115: Старая пьеса вызывает раздор
Дин Ю обдумывал множество вариантов, пока возвращался домой. Беспокойные мысли не покидали его до самого окончания службы.
На самом деле, у императорских врачей не бывает «конца рабочего дня» — за каждым из них закреплены определённые «вельможи», и если поступал вызов, они должны были немедленно отправиться, где бы ни находились. Но Дин Ю оформил отпуск по болезни, чтобы его обязанности временно исполнял кто-то другой...
Он вернулся в своё жилище, переоделся в грубую одежду, обмотал голову платком, взял врачебный чемоданчик и нанял повозку, чтобы направиться прямиком в частную усадьбу Ци Янь.
Он пришёл к задним воротам, как и было условлено. Дворецкий Цянь Юань уже распустил всех слуг и лично охранял вход. Увидев Дин Ю, он низко поклонился:
— Господин, прошу сюда.
На пути не встретилось ни единого слуги. Они прошли по извилистой каменной дорожке к самой уединённой и тихой части усадьбы — небольшому дворику.
Цянь Юань остановился перед боковой комнатой, слегка заслоняя проход, и с поклоном произнёс:
— Госпожа, господин Дин прибыл.
Голос Ци Янь донёсся изнутри:
— Впусти его. Можешь идти. Ни одна душа не должна входить в этот дворик.
— Понимаю.
Дверь скрипнула, открываясь.
Дин Ю на мгновение опешил: комната была пуста и просторна до жути. Всю мебель вынесли, не осталось даже столика для лампы. Одна-единственная лампа с тёпло-оранжевым светом стояла прямо на полу, освещая лишь ограниченное пространство вокруг.
Дин Ю подошёл к кровати. Сквозь полог он смутно различил силуэты двух людей, обнимающихся друг с другом.
— Ци Янь?
— Раздвинь полог...
Дин Ю послушался и поднял полог — и не смог сдержать удивления при виде того, что скрывалось за ним...
Ци Янь была в одной нижней одежде, сидела, прислонившись к изголовью, и обнимала худую, загорелую девушку. Та спокойно лежала у неё на груди, с выражением наивного детства в больших чёрных глазах — совершенно не соответствующим возрасту. Завидев Дин Ю, она немного насторожилась, прижалась ближе к Ци Янь и тихо прошептала:
— Гэге...
Ци Янь коснулась лбом её лба и произнесла что-то на незнакомом языке. Девочка ответила «мм», и тревога в её глазах сменилась любопытством — она начала разглядывать Дин Ю.
Он вытаращился от изумления:
— Это... это кто?
Ци Янь обняла Сяо-Де крепче и повернулась к нему:
— Как видишь. Это моя родная младшая сестра, которую я потеряла двенадцать лет назад. Циянь Номин.
Дин Ю ошарашенно уставился на эту пару «брата и сестры». У одного — чёрные глаза, у другого — янтарные. Черты лица у Ци Янь мягче, чем у сестры, но при пристальном взгляде можно было уловить сходство. Они и впрямь были родственниками.
Ци Янь гладила Сяо-Де по спине и ласково убеждала:
— Этот гэге — не плохой человек, он лучший друг гэге. Ему тоже можно доверять, он не обидит тебя. Сяо-Де заболела, пусть он посмотрит тебя, ладно?
Сяо-Де кивнула и протянула руку.
Дин Ю сглотнул. Он сел у кровати, положил на колени чемоданчик, аккуратно устроил руку Сяо-Де и начал считывать пульс.
Девочка подняла голову, глядя на Ци Янь с доверием и привязанностью:
— Гэге, я голодна.
— Как только этот гэге закончит осмотр — поедим жареного ягнёнка, ладно? С цветами лука.
— Угу!
— Это... — начал было Дин Ю, но, встретившись с предостерегающим взглядом Ци Янь, замолчал.
Ци Янь:
— Закончила осмотр?
Дин Ю:
— Да...
Ци Янь погладила Сяо-Де по спине:
— Сяо-Де, подождёшь, пока гэге сходит приготовить баранину? Вернусь скоро.
Сяо-Де колебалась, но в итоге желание поесть победило — она послушно села, отпустив Ци Янь.
Ци Янь обулась, накинула на плечи плащ:
— Пойдём.
Они вышли в маленький дворик. Ци Янь села на каменную скамью, напротив устроился Дин Ю.
Ци Янь:
— Говори.
Видя, как Дин Ю колеблется, она сказала спокойно:
— Я уже приглашала врача, чтобы осмотрел Сяо-Де. Говори, как есть.
Дин Ю тяжело выдохнул, словно сбросил груз:
— Сяо-Де на втором месяце беременности. Её здоровье крайне истощено. Недостаток энергии и крови... Психика...
Он посмотрел на Ци Янь. Убедившись, что она не проявляет гнева, продолжил:
— Вероятно, она пережила тяжёлую душевную травму, не исключаю и физическое насилие. Ей нужно лекарство, иглоукалывание и длительное восстановление. Но сколько времени займёт восстановление — возможно ли оно вообще, и до какого уровня — я не смею обещать.
После молчания Ци Янь сказала холодно:
— Я хочу прервать эту беременность.
Дин Ю ответил с серьёзностью:
— Это может быть невозможно.
Ци Янь:
— Почему?
Дин Ю:
— Её тело слишком слабое. Прерывание беременности наверняка вызовет сильное кровотечение. Она может не выдержать. Даже если выживет — это приведёт к серьёзным последствиям: частые болезни, чувствительность к холоду и жаре, зависимость от лекарств на всю жизнь.
Ци Янь нахмурилась:
— Тогда пусть сначала поправится, а потом — аборт.
Дин Ю:
— Мать и дитя — одно целое. Пока она будет восстанавливаться, и плод укрепится. А её здоровье — не то, что поправится за несколько месяцев. Минимум два-три года кропотливого ухода. Пока она ещё молода, есть шанс. Но «спелая дыня» к тому времени уже упадёт сама.
Брови Ци Янь плотно сжались:
— Раз уж её тело так слабо, разве роды не будут ещё опаснее?
Дин Ю аккуратно объяснил:
— Конечно, роды — всегда риск. Но если провести простую аналогию — плод как дыня на лозе. Что причинит больше вреда лозе: сорвать неспелую дыню или дождаться, когда она сама упадёт? Если ты не можешь принять ребёнка — можно... решить это после рождения...
... ...
Дни шли один за другим. Наньгун Цзиньнюй больше не появлялась в поместье Фума, и Ци Янь тоже не спешила отправляться в княжескую резиденцию с визитом. Но Цюцзюй раз в несколько дней всё же приносила оттуда кое-что: то книгу, то изящную выпечку, то деликатесы.
Говорили, что дворец Вэйян наконец-то отстроили, и Наньгун Цзиньнюй вновь туда переселилась. Многие шептались между собой, будто Фума принцессы Чжэньчжэнь окончательно потеряла её расположение, зато получила должность заместителя министра работ — не зря старалась, выходит.
Ци Янь не обращала внимания на чужие слова. После более чем месяца душевных и физических мучений она пришла к решению: пусть Сяо-Де родит ребёнка, а дальше — разберётся сама. Но на третьем месяце беременности у Сяо-Де начались тяжёлые симптомы — её постоянно тошнило, бывало, рвота случалась по нескольку раз в день. Умом она оставалась ребёнком, не понимала, что с ней происходит. И когда всё становилось особенно тяжело — она начинала плакать и звать своего гэге.
В столице выпал первый снег. Скоро должен был начаться одиннадцатый год правления Цзинцзя.
Под конец года, завершив чтение праздничных докладов, Наньгун Цзиньнюй наконец-то смогла немного передохнуть.
Она собиралась вернуться в свою резиденцию и пригласить Ци Янь погостить у неё — чтобы развеять тоску и смягчить разлуку.
Но произошло событие, потрясшее весь двор.
На последнем заседании совета в десятом году правления Цзинцзя заместитель министра работ господин Ци и страж перед дворцом господин Лу сцепились прямо на императорской дороге сразу после окончания собрания...
Оба — чиновники одного двора, оба — Фумы... что же довело их до такого?
Неожиданностью для всех стало то, что литературный чиновник, казавшийся хрупким, словно упал бы от сильного ветра, господин Ци — нанёс противнику «равный урон»...
Все видели, что первым начал господин Лу — он схватил господина Ци за ворот. Но что они говорили друг другу, почему господин Ци вдруг ударил Лу Чжунсина по лицу — никто не знал.
Ци Янь знала, что ей не сравниться с Лу Чжунсином в силе. Поэтому она не осмелилась тянуть — использовала приём с родных степей: схватила его за талию, зацепила ногу и мощно толкнула вперёд! Лу Чжунсин рухнул на императорскую дорогу, и Ци Янь села сверху, обрушив на него град кулаков. Гнев, копившийся в её сердце слишком долго, наконец-то нашёл выход.
А началось всё с того, что Лу Чжунсин по просьбе отца навестил княжескую резиденцию принцессы Чжоухуа. Наньгун Шунюй пригласила его в кабинет, где на стене всё так же висела чернильная каллиграфия отшельника-пастуха.
Увидев тот свиток, Лу Чжунсин наконец-то вспомнил, откуда он знал стиль, в котором была написана одна из прежних докладных Ци Янь — он сразу понял связь.
Его переполнила злость. Но потом, вспомнив, что сам держал наложниц на стороне, он не смог прямо обвинить принцессу. Они расстались в ссоре.
Вернувшись домой, Лу Чжунсин всё больше кипел от ярости. Он вспомнил события последних лет: похоже, Наньгун Шунюй давно уже была с Ци Янь.
С незапамятных времён мужчины были выше женщин. Мужчина мог иметь любовниц — это не считалось позором. А вот женщине нарушить супружескую верность — тяжкий грех.
С каждой мыслью он становился всё злее, и в итоге после утреннего заседания бросил Ци Янь пару язвительных намёков. Но на этот раз Ци Янь, обычно кроткий и мягкий, резко ответил жёсткими словами. Лу Чжунсин привык подавлять других и считал Ци Янь — выходца из простолюдинов — слабым и ничтожным. Потому и схватил его за ворот...
Даже если сначала Ци Янь использовала неожиданность и ловкость, в поединке она всё же не могла сравниться с военным офицером Лу Чжунсином. Когда охрана разняла их, Ци Янь получила несколько тяжёлых ударов по лицу.
Лу Чжунсин выглядел ещё более жалко: всклокоченные волосы, синяк под глазом, кровь из уголка губ. Его оттаскивали в стороны охранники, а он всё ещё ругался:
— Глаза-монстр! Я тебе это припомню! Жди!
Ци Янь вытерла кровь с губ и холодно усмехнулась:
— С почтением жду господина Лу в любое время.
— Глаза-монстр ещё и хвастается?! Слабо выйти за пределы дворца — и выяснить всё по-мужски?!
Гунъян Хуай обнял Ци Янь, уговаривая:
— Тэчжу, ну успокойся, забудь уже...
... ...
Наньгун Цзиньнюй всё ещё просматривала доклады, когда Сыцзю вошла в комнату и сообщила о случившемся.
Капля красных чернил упала на пергамент. Наньгун Цзиньнюй отложила кисть, затем, волоча длинный подол платья, побежала к выходу:
— Где сейчас Ци Янь?
Сыцзю:
— В южной приёмной... Пятый Величество допрашивает его.
Южная приёмная находилась недалеко, и Наньгун Цзиньнюй, подняв подол, побежала туда. В последний раз она так бежала... много лет назад.
Подбежав к месту, она остановилась, тяжело дыша. Ветер был пронизывающе холодным, но от бега её бросило в пот, изо рта валил пар.
Опустив подол, она подошла к дверям и спросила:
— Кто внутри?
Прислужница:
— Отвечаю Вашему Высочеству: Пятый Величество и оба господина Фума.
Наньгун Цзиньнюй:
— Уже отправили за Второй сестрецей?
— Пятый Величество уже велел.
— Угу. — Наньгун Цзиньнюй кивнула и вошла в южную приёмную.
Примечание автора:
Вот и сегодняшнее обновление~ Какое же имя Цзиннюй даст Ци Янь, как думаете? Ай...