Глава 114: Вещи остались, но люди изменились. Всё угасает.
Примерно на середине дворцового пира Наньгун Цзиньнюй действительно уже не могла больше оставаться — и поэтому сослалась на недомогание и покинула пир.
Даже несмотря на то, что ей стоило бы остаться до конца... ведь это был первый пир во дворце, который по масштабам мог сравниться с заседанием придворного совета. Принцессы не могли присутствовать на совете, и такая возможность выпадала крайне редко.
Она верила, что Император-отец думал так же...
Однако Наньгун Цзиньнюй всё же решила подчиниться тому самому сильному желанию в своём сердце. Того человека не было рядом с ней. И даже если бы во дворце обсуждали важнейшие политические вопросы, даже если бы перед ней стояли самые изысканные яства и вино — в чём был бы смысл?
В это же время Ци Янь лично запер дверь флигеля снаружи и припрятала ключ при себе. Она дала Цянь Юаню строгий приказ: никто не должен приближаться к этому дворику без её указа.
Вся фарфоровая посуда, украшения и любые предметы, которыми Сяо-Де могла бы пораниться, были вынесены. Осталась только кровать, ширма, шкаф и деревянная купель. К счастью, даже в приступах безумия Сяо-Де не имела привычки стучать по стенам.
Ци Янь прикинула время и затем села в карету, чтобы вернуться в поместье фума. Если она не ошиблась, Наньгун Цзиньнюй должна скоро прийти к ней.
Она велела врачу выписать успокоительное и снотворное снадобье для Сяо-Де и уже дала его ей перед отъездом. Если не случится ничего неожиданного, Сяо-Де должна проспать до утра.
Ци Янь умылась и, оставшись в одной нижней одежде, легла на кровать. На тумбочке горела масляная лампа, а в руках у неё была раскрытая книга. Когда Наньгун Цзиньнюй вошла в спальню, перед её глазами предстала такая тихая и мирная сцена.
Она не позволила фрейлинам идти за ней, не велела Сяхэ докладывать. Она сняла верхнее платье и передала его Цюцзю, велела никому не входить, и сама распахнула двери спальни.
Она остановилась у порога, пристально вглядываясь в Ци Яня. Спустя более чем полгода этот человек стал более смуглым, сильно похудел. Кто знает, болезнь ли тому виной — но кожа вокруг глаз казалась покрасневшей...
У Наньгун Цзиньнюй сжалось сердце. Сильная тоска, которую она сдерживала, прорвалась, как паводок.
Ци Янь, казалось, была полностью погружена в чтение — её взгляд не отрывался от книги. Она машинально перевернула страницу и тихо сказала:
— Уже ужин? Попроси, пожалуйста, принести сюда...
Ответа не последовало. Она прочла ещё пару строк, словно не желая расставаться, и только потом оторвала взгляд от книги. Перед ней появилось огненно-красное платье — и её взгляд встретился с глазами Наньгун Цзиньнюй, в которых сияла улыбка.
Ци Янь была ошеломлена. Спустя более полугода, Наньгун Цзиньнюй стала ещё прекраснее, ещё более величественной. Если раньше она была просто милой молодой девушкой, то теперь её походка, её взгляд — всё излучало истинное благородство потомственной аристократки.
— Ваше Высочество? — Ци Янь откинула одеяло, собираясь встать, но Наньгун Цзиньнюй быстро подошла и сказала:
— Не вставай, просто лежи.
Рука Ци Яня замерла:
— Понял.
Наньгун Цзиньнюй, волоча за собой длинное платье, села рядом на кровать. Солнце уже клонилось к закату; небо постепенно темнело. Она небрежно вытащила книгу из рук Ци Яня, мельком глянула на содержание — книга касалась градостроительства, скорее всего, одна из министерства строительных работ.
Наньгун Цзиньнюй отложила её в сторону и мягко сказала:
— Разве чтение по ночам не портит зрение? Посмотри, у тебя вся кожа вокруг глаз покраснела...
Ци Янь мягко улыбнулась, как и прежде:
— Ваше Высочество правы. В этой поездке я поняла, что мне ещё многому предстоит учиться. Я всего лишь хотела быть достойной должности заместителя министра строительства и немного переусердствовала.
Наньгун Цзиньнюй тоже улыбнулась, держа Ци Янь за руку. За более чем полгода труда на пальцах Ци Янь образовались лёгкие мозоли, и теперь принцесса держала её ладонь в своих, мягко поглаживая огрубевшую кожу:
— Ты похудел...
Сердце Ци Янь на миг сбилось с ритма, но тут же её накрыла волна вины. Возникло внутреннее отторжение, и прежде чем она успела разобраться в себе, тело уже отдёрнуло руку.
Ци Янь сжала губы. Она понимала, что в этот момент её жест был неуместным. Но было уже поздно.
Тем не менее, Наньгун Цзиньнюй ничего не сказала. Она лишь подняла голову и пристально посмотрела на Ци Янь. Они встретились взглядами — молча.
Взгляд принцессы был полон искренности, что вызвало в душе Ци Янь беспокойство и смятение, но она вынужденно сохраняла видимость спокойствия.
Она действительно скучала по Наньгун Цзиньнюй. По крайней мере, раньше каждый день находила время, чтобы думать о ней... пока не вернулась Сяо-Де.
Всё рухнуло после возвращения Сяо-Де. Возможно, если бы с ней не случилось всего того, Ци Янь могла бы убедить себя оставить всё, как было.
Если бы не вторжение государства Вэй, Сяо-Де до сих пор оставалась бы принцессой племени Чэнли — сильнейшего на степях.
А все эти перемены произошли из-за отца девушки, что стояла сейчас перед ней.
Лёгкое прикосновение вывело Ци Янь из мыслей — Наньгун Цзиньнюй положила ладонь на её щеку, а указательным пальцем разгладила морщинку на лбу:
— Что случилось? Тебе нехорошо? Ты плохо выглядишь... вызывал ли ты врача?
Ци Янь тяжело выдохнула и почувствовала лёгкий запах вина:
— Ваше Высочество... выпивали?
Наньгун Цзиньнюй красиво улыбнулась. Она просто сняла обувь и села рядом с Ци Янь, склонившись к её плечу, тихо сказала:
— Выпила всего три чаши, но вино на этот раз было крепче обычного. Горькое.
Тело Ци Янь напряглось. Она не ответила.
А Наньгун Цзиньнюй продолжала, будто разговаривала сама с собой:
— Я всё слышала. Наш господин заместитель министра Ци — незаурядная личность. Работает наравне с архитекторами, всё делает своими руками, своими силами.
Когда она произнесла это, на её лице появилась тень гордости и мягкости. Она подумала искренне: если Ци Янь будет только фумой, это будет настоящей потерей таланта.
Ци Янь молчала. Она сидела прямо, позволив Цзинну склониться к ней, но не обняла её, как прежде. Её руки покоились на одеяле, пальцы машинально гладили узор на шёлке.
Наньгун Цзиньнюй решила, что Ци Янь просто устала. Она не стала задумываться глубже и не почувствовала холода, исходящего от неё.
— Сегодня... я останусь в фумской усадьбе.
Ци Янь помолчала немного, затем сдержанно ответила:
— Этот подданный считает, что Вашему Высочеству всё же лучше вернуться в свою резиденцию.
Наньгун Цзиньнюй повернулась к ней. Только сейчас она почувствовала, что Ци Янь отдаляется. Она ломала голову, но не могла понять, почему.
Полгода обучения сделали её характер сдержанным и мягким. Она не задала ни одного резкого вопроса, лишь спокойно ждала продолжения.
Ци Янь чуть изогнула губы:
— Издревле нижестоящие не нарушают покоя вышестоящих. Нет такого обычая, чтобы принцесса оставалась ночевать в усадьбе фумы. Уже честь для меня, что Ваше Высочество пожаловали. Пока ещё не слишком поздно... Вам всё же лучше вернуться.
Наньгун Цзиньнюй приоткрыла рот, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию на лице Ци Янь. Несмотря на вежливость, ей не верилось, что после столь долгой разлуки... всё сводится к этикету?
Такова была Ци Янь. Даже если в её сердце бушевал шторм, она сохраняла невозмутимое лицо. Делала то, что должна.
Цзинну первой отступила. Она надула губы, затем с лёгкой упрёком сказала:
— Но... кто-то хочет остаться. Есть ведь чувства, которые выше приличий. И к тому же ты больна. Остальные поймут.
Ци Янь едва слышно вздохнула:
— Ваше Высочество всё же стоит вернуться. Подданная навестит Вас, когда выздоровеет.
В спальне повисла тяжёлая тишина. Наньгун Цзиньнюй опустила голову, ничего не ответила. Ци Янь тоже молчала.
Между ними возникло нечто вроде тупика — кто первый заговорит, тот будто уступит.
На деле в невыгодном положении была Наньгун Цзиньнюй — Ци Янь уже выразила свою позицию...
В безветренной комнате фитиль на лампе замерцал, раздались потрескивания. Их тени дрогнули на стене.
Ци Янь повернула голову. Ночь уже глубока.
Она всё ещё хранила молчание, словно отдав выбор в руки Наньгун Цзиньнюй — и не желала вмешиваться больше.
Наньгун Цзиньнюй сказала:
— Ты... отдохни. Я приду навестить тебя в другой день.
В этот миг сердце Ци Янь болезненно сжалось.
Она даже подумала: если бы Цзинну повела себя как прежде, начала бы капризничать, настаивать... она, возможно, просто бы улыбнулась — и позволила. Но та не стала...
Ци Янь не знала, испытывает ли она облегчение... или разочарование.
— Подданный проводит Ваше Высочество.
Наньгун Цзиньнюй привела лицо в порядок, сдержанно улыбнулась:
— Не стоит. Ты болен, лучше отдыхай. Да и на дворе уже ночь...
— Тогда... я хотя бы провожу Вас до дверей. Это позволительно?
Наньгун Цзиньнюй кивнула. Она молча сдвинулась с кровати и надела обувь.
Ци Янь откинула одеяло, надела обувь наспех и проводила принцессу до дверей покоев. Затем сложила руки, сделав вежливый поклон:
— Смиренно провожаю Ваше Высочество.
На лице Наньгун Цзиньнюй промелькнула бледность:
— Возвращайся. Отдохни хорошенько.
— Слушаюсь.
Наньгун Цзиньнюй смотрела, как Ци Янь закрывает двери. В этот момент она почувствовала, будто всё её тело лишилось сил. Губы задрожали, а в глазах выступили слёзы.
В соседней комнате служанки Цюцзюй и Сяхэ болтали вполголоса. Они были уверены, что принцесса останется на ночь... пока не услышали её зов.
Ци Янь положила книгу на прикроватный столик. Смотреть на неё больше не хотелось. Она погасила свет и легла на просторную восьмиступенчатую кровать без малейшего желания спать.
...
Они уже не могут вернуться. Даже если она не хочет это признавать — возвращения к прошлому больше нет.
Принцесса осталась той же, что и раньше, а вот этот фальшивый фума больше не испытывает желания продолжать притворство.
Чем благороднее и совершеннее становилась Наньгун Цзиньнюй, тем больше болело сердце Ци Янь.
Ведь её младшая сестра должна быть счастливее любой дочери семьи Наньгун!
На следующее утро Ци Янь приказала Сяхэ войти во дворец и вызвать императорского врача.
Дин Ю пришёл через час. Увидев, как Ци Янь загорела и исхудала, он всерьёз подумал, что она действительно заболела. Но, к его удивлению, Ци Янь отпустила всех слуг, даже не обменялась любезностями, а сразу расправила одежды и опустилась на колени перед ним.
Дин Ю вздрогнул от неожиданности:
— Что ты творишь! Вставай немедленно!
Ци Янь вырвалась из его рук, пытавшихся её поднять, и твёрдо сказала:
— Я прошу тебя об одном. Не встану, пока ты не согласишься.
Дин Ю:
— Ну хорошо, я согласен! Только встань, пожалуйста. Что ты делаешь, если слуги увидят — что тогда?
Ци Янь подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза:
— Я хочу, чтобы ты поклялся, что не проболтаешься — ни слова, особенно Шифу.
Дин Ю замер. Он выпрямился и серьёзно посмотрел на неё. Перед ним стояла та, кто никогда не верила в клятвы. И раз уж она заговорила так... значит, дело действительно серьёзное — до безумия.
Дин Ю поднял три пальца и торжественно сказал:
— Я, Дин Ю, клянусь небом: если хоть слово выдам — пусть моя смерть будет мучительной!
— Хорошо. Теперь можешь подняться? — Дин Ю помог ей встать.
Ци Янь:
— Сегодня, когда закончишь службу, зайди в мою частную усадьбу. Мне очень нужна твоя помощь — важное дело. Приходи один.
Дин Ю:
— Хорошо.
Примечание автора:
Дин-дон! Поздравляем, Ваше Высочество Чжэньчжэнь, вы только что выиграли [огромный мешок страданий]~.