Древо скорби

Сар Тиби, 9-й день, 1686 г пп

Тиморо корпел над историческим трактатом об одной из военных стычек с панголинами, пытаясь спрятаться от полуденного солнца в тени гигантского дерева, что стояло во внутреннем дворе. Оно почти полностью занимало пространство внутри стен замка, построенного вокруг растительной громады.
Этот исполин, Древо Скорби, был символом рода Севегон и изображался на всех штандартах и флагах. Но черный силуэт, заключенный в золотое кольцо на белом полотнище, никак не отображал его истинную мощь.

Это дерево не смогли бы обхватить и десять рослых мужчин ни одной из известных Тиморо рас. Его крона гордо возвышалась над пиками замка, а самая тонкая ветка была толщиной с руку наследника.
Но не размер делал это дерево таким особенным. Гербисы могли выращивать если не такие же, то не сильно ему уступающие. Тиморо никогда их не видел, но знал это из непрекращающихся уроков всевозможных дисциплин, необходимых для изучения будущему князю.
Так в чем же тогда дело? Дерево имело цвет грозового облака, только-только закрывшего солнце. Ствол и ветки этого гиганта были словно присыпаны пеплом. Или казались оплетенными плотной сеткой паутины. Тиморо так и не определился, что это величественное растение ему напоминало больше. Мнение наследника менялось в зависимости от настроения.
Листву Древо Скорби имело глубокого темно-зеленого цвета, из-за чего оно при первом взгляде казалось черным. Сами листья были настолько прочными, что при неосторожности о них можно было с легкостью порезаться.
Когда Тиморо впервые выехал на охоту за бурелеском вместе с отцом и его свитой, они спускались в долину, граничащую с Зуа-Аху. С неё открывался прекраснейший вид на замок Севегон и их родной город Варотру. Тогда он впервые увидел свой дом издалека. Ему показалось, что Древо Скорби поглощает все цвета вокруг себя, будто являясь центром черно-белого уныния. То чувство Тиморо прекрасно запомнил, и отчего-то ему показалось, что тот, кто дал имя этому дереву, испытал схожие ощущения.
Погрузившись в воспоминания, Тиморо совсем потерял бдительность, а потому упустил из виду, как в тени великого древа перестал находиться в одиночестве. Справедливости ради, даже если бы наследник внимательно следил за окружением, вряд ли бы смог почувствовать приближение одной из телохранительниц отца.

— Ваш ментор, ваша милость, будет снова пытаться уговорить пресветлого князя дать добро на возобновление наказания розгами, — проигнорировав испуганный всхлип наследника, заговорила высокая красивая девушка, — если обнаружит, что вы утащили книгу за пределы библиотеки.

— Спасибо, Аллет, ты, как всегда, прекрасна и ужасна одновременно, — Тиморо обернулся, быстро совладав с собой. Только сердце продолжало бешено колотиться из-за внезапного появления собеседницы.

Аллет была верна себе. Она стояла в полупрозрачных легких газовых одеждах, которые были характерны для её расы. Ткань словно заворачивала её в бутон прекрасного цветка, цвет которого менялся от нежно-белого снаружи к красному внутри. Несмотря на многослойность, наряд скорее открывал её фигуру, а не прятал. К запястьям девушки, словно крылья, тянулся тканевый шлейф, который хитрым швейным образом крепился к шароварам. Её светлые волосы, заплетенные в сложную косу, состоящую из косичек поменьше, красиво переливались в лучах солнца. Её аккуратные, но острые рога длиной с ладонь украшали золотые кольца, в большом количестве нанизанные вплотную, браслеты сковывали необычайно узкие для человека лодыжки. Впрочем, человеческими они и не были, напомнил себе Тиморо. Лодыжки переходили в узкую когтистую ступню с высокой пяткой, заканчивающейся шпорой, остро смотрящей вниз. Почти в каждом из колец, покрытом письменами, был инкрустирован камень. Наследник догадывался, что не все они были только для украшения. Некоторые несли в себе искру тайности.

— Ах, ваша милость, разве могу я быть ужасна, — засмеявшись, она легко и изящно покрутилась вокруг своей оси, оставляя в земле под собой небольшую лунку от когтей и заставляя легкое одеяние танцевать в воздухе.

— Тише, Аллет, умоляю! Я не хочу, чтобы меня тут заметили, — взмолился Тиморо, пряча книгу в кожаную сумку.
Векра огляделась по сторонам и заговорщически поманила наследника пальцем.

— А то еще решат, — шепотом сказала она, наклонив своё лицо почти вплотную к Тиморо, — что вы умеете читать!

Тиморо, всерьез подумав, что услышит нечто важное, разочарованно цокнул языком. Аллет вновь рассмеялась. На её молочно-белой коже проступил румянец от разыгравшегося веселья, а раскосые желтые глаза слегка увлажнились.

— Ваша милость, мне, право, очень нравится с вами беседовать, но я пришла, чтобы передать послание от вашего отца. Он вместе с княгиней-матерью хочет вас видеть в малой гостиной. И, поскольку он знает ваш прекрасный характер, настоятельно просил меня сразу проводить вас к нему. Исключительно в целях вашей безопасности, разумеется.

— Пока Диктис в замке, вряд ли кто-то решится мне угрожать, как и любому другому. Капитан скор на расправу, справедливую, но жестокую, — Тиморо опасливо оглянулся. Не услышал ли озвученный человек его характеристики, не было ли его внутри замкового двора?

— Ох, ваша милость, — Аллет надула свои пухлые розовые губки, — вы разве не слышали? Диктис отбыл ещё вчера вечером, аккурат после окончания Большого совета.

— Он даже не посмотрел на добровольцев в гвардию княжества?

— Сдаётся мне, что не успел, — Аллет оглянулась в сторону витражных окон, — Нужно торопиться, ваш отец начинает терять терпение.

Не успел Тиморо спросить, что имела в виду телохранительница, как она грациозным текучим шагом двинулась в сторону малых ворот. Наследнику ничего не оставалось, как припустить следом за ней, ведь он знал, что его собеседница права: если отец начинает терять терпение, то лучше поторопиться.
Миновав малые внутренние ворота, они двинулись по лестницам и коридорам замка. Тиморо едва поспевал за векрой, но нужды следовать по пятам у него не было. Он знал родной замок как свои пять пальцев и был уверен, что найдёт пару коротких путей до малой гостиной самостоятельно. Природная любознательность заставила Тиморо в своё время исследовать все верхние этажи, каждую комнату и лестницу. Запретным оставалось лишь одно место, которое с ранних лет не давало наследнику покоя. Жгучее желание спуститься в подземелья не оставляло Тиморо с тех самых пор, как он узнал об их существовании. Но он так и не смог туда попасть.

Преодолев еще несколько пролетов и коридоров, они оказались на месте. Именно здесь князь Севегон имел обыкновение принимать приближенных гостей и тех, кому оказывал явное расположение. Таких, правда, было немного. Малая гостиная располагалась в тупике малой анфилады на четвёртом мансардном этаже этого крыла. Она была действительно крохотной. Особенно, если сравнивать с другими величественными помещениями замка. Но при этом была близка к покоям княжеской четы, что говорило о статусности и близости к правителям существа, прибывшего на аудиенцию именно сюда.
За балюстрадой, располагавшейся между колоннами, можно было увидеть огромную люстру, чьего света хватало на весь внутренний холл высотой во все четыре этажа. Насколько Тиморо было известно, свет в этом шедевре иллюминации поддерживали Рингеривами, которые раз в несколько лет снимали для вливания в них энергии Тайности. Задумавшись об устройстве и сложности исполнения люстры, Тиморо не с первого раза услышал покашливание Аллет.
Придерживая массивную дверь открытой, она стояла в ожидании, когда уже наследник князя соизволит пройти. Нетерпение на её лице даже Тиморо смог прочитать с легкостью, хотя он, в отличие от отца, не умел так хорошо распознавать чужие эмоции.
Быстро прошмыгнув мимо телохранительницы, Тиморо оказался в малой гостиной. Помещение было словно воплощением слова «комфорт». То там, то тут были разбросаны мягкие подушки и большие пуфы. Возле них расположились низкие столы, на которых стояли корзины с различными фруктами, а также напитки в переливающемся сиянием Тайности хрустале. Запотевшая поверхность бокалов не оставляла сомнений, для чего конкретно был создан этот рингерив.

В самом помещении царил интимный полумрак. Наклонное витражное окно в крыше мансарды было завешано плотной тканью, почти полностью закрывавшей дневной свет. Знающий посетитель определил бы в стенах, обитых коричневым шелком с золотой растительной вышивкой, работу гербесов, которые продолжали открыто торговать с Эденусом даже несмотря на отсутствие желания первых.
— Твоё счастье, сын мой, что ты заставил ждать только меня, — раздался недовольный голос князя.
Тиморо вздрогнул. В полумраке он не разглядел возвышающейся из-за ширмы головы отца. На его узкое строгое лицо падал один-единственный луч света, создавая контрастную тень. Резкие черты выдавали в нем раздражение.
— Довольно, дальше я справлюсь сам, — резко отмахнулся князь, и из-за ширмы, согнувшись в поклоне, выбежала молоденькая камеристка.

–К-к-княгиня-мать, я вам ещё нужна? — запинаясь, тонким голосом обратилась девушка к женщине, которую он также не заметил из-за полумрака.
–Ступай, — с придыханием махнула рукой супруга князя. Красивая светловолосая женщина, черты которой почти полностью перенял Тиморо, заставляла многих мужчин задержать дыхание и втянуть животы. Её приятное глазу лицо резко контрастировало с холодными, почти скучающими голубыми глазами. Проблеск интереса Тиморо в них видел нечасто: когда приезжали труппы столичных Оплотов творчества, или модные дома восточных княжеств привозили новые крои и отделки платьев.
Камеристка поклонилась так глубоко, насколько могла, и спиной вперед вышла из комнаты через вход для слуг, даже не обратив внимания на наследника. Впрочем, учитывая настроение князя, это было неудивительно.
— Кого из вас двоих, скажите мне на милость, мне стоит учить быстрее ходить: Аллет или тебя, сын мой? — выйдя из-за ширмы и оправляя вытканный золотом зеленый халат, спросил князь.
— Териус, полно, — устало выдохнула княгиня-мать, — наш гость ещё даже не явился. Не будь так строг.
Можно было бы подумать, что этими словами женщина пыталась проявить заботу о сыне, если бы не абсолютно скучающая интонация голоса. Тиморо знал, что в противном случае крики отца могли вызвать у матери головную боль.
— Передай Деоне, что после вашего следующего урока я хочу видеть результат. Мне нужно, чтобы ты сумел делать хотя бы простейшие светильники. Артадека ты, в конце концов, или нет, — совладав с гневом, сказал князь.
–Непременно, отец, — склонил голову юноша.
–Сегодня все решили испытать моё терпение на прочность. Где Тилла? — Начав ходить по гостиной взад-вперёд, почти выкрикнул Териус.
— Она... — Аллет прикрыла глаза, будто к чему-то прислушиваясь, — Она уже скоро будет. Присядьте, ваш гость лишь обрадуется, если обнаружит тревогу ожидания, ваша светлость.
— Я плачу тебе не за советы, Аллет, — сквозь зубы процедил князь, однако опустился на один из пуфов, глубоко в него провалившись. Они с княгиней-матерью сидели по бокам от самого тесно заставленного столика, рядом с которым сидячих мест больше не было.
— Отец, я не...
— Ты учишься, Тиморо. И прежде, чем захочешь рассказать о своём нежелании присутствовать на личных переговорах с послом Зуа-Аху, пожалуйста, имей в виду: это будет иметь последствия, — холодным вкрадчивым голосом, словно и не было минутой ранее приступа раздражения, сказал князь Севегон.

–Да, отец, — проглотив невысказанную, но так четко угаданную отцом мысль, Тиморо виновато опустил глаза, — Я лишь хотел спросить, где мне расположиться.

–Там же, где и всегда, — указал правой рукой князь на место около себя.

Не поднимая глаз, Тиморо занял предложенное ему место. Едва он это сделал, двери, ведущие к коридору с балюстрадой, снова открылись.
Первой в помещение вошла Тилла — вторая личная телохранительница князя. Высокая, на полторы головы выше самого Тиморо, она обладала объёмными чертами лица, ярко-выраженными скулами, пухлыми широкими губами и широким носом. Её угольно-черная, местами серая кожа поблескивала в полумраке малой гостиной, словно камень, а выдающейся комплекции многие стражники княжества могли бы позавидовать, как и выдающемуся бюсту. На бедре она всегда носила своё излюбленное оружие — шипованный кистень. Из одежды на ней была кожаная обвязка, грубые штаны, чудом подогнанные по могучей фигуре, и сбитые кожаные сандалии, открывающие вид на широкие плоские пальцы, заканчивающиеся внушительными когтями. Кончик её острого хвоста слегка подрагивал, когда она остановилась перед княжеской четой.
— Ваша светлость, княгиня-мать, — приложив четыре механических пальца ко лбу вертикально посередине и поклонившись, Тилла приветствовала их глубоким голосом. — По вашему приглашению прибыл посол порубежья Зуа-Аху Зес'аззель, хранитель жил.
Едва заметно нахмурившись, Тиморо проводил взглядом опускающуюся руку могучей телохранительницы отца. Его пугал металлический лязг пальцев искусственных рук когда-то рукокрылой хи'ли. Обе телохранительницы отца принадлежали к разным расам, которых объединяла одна особенность — крылья. У представителей расы Аллет они росли из спины, там, где у людей находились лопатки, а у расы Тиллы — были продолжением рук. Но обе личные телохранительницы отца были без крыльев, сколько себя помнил наследник. Их отсутствие у Аллет не так бросалось в глаза, тогда как у Тиллы не было еще и кистей рук. Поэтому она использовала металлические протезы, которые, наверняка, Тиморо был уверен, работали на рингеривах.
–Тилла, брось формальности. К счастью, нам с Териусом они уже ни к чему, — раздался дребезжащий... звук? Тиморо никак не мог назвать это голосом.
Он видел почетного посла уже в третий раз в своей жизни, но всегда оказывался в глубоком шоке после общения с этим представителем расы лелл'адов. Ввиду сложной пограничной ситуации и строгого контроля её пересечения, единственными чужаками и представителями других рас, кого Тиморо часто видел, были Тилла и Аллет. Об остальных же трёх расах, живущих на разных материках Фьеро, наследник знал в основном из учебников, которыми его пичкали, не переставая, вот уже почти пять лет, с тех пор как ему исполнилось двенадцать. В самой Варотре наверняка показывались иные жители Фьеро, особенно во время массовых ярмарок или приезда каких-либо трупп Оплота Театра: в них участвовали все расы, без исключения. Но Тиморо редко отпускали в город.
Из-за широкой спины Тиллы выступил Зес'Аззель, и Тиморо на мгновение забыл, как дышать. Вполне человеческая фигура была прикрыта одеждой в привычном смысле этого слова лишь снизу. На после были роскошные черно-золотые штаны и забавные туфли в цвет, с загнутыми кверху носами.Рельефный торс был обнажен, и непривычный к такой откровенности Тиморо засмущался, однако не смог заставить себя отвести взгляд от диковинного для него существа. Драгоценные камни, будто растущие прямо из его тела, виднелись на боках мужчины и спине. Они шевелились от его дыхания, переливались, как необработанная руда, кое-где выходили на переднюю часть тела, создавая четко очерченный узор развитых мышц. Из-за спины камни переходили на шею и полностью покрывали голову, оставляя свободной от себя лишь нижнюю часть лица с подбородком и губами. На самой же голове камни были явно обработаны искусным ювелиром. Филигранной огранки алмазы россыпью покрывали голову посла, создавая подобие прически, но начинались они от того места, где должны были быть нос и глаза. Собственно, глаз на лице посла не было вовсе.
При нём не было оружия, однако в обилии имелись разные украшения. Некоторые из них мягко сияли в полумраке комнаты, выдавая в себе рингеривы. Защитные они, или какие другие — наследник не знал, но был уверен, что, будь они опасными, посла бы просто не впустили. Разной толщины цепочки свисали с шеи, пальцы были в перстнях и кольцах, широкие платиновые браслеты украшали запястья этого диковинного существа.
Стремительным шагом он прошёл мимо Тиллы и, склонившись перед князем, коснулся четырьмя пальцами верхней части головы, там, где у людей должен был бы быть лоб.
— Ваше гостеприимство, как и всегда, более радушно, чем я того заслуживаю, — звук его голоса казался звенящим, будто ветер танцевал внутри стеклянной бутылки. Это заставляло Тиморо прислушиваться, чтобы разобрать произносимые слова.
–Говоришь, не надо формальностей, а сам касаешься лба, Аззель, — Тиморо удивленно приподнял бровь, услышав, как отец сократил имя посла. В прошлые разы он не позволял себе подобной фамильярности.
— Я лишь хочу выразить своё уважение, — посол выпрямился, но из-за отсутствия глаз было совершенно непонятно, на что он обращает внимание.
Тиморо читал, что раса Лелл'адов не нуждается в таком органе, как глаза, но при этом они совершенно свободно могут ориентироваться в пространстве. Правда, как они это делают, какой орган за это отвечает, было неизвестно. Сами же лелл'ады не спешили делиться такими интимными подробностями своих организмов.
–Княгиня, — голос посла стал более глубоким и ещё более дребезжащим, если такое было возможно, — позвольте вручить мой маленький подарок вам в знак моего искреннего восхищения.
В глазах матери Тиморо увидел проблеск интереса и ожидания. Для неё не стало сюрпризом, что посол придет не с пустыми руками. «Надеюсь, мама явилась на эту встречу не только для того, чтобы лично получить дар», — подумал он.

Посол достал из своего кармана аккуратную маленькую шкатулку и протянул её княгине. Та благодарно кивнула и убрала в карман своего расшитого жемчугом халата.
— Рад снова видеть вас, ваша милость, наследник Териуса, — не поворачивая головы сказал посол.
Тиморо почему-то стало очень жутко. Он осознал, что лелл'аду не нужно двигать головой, чтобы сфокусировать внимание на чем-либо. «Получается, он видит всё сразу?» –пронеслась мысль в голове юноши.
— Ваш отец не сказал мне, что приведёт обе свои драгоценности на встречу. Но и вас я могу одарить, — посол раскрыл один из кулонов на своей шее и вытащил оттуда грубый полупрозрачный алый камень с острыми краями. — Прошу ваша милость, примите этот скромный дар.
Увидев короткий разрешающий кивок отца, Тиморо сделал два шага навстречу послу, чтобы принять подношение. В его белой, словно мел, руке камень выглядел особенно эффектно. Казалось, будто он сияет изнутри таинственным красным светом.
— Это кровь-камень, ваша милость. Думаю, вы найдете ему применение, — тихим вибрирующим голосом сказал Аззель.
Тиморо настолько удивился подарку, что едва не забыл сделать ответный жест уважения. В последний момент он успел приложить четыре пальца ко лбу и слегка склонить голову.
— Что ж, Аззель, какие у нас будут новости? — просев глубже в свой пуф, спросил князь.
— Новости самые что ни на есть наилучшие, — улыбнулся посол.

Тиморо надеялся, что никто не заметил, как он при этом передернул плечами: настолько странно для него смотрелась улыбка на каменном лице.
— Слушаю, — кивнул Териус.
— Прошу меня простить, — вклинилась княгиня-мать, — я вспомнила, что моего безотлагательного присутствия требовал мажордом. Его смета содержания замка не соответствует заявленному бюджету.
Шустро поднявшись и спешно оправив жемчужный халат, княгиня убедилась, что подаренная коробка всё ещё находится в кармане, а затем быстрым шагом удалилась через распахнутую Тиллой дверь.
Тиморо проводил её разочарованным взглядом, убеждаясь в том, что его подозрения касательно присутствия матери на этой встрече оказались верны.
— Что ж, новости, — после того, как за княгиней закрылась дверь, продолжил посол. — Мне удалось убедить рудники сопряженных с вами территорий отправлять товары в Эденус только через ваш таможенный пункт и отказаться от транспортировки руд через порт. Я не смог повлиять на Хранителей Жил дальних регионов моей страны, однако, как вы знаете, ваша светлость, несколько руд моей пограничной долины уникальны, что принесет выгоду и вам, и мне, если сделка всё-таки будет заключена.
— С моей стороны предложение остаётся в силе, — Териус поднял шкатулку с нижней полки низкого столика, приложил к ней свой перстень-печать, и та открылась. Из неё он вынул запечатанную грамоту.
— Скольких я могу направить на обучение? — как бы невзначай спросил посол. Тиморо заметил, как нервно тот стал перебирать цепочку, свисающую с штанов.
— Ты хочешь оскорбить меня, Аззель? — выгнув тонкую бровь и почти не скрывая угрозы в голосе, спросил Князь. — Всё, как мы и договаривались. Десять лелл'адов смогут стать Деками в одном из Оплотов Знаний, не принося обетов Нимы, и с них не стребуют платы.
— Ваша светлость, — посол склонился, прижав четыре пальца почти к верхушке своей прически. Другую руку он протянул к князю, в которую тот вложил запечатанную грамоту.
Тиморо непроизвольно задержал дыхание. Такого на территории королевства еще не случалось. Прецендент, который собирался создать князь Териус, был шокирующим. Никогда еще жители других королевств, кто не был людьми, не удостаивались чести стать деками. Нимами — да, становились и не раз, но чтобы деками...
— Касательно поставок рингеривов, — после паузы сказал Териус, — увы, цены будут расти. Нашему королю не нравятся темпы, которыми фьеринцы раскупают зарядные амулеты. Но он доволен, что прогрессивные машины производятся только в столице. Во всяком случае, пока, — явно на что-то намекая, отец посмотрел на лелл'ада.

Оправившись от шока, наследник расслышал скрытый смысл слов отца. Неужели он собирался открыть заводы на территории княжества Севегон? Производство новейших машин последнего слова техники Оплота Прогресса, которые стали в больших количествах появляться сначала в столичном княжестве, а после постепенно разошлись по территории почти всего королевства. Машины, почти полностью заменявшие крестьян в полях, ткацкие машины, многократно ускоряющие процесс обработки ткани, и прочее, что так упорно отрицал на своей земле князь Севегон.

— Надеюсь, ваша светлость не сочтёт оскорблением, что заказывать машины и технические новинки нам придется через столичный порт. Тогда как за рингеривами, как и раньше, мы обращаемся только к вам, — посол уже почти не скрывал своей нервозности. Произнося эти слова, его голос стал звучать выше, а дребезжание походило на звук скрежещущих осколков битой посуды.
— Брось, я прекрасно понимаю, что мой брат ревностно относится к продаже своих любимых игрушек, которые зовет пресловутым прогрессом, — с долей раздражения отмахнулся князь. — Что же, давай оформим нашу сделку. Тиморо, принеси грамоты и родовой медальон. И позови Деку, нам потребуются печати тайности.

***

Солнце уже преодолело верхнюю отметку своего движения по небу, когда Тиморо вновь смог оказаться во дворе замка рядом с любимым отростком гигантского корневища Древа Скорби, которое так услужливо предоставляло удобную возможность растянуться на нём в полный рост. Эти несколько часов, проведенных в малой гостиной в обществе посла, отца и Деоны, которая быстро плела магические печати на грамотах, показались для Тиморо вечностью. Скука, политические интриги, выгоды и попытки кого-то ослабить экономически — всё это было наследнику княжества неинтересно. Несмотря на то, что он усердно учился, многое даже понимал, душа у Тиморо лежала к знаниям иного рода.
Наследник достал из кармана подаренный послом камень. Кровь-камень. Достаточно редкая порода, не требующая особенного влияния Артадек, чтобы обрести особенные свойства. Для Тиморо оставалось загадкой, чем, в сущности, Артадеки отличаются от Дек. Он точно усвоил: на что способны Артадеки — не способны Деки, на что способны Деки — способны Артадеки. Хотя во всех изученных им книгах говорилось, что обе группы познавших Тайность использовали один и тот же источник силы для манипуляций энергией.
— Неразумно, ваша милость, демонстрировать открыто столь редкую вещь. Даже если вы уверены, что рядом с вами нет недоброжелателей, — раздался рядом вкрадчивый вежливый голос.
Тиморо от неожиданности чуть не свалился с корня дерева. Размышления унесли его слишком далеко от замкового двора.
— Также удивительно, ваша милость, что она попала в ваши руки, — словно не заметив испуга Тиморо, продолжил внезапный собеседник. Им оказался Тизиан, один из двух монахов, прибывших недавно на земли княжества Севегон, — ведь он бесполезен в чьих-либо руках, кроме Артадек.
— Это просто дар посла, ценная безделушка, — Тиморо постарался придать своему голосу наиболее непринужденное звучание. С напускным безразличием он протянул кровь-камень монаху. — Желаете посмотреть?
Глаза монаха сверкнули алчным блеском, когда он уставился на пульсирующий пламенем кроваво-красный камень. Однако наследник этого не заметил.
— Боюсь, что ваша спутница может меня предвзято понять, — после некоторой паузы и дернувшейся в сторону к камню руки, сказал монах. — Однако же, щедрые дары раздает посол Зуа-Аху.
Тиморо предпочел проигнорировать это высказывание и просто спрятал камень в карман, пожав плечами. Странным образом наследник продолжал чувствовать эту вещицу, словно от камня к его руке тянулись связующие нити, передающие пульсацию.
— А где же ваш компаньон, Напо, если я правильно помню его имя? — желая перевести разговор в другую тему, спросил наследник. — О, он исполняет волю Голоса мира, — туманно ответил монах. Тиморо ждал продолжения речи, но ее не последовало. Однако монах продолжал стоять рядом с юношей, который уже начинал себя чувствовать глупо.
— Вы хотели что-то еще, служитель Тизиан?
— Лишь спросить, — быстро, словно только и ждал дозволения, заговорил он, — Лишь спросить, ваша милость. Как так получилось, по вашему уразумению: отчего ваш отец, так рьяно защищающий традиции и привычный уклад общества, допустил на свою землю нас — служителей Сеон'Алита, слуг Голоса мира и истинной природы? Ведь на ваших землях нет новшеств, что так усердно внедряет в повседневную жизнь король. У вас редко встретишь самодвижимые аппараты. Крестьяне продолжают гнуть свои спины на полях, вместо использования огромных сельских агрегатов. Ваши жители, в отличие от столичных модников, не вживляют себе рингеривы в тела: это запрещено чуть ли не под угрозой ареста. Отчего же он так легко впустил нас?
Тиморо посмотрел на припудренное лицо монаха, резко контрастировавшее с его нищим одеянием, и уже собирался было ему ответить, как мужчина поклонился, приложив четыре пальца ко лбу:
— Я не прошу ответа, ваша милость, — разогнувшись, сказал он, — Я лишь хочу, чтобы вы ответили на этот вопрос себе.
После этого монах совершенно без уважения повернулся спиной к Тиморо и своей пружинистой походкой двинулся в сторону к гостевому крылу, где, скорее всего, он разместился вместе с другим служителем. Тиморо проводил его взглядом, задумавшись о сказанных словах.
— Странный тип, — внезапно раздался женский голос. Тиморо вновь едва не свалился с корня дерева.
— Аллет, пожалуйста, прекрати меня так пугать! — воскликнул Тиморо.
— Ваша милость, я даже не пряталась, — обиженно надув губы, заканючила векра. — Вам бы стоило немного внимательней следить за окружением. Вы заметили, как он хотел забрать кровь-камень у вас из руки?
— Разве? — удивился наследник, — Мне казалось, что он испугался тебя.
— Да, наверное, вы правы, — склонив голову, согласилась Аллет. — Удивительный реликт прошедших эпох, согласитесь?
Девушка перевела взгляд на гигантское дерево, в тени которого они стояли, и замолчала, задумавшись. В ее глазах сверкнул шаловливый огонек.
— Я даже боюсь предположить, насколько оно древнее, — произнесла векра, а после достала один из своих острых стилетов. — Говорят, что оно неуязвимо к оружию. Хотите проверить, ваша милость?

Аллет заговорщически улыбалась, приставив острие небольшого клинка к коре дерева. Тиморо невольно усмехнулся. Девушка занимала такую важную должность, но продолжала вести себя словно дитя. Где-то в глубине души он даже завидовал ее свободе.

— Нет необходимости, Аллет. Эту легенду я проверил, как только о ней узнал.

Но векра не желала униматься. Она слегка надавила кончиком стилета на пепельную кору, но это не возымело эффекта. Клинок не оставил на коре ни малейшего следа.