2. Пылкие юноши, связанные клятвой
«Андас болу» - это клятва, договор двух мужчин, двух воинов, силы которых оказались равны, о вечной дружбе и братстве.
До наступлением темноты Сухбару лично отправился осмотреть загоны для скота. Он приказал солдатам ночного патруля быть более внимательными, затем поспешил обратно в большую палатку.
Домашний скот обеспечивал выживание всего племени зимой. Всякий раз, когда наступала зима, Сухбару в обязательном порядке проверял его. Особенно это было необходимо сейчас, поскольку племя Чэнли и племя Туба скрытно продолжали борьбу в течение последних нескольких лет. Хотя они еще официально не разорвали отношения, небольшие племена, которые зависели от племени Туба, каждую осень провоцировали на конфликт племена, которые зависели от племени Чэнли. Как они могли осмелиться сделать это без чьей-либо помощи?
Сухбару холодно фыркнул. Три года назад он разорвал в клочья помолвку с племенем Туба. Хотя, по-видимому, вместо этого принцесса вышла замуж за принца из племени Вейкэ. Вспомнив, что его жена ждала его в палатке, на лице Сухбару засияла теплая улыбка. Он ускорил шаг.
В палатке все еще было светло. Сухбару снял свою верхнюю одежду, затем повесил его на вешалку у входа, прежде чем пройти дальше внутрь. Увидев, что Фужун все еще шьет одежду при свете масляной лампы, он сказал: "Ты беременна, просто предоставь эту работу другим женщинам племени".
Фужун подняла голову и посмотрела на него, затем шёпотм сказала, не прекращая своих движений: "Говори немного тише, Агула только что заснула".
Сухбару посмотрел на крепко спящего малыша, затем улыбнулся и сказал: "Расслабься, Мэй-цзы. Этот ребенок спит так крепко, что даже гром не смог бы ее разбудить".
Услышав это, взгляд Фужун потеплел. Она отложила маленькую наполовину готовую шубку, затем нежно дотронулась до округлого животика: "Я надеюсь, что этот ребенок будет сыном".
Не уловив беспокойства в словах своей жены, Сухбару небрежно сел, затем взволнованно сказал: "Мэй-цзы, Агула сегодня натянула мягкий лук и выстрелила в центр мишени с расстояния пяти шагов. Я попросил кого-то привести для нее пони, но этот ребенок отказался от этого; она настояла на том, чтобы покататься на моем Черном Ветре". На лице Сухбару появилось гордое выражение, когда он продолжил: "Я смог натянуть мягкий лук только в четыре года! Большинство детей в племени умели стрелять из лука только в шесть лет. И даже если бы они могли натянуть лук, они не смогли бы попасть в цель. Нашей Агуле всего три года! Я думаю, что в будущем никто не был бы достоин титула "Джебе", кроме нее".
Джебе-военоначальник
Фужун тихо вздохнула: "Это нормально. Ребёнок растёт каждый день. Пальто, которое я сшила ранее, ей уже мало..."
Фужун снова почувствовала, как ребёнок пинается в животе: пусть небеса позаботятся о том, чтобы этот ребенок был мальчиком, чтобы ее дочь могла поскорее перестать скрывать свою личность.
Нашему ребенку всего три года. Может быть, тебе не стоит приводить ее на луг?"
Сухбару поднял бровь: "Почему?"
Фужун не решалась заговорить. Под терпеливым взглядом своего мужа она все же сказала: "Сегодня... Агула видела маленького сына семьи Гуцы..." Лицо Фужун покраснело. Она затруднялась продолжить.
Сухбару спросил: "Что случилось? Он обидел Агулу?"
"Дело не в этом... Дело в том, что Агула видела, как он сходил по нужде. Когда она вернулась, она спросила меня, почему у него всё выглядит по-другому ниже пояса".
Сухбару похлопал свою жену по плечу, затем заверил ее: "Маленькому сыну семьи Гуцы всего четыре года. И кроме того, Агула все еще ребенок, она забудет обо всём через несколько дней".
"Но я все еще беспокоюсь! Это большая удача, что Агула ничего не сказала об этом сразу и не спросила кого-нибудь еще! В противном случае, что мне делать?"
Сухбару на мгновение замолчал, затем заключил Фужун в свои объятия. Он поцеловал ее в гладкий лоб, осторожно положив свою большую руку на округлый животик Фужун: "Хорошо, я не приведу ее туда завтра. Я знаю, о чем ты беспокоишься. Дагэ гарантирует тебе, что подобные ситуации больше никогда не произойдут. Племя Туба в последнее время было очень беспокойным, сейчас действительно неподходящее время для раскрытия личности Агулы. Извини, что заставляю вас двоих проходить через всё это."
Фужун покачала головой. Она прислонилась к его широкой груди, в то время как ее нежные пальцы покоились на тыльной стороне ладони мужа.
Последние несколько лет она жила очень счастливо. Ее муж был знатным каганом, но он женился только на ней и относился к ней с большой заботой и любовью.
Хотя у неё не было должного образования, она знала, что женщины, вышедшие замуж в знатные семьи в королевстве Вэй, не могли легко показаться на улице. Но на травянистых равнинах она была свободна идти куда угодно в племени Чэнли. Ее муж не просто поощрял ее показывать свое лицо, он часто приводил ее на важные мероприятия. Фужун жила под защитой этого 'дагэ' с самой юности. Эти близкие узы между ними оставались неизмеными даже после стольких лет брака, и отношение Сухбару к Фужун тоже никогда не менялось.
Но одна вещь не давала ей покоя: тело, волосы и кожа были даны человеку его родителями. В королевстве Вэй татуировки делали только изгнанным преступникам. Агула была девочкой! Но эта татуировка короля волков была заклеймена у нее на груди, как она могла быть уверена в том, кто её мать?
Однако она никогда не говорила этого вслух, чтобы не ранить сердце ее мужа.
Сухбару продолжил после минутного молчания: "Агула намного умнее обычных детей. Если у тебя есть время, было бы неплохо как-нибудь рассказать ей о ее личности. Она все еще наш первый принц в глазах других людей. И кроме того, этот ребенок был рожден для того, чтобы мчаться по травянистым равнинам. Как только она постепенно поймет, кто она такая, мы сможем снова отпускать её на улицу. Перед этим я лично научу ее ездить верхом на лошадях и стрелять из лука. Мы, члены семьи Ци Ян, не можем не уметь ездить на лошади, независимо от того, мужчина это или женщина."
***
Так прошло два года. Агуле сейчас было пять лет, а второму ребенку Фужун и Сухбару исполнилось два года. Однако небеса не исполнили желание родителей; у них снова родилась дочь.
Вторую дочь они назвали Ци Ян Номин, что означало "яшма". Сухбару позволил своей любимой жене дать их дочери детское имя народа королевства Вэй: Сяо-Дие.
小蝶 - маленькая бабочка
Возглавляя кавалерию племени Чэнли, Сухбару, свирепый тигр травянистых равнин, последние два года преследовал племя Туба до берега реки Ло. Оценив ситуацию, племя Вэйкэ добровольно предоставило большую партию скота, чтобы наладить отношения с племенем Чэнли. Племя Чэнли было преисполнено славы.
Однако мир по другую сторону реки находился в совершенно иной ситуации. По прошествии более чем четырехсот лет суд больше не мог уклоняться от законов истории. Признаки быстрого упадка были очевидны. Властелин этого поколения просто обязан был быть своевольным и тщеславным хозяином, который вел жизнь в роскоши и разврате. Люди наказывались без суда и следствия, а чиновники покупали себе место в высших эшелонах власти. Казна королевства была опустошена всего за пять лет с момента его восшествия на трон. Простые люди были обложены непомерными налогами, и они не могли высказать свои страдания. Беженцев можно было увидеть по всей столице. Оплата услуг судебных чиновников также задерживалась снова и снова.
Премьер-министр двора Наньгун Жань ответил на запросы сотни чиновников. Объединившись с великим полководцем Лу Цюанем, они провели вынужденный протест, убедительно попросив императора "наказать коварную наложницу и прислушаться к мнению народа". Неожиданно среди этого хаоса начался пожар. И император, и коварная наложница погибли в горящем императорском дворце! Император был молод, и у него не было сына. Вскоре после этого события пропала и его единственная старшая сестра, связанная с ним кровными узами. Королевство и дня не могло прожить без наследника. Двор пустовал сорок девять дней, пока Наньгун Жань не взошел на трон в качестве императора при поддержке сотни чиновников во главе с великим генералом Лу Цюанем...
В северном царстве Цзин, на травянистых равнинах.
Воин, охранявший вход в лагерь племени Чэнли, внезапно насторожился. Он прищурился и посмотрел в сторону далекого стука лошадиных копыт. Как только он увидел, кто пришел, он отпустил ятаган, висевший у него на поясе.
Возглавлял группу ребенок, которому на вид было меньше пяти или шести лет, но он ехал верхом на здоровой желтогривой лошади. Судя по его расслабленной позе, он уже в очень юном возрасте имел хорошие навыки. На нем было маленькое пальто из звериной шкуры и сапоги из коровьей кожи. На поясе у него висел маленький ятаган, а за спиной он нес мягкий лук. Его мягкие детские волосы были заплетены во множество маленьких косичек, которые свободно свисали вниз, в то время как изящная серебряная серьга свисала с его левого уха, поблескивая на свету.
За этим мальчиком последовало более дюжины молодых людей, которые тоже ехали верхом на лошадях. Самому старшему из них было не больше четырнадцати лет, а самому младшему было примерно столько же, сколько мальчику.
Главным "мальчиком" был "единственный сын" нынешнего кагана Циян Агула. В мгновение ока группа уже была у входа в лагерь. Циян Агула натянула поводья одной рукой, а другую подняла вверх. Услышав ржание лошадей, группа перешла на шаг: "Все возвращайтесь по домам".
"Понял, принц".
Группа разошлась очень быстро. Остался только мальчик того же возраста, что и Агула.
"Байин? Почему ты не вернулся?"
"Анда, я хочу навестить Номин. Я слышал, что она заболела?"
"Пойдем". Этот молодой человек по имени Байин был младшим сыном семьи Гуци. Он вырос вместе с Агулой, и они стали Андами.
Анды - названные братья
Агула знала, что ее личность необычна, поэтому она редко сближалась с другими. За исключением этого Анды, который вырос вместе с ней.
Они вдвоем спешились со своих лошадей и передали поводья воину, охранявшему вход, затем направились к большому шатру.
"Гэгэ, гэгэ!"
"Сяо-Дие, не беги так быстро!" Фужун вышла из большой палатки вслед за своей дочерью. Конечно же, она увидела Агулу. Ее маленькая дочь всегда была привязана к своему 'старшему брату'. У нее даже было мистическое телепатическое чувство к своему "старшему брату", потому что она всегда могла поприветствовать ее вовремя.
Увидев, что Агула уже взяла Сяо-Дие на руки, Фужун остановилась и с нежностью посмотрела на двух своих дочерей. Агула осторожно достала из своей сумки цветочную корону и надела ее на голову Сяо-Дие. Глаза Агулы засияли, когда она нежно коснулась щеки Сяо-Дие.
"Гэгэ, обними". Агула улыбнулась, затем прижала к себе Сяо-Дие, в то время как та обвила своими короткими ручонками шею Агулы.
На лице Байина появилась зависть. В его семье было три старших брата, а несколько дней назад появился новый младший брат; он тоже хотел младшую сестру.
Агула направилась к Фужун с Сяо-Дие на руках, за ней следовал Байин. Она позвала: "Мама".
"Хатун, я услышал от Анды, что Сяо-Дие заболела, поэтому я пришел навестить ее".
Фужун улыбнулась, затем пригласила Байина в палатку. Она поставила деревянный стол, затем поставила несколько табуреток, чтобы трое детей могли сесть. Она подала две миски горячего и дымящегося конского молока: "Байин должен остаться и поужинать". Сказав это, она покинула шатер, позволив этим троим детям делать все, что они пожелают.
Байин взял миску с лошадиным молоком и выпил все залпом. Как только он поставил миску, то увидел, что его Анда охлаждает лошадиное молоко, дуя на него. Агула сначала проверила температуру молока губами, а затем поднесла миску ко рту Сяо-Дие.
"Вот, я тебя покормлю". Янтарные глаза Агулы были полны нежности.
Байин вытер пену с губ, затем раздраженно сказал: "Анда, очевидно, это ты подстрелил сегодня того кролика. Харбара выстрелил в него только после того, как он упал на землю! Почему ты позволил ему забрать его?"
Агула приподняла уголки губ, затем беззаботно ответила: "В конце концов, это всего лишь кролик. Разве стоит из-за этого злиться?"
"Я мог бы забыть об этом, если бы это был кто-то другой, но Харбара продолжает делать подобные вещи из-за своего благородного статуса. Теперь он даже над тобой издевается!"
Агула поставила миску, затем вытерла уголки губ Сяо-Дие. Она повернулась, чтобы посмотреть на Байина: "Тогда что еще я должна делать? Подрался с ним из-за кролика?"
- Тогда сразись с ним? Кто его боится!"
Агула улыбнулась и похлопала Байина по плечу: "Он старше нас на семь лет! И кролики в любом случае не такая уж редкость. Мы пойдем поохотимся на оленей как-нибудь в другой раз."
Глаза Байина загорелись: "Правда?"
"Мм".
- Значит, на этот раз я получу оленью шкуру?
"Она твоя!"
Гнев Байина в одно мгновение сменился радостью. Он радостно потер руки; ему не терпелось поскорее пойти.
"Гэгэ, я тоже хочу пойти".
Агула ущипнула Сяо-Дие за мясистые щеки: "Как только Сяо-Дие немного подрастет, гэгэ научит тебя ездить верхом..."