Глава 6
Сар Тиби, 16-й день, 1686 г пп
Князь Териус перебирал входящие документы, которые уже предварительно отсортировала Деона. Но она отобрала лишь те, которыми занималась сама. Бесполезной бумаги от этого почти не убавилось.
Прошения, приглашения, королевские грамоты, обновления свода законов — всё это было ненужным мусором в глазах князя. Он надеялся найти в этой кипе входящей почты лишь письмо от брата. Личный ответ от короля. Князь Севегон писал ему уже не впервые, однако из раза в раз не получал ничего: лишь его клерки отписывались сухим канцелярским языком. Хотя чаще не приходило даже этого. Как и сейчас.
Гнев. Остался лишь он после того, как король в очередной раз решил отмолчаться. Отмахнулся, как от назойливого насекомого, словно никогда и не существовало ни родного брата, ни его предложений. Застарелое чувство обиды вновь всколыхнулось в сердце князя. Несправедливость, случившаяся в детстве, выжигала изнутри.
Его мать, Виен, дочь Надежды, королева Эденуса, сгинула в хикуте, как безызвестная крестьянка. Она вспыхнула ярким факелом, во время прогулки по мосту, сооружённому на дамбе водохранилища. Как так случилось, что никто не заметил зарождающийся сгусток зла в самом сердце королевства, для Териуса оставалось загадкой по сей день. Хикут, в который она угодила, не оставлял никакой надежды на спасение. Он сжёг её, не оставив даже пепла. А конструкция моста, созданная искуснейшими инженерами, которые использовали насыщенную тайностью сталь, осталась искорёженной. До того дня она считалась нерушимой.
Виен сгинула в день, когда Териусу исполнилось пятнадцать лет. Его отец, действующий на тот момент король Эденуса, объявил в стране траур. Как такового прощания с королевой не проходило, так как прощаться было не с чем. Териус плохо помнил первый сар-два после её смерти. Но помнил, что его пробудило от серой картинки обыденности и безысходности, которая окружала с момента смерти матери. Пыльное покрывало апатии стянула с него... Свадьба.
Внезапно отец нашёл новую любовь. Да такую искреннюю и чистую, что решил сыграть свадьбу, едва закончился официальный траур по королеве Виен. Териус тогда злился, плакал, пытался говорить с отцом, но всё было тщетно. Король был непреклонен.
Свадьба, пир, посвящение в дочери Надежды, что делало новую королеву вновь названной помазанницей Оплота. А после у короля появился сын. Новый наследник. Новость словно гром поразила Териуса, который готовился отмечать шестнадцатый день рождения.
После официальной грамоты, лично подписанной действующим королём, в столичном дворце резко поменялось отношение к бывшему наследнику. Все понимали, что он остаётся значимым вельможным лицом королевства, но... Вся проблема была в том, что Териус не унаследовал искры Тайности от своего отца. Он пошёл в мать, которая не была одарена способностью плести божественными инструментами.
Териус осознал, что с ним перестали усердно заниматься преподаватели, перестали приходить всевозможные приглашения на столичные приёмы. Его старые знакомые, с которыми он заводил полезные для будущего правления связи, переставали идти на контакт. Большую часть времени он был предоставлен во дворце самому себе.
Король постепенно отстранялся от сына, погружённый в новый брак, государственные дела и воспитание наследника, который оказался чуть более везучим. Его младший сын был одарён мощной искрой, под стать королевскому роду. Он манипулировал нитями Тайности едва ли не с первых минут жизни, чему король никак не мог нарадоваться. Так волей случая и вследствие стечения ряда независящих от него обстоятельств, Териус лишился своего статуса, наследства и значимой роли при дворе отца.
К моменту совершеннолетия, он уже почти смирился со своей ролью и положением. Териус готов был принять роль какого-нибудь министра или советника при своём брате, однако тому не суждено было сбыться. Когда он готовился перейти рубеж двадцати одного года и объявить всему миру о своей полной самостоятельности, король ошеломил Териуса новым подарком судьбы.
— Сын мой, завтра к нам приедет твоя будущая жена, единственная наследница древнего дома Севегон. Ты должен сделать всё возможное, чтобы понравиться ей. Как только мы закрепим ваш брак при жрецах Ранары, пред десятиликим пантеоном, ты будешь должен принять фамилию этого рода и встать в его главе. С той поры княжество Севегон, Великий перевал и Врата в Эденус будут под твоей защитой и опекой.
— Отец! Я...
— Чтобы ты не хотел сказать, сын, подумай, — перебил его крупный седеющий мужчина. В его зелёных глазах загорелся опасный огонь. — Ты не хочешь знать альтернативу своему положению, если отвергнешь моё предложение. Ты покинешь столицу и будешь князем. Во дворце для тебя места нет.
Териус хорошо помнил, как мерзкий холодный ком сдавил его горло. Казалось, он мешал дышать, говорить и даже думать.
Он лишь кивнул отцу и принял свою судьбу. Он заставил себя улыбаться будущей жене, которая, казалось, также как и он через силу натягивала маску добродушия. В её глазах он видел лишь лёд.
Териус не хотел примерять на себя роль князя удалённого от столицы княжества. Пускай и одного из самых значимых, самых богатых, но всего лишь князя...
Лишённый урождённой фамилии, Териус Севегон стал третьим этого имени в семье Севегон. Был официально причислен к роду, который вёл свою историю с самой Войны Надежды от начала исчисления эры Оплота. Такой важной и древней, знатной и богатой семье, но... не королевской.
Князь смял очередное бесполезное прошение и швырнул его в угол. Он с трудом подавлял желание закричать. С грохотом он ударил по столу обоими кулаками и прорычал бессвязные ругательства.
«Что же, брат, ты не оставил мне выбора,» — подумал про себя князь.
Он достал из ящика стола пачку насыщенной тайностью бумаги и принялся выводить стилусом письма. Своим верным номархам, недовольным министрам, несправедливо обделённым вниманием короля членам высшего общества. Его кир славно потрудился, добывая эти сведения и полезных людей.
***
Тиморо ждал пару дней, ожидая возможности встретиться с отцом. Последние дни он ходил по замку мрачнее Осени, слишком занятой предстоящими в городе и замке мероприятиями, чтобы уделить внимание сыну.
Юноша исправно посещал занятия. Его преследовали неудачи в дисциплинах, связанных с физической выносливостью и относительные успехи в науках. Было единственное достижение, которой он надеялся похвастать перед князем — достижения на занятиях с Деоной.
И вот желанный день настал. Точнее, вечер. Несмотря на большое количество важных гостей в замке, князь объявил, что сегодняшний ужин будет лишь в кругу семьи.
Тиморо ожидал отца и мать в малой гостиной в компании Тиллы, которая молчаливой скалой охраняла вход. Бесстрастным взглядом она сканировала пространство, убеждаясь в безопасности окружающей обстановки. Механическая рука девушки покоилась на рукоятке кистеня. Тиморо нервно поморщился, вспоминая, как телохранительница нежно его поглаживала, шёпотом называя «лапушкой». Кажется, она тогда успокаивала любимое оружие после того, как кто-то из княжеской гвардии попытался сделать с ним какой-то финт, но не удержал и обронил. По памяти Тиморо, тот раздробил себе ногу, но успокаивать громадная телохранительца ринулась именно шипастый кистень.
У Тиллы вдруг задёргался хвост. Кольца, нанизанные на его кончик и основание, блестели и тихонько позвякивали. Уловив какие-то ей одной ведомые флюиды, она раскрыла дверь. В зал вошёл Териус, за ним княгиня-мать и Аллет, которая замыкала процессию.
— Отец, мама, — Тиморо встал из-за стола и двинулся самостоятельно помочь сесть за стол родителям, не дав успеть этого сделать прислуге. — У меня для вас хорошие новости!
— О, Тиморо, — с придыханием сказала княгиня-мать, — у нас для тебя тоже хорошие новости! Кто первым поделится чем-то приятным?
— Я не смею перебивать родителей, — учтиво ответил Тиморо.
— Брось, мальчик, — князь строго уставился на сына, — показывай. Если там не то, что я думаю...
— Вот! — Тиморо достал из внутреннего кармана красно-коричневой куртки собственноручно изготовленный рингерив кайнкуд. От волнения сердце билось чаще. А вдруг отец не оценит его трудов? Вдруг скажет, что наследнику стоило стараться лучше? Но Тиморо был горд собой и своими способностями. Он старался, он сделал. Отец просто не может не оценить.
— Покажи, — велел князь.
— Айнай! — по велению голоса стёклышко хрусталя в простой бронзовой оправе засияло, источая ровный луч белого света.
— Неплохо, — кивнул Териус. На мгновение Тиморо помрачнел. Сердце наполнилось разочарованием от такой сухой похвалы. Но стоило наследнику поднять на отца глаза, как он заметил блеск в его глазах. Он появлялся редко и от того был ценнее блеска любых сокровищ. Теперь Тиморо видел, что тот очень доволен, несмотря на скупость реакции.
Юноша чувствовал, как гордость в нём поднимается, окрашивая светлые щёки лёгким румянцем. Он даже успел забыть, насколько приятно это чувство. Глупая и неконтролируемая улыбка поползла по лицу.
— В следующий раз, сынок, сделай что-то более изысканное, — повертев вещицу в руках, сказала княгиня-мать. — Но ты молодец, я рада твоим успехам.
Тиморо благодарно кивнул и поспешил занять своё место за столом, который уже успели накрыть слуги.
— А теперь, Тимми, наши новости! — княгиня хлопнула в ладоши в предвкушении.
— Завтра пройдут смотрины, — отпив из бокала, перебил жену князь.
Тиморо застыл перед тарелкой, не донеся вилку до рта. Сначала наследник был уверен, что ему почудилось. Смотрины? Что за глупость? С чего бы вдруг? Но по серьёзному взгляду отца он понял, что здесь не до шуток. Радость медленно стекала с юного лица.
— Но...
— Да, тебе восемнадцать. До совершеннолетия ещё три года, но присмотреться к потенциальной невесте сейчас не будет лишним, — отправив в рот кусок мяса, князь смотрел на сына, ожидая возражений.
— Отец, — положив столовый прибор, младший Севегон посмотрел в глаза отцу, — я обещаю, перед ликом Кладиса, что не посрамлю тебя, но... Мне потребуется кое-что взамен.
— Надо же, — князь выгнул вопросительно бровь, — что-то новенькое. Слушаю тебя.
— Я хочу знать, что находится под замком.
Князь какое-то время молчал, наблюдая за нервными движениями сына. А потом вдруг улыбнулся. И от этой улыбки у Тиморо пробежали мурашки.
— Это будет просто. Хвалю за попытку заключить сделку, но ты просчитался. Под замком находятся темницы, сын. Для тех, кто нарушил законы княжества и королевства, нарушил догматы Надежды. Они содержатся здесь до момента, пока не отправляются в Цитадель Тишины. Или пока не искупят свою вину перед дознавателями.
Князь усмехнулся, но не сводил острого взгляда с сына. Тиморо поджал губы. Он понимал, что отец не хочет поднимать эту тему.
— Нет, отец, я не про темницы, а про то, что находится под ними. В самой горе, — наследник сжал кулаки под столом и замер, ожидая вспышки гнева отца.
Но тот, к немалому удивлению наследника, лишь рассмеялся.
— А я уж думал, что ты никогда туда не заберёшься. Успел-таки? Признаюсь, я ожидал, что ты залезешь туда гораздо раньше.
С лица князя словно сошла печать злости и усталости. Он выглядел искренне весёлым.
— Териус, — княгиня положила руку на локоть мужа. Она выглядела взволнованной, — ты уверен...?
— О, конечно, я уверен. Я уверен, что мой наследник должен знать, для чего замок стоит именно здесь, а не на какой-либо другой горе, которых здесь, на южной границе, в избытке.
Тиморо ждал. Он нервно перебирал край скатерти, стараясь успокоить нервы. Но терпение потихоньку заканчивалось.
— Так ты расскажешь? — тихо спросил он.
— Расскажу, сын, расскажу. Но, давай договоримся. Сначала пройдут смотрины, а после — мы сходим туда вместе. И я расскажу тебе всё. На завтра твои занятия отменены. Княжеский приём займёт весь день и вечер, а с его завершением мы спустимся в Муклос.
***
Сар Тиби 17-й день 1686 г пп
Териус был у себя в кабинете, ожидая прибытие визитёра в назначенное время. Нервничая, князь перебирал бумаги, не вчитываясь в текст написанного, просто перелистывая лист за листом в стопке бюрократической волокиты.
Потому внезапно вошедшая личная нима застала князя врасплох. Обычно в это время Деона находилась в городе, обегая просителей по вопросам, связанным с тайностью или же занималась бумажной работой.
— Ваша светлость, — она приложила пальцы ко лбу, опустив взгляд в пол. Торопливыми движениями она закрыла за собой дверь.
— Деона, — удивление прорезалось в голосе князя, — тебе что-то нужно?
— Ваша светлость, у меня для вас есть новости, — Деона заметно нервничала. Пальцы то и дело теребили браслет на запястье.
— Деона, я очень надеюсь, что новости истинно важные, так как я...
— Ваш сын — са'арт.
Девушка выпалила это так быстро, что удивилась собственной наглости. Она медленно подняла голову и вздрогнула. Князь побледнел на глазах, хотя его лицо и оставалось внешне спокойным. Кабинет погрузился в тревожную тишину. Деона ждала хоть какого-нибудь ответа. Князь раздумывал о чем-то своём.
— Я, признаюсь, не понимаю, как это возможно, ведь он артадека, — уже тише продолжила нима. — Это точно, он же создаёт рингеривы. Но я же вижу, как ведут себя потоки тайности рядом с ним. Он не проходил проверку? Я всё равно тогда не понимаю, как оно не проявило себя раньше...
Деона говорила быстро, прокручивая браслет на руке. Она то смотрела на князя, то словно бы куда-то за него, не замечая, как тот медленно достал эскравоз-медальон. В последнее время он носил его исключительно на шее. Поднеся его к губам, князь посмотрел прямо в глаза своей ниме и заговорил:
— Приказ: Деоне Ранарской запрещается с кем-либо обсуждать способности Тиморо Севегона, моего сына, кроме как лично со мной. Она не может произносить того факта, что Тиморо са'арт ни перед кем, в том числе пред богами и клятвами надежды. Да будет нима запечатана.
Фиолетовая вспышка с медальона князя словно бы перепрыгнула на браслет Деоны, впиталась в него и высветила руку изнутри. Девушка поморщилась и передёрнула плечами, чувствуя зябкую волну, пробежавшую по телу от браслета, вгрызаясь приказом внутрь её естества. Она уже давно не боялась этого холода. Но в этот раз ситуация не была так проста для понимания.
— Ваша светлость, я...
— Что ты знаешь о силах са'артов?
Князь смотрел так внимательно, что ниму пробирала дрожь. Она сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки.
— Только то, что записано в альманахе Тайности, ваша светлость. И то, что сама имела возможность видеть в деле в столице.
— Да, разумеется, — невпопад ответил князь. — Как ты поняла, что он один из них?
— Я стала замечать завихрение близлежащих нитей тайности вокруг него, с тех пор как Тиморо стал носить с собой кровь-камень. Я не понимаю взаимосвязи, но он манипулирует тайностью, не пропуская её через себя. Но почему этого не происходило раньше — я не знаю, ваша светлость.
Голос девушки вновь зазвучал увереннее. Она не чувствовала от хозяина опасности и от того позволила себе расслабиться.
— Ты услышала приказ, Деона. Ваше обучение продолжается.
— Ваша милость, но са'арт не может быть декой или артадекой! Как же так! Это такой феномен, я просто обязана сама его изучить! — Деона активно жестикулировала, проглатывая окончания слов, так её взбудоражило озвучивание своих наблюдений. — Я бы написала новую статью в альманах Тайности, во имя знаний и их Хранительницы!
— Деона, довольно! — повысил голос князь. — Ты слышала приказ. Я верю тебе, ты передала мне информацию, я буду думать, что с ней делать, а пока — ты свободна.
Нима послушно опустила голову. Пальцы сжимали подол балахона, а губы дрожали.
— Да, ваша светлость, — едва сдерживая себя от нетерпения, Деона торопливо кивнула и, не дождавшись дозволения, поспешила прочь из рабочего кабинета князя.
В дверях она едва не столкнулась с киром князя. Он окинул её пустым безэмоциональным взглядом и совершенно не отреагировал на чуть отдавленную ногу. Лишь флегматично проводил торопящуюся ниму, а затем без разрешения пересёк порог кабинета.
***
Большой зал замка выглядел непривычно нарядным для Тиморо. Оттого ему было ещё неуютнее от осознания, что всё это праздничное торжество и украшения, снующие всюду слуги с подносами, накрытыми деликатесами и разряженные аристократы — в его честь.
Что осталось неизменным в этом помещении — кресло-трон князя, на котором его почему-то всё ещё не было. Хотя людей запустили в зал уже достаточно давно. Но князь на то и князь, чтобы его все ждали, а не наоборот.
Наследник замка успел уже пообщаться с несколькими номархами, его собственными будущими вассалами, конечно, если никто из них не лишится титула и их дочерями. Некоторые были заинтересованы перспективой брака с наследником Севегон, некоторые не особенно. Это чувствовалось по манере разговора, подаче и количеству украшений на девушках. Они сияли на тонких ручках и шейках дам, ими были украшены изящные прически и расшиты подолы платьев.
— Ваша милость, — обратился к Тиморо неузнанный наследником вельможа, — позвольте вас на пару слов!
Невысокий мужчина, чуть заплывший жирком, взял Тиморо под локоть и отвёл за одну из больших колонн. Оркестр тем временем взял паузу в игре на Тайнотонах — музыкальных инструментах, работающих на Тайности и способных издавать совершенно любые звуки. А Тиморо совсем растерялся, искренне не понимая, чего от него хотят.
— Ваша милость, я Эмринн, номарх Рикая, ваш верный слуга. Прошу простить мне мою невежливость, ваша милость, но прошу вас, скажите, что вы не поддерживаете идеи вашего отца! Если так, то я завтра же в частном порядке приведу сюда в замок свою ненаглядную дочурку, она красавица. Но никак, ваша милость, никак я не могу отдать свою прелестницу в дом, в котором под запретом нимы! Кто же будет следить за ней, кто будет ухаживать за гардеробом! — затараторил мужчина.
— Номарх Эмринн, — Тиморо едва успел вставить обращение в его словесный поток, — я...
— Ваша милость, — Аллет возникла словно бы из воздуха, — прошу вас, не стоит прятаться в тенях. Сегодня вы должны быть в центре внимания, это же ваши смотрины!
Тиморо одарил девушку благодарным взглядом. Ещё немного и он потонул бы окончательно в болтовне номарха.
— Конечно, Аллет, — кивнул наследник, оставляя без ответа тараторящего номарха. — Спасибо, — шепнул он телохранительнице, едва они отошли от колонны.
— Для этого я здесь, ваша милость, — телохранительница хитро улыбнулась. — Вам кто-то приглянулся?
Тиморо почувствовал, как быстро щёки заливаются краской.
— Или той, кого он ищет взглядом, сегодня нет на приёме? — тихо пробасила Тилла, которая также оказалась рядом.
Лицо Тиморо стало откровенно бордовым от смущения. Неужели всё так очевидно?
— Князь Севегон Териус третий, Владыка перевала, казначей Короля и Страж врат! — объявил глашатай.
В зал прошествовал князь, и Тиморо видел, что тот необычайно доволен чем-то. Его хорошее настроение волнами распространялось по залу, ибо все знали — хорошее настроение князя истинный повод к тому, что можно расслабиться.
— Мои верные подданные, я искренне рад приветствовать вас сегодня на моём скромном приёме в честь любимого сына и наследника, истинного сына королевства! — князь поднял бокал, заботливо поданный слугой. — Во имя Надежды и Оплота, да благословят сегодняшний день десять бессмертных хранителей наших земель!
— В Оплоте Надежды! — разом отозвались голоса присутствующих.
***
Из большого зала доносился шум бала, смех и звон бокалов, а Деона всё стояла со стороны служебных ходов и смотрела за потоками тайности, что окружали наследника. Теперь, даже когда при нём не было кровь-камня, она видела, как нити время от времени следуют за движением руки наследника. Как они искажаются, когда он смущается или злится.
— Печальная участь — быть рабыней, обряженной в госпожу. Не иметь возможности вкусить пир, когда он буквально в шаге от вас, — тихий злорадный голос раздался прямо над её ухом.
От неожиданности Деона вздрогнула. Она резко обернулась и попыталась было сплести заклинание, когда внезапно сильные руки стиснули её запястья, не давая пошевелить пальцами. Она поморщилась от боли, но не сказала ни слова.
— Не стоит, — мягко сказал монах Тизиан.
Деона разглядела его в полумраке коридора. От его улыбки ниме стало не по себе. То ли от страха, то ли так падал свет, но черные точки татуировок на его лбу казались светящимися изнутри, что лишь усиливало зловещий эффект.
Деона догадалась: если перед ней стоял этот самодовольный тип, значит её руки держал второй монах — Хагул.
— Не подумайте, я не хотел вас обидеть или напугать. У нас заведено говорить правду, какой бы неприятной она не была. Идём, Хагул.
Услышав повеление, лысый монах тут же отпустил руки Деоны и привычно странной деревянной походной двинулся вглубь служебных помещений вслед за Тизианом.
До ужаса смущённая Деона прогоняла в голове из раза в раз тот факт, что ничего не ответила монаху. Хотя могла бы. Девушка больно закусила губу. Она ведь вовсе не за этим стояла в дверях служебного коридора. А потому ей так и не пришла мысль о том, для чего в это место понадобилось приходить двум гостям замка.