Инстинкт Валентины

«...Ибо безумец обращается к самой сущности человека — к его страсти и инстинктам. Философы же обращаются к внешнему и второстепенному — рассудку»

Олдос Хаксли

Поместье было всё также огромно и величественно. Несколько минут назад их встретили в холле и проводили в некое подобие гостиной. Путь занял около дня, так что сейчас снова была глубокая ночь. Из высоких окон открывался мрачный пейзаж: непроглядный лес и надвигающаяся гроза. Валентина улыбнулась, оглядывая убранство комнаты. Можно подумать она выросла в клишированном вампирском особняке. Хотя на самом деле, всё из-за моды эпохи, в которую он был построен. Сонную Амали отправили в гостевые покои, А Икарис сейчас сидел рядом с ней на твёрдом диване.

— Ты как? – спросил он, дотрагиваясь до её плеча, в ответ она всего лишь кивнула.

Двери открылись и в комнату вошёл Глава клана Кантемир. Виктор. Он немного постарел, наверное, всего на пару незаметных лет, отметила Валентина, но ему всё также принадлежала аристократичная красота. Выглядел отец сурово и недовольно, и девушка подумала, что он явно был недоволен появлению блудной дочери. Хотя тот просто нервничал перед подобной важной встречей. На нём был легкий чёрный халат с золотой вышивкой, завязанный на бёдрах так, что лацканы расходились на груди, открывая рельефный торс. Такие же развивающиеся штаны и босые ноги. Видимо гости потревожили его сон. А затем, Вэл могла бы ахнуть, если бы не сдержалась, ведь за ним шествовал совершенно живой Кир. Такой же недовольный. И такой же серый. Пожалуй, девушке можно добавить пару очков перед Виктором.

— Отец, приношу извинения за столь неожиданный визит, но...- начала Валентина так будто не покидала отчий дом совсем. И её тут же прервал низкий и мощный голос.

— Никаких разговоров. Отдохните, а завтра всё обсудим. – словно отдавая приказ, произнёс Виктор и также быстро покинул помещение, как и вошёл.

— Вау, какое горячее приветствие, я даже немного отвыкла от такой тёплой любви, - иронизировала Вэл, совсем не огорчаясь его реакции. Она могла его понять и даже была несколько благодарна, что он не прогнал их тут же и готов будет выслушать её завтра.

— Госпожа, я проведу Вас, - оставшийся спутник отца, вытянул руку к выходу, намекая на то, что укажет дорогу до её комнаты. Валентина подчинилась, не замечая настороженность на лице Икариса. Парню явно не нравился служитель семьи Кантемир. И он точно ему не доверял. Но Икарис также последовал за одним из слуг в противоположном направлении, туда, куда увели Амали.

— Слушай, прости, Кир, за то, что чуть тебя не убила, хоть ты это и заслужил, - произнесла Вэл, когда они шли по пустому и длинному холлу. Освещением являлось только лампа в руках идущего впереди парня. Она считала, что это идеальный шанс, чтобы расположить к себе правую руку отца. Виктор доверял Киру и ей нужно было, чтобы Кир доверял ей. Ну или хотя бы не лелеял в себе ненависть к ней, - за столько лет Вам стоило провести электричество. Удобная штука.

— Госпожа, подскажите, почему Вы явились с Диямаром, - до этого молчавший, Кир обернулся в профиль, холодно улыбаясь. Он проигнорировал извинения и сарказм, а подобное обращение к императорской семье было настоящей грубостью. Тем более для того, кто дольше неё находится в тусовке чинов и званий.

— Стечение обстоятельств. Не более. Никакого заговора, если ты об этом, - произнесла Валентина. Ей показался жутким взгляд его бордовых глаз, зловеще подсвечивающийся светом горящего масла в стеклянном сосуде. Они напоминали огонь.

— Совсем недавно мы имели счастья из-за возвращения младшего господина. Спокойной ночи, Госпожа. Хлопните дважды, когда войдёте. – они подошли к ольховой массивной двери, и он отошёл. Она не совсем поняла о каком возвращении шла речь, но хотела обозначить своё положение чётко и ясно.

— Кир, - позвала его она, не давая отлучиться. Он остановился и резко повернулся, от чего огонёк лампы потух, оставляя их в кромешной тьме. Но даже так она видела заинтересованность в его взгляде.

— Что желает моя госпожа? – тихо и томно спросил он, слегка наклонив голову в бок, будто рассматривая её как интересную игрушку.

— Почему ты меня так ненавидишь? Мне охотно узнать. – ответила Валентина, оставаясь на своём месте. Может, потому что она чуть его не убила. «Нет, это было оправдано». Да и к тому же, его неприязнь брала свои начала гораздо раньше того происшествия. Валентина до сих не поняла причину его давнего поступка. Она заметила, как он медленно начал подходить, возвышаясь над ней тенью.

— Поверьте, ненависть — это не то, что я к Вам питаю, - он поднял руку и указательным пальцем отвёл локон с её лица, не касаясь кожи, - неужели юную госпожу волнуют чувства жалкого слуги?

— Я больше не ребёнок, Кир, - она резко оттолкнула его кисть тыльной стороной ладони, - не пытайся меня запугать. И тем более, не думай создавать мне проблем.

Она повернулась, толкая дверь. Девушка захлопнула её, создавая барьер между ней и оставленным парнем. Валентина нахмурилась, смутно понимая, что именно только что произошло. Она подняла руки и сделала два хлопка. По комнате разлилось свечение летающих частиц, кружащих вдоль стен. Это ведь колдовство, поняла Валентина. Можно предположить, что кто-то другой проживал в её комнате, но она сразу отмела эту мысль. Девушка постаралась не думать, что это мог сделать отец. Она знала, что он был человеком, не отрицающим, а использующим благо магических инструментов. Но мотив? Вэл не могла позволить себе предположить, что причиной была она сама. Девушка лишь постаралась выкинуть из головы начинающуюся логическую цепочку, и упала на тёмную постель. В нос ударил запах отрочества. Вот как пахла маленькая она? И впервые за всю жизнь Валентина крепко заснула в своей детской кровати.

Окна выходили на восточную сторону, так что комнату заливал свет, когда Валентина распахнула веки. Щёлчок. Это прислуга закрыла дверь, после того как всё подготовила для обычного утра главной госпожи. Вэл поднялась и подошла к медному чану с холодной водой, умылась и села за стол, который был уставлен спелыми фруктами и мясными нарезками. А также три кувшина с тремя разными жидкостями, пахнущими металлом и сладостью. Она понюхала каждый, чтобы убедиться в том, что в одном – вино, в другом – тёплая кровь, а в третьем, по её предположению, обычная вода. Девушка выбрала самый крайний.

Валентина схватила яблоко, откусила от него так, что оно брызнуло соком и принялась интенсивно жевать. Ей стоило поразмыслить над тем, что же она может предложить отцу, чтобы он поддержал их затею. Но Вэл доставили известие, что её ждали.

В назначенном месте уже сидел внешне совершенно спокойный Виктор. Он не спал всю ночь, поэтому под его золотыми глазами залегли тёмные круги. Неожиданно для него вернулась младшая дочь. Его волновало только одно. Как с ней объясниться, чтобы она не покинула его вновь. Когда она сбежала, он решил не возвращать насильно, уважая выбор дочери, в тайне радуясь, что пророчество было ошибочным. Но теперь, его било волнение. Как с ней разговаривать? Она его ненавидит? Ей нужна помочь? Старший Кантемир нарезал круги, пока не услышал стук в дверь и присел на кресло в центре, принимая ведущую позицию.

Валентина отметила про себя неизменившийся отцовский кабинет. Она дождалась приглашения в виде жеста, и прошла, чтобы сесть по правую его руку.

— Этот ребёнок, что приехал с тобой вчера, кто он? – нарушил тишину Виктор, имею ввиду девочку-подростка, которую одному из слуг пришлось нести на руках, так как она не просыпалась.

— Эта девочка причина моего визита. Скорее всего, она является марой. Её зовут Амали. Амали Зилант.

— Мара? Это практика Суэта, который был уничтожен. – отнекивался Виктор уверенно. Он знал досконально всю историю, не рассказанную Авой, но видя замешательство дочери решил продолжить, - Это вовсе не клан, а объединение нескольких ветвей слабых ковенов, которые обладали недостатком маны. Её было настолько мало, что они не могли колдовать или зачаровывать. Их одноимённый лидер – Суэт, был учёным, из-за чего его изгнали. Обозлившийся на своих сородичей он стал создавать с помощью науки и извлечённой маны настоящих монстров, нападавшие сначала на ведьм и смертных, затем перешедших на ликарийцев и других. Твой прадед Карим со своим войском уничтожил Суэт по приказу Императора. Это были тёмные времена, - завершил историю Виктор, ожидая, что это убедит девушку.

— Возможно, Вы правы. Но она также является бастардом Стикима. И я уверенна в этом, потому что нас несколько раз пытались убить посланные Тени Императрицы. Цирцея не охотилась бы за ней будь это обычный ребёнок, ведь Амали способна стать наследницей. – Валентина помнила, что нынешняя императрица является второй женой и появление внебрачного ребенка способно подорвать её и так шаткий авторитет, ведь сама она отказывалась рожать наследника, боясь за собственную жизнь.

— Неужели ты приехала домой, чтобы я выступил в роли покровителя? – сомнительно спросил Виктор, смотря на дочь.

— Да, отец. Вы единственный из-за кого не начнётся гражданская война. Прошу представить нас ко двору. – Вэл знала, что может сожалеть в будущем о собственном выборе, что возможно она станет к неприятелю ближе и зайдёт на его территорию. Что эта не складывающаяся история заводит её в логово змей. Но Валентина просто хотела побыстрее всё закончить. Замечая молчание Виктора, она наша в себе силы, чтобы тихо произнести, - прошу, отец.

Это был первый раз, когда дочь о чем-либо его просила. И много лет прошло с тех пор, когда она так к нему обращалась.

— Прежде ответь мне что стало причиной твоего ухода. – тяжело начал Виктор, - я понимаю, что был не лучшим отцом, но ты даже не попрощалась. Что я сделал не так?

— К чему всё это? – Вэл нахмурила брови, не понимая его вопроса. Меньше всего она ожидала, что будет выяснять отношения. Меньше всего она ожидала, что его вообще будет это заботить, - Вы должны благодарить меня. Я избавила Вас от самого большого разочарования.

— Не говори так, Валентина, - он сморщился, словно её слова ранили его, - Как ты могла быть моим разочарованием? Я заботился о тебе.

— Да, потому что должен был, - бесцеремонно кинула она, болезненно хмурясь, - Отец, давайте будем честны. Вы выполнили свой долг, вырастили меня, дали кров и еду, обучили необходимым навыкам. Я смогла выжить среди людей, лишь благодаря Вашим урокам. Спасибо... Подождите, Вы что начали терапию? Что с Вами? - Вэл не понимала куда движется диалог, она чувствовала, как её тело начинает поддёргиваться и как в горле появлялся ком. Абсурдность этого разговора вот-вот заставило бы её истерично рассмеяться.

Он наблюдал за её выражением лица. Молча опустив голову на ладони, мужчина тяжело вздохнул. Виктор и сам не понимал зачем всё это начал. Неожиданный порыв, совершенный отцом, который увидел дочь спустя долгое время и запаниковал подобно мальчишке, увидевшего впервые кровавое сражение. Он не хотел потерять своих детей. А годы разлуки, заставляли прокручивать всё и сожалеть о несказанных словах.

— Послушай, Валентина, - начал он, снова открывая свое измученное и уставшее лицо, - ты была первой девочкой, рожденной под гербом Кантемир. Хотя, и Азару я был не лучшим отцом. Я был совершенно один, не подготовленным, вот и наворотил дел. Воспитание детей самое сложное, с чем я когда-либо сталкивался. Но я и твоя мама очень любили тебя. Мы полюбили тебя тогда, когда узнали, что Мина ждёт ребёнка. – он грустно улыбнулся истлевшим воспоминаниям. Валентина не хотела верить его словам. Не желала. Иначе бы, все её предположения, мысли, догадки... Всё было бы бессмысленным и ложным.

— Сложно в это поверить, когда собственная мать меня ненавидела. – парировала Вэл, моргая. Она странно себя чувствовала, в её глазах начинало темнеть.

— Она любила тебя сильнее всего на свете, всё эта чертова кровь!... – Виктор начал было говорить, а за тем отдёрнул себя, будто сказал что-то тайное. И именно тогда Валентину накрыло темнотой.

Воспоминания. Мозг сложный орган, который работает по собственному механизму. Что-то он убирает в подсознательное, чтобы уменьшить боль, а что-то старается вычеркнуть, облегчая себе работу. Мать Валентины звали Мина, она была с северных земель азиатского континента. Невероятной красоты, девушка являлась ликарийкой низкого происхождения. Она жила и работала среди обычных людей, стараясь не привлекать к своей персоне много внимания. Но однажды ей не удалось скрыться от овдовевшего знатного господина. Виктор совсем недавно покинул пост Главнокомандующего Войск Ликарина и решил отправиться в путешествие, узнать новые земли и прикупить интересные вещи для своего маленького и любознательного сына. Тогда он и встретил Мину. Влюбился словно малец и внезапно для себя, под влиянием новых и незнакомых чувств, очаровался молодой девушкой до беспамятства. Его первый брак был заключен из политических соображений, так что он не испытывал к супруге ничего кроме взаимного уважения. Она была красива и нежна, но к несчастью, погибла во время родов, так что Виктор сделался отцом-одиночкой. С сыном было легко в силу его мягкости, перенятой от почившей матери. И он сразу принял Мину, незнающий такой любви, которую способна давать лишь женщина.

Мина. О, как Виктор любил её. Всё в ней: смех, страсть, ребячество и то, как она могла рассмешить его в любой, даже самый неподходящий момент. Мина была не обременена изыском высоких учений, так что всегда оставалась непосредственной и лишённой всякого смущения. Он был в замешательстве от подобного океана чувств. «Как такое возможно?» спрашивал он себя каждое утро, наблюдая за сладко спящей молодой женой. Всё было прекрасно, Мина также сильно любила в ответ своего Виктора, и приняла Азара как родного сына. Несколько прекрасных лет теплого и искрящегося счастья. И вот в семью пришла новость о положение Мины, когда она неожиданно для всех упала в обморок. Женщина сразу выбрала имя:

— И почему же так? – смеялся Виктор, когда они нежились в тёплой постели, а сам он смотрел еще на совсем плоский и смуглый животик, его беспокоили мысли, но жена уверила, что с ней будет всё в порядке.

— Она ведь родится 23 февраля! Помнишь, мы проезжали одну из славянских империй? Тогда была зима, мы остановились рядом с храмом. Пока ты и твои люди отошли договариваться о ночлеге и кормить лошадей, я зашла во внутрь. Там и услышала об одной кесарийской мученице, - Мина засмеялась от того, что мужчина стал целовать кожу в нижней части живота, и отпихнув его продолжила, - было еще две, но она самая интересная. Она не почитала богов и за это ей наказали принести себя в жертву. Её привели к языческому храму, где она будто бы смиренно поднялась, а потом как взяла и кинула камень в жертвенник, повернулась спиной к пламени, бесстрашно показывая, что она не склонится. Конечно, после её приговорили к усечению мечом, но... Я хочу, чтобы наша дочь, рождённая зимой вела, а не была ведома, и чтобы она ничего не боялась и никогда не сворачивала со своего пути даже перед лицом опасности.

Положение Мины протекало нелегко, порой её посещали видения. Виктор настораживался, но врачи утверждали, что как у всех ликарийских женщин – лишение плода жизни, лишает и носительницу, так что ему просто оставалось смириться. Он ругал себя, хотя знал, что это роковое исключение. Как правило у подобных партнёров кровь препятствовала зачать ребёнка. Всю тяжелую беременность глаза девушки светились фиолетовым. Сначала доктора предположили, что это из-за разности происхождения супругов, но оракул Немезис перечеркнул все теории своим заявлением. Он появился перед Виктором и причитал, что в утробе его жены находится могущественный ребенок, сильнейший из всех, тот, что спасёт Империю от краха. Как оказалось он был в чем-то прав. В том, что кровь ребёнка была настолько сильной, что постепенно сводила Мину с ума даже после того, как Валентина родилась. Ничто не могло это остановить, зелья были бесполезны, чары тоже. Виктору оставалось отсчитывать дни. Но прошло несколько лет, она начала чувствовать себя лучше, пока в один день не оказалась в одной комнате с дочерью, когда та порезалась листом бумаги, очередной детской книжки, подаренной отцом. Аромат крови ребенка сработал на Мину как триггер, подсветил её глаза фиолетовым, и окончательно свёл с ума. Она накинулась на Валентину, а Азар, который был в этой же комнате, бросился за отцом. Виктор, прибежавший на место, нашёл жену, отчаянно сдерживающую наплывающее безумие, и испуганную дочь, плечи которой кровоточили. Он оторвал супругу и откинул с такой силой, что она отлетела на несколько метров. Её фиолетовые глаза были полны слёз, когда она поднялась.

— Дорогая, приди в себя! Прошу! – отчаянно просил Виктор, закрывая собой Валентину.

— Виктор, я не могу. Я не могу более сдерживать это. Оно внутри меня. Оно меня пожирает. – она рыдала, медленно подходя к ним, шатаясь, словно пыталась сдержать собственные шаги, скребя ногтями по груди.

— Мина, ты должна продолжать бороться. Всё ведь было хорошо, милая. У тебя получится! – голос мужчины почти срывался на крик, он чувствовал, как всё сильнее сжимает рукоятку канцелярского ножа для писем, прихваченного с рабочего стола. – Мина, прошу тебя.

— Я...- она замерла на расстоянии вытянутой руки и тихим срывающимся голосом прошептала, - ты должен остановить меня, Виктор... Умоляю, иначе я наврежу нашей малышке...- аметистовое свечение казалось стало ярче, и она снова двинулась навстречу к супругу.

Виктор сделал шаг навстречу и одним движением руки протолкнул лезвие через плотную ткань её платья, чтобы оно рассекло нежную кожу, прошло под четвёртым ребром и направилось вверх к сердцу. Мина с застывшей улыбкой пала в его объятия, и он, крепко удерживая её стан, медленно осел на паркет. Мужчина в окружение объемных юбок, сжимал в руках тело любимой супруги.

Валентина смотрела на безжизненные глаза матери, которые вернули свой карий оттенок и чувствовала, как внутри неё разливается тяжелое чувство вины. Азар, стоявший у порога и оцепенело наблюдавший за всем, навсегда запомнит, как однажды его сильный отец содрогался от неудержимых рыданий, почти воя от разрывающей боли.

Валентина открыла глаза и поняла, что находится в своей комнате. За окном была ночь. Она услышала тихое дыхание, нарушающее тишину, и повернула голову в право. Это посапывал Икарис, с запрокинутой головой и сложенными руками на груди. Он заснул в неудобном кресле, вероятно, следя за её самочувствием. Наблюдая за спящим парнем, лицо которого казалось пугающе красивым, она ощущала как в области солнечного сплетения разливалось тепло. Девушка уставилась в потолок и несколько минут рефлексировала о потрясших её, закрытых до недавнего, воспоминаниях.

Видимо, отец действительно её любил, хоть и странно это показывал. Вместе с тем девушка понимала его, мальчика, выросшего в сражениях, не знавшего заботы и любви. Было бы чудом, стань он нормальным. Хотя она его не оправдывала. Ребёнком Валентина отвергала отца подсознательно, чувствуя вину перед матерью, его любимой женщиной. Она считала себя причиной конца их счастливой семейной жизни. Её мозг установил «не заслуживала любви», и следуя этой призме она вечно истолковывала его действия неверно. Конечно, сейчас, после вспыхнувших воспоминаний едкое чувство покинуло её сердце, уступая место другому. Привязанности.

Никто не виноват в том, что это произошло. Никто не хотел, чтобы так случилось. Её родителям, наверное, просто не повезло. Но маленькому ребенку не объяснишь подобного. Виктор, вероятно осознавший, что у дочери амнезия, решил оставить всё как есть, чтобы дочь не винила себя. И именно тогда, подавляя вину, она теряла способность скрывать эмоции, а дара и вовсе решилась избегать. Виктор лишь переживал о её состоянии, а не о том, что подумают люди. Что ж, теперь Валентина чувствовала будто ей вручили лопату, которой предстояло разгребать все свои мысленные перипетии и травмы. Что-то вроде перезагрузки данных. Сейчас, это её исцелило, но узнай она правду ребёнком, то скорее всего возненавидела бы себя. Возможно, Виктор был прав. И он не желал рисковать, оставляя дочь в неведении.

Но от этого возникали двоякие ощущения. Теперь, она знала, чем чревато додумывать за других. Строить иллюзорные представления о человеке и его действиях, вместо того, чтобы открыто спросить причину и мотив действий. Ты вредишь себе собственными мыслями. Гораздо легче накручивать себя и обманывать, верно? Иначе, что ты будешь делать с правдой. Она может ранить, а может исцелить. Это как игра в русскую рулетку - всё зависит от удачи. Может, ей стоило кричать и капризничать, спрашивать и требовать ответов. Ей следовало так сделать. Ей следовало, но всё же она себя не винила и не сожалела. Она представила маленькую девочку, которая пережила слишком много.

«Ты сильная, Валентина, и я тобой горжусь» - мысленно произнесла она той малышке.

Валентина поднялась, чтобы направиться в просторную уборную, которая находилась рядом. Она обрадовалась тому, что хотя бы ванную комнату они модернизировали и здесь нашлись большая двойная столешница с раковиной, новое зеркало и изогнутая ванна, отгороженная стеклом. Вэл включила теплые софиты и сощурилась, хотя освещение было скорее приглушенным, чем ярким. Она подошла к раковине и открыла кран, который со знакомым журчанием дал поток чистой проточной воды. Но Валентина не смогла опустить руки, чтобы набрать её, а схватилась за мраморный край. На неё нахлынула жуткая слабость, которая наливала всё её тело тяжестью. Она бы упала, если бы её не подхватили сильные руки, появившиеся из ниоткуда.

— Воу, боец, ты как? – послышался обеспокоенный голос Икариса где-то позади, он повернул её к себе лицом и начал заглядывать в полуприкрытые веки, - ты не восстановилась, - изрёк он свой итог.

— Нет... - слабо возразила Валентина тихим голосом, - я не насыщалась... Очень давно.

Икарис лишь спустя несколько секунд понял, что девушка в его руках имела ввиду. Клану Диямар не нужно насыщаться или пить кровь, только лишь при крайней необходимости в виде глубоких повреждений. Парень, не знал где раздобыть в такой час заготовленные припасы алой жидкости и тем более к кому обратиться в поместье. И отчего-то он не желал, чтобы постояльцы видели её слабость. Он легко поднял и усадил девушку на холодный мрамор и встал между её коленок, поддерживая её за плечи. Он видел, как Валентина старается сохранить остатки сознания, но она продолжала засыпать. Икарис не знал, какие могут быть последствия у не насыщения и не хотел этого узнавать, поэтому положил свои ладони ей на щеки, фиксируя её лицо в прямом положении.

— Валентина, посмотри на меня, - обеспокоенно произнёс парень, смотря поочерёдно в оба зрачка, - посмотри на меня, пожалуйста. Что мне нужно сделать?

— Кровь...- сказала она слабо, а её глазные яблоки налились золотым.

— Ты должна укусить меня, хорошо? Потому что у нас нет больше вариантов. – он убедительно кивнул подбородком, на что она покачала головой, - Всё будет нормально, Ви.

Сонная Валентина странно на него глянула, будто не узнавая. Она чувствовала, как в ней поднимается глухая жажда, а во рту образуется пустынная сухость. Он осторожно отпустил её, и она смогла удержать себя в ровном положении. Вэл выглядела как пьяная девушка, недовольно тем, что её оторвали от вкусного алкоголя. Она сомневалась в его намерении, но плохо контролировала свои мысли. Тем временем, Икарис повернул голову в право, вытягивая изящную шею, и теперь расположил свои руки на её бедрах. Он терпеливо ждал, хотя смутно осознавал, чего именно.

Мысли путались и Валентина почти поддалась вперёд, влекомая сладостным ароматом ликарийской крови и флёром, исходившим от кожи нервничавшего парня. Ей казалось, что поступать так будет неправильно, хотя она не могла уловить по какой причине. Девушка отвернулась к высокой стене и поняла, что картина, изображённая на обоях, точно не должна плыть. Вэл тяжело было объяснить самой себе почему этого делать не стоило и почему она так сопротивлялась, но ей следовало согласится на предложенную помощь, а иначе она откинется на неизвестное количество времени. Ликарийцы называли это Спячкой. А Валентина, проходившая через неё дважды, не хотела повторять реквием по мечте. Попробовать на вкус горячего мужчину, лучше, чем состояние ломки зависимого от героина, сопровождающиеся постоянными потерями сознания на продолжительное время.

Она снова повернулась к смуглой натянутой коже, под которой скрывались сосуды, а затем сглотнула скопившуюся слюну. Учащённый пульс бился в ушах подобно колоколу и ей сложно было ответить кому он принадлежит. Икарис уже начал было возвращать подборок, когда девушка дернулась и впилась зубами в его шею, вырывая из уст того тихий стон. Клыки порвали эпителий и её рот наполнился кровью. Она крупно сглатывала, заполняя себя самым желанным нектаром, вцепившись одной рукой в его шею, а другой в крепкое плечо. Валентина притягивала его к себе как тряпичную куклу, чувствуя расслабление тренированных мышц. В то время как Икарис с запрокинутой головой и опущенными веками часто дышал через приоткрытые губы, хватаясь сильнее за её бёдра. Он никогда прежде подобного не делал, поэтому не ожидал, что боль будет течь по телу вместе с одурманивающим наслаждением, лишающим всякой способности рассуждать. Словно его опускали в теплое и бурлящее джакузи, а затем бросали под ледяной водопад. Пальцы Икариса напротив сильнее впивались в ткань её брюк, единственное напоминание реальности. Он хотел стать ближе к ней, желал отдать ей всё что у него было, растворится в этом интимном акте слияния, потому вовсе не сопротивлялся её агрессивному и властному напору. Валентина остановилась лишь тогда, когда услышала его повторный стон, сквозь сжатые зубы. Она медленно и нехотя оторвалась от питья и подняла мутный взгляд на часто моргающего парня. Из раны, которая сразу же стала затягиваться побежала алая струйка. Такая же алая влага смазала полные губы Вэл словно помадный блеск. Они смотрели друг на друга, поменявшись местами: теперь на ногах нетвёрдо стоял парень, ухватившись за края столешницы по обе стороны от девушки, а она поддерживала его за талию.

— Прости, - произнесла Валентина и до этого Икарис, стоявший с прикрытыми веками, покачал головой. Ему потребовалась минута, чтобы прийти в себя и смущено отвернуть голову. Вэл заметила, как его щеки залил румянец. – Я была груба. У тебя был это первый раз?

— Это...- Икарис смутился ещё больше от двусмысленности её слов, поэтому прочистил горло прокашлявшись. Вэл была совершенно спокойна. Только что его рот издавал такие звуки. И он...То есть она... То есть. – Всё в порядке. Говоришь, у тебя подобное не впервые?

— Да, мы ведь не дети, - ответила она улыбаясь. Она откровенно издевалась над его порочной невинностью, - Хотя, ты ведь Диямар. Тебе подобное может быть не знакомо, - кивнула Валентина сама себе. – Спасибо, я правда, не хотела, чтобы так случилось. Но видимо на мой организм влияет стресс. Мой аппетит становится более... Как бы сказать? Ненасытным? Если бы не ты, то я прошла бы через крайнюю неприятность.

Он кивнул не в силах что-то ответить. Так вот что бывает в итоге. Икарис вначале было воспрял от комплимента, но напрягся от мысли, подчитывая сколько крови ей пришлось испить раз это было не впервые. Человеческой? Ликарийской? Мужской или женской? Это было также как только что у них? Он опустил голову, скрывая надуманную ревность к неизвестным. Он знал, что не сможет озвучить свои подозрения, ведь она может счесть его вопросы бестактными. Икарис отодвинулся, а затем легко поднял девушку на руки.

— Ты чего? Я могу сама. – уверила его она.

— Нет, ты еще слаба.

Он отнёс её к кровати и уложил на постель. Она не сопротивлялась.

— Спасибо, Икарис. – произнесла она в темноте. Свет в уборной выключился автоматически, что её несколько расстроило. Она не могла себе признаться в том, как жадно она наслаждалась его милым смущением. И удерживала себя от того, чтобы вновь не вцепиться в его оливковую кожу, попутно срывая тихие стоны и учащённое дыхание с его полных губ.

— Спокойной ночи, Валентина. – хрипло ответил он и удалился.

С утра её разбудил стук в дверь и Валентине пришлось принять положение сидя, чтобы ответить положительно. В проёме появилась высокая фигура старшего брата, и девушка вынужденно поприветствовала его. На Азаре была белая льняная рубашка и кремовые слаксы, элегантно подчеркивающие его прекрасное тело. Он зашёл и неловко присел у кровати, будто вовсе и не должен был тут находиться.

— Как ты, сестрёнка? – его голос был ангельским, под стать своему хозяину. Он понуро опустил голову. Казалось, парень хотел что-то сказать, но только заправил локон серебристых волос за ухо, длинна которых доходила ему до лопаток.

— Не знаю. А ты? – спросила Валентина осипшим голосом, после пробуждения. Последний раз, когда она видела старшего брата, оба были детьми. Теперь они взрослые люди со своими собственными историями. Она отметила про себя, что он удивительно похож на отца. Хотя удивительно то, как красота Виктора казалась холодной и гнетущей, в то время как Азар притягивал своей теплотой. Но казалось от того брата, что знала Валентина ничего не осталось. Лучезарность сменилась отрешенностью. Они казались друг другу незнакомцами.

— Ты выросла, - грустно усмехнулся он, после того как изучил её и посмотрел в окно, - мы действительно семья. Я тоже совсем недавно вернулся в поместье. Полагаю, ты злишься на меня. Что ж, вполне заслуженно. Но... – он неуверенно прервался, думая от том, как стоить продолжить разговор, чтобы она его не прогнала. Правда кроется в том, что Валентина никогда по-настоящему не обижалась на брата. Она переживала за него, злилась, иногда проклинала, но никогда не обижалась на дорогого и любимого родственника. «Возможно, - подумала Валентина, - и на счёт брата я могла ошибаться». Преждевременные выводы порой становятся тотальными ошибками.

— Думаю, тебе есть чем поделиться, – предположила девушка, - У брата всегда были самые интересные истории. И я с удовольствием послушаю их, правда позволь мне одеться, - обнадеживающе произнесла Вэл, намекая на то, что вовсе не злиться.

— Конечно, конечно! Вот я дурак, совсем не подумал! – до этого сидевший, словно нашкодивший щенок, Азар почти подпрыгнул, и девушка готова была поклясться, как ей почудился виляющий хвост позади него. Она заметила, как он было протянул ладонь, но не осмелился коснуться её руки, что показалось ей странным.

— Жду твоего рассказа, старший брат - произнесла Валентина и поднялась чтобы переодеться, после его ухода.