3.Божественный дар - укрощение ценного коня
Снаружи палатки донесся стук лошадиных копыт. Все трое детей насторожились.
Пришедший был одним из ближайших охранников кагана Сухбару. Несколько дней назад Сухбару отправился на охоту с группой людей в глубь травянистых равнин; должно быть, он вернулся.
“Хатун, каган хочет, чтобы принц Агула приехал”.
“Что случилось?”
“Хатун может расслабиться, каган захватил драгоценного ферганского коня. Это довольно сильный, несколько одарённых наставников вообще не смогли его укротить...”
Фужун понимающе кивнула. Не окликая их, Агула уже вывела Сяо-Дие за руку из большой палатки, за ней последовал Байин.
“Мама, я тоже хочу привести мэймэй”.
妹妹 (Mèimei) - младшая сестра
Видя, что Фужун колеблется, Агула тайком сжала руку Сяо-Дие. Последняя же сразу пошла на сотрудничество, ведя себя избалованно: “Мамочка, мамочка”.
- Тогда... будь осторожнее.
- Мама может быть уверена, лошади определенно никому не причинят вреда, пока я рядом. Отец тоже там.”
Байин тоже сказал: “Хатун может расслабиться. На этих травянистых равнинах еще нет лошади, которую мой Анда не смог бы покорить.”
Все в племени Чэнли знали это: их принц Агула обладал чудесным талантом, дарованным небесами. Какой бы сильной ни была лошадь, она мгновенно становилась послушной, как только оказывалась в руках Агулы.
Когда Агула в возрасте трех лет впервые училась ездить верхом, Сухбару приказал кому-нибудь привести ей пони. Но неожиданно Агула потребовала взамен Черного Ветра, коня ее отца. Драгоценный конь Сухбару признавал только одного хозяина. Любой другой, кто подошел бы к нему близко, получил бы удар ногой, и только Сухбару мог совладать с ним. Не в силах справиться с настойчивостью своего сына, Сухбару направился к Черному Ветру с Агулой на руках. Неожиданно Агула просто похлопал Черного Ветра по шее, затем тот опустился на колени, охотно позволив Агуле прокатиться у него на спине…
Сначала Сухбару подумал, что его лошадь умна и узнала свою семью. Но когда Агула подросла, Сухбару с удивлением понял: какой бы сильной ни была лошадь, она станет послушной, как только попадет в руки его "сына". Агула сказала, что может слышать лошадиные сердца.
Сухбару отвел своего сына к верховному жрецу, который сказал, что это божественный дар. Только те, у кого чистые души, избранные богом, могли использовать силу природы и внимательно прислушиваться к сердцам лошадей.
Толпа окружала луг. В центре площадки стояло несколько хорошо сложенных воинов, размахивающих шестом для лассо в своих руках, ‘сражаясь’ с лошадью.
Агула присмотрелась получше: это была огненно-рыжая беременная лошадь. Её тело было грациозным, а конечности сильными и высокими. Хотя она устала и тяжело дышала, в её глазах читалась непреклонная враждебность. Тонкий слой красного окрасил траву под этой лошадью. Сердце Агулы наполнилось восторгом: это действительно ферганская лошадь!
Толпа расступилась, как только увидела Агулу. Агула крепче обняла Сяо-Дие, затем сжала живот лошади, чтобы войти в круг.
Вперед вышел воин, чтобы нести Сяо-Дие. Агула и Байин спешились со своих лошадей, затем опустились на одно колено перед Сухбару: “Отец”.
“Каган”.
Сухбару забрал Сяо-Дие у воина. Держа ее одной рукой, он указал подбородком: “Разве ты не всегда жалуешься а-ба, что твой конь недостаточно быстр? Как только ты завоюешь его, он твой”.
Агула наконец-то проявила живую радость, которая должна была быть у детей: “Спасибо отцу Кагану!”
Байин скрестил руки на груди и гордо вздернул подбородок. Его взгляд проследовал за спиной Агулы. Несколько воинов, которые сдерживали лошадь, остановились, затем освободили для Агулы место.
Толпа начала шуметь, когда множество воинов протиснулось вперед. Они хотели посмотреть, как этот принц, благословленный божеством, укротит сильного коня, которого не смогла бы одолеть дюжина человек.
Агула остановилась в трех метрах от ферганской лошади. Она избавилась от ятагана на поясе и лошадиного хлыста, бросив их обоих на землю. Ферганский конь с опаской посмотрел на Агулу. Он предупреждающе фыркнул, взбрыкнув передними копытами.
Агула опустила свое тело, слегка согнув колени, затем естественным образом раскинула руки и медленно приблизилась к ферганской лошади.
Внезапно! Ферганская лошадь протяжно заржала. Толпа тоже ахнула, потому что у многих людей уже были сломаны кости из-за неё!
“Гэгэ”
”Анда!" - встревоженно сказали Сяо-Дие и Байин. Улыбка Сухбару тоже исчезла. Он никогда раньше не видел, чтобы лошадь вела себя подобным образом перед Агулой.
Агула тоже остановилась. К счастью, лошадь пока не предпринимала никаких атак. Стало чрезвычайно тихо. Один человек и одна лошадь стояли лицом друг к другу.
После долгого молчания, Сухбару опустил Сяо-Дие на землю. Он протянул руку, и охранник вручил ему лук со стрелами. Сухбару сложил лук. Он прицелился, натянув тетиву до упора. Если бы лошадь сделала еще хоть одно движение, он, не колеблясь, пристрелил бы ее насмерть.
В этот момент Агула, стоявшая лицом к лошади, внезапно повернула голову назад. Увидев действия своего отца, она встревоженно замахала рукой: “Отец! Опусти стрелу!”
Сухбару был застигнут врасплох, когда натягивал тетиву лука. Мог ли его ‘сын’ действительно общаться с лошадьми?
Агула снова шагнула вперед. Она подошла к ферганской лошади. На этот раз лошадь не сопротивлялась. Она просто тихо стояла, хрипло дыша через нос.
Привстав на цыпочки, Агула похлопала ферганского кота по шее. Она пощупала его влажную шкуру; лошадь действительно устала.
Ферганская лошадь снова коротко фыркнула, как будто жалуясь на перенесенные обиды. Агула расцвела ослепительной улыбкой, затем нежно обняла лошадь за шею.
Под восторженные возгласы толпы ферганская лошадь опустила голову, чтобы ткнуться носом в щеку Агулы. Воин собирался в подходящий момент нанести удар, но Агула отклонила его.
Один человек и одна лошадь направились к Сухбару. Лошадь послушно следовала за Агулой, не будучи ведомой.
Агула опустилась на одно колено, затем подняла улыбающееся лицо с кроваво-красным потом, прилипшим к щеке: “Отец Каган, Агула не провалила задание”.
Сухбару от души рассмеялся, потом махнул своей большой рукой: “Лошадь твоя!”
Толпа взорвалась аплодисментами. Агула встала, затем сказала Сухбару: “Отец-каган, у ферганской лошади уже есть жеребенок в животе. Пусть отец-каган позволит ему иметь собственную конюшню и позволит мне лично позаботиться о нем”.
"Ой? Какая удача! Эта ферганская лошадь - одна на миллион, кто бы мог подумать, что на самом деле их две?”
Агула поспешила сказать: “Отец-каган, я уже обсудила это с ферганским конем. Его ребенок будет конем Сяо-Дие!”
Услышав это, Байин был недоволен: “Анда, почему ты не подумал обо мне?”
- Зачем большому мужчине ссориться из-за чего-то с девчонкой? И кроме того, жеребенку нужно три года, чтобы вырасти, и пять лет, чтобы стать хорошим скакуном. Или ты действительно планируешь прокатиться с нами на пони на охоту?” Агула сделала шаг вперед, затем продолжила так, чтоб их могли слышать только они сами: “А ты не боишься, что Харбара и его друзья могут посмеяться над тобой? Хороший Анда, просто отдай моей мэймэй этого пони. В будущем я заглажу свою вину ожерельем из волчьих клыков!”
«Правда?»
“Я обещаю!” Гнев Байина наконец сменился восторгом. Он обнял Агулу за плечи.
Возможно, это было связано с радостью от получения прекрасного скакуна, Агула тоже обняла Байина за плечи.
***
Промелькнули еще три года. На обширном лугу группа подростков собралась в круг.
“Не дерись больше! Харбара, остановись прямо сейчас! Иначе я все расскажу отцу-кагану!” - встревоженно крикнула Сяо-Дие. Несколько раз она хотела броситься в атаку, но снова и снова ее удерживали наблюдавшие за происходящим подростки.
Сяо-Дие уже выросла из малыша, которого приходилось носить на руках отцу и брату; теперь она была пятилетней маленькой девочкой. Пони, рожденный той ферганской лошадью, тоже уже вырос.
Труп волка с двумя стрелами в теле лежал в стороне. Четверо подростков боролись друг с другом.
Среди них у двух человек было явное преимущество в возрасте. Они сидели на двух других подростках гораздо младше их, чтобы те не могли освободиться.
Теми, кто был подавлен, были Циян Агула, принц травяных равнин, и ее анда, Гуци Байин. Теми, кто ударил их, были Циян Харбара, внук одного из важных старейшин Цияна Гергена, и его анда Абдуцин.
Агула и Байин уже выросли, но они были в очевидном невыгодном положении по сравнению с пятнадцатилетними подростками.
Абдуцин ужасно избил Байина. Харбара испытывал неприязнь к статусу Агулы, поэтому он просто схватил ее за шею, чтобы она не двигалась: “Агула, если ты скажешь, что проиграла сегодня, я отдам тебе этого волка!”
Байин громко крикнул: “Анда, не говори этого! Харбара, ты бесстыжий коровий навоз, очевидно, что мой Анда выстрелил первым! Вы все бандиты, воры!”
Как только он это сказал, Байин снова получил два сильных удара. Несмотря на то, что у него шла носом кровь, он все равно отказывался сдаваться. Его взгляд был непреклонен, когда он боролся изо всех сил.
Агула с большим усилием втянула воздух, затем спокойно сказала: “Харбара, я не могу отдать тебе этого волка, несмотря ни на что! Хватит ли у тебя смелости вступить со мной в честную схватку?”
Харбара холодно рассмеялся: “Что за схватка?”
“ Давай отправимся в охотничьи угодья. Только мы двое, один на один. Давайте посмотрим, кто сможет охотиться больше. Ты осмелишься?”
Выражение лица Харбары потемнело. Не говоря уже о превосходном ферганском коне, Агула уже был известен как ‘маленький Джебе’. Она была еще слишком мала, чтобы натянуть большой лук, но каждый ее выстрел попадал в цель. Каждый взмах ее лука гарантировал попадание.
Он был старше Агулы на целых семь лет. Если бы он победил, это не было бы славно. И если бы он проиграл, дедушка обязательно наказал бы его…
Как раз в тот момент, когда Харбара заколебался, Сяо-Дие тихо подняла камень. Она обошла вокруг в поисках свободного места. Подойдя к Харбаре сзади, она сильно ударила его камнем по затылку: “Отпусти моего гэгэ!”
Харбара закричал от боли. Он резко встал и развернулся, чтобы начать атаку, но как только он понял, что нападавший исподтишка на самом деле была Циян Номин, он сердито схватился за голову и громко выругался: “Ты грязная тварь с кровью южан, ты умеешь нападать только сзади! Абдуцин, мы уходим!”
Он оттолкнул Сяо-Ди, затем поспешил выйти из толпы. Сяо-Ди упала на Агулу. Её маленькое личико покраснело от гнева, затем она закричала: “Харбара, вернись сюда!”
”Сяо-Дие!" Агула поднялась с земли. Она подошла к Байину, подняла его, затем сказала Сяо-Дие: “Иди и отведи лошадей, мы едем домой”.
“ Ге! Харбара зашел слишком далеко, я скажу отцу-кагану!”
"Мэймэй, иди сначала отведи лошадей. Мы поговорим об этом дома. Твой Байин-гэгэ истекает кровью.”
Агула огляделась по сторонам, затем наблюдавшие за происходящим подростки сразу же разошлись. Байин небрежно вытер кровь из носа, затем возмущенно сказал: “Харбара, этот вонючий коровий навоз, этот бандит, этот вор! Он определённо у меня поплатится, как только вырасту!”
Агула смахнула сорняки с тела Байина: “Хочешь навестить знахаря?”
“ В этом нет необходимости! Просто проводи меня до ручья, я умоюсь перед возвращением. Если другие люди увидят меня, то у меня не останется лица!”
“Как только я вернусь, я вырву волчьи клыки, чтобы сделать тебе ожерелье из волчьих клыков”.
Глаза Байина широко раскрылись: “Для меня?” Когда он раньше увидел, в каком отчаянии его Анда из-за этого волка, он подумал, что это из-за Номин!
Агула изогнула уголки губ, затем указала на ферганских лошадей матери и дочери, которых Сяо-Дие вел сюда: “Ты что, забыл? Я обещал тебе.”
На обратном пути Агула молчала. Как только вдали показался вход в лагерь, она заговорила: “Мэймэй, не рассказывай отцу Кагану о том, что произошло сегодня”.
"Почему? Харбара ударил тебя, и он оскорбил мать!”
Агула повернулась, чтобы посмотреть на Сяо-Дие своими глазами цвета чистого янтаря, затем серьезно сказала: “Именно поэтому этого нельзя говорить. Мама расстроилась бы, если бы услышала это.”
“Мой Анда прав! Если бы ты сказал кагану, разве бы я смог умыться просто так? Просто расслабься, Байин-гэгэ обязательно отомстит за тебя!”
Сяо-Дие посмотрела на своего гэгэ, затем снова перевела взгляд на Байина. Она мрачно ответила: “Я всё поняла. Я никому не скажу.”