Инстинкт Валентины

Рано ли, поздно ли, но непременно достигают цели, если стремятся к ней с той уверенностью, которую внушает гений или инстинкт.

Фрэнсис Бэкон

Валентина очнулась от боли. Она распахнула глаза и узрела простой потолок со светодиодной лентой, который погружал всю комнату в оранжевый тёплый. Девушка зажмурилась от ноющей боли в задней части головы и совершила попытку подняться. У неё не получилось, поэтому она осталась лежать на турецком ковре с непонятными узорами. За панорамными окнами сумерки опускались на высотные здания, также как воспоминания недавнего события неспеша накрывали Вэл, погружая её в не просветную пучину горя. Перед взором стоял образ улыбающегося Виктора, линию рта которого украшала слабая улыбка в момент ухода. Она подняла руки, чтобы закрыть глаза и ощутила на них корочку. Это запекшая кровь отца, слабо подумала она.

— Отец...- бросила девушка хрип в тишину, чувствуя, как содрогается.

Иногда печаль откликается физическими страданиями, заставляя болезненно стонать, истерично рыдать и кричать, срывая голос. Раздирать на себе кожу, лишь бы добраться до источника боли, заглушить, умертвить, схватить и выбросить прочь. Валентина знала, что боль сводит сума. Она приходит с жуткими, безумными мыслями, сжирая остатки тебя самого. Но дочь Виктора не могла подумать, что его смерть способна доставить такие мучения, от которых хочется сжаться. Она так и сделала. Лежала на боку, свернувшись в клубок и прокручивала все запечатлённые моменты, и если они иссекали она начинала заново. И снова. И снова. Лишь бы не вспоминать те последние минуты прощания. Лишь бы не слышать оглушающий голос, срывающийся с его губ, пробирающий до костей.

— Пап?...- не веря спросила она у пустоты. Как же так получилось. Виктора больше нет. Совсем. И она съежилась от сожалений, как от холода.

Детское воспоминания. Виктор подходит к маленькой Валентине. Она испугалась бельчонка и упала с ветки дерева, на которое взбиралась. Ранка совсем маленькая, но теперь по её румяным щекам катятся ручейки слёз. Он наклоняется, чтобы вытереть их и погладить по макушке, ласково приговаривая:

«Обрати свои недостатки в преимущества и твои враги будут бессильны перед тобой. Помни, страх – это опасность, но он заставляет нас двигаться, эмоции – слабость, но они подпитывают наш дар, делая нас сильнее.» Он наклонился, подул на царапину, которая не заживала. «Боль тоже хорошо, Валентина, боль напоминает, что мы живы. Теперь, у тебя есть опыт, так что будь аккуратнее в следующий раз.» Виктор поднимает её на руки так, что девочка кладёт ему головку на плечо, а он бережно несёт её в особняк, чтобы наложить повязку.

Теперь, когда фразы полны по-настоящему, они оставляют после себя горечь.

Сколько она так лежала, не помня себя, неизвестно. Подсветка давно отключилась, погружая комнату в холодный синий свет, исходящий от ночного города. Она заморгала, вспоминая последние слова Амали. Эту комнату вряд ли можно назвать клеткой, но наверняка за дверью находились хотя бы два представителя охраны.

Раздался щелчок, а затем мерный хлопок где-то у двери, но Вэл не поднималась с ковра. Она лишь слушала равномерные шаги, всё приближающиеся к её свернутому телу. Два носка кожаных туфель остановились прямо перед лицом девушки. Послышалось шуршание классических зауженных брюк серого цвета. Это молодой мужчина присаживался рядом с ней. Он вытянул кисть, чтобы коснуться её головы. Не торопливо темные локоны переливались в синем отблеске ночи.

— Я ведь предупреждал Вас, моя госпожа, - прозвучал в тиши печальный голос Кира. Валентина медленно подняла на него взгляд, смутно узнавая в нём советника отца. Широкие плечи облегала гранатовая рубашка, а узкую талию подчеркивала серая жилетка.

— Это всё ты! – дернулась она, сама не понимая в чём его уличала.

— Хм, я действительно в этом замешан, - задумчиво хмыкнул он, - но право, не могу забирать все лавры себе.

Валентина накинулась на него также быстро, как пантера прыгает на добычу в саванне. Девушка сжала в кулаках лацканы жилета, оказавшись на нём сверху. По инерции, Кир упал ягодицами на ковёр, опёршись на ладони позади себя и его тонкие губы изогнулись в плотоядной ухмылке.

Она шипела, представляя как голыми руками растерзает сначала парня, а затем и организатора всего этого ужаса. Взгляд горит лавой. Верно, это Аслая, которую она измельчит на атомы.

— За что? – шепчет она в темноте. Глаза наполняются горячими слезами. А сердце сжимает от угнетающей боли. Это горе. Это скорбь. Печальное золото сталкивается с алым сожалением.

В это момент парень молча поднимает руку, которую до этого засовывал в задний карман. Теперь в его пальцах интересное украшение с алым рубином в центре, которое он с такой же ловкостью застёгивает на её шее.

— Что это? – Валентина инстинктивно спрыгивает с него, хватаясь за опоясывающее ожерелье.

— То, что лишает госпожу дара, - прошептал он со своего места.

— Сними. – повелительно приказывает она, а глаза из золота перетекают в аметисты. Но вместо следования приказу, он лишь чуть приближается, с интересом наблюдая за её реакцией. Шею у горла начинает нестерпимо жечь, от чего Валентина заходится в истошном кашле.

— Теперь, я полагаю, госпожа готова меня выслушать? – вопросительно-утвердительно проговаривает он, наблюдая за тем, как она пытается отдышаться. – позвольте объяснить: эта красивая вещица на вашей прекрасной шее называется колье Зилант, принцип у него схож с предназначением ваших гранатовых серёг. Правда, в точности, наоборот. Серьги защищали Ваш дар извне, а вот колье – блокирует его в теле.

— Зачем ты всё это делаешь? – непонимающе спрашивает Валентина. Она продолжает чувствовать остаточное жжение.

— Вы должны были спросить это гораздо раньше. – бросает он уклончиво.

— Я убью тебя. Нет. Я заставлю тебя страдать. КАК ТЫ МОГ?! – она трясёт его из стороны в сторону, будто в приступе. Он не сопротивляется. Тихо прошепчет снова, - Как ты мог?

— Это будет долгая ночь, - вздыхает он и поднимается, отряхивая руки. Кир проходит к обвитому шёлком креслу и присаживается на него, откидываясь на спинку. – Вы даже не знаете, что я сделал. Из-за Вас.

— Из-за меня? Ты хочешь, чтобы я извинилась? – она сидела, пожав под себя ноги, наблюдая за ним исподлобья. В голову закралась мысль о том, что если Амали была в зале, то с Икарисом могло произойти нечто ужасное. И она обязательно позаботится об этом. После того как раздерёт глотки двум персонам.

— Я хочу, чтобы Вы попытались меня понять...

— Никогда.

— Вам всё равно придётся дать мне обещание.

— Ни за что.

— Обещайте, что примите мои чувства.

— Ты сошёл сума. – скривилась она, смотря на него недоумевающими глазами.

— Тогда и Вы сойдёте вместе со мной.

Он судорожно вдохнул, а затем устало опустил голову на руки.

— Я должна знать, что получу взамен. – подозрительно сказала она, предполагая, что Кир снимет с неё ошейник. Но каждый разговор с парнем похож на азартную игру, в которой победитель всегда - он. Ей не нравилось то, какие у них позиции: Кир на уровень выше, вальяжно рассевшись на кресле, она ослабленно на полу. Валентина взглянула на свои ладони, которые были украшены кровью словно менди.

— Лазейки нет, не пытайтесь. Просто подчинитесь. Произнесите пару слов, и Вы получите то, о чём так мечтали.

— Я обещаю, что постараюсь найти силы в себе принять твои чувства. – тяжело, с остановками проговорила заклинание девушка. Она хитрила как в детстве. И он ей это позволил.

— Обещание станет платой. – объяснил он наконец, запрокинув голову назад, улыбаясь. Вэл не понимала чему.

— Платой за что?

— За правду.

Кир Далий родился в насилие. Его отец - Валан, был одним из ликарийских наёмником, который участвовал в любых битвах, за которые платят. Он имел низкое происхождение и любил войну также как Родину патриоты. Валан наслаждался сражениями и подсчитыванием отнятых жизней. Подобного человека легко подвести к краю, также как очаровать. В один из походов, они наткнулись на небольшой ковен Оак. Там жила юная тёмная дочь по имени Дева. Она была красива, и жестокий Валан, обезумевший от любви, овладел ею насильно. Глупец похитил её и пытался женить на себе, не знавший о нраве девушки. Озлобленная, она отравила его сослуживцев, а его заколола под покровом ночи, освободив себя и плененных. Валана заклеймили как предателя, а Деву стали преследовать. Когда молодая колдунья, узнала, что носит под сердцем ликарийское отродье, тогда и проплакала три дня и три ночи. Ведь выяснила, что избавившись от плода, убъёт и саму себя. Её судьба была к ней жестока, и та вместо смерти предпочла выносить нежеланного ребёнка и подкинуть в одну из ликарийских казарм, пропев голосом сирены над макушкой младенца:

«Спешу заклятье наложить дыханьем.

Пусть бой обернётся злым роком твоим.

Познай же любовь, что станет страданьем,

Путь смерти будет необратим.»

Всё случилось как в злом четверостишье. Кир рос слабым ребёнком, а глаза его имели цвет крови от того, что он нечист – полукровка, на половину предатель-ликариец, а на другую – ведьма-потаскуха. Он сносил всякие оскорбления с выдающимся терпением, ведь он сам питал к собственным родителям, что произвели его на свет, душившее презрение. Правда, отвечал он обидчикам не открыто, размахивая кулаками, а хитро подстрекая и манипулируя учителями. Мальчик со временем стал выдающимся среди всех студентов военного училища и в умственных, а затем и в физических дисциплинах. На туре, сразившись со всеми выпускниками в достойных поединках – юнец снискал настоящее восхищение всей академии и его заметил действующий Верховный Генерал войск Империи – Виктор Кантемир, который отметил вовсе не его успех в учебе, а великолепную грацию и чёткую стратегию боя, подстраивающуюся под каждого отдельного противника. Его зацепили алые глаза, смотрящие на соперника как на головоломку, подмечая слабые и сильные стороны, подсчитывающие что-то про себя. Киру Далию предложили поступить в Имперскую канцелярию, где он, восхитив всю администрацию и выслужившись, был предложен на место помощника Генерала. За весь свой путь, он собирал нужные знакомства, проявлял себя, так что в конце концов необычные алые глаза перестали иметь значение по сравнению с его весом среди высшего ликарийского сообщества. Парнишкой он был благодарен Виктору за первую рекомендацию, за то, что тот заметил его и открыл путь возможностям. Кир восхищался им и видел в нём модель отца, которого никогда не знал. Он считал, что они похожи. Справедливый мужчина, что вырос на поле боя, а затем убивший своего отца. Виктор как-то признался ему, что это было всего лишь самозащитой. Он всегда был высококлассным советником, виртуозно решая крупные финансовые и юридические вопросы клана, приумножая его богатство и влияние. Но затем появилась прекрасная и обворожительная Мина, носившая под грудью второе дитя семейства Кантемир и он стал страдать от кошмаров, где мать пела себе что-то под нос, а слов песни он никак не мог разобрать. В ту ночь, когда маленькая Валентина пришла в свет, он полностью расслышал наложенное Девой Оак заклинание.

Им завладела одержимость. Он чувствовал себя мерзким, он испытывал к себе самую большую степень отвращения. Но ребёнок заставлял его желать быть на месте Виктора, быть на месте Азара. Быть с ней одной семьёй. Заставлять её видеть только себя. Чтобы улыбка, освещающая всё вокруг принадлежало ему одному. И это чувство росло с каждой минутой, заполняя его душу и мысли. Это не было пошлостью или грязью, двигающуюся к владению физическому. Это было стремлением к власти душой. Она стала его жизнью, развевая темноту его дней своей детской добротой. И думы о девочке согревали его холодные дни. Вот его предназначение – оберегать её. Лелеять. Защищать и делать счастливой. Ничего большего он не желал. Но чем старше она становилась, тем сильнее становилось его безумие. Флёр дара смешивался с заклятьем, очерняя его душу, делая идеи навязчивыми. Он был нежеланным дитём насилия, которому не повезло.

Он делал всё постепенно. Первой ступенью было окружение поместья. Он отдавал жёсткие приказы, которые пресекли всякую дружбу прислуги и девочки.

Затем следовал брат. Азар проходил дневное обучение в военной академии, что было на руку Киру, который наладил повсюду связи, подпирая людей, готовых выслужиться. Сначала Азара посчитали подстрекателем спокойствия, по намеренной случайности, а балы экзаменов, следовавших за этим, были полностью изменены на худшие. Виктор пытался отправить его в интернат на севере, но после обвинения в пожаре и использовании дара, Стиким отдал приказ и тот сослал сына на прохождении военной службы в отрядах смертных. Возможно, отец и сын объяснились бы друг с другом, если бы не подмененные письма.

В прочем вскрытие корреспонденции это первое, чем Кир занимался, последовательно лишив Валентину всякого слова, отправленным старшим братом. Он способствовал отдалению от Виктора, отправляя начальника в разъезды, а сам оставаясь в поместье, уверяя, что позаботится о его дочери.

Именно он отправил дому Алан, находившемуся на втором месте после клана Кантемир, известие о том, что бывший генерал прибудет с дочерью. Парень и представить не мог, сколь выгодно это обернётся для него. Именно он загрузил её учебой, чтобы у девочки не было лишнего времени, а то вдруг ненароком обратит на кого-то кроме него внимание. Хотя и на него она вяла реагировала, правда ему было достаточно наблюдать за ней, пока та занималась, практиковалась или поглощала лимонный тарт, который он непременно оставлял ей несколько раз в месяц. Он довольствовался подобным исходом: Валентина была оторвана от целого мира, находясь в пузыре, который он держал на ладони.

Кира пугала её красота. Он желал, чтобы она принадлежала только ему, боясь, что кто-то заметит его сокровище. Его счастье. Его жизнь. Она отталкивала его как огонь. Однажды, он очнулся на короткое мгновение. Алкоголь очистил его разум. Ночь. Он настиг её у закрытого окна, через который лился лунный свет. «Я могу всё остановить. Прими меня и я всё верну. Верну отца и брата. И даже мать постараюсь. Я отпущу тебя, лишь забери меня с собой, Валентина. Прошу!». Но вместо ответа девушка испуганно атаковала его, он упал грудью на прихваченную склянку с вином и отключился. А когда проснулся осознал, что Валентина никогда не примет его по собственной воле. Право, он мог последовать за ней в мир иной, но остался при Викторе, боясь совершить непоправимое. Возможно, годы разлуки заставят его взглянуть иначе, но все его надежды рухнули, когда он стал следить за ней там, на свободе. Не подбираясь ближе, он чётко и быстро избавлялся от всякого воздыхателя, норовившего стать её полноценным любовником. Достаточно было спугивать их словами, оставляя её одинокой путешественницей по океану жизни.

Но удачу улыбнулась ему несколько лет назад, когда во дворце появилась загадочная наложница, обладающая искромётной харизмой, задумавшая неизвестную игру. Они встретились над одной из конференций ликарийской знати, обсуждающих ситуацию в мире. Его тогда удивила насколько быстро и высоко Аслая поднялась. А она, выяснив его происхождение и должность, жутко им заинтересовалась. Ей был нужен человек близкий Кантемирам. Всё сложилось: лобби, сигареты и парочка нужных слов. Время шло, доверие росло, интересы сходились.

Аслая была необычной ведьмой, и крайне неординарной девушкой. Она была дочерью Суэта. Того самого лидера, который нёс гнёт и смерть, безумного учёного, желавшего захватить континент. Он передал ей все свои знания, запечатав на девочке своё слово. Клятву не разрушить, если одна из сторон мертва, поэтому девочка вынуждена была подчиниться. Все попытки сломать печать были тщетными, а сопротивление, которое принимало форму суицида, ни к чему не приводило. Отец заверял ей воскресить себя, чтобы они вместе смогли обратить свой гнев против ликарийцев, уничтожив своих обидчиков. Печать поддерживала в ней жизнь из века в век, пока слово не станет реальностью. Девочка сгнивала внутри, держась лишь благодаря колдовству, причинявшему страдания. Боль стало её частью, она привыкла к ней. И всё о чём Аслая мечтала так это освободиться от печати и обрести покой. Встретить наконец желанную смерть. Обладая незаурядным интеллектом, она разрабатывала план, изучала всех персонажей на шахматной доске, доводя продуманные действия до совершенства. Именно она похищала знатных ликарийцев, исследуя их дар, пытаясь выяснить как его использовать. Она выкачивала из них сотни литров крови, понимая, что в ней кроется суть, сама истина дара. Превращая их в кукол, учась ими манипулировать. Лишая их дара, желаний и личности. И затем план созрел, отточенный до идеала. Получив биоматериал Стикима она создала Амали, как сосуд, наделяя её всеми дарами. Всё происходило в подземелье древнего клана, который когда-то поддерживал Суэт. Поэтому всё, что было создано в его стенах получило одноимённую приставку Зилант. Девочка должна была стать пристанищем для души лидера, а Аслая смогла бы сломать печать.

И ей нужен был потомок Карима Кантемира, чтобы изучить дар подчинения и передать его Амали. Поэтому она и заинтересовалась Киром Далием, советником клана. Цвет глаз свидетельствовал о наличие ведьмовской крови в его жилах, и оказавшись рядом с Цирцеей она выясняла все обстоятельственные отношения в доме Кантемир. Правдивы ли все слухи о нём? Если так, то зачем ближайшему человеку подставлять Азара, старшего сына своего хозяина? Возможно, в глубине души он ненавидел своих покровителей? Хотя всё оказалось куда глубже и куда выгодней для Аслаи. И тогда она предложила ему сделку – ей Азар, ему – Валентина. Она не убьёт мальчика, пусть не переживает, но в конце концов желанная девушка будет зажата в клетке, из которой её единственным спасителем станет Кир.

Всё было частью хорошо продуманного плана. Абсолютно всё. Но он согласился не сразу. Его грызли остатки совести, но однажды Аслая поведала свои истинные мотивы: боль становилась нестерпимой и ничего в этом мире не способно было её заглушить. Ей не скрыться от своего предназначения, оставленным отцом, также как от Суэта самого. Ведь он сжирает её тело нерушимой печатью. А Кир сходит с ума от песни матери, которая преследует его во снах.

Вот так два человека, движимые различными целями осуществили нечто ужасное. То, что в конечном счёте их обоих уничтожит.

Дети насилия погубили сами себя. Но прежде, чем умереть, они убили свои души.