Инстинкт Валентины

Инстинкт — это изумительная вещь. Это нельзя ни объяснить, ни игнорировать.

Агата Кристи

Дверь номера закрылась с характерным щелком. Она сбросила с себя одежды и накинула серую футболку размера оверсайз и потёртые джинсы, в которых прибыла. После переодеваний, она вылетела из апартаментов пулей, потому что из-за своей слабости, которая клонила в сон, она потеряла относительно большое количество времени. Девушка направилась в сторону выделенных для её отца и брата покоев, занимающих большую площадь. Её поселили отдельно, так как она просила «рядышком с Амали», о чём теперь сожалела.

Они расстались с Икарисом несколько часов назад. Так что дело двигалось к полудню. Он уже должен был найти Амали и скрыться с ней, поэтому хоть Вэл и переживала о них, это было последним о чём она сейчас была способна думать. В данный момент перед ней стояла задача найти отца и выехать из резиденции вместе с ним. Возможно, ей следовало сесть и обдумать всё, решить, что делать дальше, но она не могла остановить себя гонимая своим беспокойством.

У дверей её встретил секьюрити, который сообщил, что Виктор покинул номер.

— Куда он направился? – не сдержанно возмутилась Валентина, на что охранник лишь пожал плечами. Ей предстояло отыскать отца на огромной территории и она даже не знала с чего начать. Она направилась в СПА, затем в тренажерный центр, в небольшую кофейню, прошерстила все конференц-залы и напоследок оказалась в «комнатах удовольствия», где можно насытиться. Виктор словно в воду канул. Загвоздка заключалась в том, что отец не использовал мобильный телефон и семья Кантемир не общались с помощью телепатии. Она пообещала себе, что проведёт серьезную беседу на тему важности и пользы человеческих технологий, а после снова отправилась на поиски. Она хотела снова посетить его апартаменты, так что её путь лежал через галерею, в которой она столкнулась со Стикимом. Резиденция казалась ей настоящим лабиринтом, а она чувствовала себя малышкой, которая потерялась в торговом центре.

Но вот, в конце холла она увидела знакомую отцовскую фигуру, который шёл вместе с рыжеволосым императором. Оба были в классических костюмах и о чём-то дискуссировали. Она хотела было окликнуть его, но её внимание странным образом приковал триптих, который она рассматривала во второй раз, но дёрнувшись, Вэл сбросила наваждение и попыталась громко крикнуть:

— Отец!... – вместо этого, из её горла лишь вырвался хрип, а за мужчинами на том конце коридора закрылись белые двустворчатые двери. Валентина чувствовала себя во сне, где ни закричишь, ни сорвёшься на бег. Он рванула к закрытым дверям, не давая тревожности захватить себя полностью.

Холл казался бесконечно длинным. Но она сумела его преодолеть и коснулась позолоченной дверной ручки. Вэл повернула её и открыв проход, оказалась в просторной бальной, заполненной людьми. Она не заметила многочисленную охрану, обычно стоящую у нескольких входов, и колон. Телохранители обычно группировались и наблюдали за всем происходящим с нескольких точек, но она заметила лишь немногих охранников, которые расположились у окон. И то, те не были ликарийскими гвардейцами.

— Неужели прошло столько времени? – недоуменно прошептала она, понимая, что попала на очередное празднество по случаю Тёмной ночи.

Никто не обращал на неё внимания, лишь презрительно проскальзывали по её невзрачному наряду взглядом. Приглашённые выглядели броско в карнавальных костюмах и теперь, зал впервые был украшен теплыми оттенками золота. Все лица были скрыты под масками, казалось, они наслаждались таинственностью и загадочностью. Декорации перемещали всех в прошлое медными канделябрами и позолоченными броскими люстрами с десятками зажжённых свечей.

Валентина протискивалась дальше, цепляясь взглядом за перья, улыбки и блёстки, стараясь найти Виктора среди всей этой толпы. Она спешила, но видимо недостаточно. Проходящий мимо незнакомец, толкнул её в плечо отчего девушка зашипела. Вэл подняла взгляд и наконец заметила очертания отцовской спины и подняв руку, снова окрикнула:

— Отец!

Но вместе с её голосом вступила громкая музыка из колонок, находящихся у каждой стены. Даже при ликарийском слухе, Виктор вряд ли бы услышал её. Поэтому она поднажала сильнее, уже не церемонясь, расталкивая надвигающихся гостей, лишь на секунду поразившись их сегодняшнему количеству. Там, казалось в далеке, отец повернулся в профиль, прислушиваясь к какому-то неизвестному ей собеседнику. Он напоминал одну из кинозвёзд, с которой Амали смотрела фильм. Но не это поразило девушку, а лицо старшего брата, появившееся с противоположной стороны. Его глаза были такими же стеклянными и пустыми, как и в прошлый вечер. Безэмоциональное выражение лица добавляло мягким чертам холодности, что делало его слишком похожим на Виктора. Она подбиралась всё ближе к ним, но будто в замедленной съемке.

— Азар?...- послышался вопросительный голос отца, который заметил направляющегося к нему сына, который шёл также как Мина когда-то, обезумевшая от крови. Верно, ведь тот должен был быть уже в поместье, осматриваться семейным ликарийским доктором и попивать лечебные травы, дожидаясь их приезда. Он выглядел нездорово. Его и без того светлая кожа была подобна мелу, а глаза казались безжизненными словно у мертвеца.

— Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет...- голос Валентины с каждой отрицательной частицей всё повышался и повышался в тон музыкальной кульминации. Она хотела крикнуть, остановить, оказаться там, но ей оставалось лишь наблюдать за тем, как Азар стал поднимать одну руку на уровень груди. Хлопок. И отец погодя вздрогнул, отшатнувшись назад.

Валентина подлетела, и мир замедлился еще сильнее. Она подхватила отца за талию и опустив взгляд заметила разраставшееся темное пятно под его левой грудью, которое с каждой секундой становилось всё больше. Вэл подняла взгляд и наткнулась на ошарашенного брата, который теперь сжимал дрожащей рукой огнестрельное оружие. Он замер, весь трясясь, разжав хватку, из которой выпало чёрный пистолет и осмелившись встретиться глазами с сестрой, исчез в толпе.

Отец тем временем тяжело оседал на пол, сжимая руку своей дочери из всех оставшихся сил.

— Пап, папа, нет...- взмолилась Валентина, чувствуя как всё плывёт перед глазами. Слёзы заполняют их и капают на воротник уже лежащего Виктора, ослабевшего в её объятиях, - папа, прошу...

— Девочка моя,- прохрипел мужчина, дотрагиваясь блендой ладонью и стирая влагу с её щек, - прости меня. Азар...он...он...

— Папа, всё будет хорошо, - рвущимся голосом уверяла его Валентина, хватаясь то за его холодные пальцы, то надавливая на рану. Она пыталась силой зажать её, но кровотечение не останавливалось, разливаясь по коже и ткани. Кто-то, заметив их вскрикивал от ужаса, но она не слышала ни этого, ни того, как остановилась мелодия. Всё что она слышала это слабый хрип, вырывающийся с губ отца, - только держись, слышишь?

— Мы с мамой всегда любили нашу малышку, - прошептал Виктор, и на его алых губах заиграла слабая улыбка, - я всегда любил тебя, Валентина...

— Пап?...- тихо спросила она, неуверенно заглядывая в его лицо, замечая его уставившиеся в потолок глаза, - папа, нет! Пожалуйста, нет...

Она взвыла, не веря, дрожа касаясь его лица руками, влажными от крови. Она не кричала, не плакала, а лишь качалась, приговаривая лишь одно слово «папа». Прижимая к себе тело, чувствуя, как оно отдаёт тепло воздуху. Ей стоило кричать и звать доктора, но подсознание зациклилось на бессмысленно повторяющемся слове. Ей стоило поспешить, вот что она должна была делать. Нет, ей вообще не следовало появляться здесь. Это её вина. Не попроси она Виктора...

В детстве она боялась всякого: призраков, о которых рассказывал Азар, отца, с его жестокими уроками, а после побега и людей, одержимыми религиозными идеями. Но сейчас она поняла, что на самом деле пугает. Самое страшное – не успеть.

Её хаотичный поток мыслей прервал резкий шлепок. Она и все остальные наблюдавшие за этой душераздирающей сценой, подняли голову. На пьедестале, который представлял собой поднятую на метр сцену, было четверо. Двое стояли. И двое лежали. С перерезанными шеями. Валентина, еще не оправившаяся от произошедшего, тупо уставилась на источник звука.

Одна из стоящих фигур была Аслая. А шлепком было, приведенное в действие, дешёвое конфетти. У её ног теперь были разноцветные маленькие кусочки, которые опав, тонули в луже тёмной ликарийской крови.

— Я так долго ждала этого момента, - закатив глаза, трепетно воскликнула девушка, а после указала на тела, лежащие на сцене, приговаривая с грустной гримасой, - Император Стиким и Императрица Цирцея, к несчастью, почили. – Аслая подошла к другой стоящей фигуре и положив на её плечи свои руки, торжественно произнесла, - но позвольте представить Вам наследную принцессу, подтвердившую свою принадлежность к Императорской крови – Амали Зилант!

Среди толпы пронеслись неуверенные хлопки. Весь воздух пропитался запахом страха, крови и безумия. Валентина непонимающе взглянула на подростка, которая стояла на сцене. Из её остекленевших глаз безудержно стекали крупные слёзы, но лицо не выражало и малейшей эмоции. Аслая подошла к юной девушке, и грязными руками водрузила на её кудри бриллиантовую диадему. Затем она наклонилась к её уху, что-то прошептав. Глаза Амали загорелись ярким фиолетовым свечением, она подняла обе руки в вверх и голосу, сравнимым с громом, отчеканила четко и ясно:

— Валентина Кантемир, Вы обвиняетесь в убийстве своего отца, Виктора Кантемира, в покушении на императорскую семью, подстрекательстве и попытке захватить власть! Все присутствующие являются свидетелями вашей измены короне!

С каждым её словом глаза некоторых гостей поочередно загорались слабым фиолетовым оттенком и Валентина наблюдала как к ней оборачиваются кивающие головы. Она смутно что-то понимала, в ушах поднимался звон, а в груди непонятный страх. Она была сбита с толку также как и остальные, не поддавшиеся подчинению.

— Вы будете заключены под стражу до вынесения Вам приговора. Охрана, - вскрикнула та, отдавая распоряжение, но вместо тех, что стояли у окна, в дверях появилась дюжина солдат в праздничных фраках. Императорские гвардейцы, которые направились к девушке, сосредоточившись на ней своими фиолетовыми глазами.

— Мой отец...Помогите моему отцу! - только и могла закричать Валентина, ощущая грубый хват мужских рук. Она тянулась обратно к телу, медленно иссыхающем на мраморном полу. Отмахивалась руками, царапая чужие лица, беспорядочно отбивалась, оставляя на ком-то гематомы. Всё вокруг казалось ей не реальным. Кошмаром. В сумбуре конечностей и попытках освободиться, девушка почувствовала острую боль в затылке.

И последнее, что она запомнила, когда её тело тащили по паркету, были алые глаза в темноте и белоснежный оскал на повернутом в бок лице.