Глава 7
Сар Тиби 17-й день 1686 г пп
— Здесь всегда... так? — спросил Тиморо, стараясь своим вопросом заглушить звуки стенаний заключённых.
— Обычно тише. Но дознаватели сейчас стараются перед праздником Обновления, — обыденно ответил Териус и устремился вперёд к коридору, что вёл вниз под углом к механизму, позволяющему опуститься в недра горы.
— К приезду особого гостя они хотят сделать так, чтобы в Варотре было чище. Во всех смыслах этого слова, — добавил князь перед тем, как исчезнуть в коридоре.
Вечером знать покинула замок и разбрелась по своим временным пристанищам. Тогда Териус, как и обещал, повёл сына в подземелье родового замка.
Они миновали кайн'куд, запирающий пространство. Парный к нему рингерив был на шее князя. Когда они проходили сквозь невидимый барьер, Териус ненадолго взял сына за руку, чтобы плетение пропустило и его тоже. Спускаясь всё ниже и ниже по холодному каменистому коридору, Тиморо вдруг споткнулся обо что-то на полу. Он едва устоял на ногах и принялся неловко осматриваться. По полу стелился толстый шнур. На нём через равные расстояния были вшиты светящиеся круглые камни. Наследник был уверен, что в прошлый раз там ничего подобного не было.
— Что это, отец? — спросил Тиморо. Ему это напоминало древесный корень, но слишком ровный и правильный по форме, что выдавало рукотворную природу.
— Это так называемый кабель. Не забивай голову, к истории этого места он не имеет отношения. А для чего он нужен — тебе знать пока рано.
Наконец, длинный спуск был окончен. Подъёмный механизм оставался на месте, однако платформа для спуска уже была внизу. Это удивило Тиморо.
— Там кто-то есть? — немного испуганно спросил юноша.
— Да, там... работники. И, вероятно, Тизиан тоже, — чуть уклончиво ответил Териус.
— Тизиан... монах этой мелкой секты? — изумлённо выгнул бровь наследник.
— Сейчас это нас не касается. Полномочия и деятельность Сеон'Алита мы с тобой обсуждать не будем. Во всяком случае, точно не здесь и не сейчас, — отрезал князь.
Механизм продолжал работать, медленно поднимая платформу, пока между отцом и сыном разрасталась неловкая молчаливая пауза. От нервозности Тиморо отвлекался, осматривая перемены в окружении.
Кабель в этом месте встречался с другими, не менее толстыми. Они тянулись куда-то вдаль в системе пещер и здесь, рядом с подъёмным механизмом, обрывались. Все, кроме того, что проходил через коридор под темницей замка. Остальные оборванными концами свисали в пропасть.
В гнетущей тишине, механизм закончил подъём платформы. Удивлению Тиморо не было предела. На ней обнаружился Зес'Аззель в сопровождении ещё нескольких незнакомых лелл'адов. В отличие от посла, их головы не украшали драгоценные полированные камни. Они были увенчаны грубыми кусками горных пород, в которых поблескивали минералы.
— Ваша светлость, — посол поклонился, приложив пальцы ко лбу, тот же жест молча сделали его сопровождающие.
— Кабеля, ваша светлость, уже...
— Не сейчас, Аззель. Мы идём в Муклос.
— Конечно, ваша светлость. Там несколько всё разворошили, но...
— Занимайся своими делами, Аззель. Я жду тебя с отчётом завтра у себя.
Посол кивнул и двинулся вместе со своими подчинёнными в сторону прохода наверх, прочь из подземелья.
Однако, когда на платформу взошли Териус и Тиморо, наследник увидел, что другие лелл'ады остались внутри, рядом с механизмом. Они начали издавать низкий гул, похожий на звон. Их рты при этом едва открывались. Вибрация от резонанса их голосов жутким эхом отдавалась от сводов пещеры. В момент, когда платформа опустилась настолько низко, что Тиморо только и был что головой выше уровня пола, он успел заметить, как кабеля пришли в движение, подчиненные воле лелл'адов.
— Отец, а что за особый гость прибудет на праздник Обновления? — решил разбавить гнетущую тишину спуска юный Севегон.
— О, нас решил почтить своим присутствием один из бессмертных хранителей. Сам Калид будет вести церемонию Обновления и встречать сезон Жизни.
Тиморо округлил глаза, удивляясь спокойствию отца. Не найдя, что сказать, он лишь молча кивнул. Вряд ли кто в Варотре мог похвастать тем, что видел вживую кого-то из десятки бессмертных. За исключением разве что правящей семьи, да нескольких богатых домов, что были завсегдатаями в столице.
Платформа остановилась. На земле лежали другие кабеля. Тянущиеся в сторону, рингеривы, освещавшие дорогу, были обновлены и светили уверенными потоками света. Дойдя до конца тропы, по которой в прошлый раз наследник крался вслед за Деоной, Тиморо увидел, что лаз, ведуший к гроту, исчез. Теперь на его месте был широкий проём, позволявший спокойно пройти рядом двум людям в полный рост.
— Лелл'ады? — спросил юноша, кивнув на проход.
— Да. Они попросили камни увеличить проход, — кивнул князь. — Искренне восхищаюсь их возможностями. Ты слышал легенду о том, что горы, которые отделяют наше королевство от их — искусственные. По легенде, это они создали их. Этой истории больше тысячи лет и она уходит корнями в те времена, когда началась наша эпоха. В Войну Надежды, когда...
— Отец, я достаточно хорошо слушаю своих учителей, и эту историю я знаю. Пускай, достоверных доказательств ей и нет, — хмыкнул Тиморо.
— Да, но готов поспорить, что ты ничего не знаешь о Муклосах. Лишь две семьи во всём Эденусе знают, что это такое. Королевская династия и род Севегон. За исключением, разумеется, бессмертных.
Они как раз прошли к маленькому озеру, которое было напротив монолита. Внутри всё изменилось почти до неузнаваемости. Самого озера больше не было. Там, где раньше плескалась вода, теперь было установлено загадочное устройство, в центре которого поблёскивал гладкий полированный шар. Провода, кабеля, трубки и непонятные механизмы — всё это объединялось неведомым для наследника инженерным смыслом в одну конструкцию. От неё, в свою очередь, шёл толстый, почти с две ноги взрослого мужчины, кабель в сторону монолита.
— Вот он, Муклос. Тот, что покоится под этим замком, мало чем отличается внешне от тех, что встречаются на территории континента. Как оказалось, и в колониях, и на островах, почти повсеместно можно встретить эти сооружения. Но с этим местом и именно с ним связано кое-что важное для нас. Говоря о «нас», Тиморо, я подразумеваю не нас с тобой, а всё человечество, всех подданных королевства Эденус. Всех чистокровных людей.
— О чём ты, отец?
— В этом месте тысяча шестьсот восемьдесят шесть лет назад наши предки, возглавляемые бессмертными хранителями, пробили брешь между мирами и вывели свой народ на землю обетованную, наш новый дом.
— Но... отец, об этом не говорится ни в одном трактате по...
— Естественно, история об этом умалчивает, сын, — Териус снисходительно улыбнулся. — В веках уже затерялся тот факт, что мы: люди — изначально не жили в этом мире. Разве что гербисы и их старейшины всё ещё помнят истинную суть Войны Надежды.
— У меня столько вопросов, — Тиморо ошарашено смотрел на монолит, на поблескивающий огранённый кровь-камень на его вершине, на кабеля, неизвестно зачем прокладываемые в гроте отцом.
— Из тех, что ты хочешь задать, я отвечу на два. Да, Война надежды и начало нашей эры не связано с истреблением ереси. Была лишь борьба за выживание, за место в этом на тот момент неизученном и чуждом для нас мире. Никто уже не знает, что случилось с нашим миром и почему мы были вынуждены искать способ бежать. Знают разве что сами бессмертные. Нам же известно лишь то, что Муклосы — сами по себе уже являются дверями, которыми мы и воспользовались больше тысячи лет назад. Для чего они были созданы фьеринцами и какую роль играли в их жизни — тайна, которую мы вряд ли когда-то узнаем.
— Во имя десяти, отец! –воскликнул Тиморо. — Почему об этом не известно всем? Это же поменяло бы столь многое в отношениях с другими народами!
— Потому и неизвестно, сын, — князь отвернулся от наследника, рассматривая одну из статуй гербиса, преклонившего колени. — В королевских анналах истории сохранились записи о том, что народы Фьеро, этого дремучего мира, жили в бескультурье и хаосе, довольствуясь племенем и вождями, не имея цивилизации, технологий и понимания сути вещей. Когда же пришли мы... Что ж, я признаю, не все поняли смысл наших устоев. Как ты знаешь, с некоторыми из них я и сейчас не согласен, но всё-таки мы несли свет просвещения! Цивилизацию и истинную веру в бессмертных защитников, первых, познавших Надежду. Порядок и безопасность. Но чтобы принести порядок и безопасность, все с ними несогласные сначала должны быть усмирены. Тем или иным способом... А после — начать надеяться на лучшее.
В гроте повисло молчание, нарушаемое лишь тихим гулом неизвестного устройства.
— Ты читал королевские анналы? — неожиданно спросил Тиморо. — Получается, слухи не врут? Ты действительно брат короля?
— Это не имеет никакого отношения сейчас к тебе, Тиморо, — неожиданно устало ответил князь.
Он обернулся на сына и посмотрел ему прямо в глаза:
— Сейчас нас ничего не связывает с королевским родом, официально так точно. Но в эту тайну посвящены также опоры рода Севегон, так как бессмертные хранители пришли к выводу: однажды открытая дверь когда-нибудь будет открыта вновь.
***
Сар Тиби 18-й день 1686 г пп
Тиморо проснулся необычайно рано для себя.
Его нетерпение, вызванное вчерашним разговором с отцом, долго не давало уснуть ночью и слишком рано пробудило утром. Так наследнику не терпелось поделиться обретёнными знаниями с Деоной. Тиморо очень хотел показать деке то, что она сама не знала, но само по себе являлось сенсацией.
В этот день у них должен был состояться очередной урок овладения Тайностью и попытками наследника освоить дарованный ему бессмертными талант артадеки. Но планам не суждено было сбыться.
Едва наследник разлепил глаза, снедаемый нетерпением, чуть щурясь от утренних лучей солнца, как рядом с ним послышался тихий низкий гул вестника.
Письмо даже не была запечатано или свернуто. На небольшом кусочке насыщенной тайностью бумаги быстрым летящим почерком Деоны было выведено: «Ваша милость, наше занятие сегодня придётся перенести. Занята срочными распоряжениями пресветлого князя. Д.»
Конечно, наследник расстроился, прочитав эту быструю записку. Однако печаль быстро сменилась, а губы потянулись в глуповатую улыбку. Кончиками пальцев он коснулся выведенных идеальным почерком букв. Деона писала их сама, своей рукой. Для него. Подобных сокровищ у Тиморо ещё не было. Мечтательно прикрыв глаза, он прижал записку к губам, а после спрятал её в ящик стола к другим таким же ничего не значащим вещам. Во всяком случае, для посторонних.
Рядом с письмом Деоны лежал их первый совместно созданный рингерив. В тот раз Деона держала наследника за руку уверенная в том, что он не видит нитей и помогала ему продеть их сквозь простенькую металлическую трубку, закрученную спиралью. Тиморо отчётливо помнил холод пальцев девушки. Ему было интересно, всегда ли её руки такие? Смог бы он помочь ей согреться? И позволит ли она ему это когда-нибудь? Там же лежал первый и единственный подарок Деоны: механическая игрушка птицы, которая после заводки забавно стучала клювом по поверхности, на которой находилась. Деона подарила эту игрушку Тиморо ещё мальчишкой, едва освоилась в замке. Он не расставался с ней ни на миг, пока простенький механизм окончательно не износился, и птичка не замерла в одном положении навсегда. Но даже в таком состоянии игрушка продолжила храниться в покоях юного наследника. Там лежала и книга Деоны, которую юноша честно украл из её кабинета. На тот момент ему казалось, что она хранит на себе её запах, легкий и цветочный. А когда даже воспалённый влюблённостью мозг признал тот факт, что книга не может пахнуть ничем уже, кроме книги — возвращать её обратно было стыдно. В книге между страницами был спрятан портрет Деоны, нарисованный заезжим художником, который работал над семейным портретом Севегонов. Пока тот отдыхал от основной работы, Тиморо тихонько сунул ему мешочек, туго набитый статерами, чтобы он нарисовал и её. Княжескую деку, несправедливо именуемую нимой. Так наследник получил быстрый бесцветный набросок на листе бумаги, удивительно точно угадывающий черты девушки.
Убедившись, что все вещи на своих местах, Тиморо закрыл ящик. Внезапная свобода оказалась крайне непривычной. Все остальные его наставники, которые также были и ближниками князя, отменили свои занятия по той же причине, что и Деона. Замок Севегон готовился принимать праздник обновления. Да не простой — его посетит лично бессмертный, который отвечает за этот самый праздник. Четырёхликий Калид, бог течения лет, покровитель смены времён года, собрался наведаться в пограничный регион, в котором уже очень давно не видели бессмертных. А потому все старались навести порядок в своих делах, дабы не посрамиться перед одним из богов Оплота Надежды.
Тиморо понял, что очень давно не спускался в город. А ведь ему так хотелось погрузиться в предпраздничную суету, которой были наполнены улицы Варотры в эти дни.
Наряды, угощения, украшения домов, подарки, традиционно преподносимые всем близким на праздник Обновления — вся эта суета манила сегодня наследника. К тому же юноше выпало так много свободного времени, пока другие обитатели замка были заняты.
Позвав слуг, Тиморо позавтракал, облачился в комплект свежей одежды и отправился на поиски отца. Нужно было получить дозволение на путешествие в город.
В замке всё ещё было многолюдно, но, к удивлению наследника, его перестало это раздражать. Даже наоборот, это стало приятным дополнением к обычно унылым и мрачным интерьерам холодного и безлюдного замка.
Узнав у одного из проходивших мимо номархов в сопровождении полуголых ним о местонахождении отца, Тиморо поспешил в его кабинет.
Перед массивной дверью его кабинета ожидаемо обнаружилась не менее массивная Тилла. Из кабинета как раз выходил озадаченный Астар.
— Ваша милость, — рассеянно поклонился он.
— Доброе утро, капитан! — улыбнулся жизнерадостно Тиморо. Однако тот не ответил на улыбку, а погруженный в нелёгкие думы, молча, двинулся по коридору. Тиморо проводил его озадаченным взглядом.
— Отец сейчас один? — спросил юноша, переведя внимание на телохранительницу.
Та кивнула и приоткрыла дверь для наследника.
Князь сидел погруженный в бумажную работу. Он едва приподнял глаза на наследника и тут же опустил их обратно.
— Тиморо, я чётко обозначил тебе вчера, что больше ни на какие вопросы о Муклосе не отвечу. Я и так рассказал то, что ты должен был узнать только, когда официально стал бы опорой дома Севегон, а не...
— Отец, я не по этому поводу, — на свой страх перебил юноша.
Губы князя дрогнули в нежной улыбке. От неё у Тиморо побежали мурашки по спине, а уши вмиг загорелись.
— Ты удивляешь меня несколько дней подряд и удивляешь приятно. Я слушаю, — кивнул князь на стул перед своим столом и отложил бумаги. Он сложил руки лодочкой перед собой, ожидая ответа от сына. Его зелёные глаза будто бы видели юного наследника насквозь. Но в этот раз Тиморо почему-то это не пугало.
— Я бы хотел выйти в город сегодня, отец. Я хотел бы сам купить подарки своей семье в честь праздника Обновления и...
— Один в город ты не пойдешь, — отрезал Териус. — И, я тебя прошу, Тиморо, не бери с собой эту подвеску.
Тиморо неловким жестом попытался спрятать цепочку с кровь-камнем, висевшую на поясе, но на брюках не оказалось карманов.
— Деона мне доложила, что ты освоил кровную привязку. Но это не означает, что кто-нибудь не попытается с тебя срезать это сокровище вместе с частью одежды. А то и частью тела.
— Хорошо, отец, — кивнул Тиморо. Он чувствовал, как краска с ушей перебиралась на лицо.
Наследнику самому было неловко от того, что он почти всегда надевал столь бесценное сокровище с собой. Но и поделать ничего не мог. Тиморо это казалось странным, он никогда раньше не был падок на украшения. Смотря на отца, он считал, что статус и власть стоит показывать характером и делами, а не дорогими вещами, однако именно с подаренным кровь-камнем наследник никак не мог расстаться. Тот будто звал его, манил, словно обладал своей волей и подчинял ею наследника.
— С тобой в город отправится Аллет... Да и Тиллу забирай. Слух о том, что в город приедет бессмертный, уже распространился по всему княжеству. В Варотре необычайно много приезжих, гостиницы уже переполнены. А ведь до праздника ещё декада и два дня. Будь осторожен и не суйся в Нижний город, Тиморо. Только верхний и средний круг, слышишь меня?
— Да, отец, — Тиморо встал со стула, и поклонился, приложив пальцы ко лбу, едва сдерживая внутреннее ликование.
— Ступай, твоя стража найдёт тебя в холле.
***
Их экипаж медленно спускался от вершины горы. По старинке он был запряжён лошадьми, которых князь никак не желал заменять на механические самодвижимые повозки. Двигались они в сторону верхнего города, где богатые дома знатных семей Варотры и дорогие гостиницы, принимающие высший свет приветливо открывали свои двери гостям с достаточно пухлыми кошельками.
— Ваша милость желает прогуляться в Верхнем Круге? — пробасила Тилла.
— Нет, я хочу на рынок в Среднем городе, — ответил наследник, не отрывая взгляда от смотрового окошка.
— Как пожелаете, — кивнула Тилла. Она высунулась в окно и что-то прокричала кучеру.
Светлые фасады домов украшали символы предстоящего праздника — четырёхлистный донник и десятиконечные звёзды. Даже в границах Верхнего города было многолюдно, сновали с поручениями рабы, чинно прогуливались знатные семьи Варотры, украшая своими изысканными одеждами сезонных светлых оттенков и без того нарядные улицы элитного района города.
Медленно экипаж спускался ниже. Тиморо успел заметить эту невидимую, но слишком чёткую границу между Верхним и Средним кругом Варотры. Стоило проехать водопад и вот — перед тобой уже менее богатые дома и более тесные улочки, старающиеся взять удобством, но не роскошью своего убранства. Почти в каждом доме на первом этаже была какая-то лавка, трактир, таверна или клуб по интересам. Здесь же встречались стихийные алтари тому или иному бессмертному, которому несли, как считалось, их излюбленные дары. Сейчас, конечно, по количеству подношений, лидировали алтари Калида.
Его подношениями считались цветы, фрукты и прочие дары земли. Все сады и парки, разбитые в черте города, были облагорожены самым тщательным образом, так как считалось, что именно они — храмы Калида, его лицо и детища. Его последователи занимались наукой, связанной с выращиванием растений всех возможных видов. Не только красивых, используемых в высшем свете как помпезные украшения своих территорий, но и самых что ни на есть простецких, таких как батат, клубянки и другие продукты, активно используемые на кухне.
Город ожидал праздника Обновления.
Экипаж миновал декаэдрический молитвенный храм с десятью дверями, и остановился на большей по размеру площади, окруженной внушительными, для Среднего круга домами.
В сердце площади был фонтан, в центре которого находилась миниатюрная, в сравнении с оригиналом, копия Древа Скорби, выполненная из позолоченного металла. Художник, вдохновившийся этим чудом природы, несмотря на красочность используемого материала, смог передать всю ту печаль, которая окружала плотной аурой растительного гиганта. Дерево, исполняя роль фонтана, словно проливало слезы, маленькими капельками роняя влагу в общий бассейн со своих листьев. Мелкие струйки распыляли вокруг него поочерёдно облако воды, временами красиво преломляя свет около фонтана.
Несмотря на печальную композицию, как казалось наследнику, люди в толпе оживлённо переговаривались, толкались, временами ругались и совершали покупки. Они не замечали той красоты, что находилась рядом с ними. Они к ней привыкли, и она не казалось чем-то из ряда вон выходящим.
Однако, стоило княжескому экипажу зарулить на площадь, как Тиморо заметил, что толпа стремительно стала редеть. А когда дверь кареты открылась и из неё первой вышла внушительных размеров Тилла, хлеставшая себя по ногам хвостом, некоторые и вовсе кинулись наутёк.
— Кажется, нас не сильно рады видеть, — протянул юноша, глядя, как люди стремятся покинуть торговую площадь.
— Ну, не то, чтобы конкретно вас, скорее нас, — пожала плечами Аллет. — Мы не так давно помогали страже и, признаюсь, чуть наделали шуму. Вот нас и опасаются немного. Но и вас тоже, ваша милость, вас тоже! — резко добавила векра, видя, что Тиморо погрустнел.
— Я не хочу, чтобы меня боялись. Я хотел бы быть ближе к своему народу, хотел бы их слышать!
— Уверена, вам бы понравилось в колониях, ваша милость, — мечтательно обронила Аллет. — Конечно, сейчас там заправляют наместники его величества, но всё равно изменить целиком старый уклад у них не вышло. В общинах Фараска принято, чтобы глава выходил к народу раз в сар, в последний его день. И все могут высказать ему то, что о нём думают. Бывало даже, что нерадивого главу в этот день убивали, если согласных с этим было большинство. Но это редкость.
— Кто же вставал новым главой в таком случае? — удивленно спросил Тиморо.
— Кого выбирали, тот и вставал, — пожала плечами Аллет. — Это теперь всё передаётся по наследству, поддерживая семейные традиции и начинания. До прихода людей векры на Фараске сами выбирали своих вождей, вне зависимости от того, кем были их родители.
Они шли по малолюдной площади. Аллет рука об руку с Тиморо, Тилла шла чуть сзади и слушала.
— Почему ты покинула Фараск? — спросил наследник.
Векра грустно улыбнулась и заправила за ухо выбившуюся прядь светлых волос.
— Ваша милость, я была изгнана из Фараска судом своего народа. Поверьте, по своей воле я бы не покинула родные края. Но сейчас, — она оглянусь на Тиллу, — мы ни о чём не жалеем.
— А как ты лишилась крыльев?
— Ваша милость, если вы позволите, я бы не хотела подробно отвечать на этот вопрос, — Тилла хмыкнула, но её лицо при этом оставалось непроницаемым, насколько мог заметить обернувшийся на неё Тиморо. — Скажу лишь, что крыльев меня лишил тот же суд, что и изгнал меня с Фараска.
— Во имя десяти, тебя обескрылили свои же? — от удивления брови юноши взлетели вверх.
— Обескрылить — интересное слово, ваша милость, но да, — пожала плечами Аллет. Оправив свои одежды, она отстранилась от Тиморо на два шага, поравнявшись со второй телохранительницей, явно давая понять, что личного диалога ей хватило изрядно.
Поглядев на вывески магазинов, юноша остановил свой выбор на ювелирных лавках, принадлежащих столичным дельцам. Зная любовь матери к модным вещам, Тиморо решил преподнести ей подарок именно из этого места, так как самые последние столичные новинки появлялись тут первыми.
Купив подарок княгине-матери и отцу, Тиморо уже хотел было уйти, но замер. Среди всего многообразия драгоценных камней в золотых обрамлениях, взгляд юноши зацепился за одно единственное. Оно было серебряным очень тонким и несуразным. Словно делал его не мастер, а всего лишь подмастерье. В центре скромно поблёскивал маленький серый минерал. Тиморо понятия не имел, как он назывался, но никак не мог отвести взгляда. Это кольцо совершенно не подходило магазину. Не подходило оно и наследнику. Он и сам не заметил, как странное украшение оказалось у него на пальце. Оно не сочеталось ни с одним из побрякушек, что когда-то ему дарили. Не подходило оно и к тем, что выбирал раньше сам Тиморо. Оно было другим.
Немедля больше ни секунды, Тиморо оплатил скромную цену.
-Не самый удачный подарок, ваша милость, — хмыкнула Тилла.
Наследник не отводил от кольца заворожённого взгляда.
— Это не подарок, — тихо ответил Тиморо. — Оно теперь моё.
Пройдя ещё несколько витрин, юноша внезапно нашёл глазами небольшой магазин, чуть в отдалении от площади, вывеска которого изображала механическую птицу, которая, как заведённая, стучала клювом перед собой.
Подойдя ближе, Тиморо обрадовался, увидев, что не ошибся в предполагаемом ассортименте этой небольшой лавки.
— Будьте добры вон того заводного стукача, — ткнул Тиморо в птицу пальцем. Улыбчивая хозяйка лавки, уже покрытая морщинами, запаковала будущий подарок и вручила его наследнику.
Тиморо старался сохранять серьёзное лицо и не обращать внимания на тихие смешки телохранительниц у себя за спиной.