младшим братом, у него своя школа боевых искусств.
Она подняла голову. Несмотря на свою неловкую позу, она не казалась побеждённой:
– Ты меня презираешь?
– Ничего подобного! – Хо Юфэй недоуменно улыбнулся и отпустил её ногу. – Честно говоря, соревноваться со мной будет не слишком честно. Если ты действительно хочешь сразиться со мной, тебе нужно забыть все приёмы, которым тебя учили раньше. Все эти приёмы очень предсказуемы, поэтому, когда я вижу твой первый выпад, я уже знаю, каким будет твой следующий шаг. Это было каратэ, верно? Пожалуйста, больше не используй его. Я уже всё увидел и выучил наизусть, особенно твои удары ногой – из-за них ты утрачиваешь равновесие, и это делает тебя уязвимой. Дзюдо и всё такое прочее излишне канонично, я не вижу, для чего они могут пригодиться, кроме спортивных соревнований... Ну, разве что для того, чтобы одолеть какого-нибудь профана.
Тан Сянмо слушала его и краснела. Она чувствовала себя какой-то недоучкой, чьё «мастерство» не стоило даже обсуждать всерьёз. А Хо Юфэй, терпевший два месяца, наконец-то смог выговориться. Его несло, как радиоприёмник, не остановить.
– Ты делаешь слишком много лишних движений. Цель боя – поразить противника, и если на то пошло́, не церемонься, целься в самое уязвимое место, например, глаз, горло, под дых, в печень; а если это мужчина, есть другое место...
«Это когда-нибудь закончится?»
– Между ног, я поняла.
– У-у!!
Независимо от того, насколько силён мужчина, в его теле есть место, которое может доставить массу неприятных ощущений, и Хо Юфэй не был исключением. Он успел только заметить, как Тан Сянмо сначала подняла брови, потом колено – и получил прицельный удар в «яблочко». Он мгновенно разразился целой тирадой неизвестных слов. «Блядь, как больно!»
– У-уу!! Женщина, что ты...
– Ты сам меня научил.
Тан Сянмо намеренно гибким движением высвободилась из его объятий, на её губах расцвела яркая, как цветок, лукавая улыбка:
– А я всегда была прилежной ученицей.
Она поднялась по ступеням и остановилась возле бронированной двери. Похоже, она что-то вспомнилась и обернулась к нему:
– И да, что-то мне подсказывает, что ты не станешь писать заявление на получение компенсации от государства.
«靠!» Хо Юфэю захотелось убить кого-нибудь прямо сейчас. Скрежеща зубами, он прикладывал все силы, чтобы в её присутствии не схватиться обеими руками за поражённое место. «Вот уж точно, сам себе вырыл яму, осталось только прыгнуть, мать твою так! Научил на свою голову приёмам рукопашного боя, доволен? Королева не потерпела, чтобы подданный смотрел на неё свысока, рассердилась и показала "приём"»
Что сегодня за день такой? Она опять, в который раз поиздевалась над ним, а он... кто бы мог подумать, ему было... приятно. «Прекрати немедленно!» – приказал он себе. Пусть он называл её «Ваше величество королева», но он совершенно не собирался становиться её рабом! Хо Юфэй покрылся холодным потом, не то от страха, не то от боли.
Он вдруг вспомнил, как только что сжимал её в своих более чем смелых объятиях; он сразу понял, что на ней не было нижнего белья, и она была такой мягкой, словно лишилась костей, а когда он вспомнил, как близко они соприкоснулись внизу, то сразу почувствовал, как «там» что-то зашевелилось.
«О Боже мой...» Он наслаждался риском, любил ходить по краю опасности, но перед выполнением задания всегда обозначал для себя точку, где следовало остановиться. И как только возникала угроза пересечения красной линии, он сразу разворачивался и отступал.
И вот сейчас явственно прозвучал сигнал тревоги, прямо предупреждающий его, что нужно отступить, чтобы сохранить свой труп неповреждённым. Но проблема в том, что он впервые в жизни настолько растерян, что не знает, что делать. Похоже, он обречён.