Глава: "Цветы и шрамы" «Часть четыре»
Поздним вечером Ларвиан возвращается в свои покои. Развязывает бубенцы на сапогах. Смывает грим, глядя в зеркало. На его лице — ни улыбки, ни печали. Только пустота.
Он достаёт листок из подкладки, смотрит на него. Шепчет: — Я всё ещё иду. Я не забыл.
За дверью кто-то замирает. Он оборачивается. Тишина. Кто-то наблюдал — или показалось?
Он гасит свечу. И ночь снова принимает его в свои объятия.
Покои Ларвиана. Свеча гаснет — но тишина не уходит. Наоборот, она становится гуще. Ларвиан медленно подходит к двери. Замок щёлкает — тихо, но ощутимо.
Он открывает.
На пороге — Калеб. Его взгляд бегло скользит по коридору, затем он без слов проходит внутрь.
Ларвиан отступает на шаг. Но Калеб закрывает за собой дверь и в следующую секунду резко оказывается рядом. Его рука вжимает Ларвиана в стену — не грубо, но с неотвратимостью человека, привыкшего приказывать.
Калеб (шёпотом): — Милый шут… ты так легко бегаешь по лезвию.
(он приближает лицо, почти касаясь губами его уха)
— Только помни — чем ближе ты к острию, тем меньше шагов до падения.
Ларвиан не двигается, не отводит взгляда. Но внутри — напряжение, как перед бурей.
Калеб вдруг проводит рукой по его волосам — медленно, задумчиво. Пальцы легко скользят по белоснежной волне, и в этом прикосновении больше тревоги, чем страсти. Затем он отступает, будто эта близость — слабость, которую он не может себе позволить.
Молчание. Долгое, густое, как дым.
Ларвиан (сухо): — Если пришёл угрожать — сделай это быстрее. Или станцуй, как положено. Я оценю твою хореографию.
Калеб (усмехаясь, но без веселья): — Ты думаешь, я играю против тебя?
(взгляд становится серьёзным)
— Но я тоже иду по этой сцене в маске. Только моя — с позолоченными краями. Она скрывает многое… в том числе и от короля.
Ларвиан (медленно): — Что ты хочешь этим сказать?
Калеб: — Я не его человек, Ларвиан. Я — свой. И то, что я делаю при дворе, не всегда отражает мои настоящие намерения.
(пауза)
— У меня есть свои счёты. Свои раны.
Ларвиан: — И ты решил поделиться этим... со шутом?
Калеб: — С тем, кто, как и я, прячет сталь за улыбкой.
В их взглядах — что-то меняется. Недоверие остаётся, но появляется понимание. Возможно, первая искра союза. Или первого предательства.
Калеб (на прощание): — Я не предлагаю тебе руку. Но... если ты когда-нибудь решишь, что одиночество — не лучший соратник, ты знаешь, где меня искать.
Он выходит так же тихо, как пришёл, и оставляет Ларвиана стоять у стены, всё ещё чувствуя его ладонь на волосах — и холод правды, которая только начинает открываться.