Блёстки, Кровь и Тьма

Посторонний голос прерывает драку. Я поворачиваюсь вижу их — четвёрку, уже стоящую на пороге. Их наряды помяты, полурасстёгнуты и напоминают о недавней пьянке, но на лицах — ни следа расслабленности. Слишком долго они живут в этом мире, чтобы не почувствовать, когда всё меняется.

— Кажется, тут небольшая драма... — говорит Альберих с хищным предвкушением. — И нас не позвали?

Вот же. Их взгляды, острые и внимательные, скользят по нам. Подмечают каждую деталь.

Винсент дёргается, понимая, что попал в окружение всех своих главных врагов разом. Он не может позволить себе выказать страх, но я чувствую его панику на другом, почти ментальном уровне. Он скрывается за космами, совсем как когда-то это делала я. Но их интересует совсем не он.

— Кто-нибудь с хорошим зрением, подскажите. Это случайно не Лэнг там, за тем грязным мальчиком?..

Я замечаю, что маска Майлза валяется на полу. Похоже, слетела в ходе драки.

— Действительно, он... — потрясённо шепчет Мортас. — Как живой.

Майлз выпрямляется, встряхивает волосы и поправляет пиджак, словно это обычное дело:

— Привет. Надеюсь, что вы рады. Хоть немного.

Сперва Рук порывается броситься к нему, но в итоге останавливается. Ощупывает себя в поисках чего-то, пока не находит пузырёк с успокоительными каплями. Похоже, он решил, что у него опять начинается припадок.

— О милая, — платиновая чародейка обращается ко мне, не сводя с Майлза взгляда. — Только не говори мне, что тебя угораздило вляпаться в это дерьмо.

На секунду на её лице проступают неприкрытые эмоции: шок, ступор. А затем Вилайна вдруг принимается смеяться, как ненормальная.

Смех у неё истерический и неестественный, как у маньячки. Он эхом отдаётся в полости пентхауса, а она всё заливается и заливается. Никак не может остановиться.

Прерывается, только чтобы подстегнуть саму себя:

— Вы заметили, что магией от него совсем не пахнет? Ты что же, дорогой, лишился своих сил?!

Так спрашивает, будто бы сама не отнимала их. А все вокруг молчат, не понимая: она что, спятила?..

— А нарядился-то как! Подался в слуги? Ну а наша крошка Ренна, стало быть, теперь твоя хозяйка?.. А-ха-ха-ха-ха!

Взгляд Вилайны как-то особенно, по-женски сканирует меня. Я замечаю, как некрасиво дёргается её щека. Как в её глазах плещется ярость... Да всё с ней в порядке. Она просто не знает, как ещё скрыть свою реакцию. Уж кто-кто, а Вилайна точно не была готова к этой очной ставке. И точно не рада ей.

Я внутренне усмехаюсь. Не думала, что утереть ей нос окажется так приятно. Жаль только, что Майлз никогда не ответит честно — уж точно не при собственной убийце и всей Пентаграмме.

Так я думаю, пока он не склоняет голову, чтобы лукаво сказать:

— Совершенно верно. Она моя спасительница, госпожа и... — Он бросает на меня нечитаемый взгляд. — Супруга, пожалуй.

Я вспыхиваю, как и Винсент, который до сих пор старался себя не проявлять. Все три моих титула достают его, как три последних удара. Думаю, Майлз метил в Стил, но зацепил обоих разом.

— Какая прелесть. Значит, твоя смерть была инсценировкой, весельчак ты наш? — зло спрашивает Боун. — Как же мне осточертели эти тупые розыгрыши.

Рук расстраивается:

— Но почему ты не сказал мне?

— Я всё вам объясню, ребята, — сплёвывает Майлз. — Дайте только отдышаться. Вы мне такую речь испортили, если хотите знать... А всего-то надо было дождаться окончания бала.

— Объясни за одно, что это за бродяжка рядом с тобой, — продолжает Альберих. — Ещё один. И снова без ошейника. Как-то часто они нам стали попадаться. Подозрительно, не правда ли?

— Вот тут ничем не могу помочь.

Я сжимаю кулаки. Мрак тебя побери, Майлз.

Конечно, Винсента он защищать не станет. Но вся моя подземная семья ещё никогда не была так близка к разоблачению. Судя по взглядам, маги начинают понимать, что я их кругом обманывала.

Мне страшно. Действительно страшно.

— Как парень попал сюда, минуя ворота и щиты, Боун? — недоумевает Мортас.

— У него и спросим. Только ещё одного спектакля с потерей памяти я устроить не дам.

— Он всего лишь зелёный мальчишка, — облизывается Вилайна. — Предоставьте его мне. Иди сюда, милый. Как твоё имя? Признаться, я питаю особую слабость к юношам с длинными волосами.

Ясно. Стил изо всех сил старается оттянуть время до собственного покаяния. Я кошусь на Винсента с предупреждением, но он не смотрит в ответ. Судя по выражению его лица, для него уже существует только она, Вилайна.

Хаос. Так быстро. Впрочем, он никогда не был особо устойчив. И как наставники пустили его за мной? Наверняка, это враньё, и он ушёл без спроса.

— Расскажи мне о себе, зайчик, — медово тянет Вилайна. — Даже не знаю, почему, но я так хочу узнать про тебя всё-всё-всё...

Проклятый Винсент послушно представляется. И зачарованно рассказывает, что проходить через ворота не обязательно. Когда он признаётся в том, что вылез через колодец, слёзы отчаяния проступают на его тёмных глазах. Он хмурится так безнадёжно. О, теперь он меня понимает.

Он любит её, когда рассказывает о нашем культе. И, мать его, обо всём остальном. Боун тут же выпрямляется, услышав о целой группе радикалов под городом, которые уже десятки лет планируют операцию по свержению Пентаграммы. Бьюсь об заклад, мысленно он уже спускается, чтобы перебить всех и каждого.

Но там не только солдаты!.. Кроме них там старики, и женщины, и совсем ещё дети. Я закрываю лицо руками.

Оглянувшись на меня, Вилайна торжествует:

— Значит, нет никакой чародейки Бездны. Ты — простая человечка, как и он. Как долго ты планировала водить всех нас за нос?! Боун, зови охрану. Прикажи сейчас же арестовать её. Она же узурпаторша!

— Охрану-то я позову. Но что я говорил тебе всё это время? — скалится Альберих. — Ты же сама её и продвигала.

Айсадора, до сих пор тихая и собранная, будто знавшая всё наперёд, теперь выглядит очень расстроенной, и Вилайна хватается за её состояние:

— Представляешь, какой ужас, Торн?! Они посрамили нашу власть, осквернили печать. Заставили принять к себе бесталанную девчонку. Я знаю, чьих рук это дело. Это всё подстроил он! — тут она показывает на Майлза. — Чтобы отомстить нам.

— Но за что нам мстить?.. — Рук не понимает. Откуда ему знать.

— Ну же, Ви, — дерзко улыбается Майлз. — Скажи им, за что.

Вилайна осекается. Этого она не придумала. Она явно не хочет, чтобы остальные узнали о её преступлении. Поэтому она подаётся вперёд и протягивает к нему ладонь, и мне вдруг кажется, что я знаю, какой у неё план.

С украденной силой ртути она заберёт его в какое-нибудь уединённое место и там добьёт, чтобы его рот закрылся навсегда. А потом придумает ему любой кошмарный грех, за который решила покарать. Как-нибудь объяснит, почему умеет перемещаться. Против её двойной силы у погасшего Майлза просто не будет шансов.

И, наверное, остальным не останется ничего, кроме как поверить ей на слово и всё это принять.

Поэтому я сжимаю нож Винсента за спиной, шагаю ей наперерез и заявляю:

— Если ты заберёшь его, тогда я расскажу сама. Я ведь тоже знаю. Но двоих сразу тебе не поймать. Выбирай.

Вилайна удивлённо приоткрывает рот.

— Ох... Даже так... Тогда, спасительница, госпожа и супруга, пожалуй, я с удовольствием заберу тебя. Не так уж важно, с кого из предателей начинать.

Затем она снова обращается к Майлзу:

— Если ты прикусишь свой язык, то я, быть может, и верну её. В противном случае она отправится туда, откуда якобы пришла.

— Не делай этого, Лайна, — просит Торн.

— Хах. Мне так давно хотелось это сделать, чтоб вы все знали.

Вилайна жадно хватает меня и уносит куда-то сквозь пространство. Я успеваю услышать только, как Винсент вдогонку стонет "Не уходите, мадам..."

Перенос такой долгий, что мы, должно быть, окажемся действительно далеко...

Я скорее чувствую кожей, чем успеваю понять: мы возникаем на свалке. У самого края.

И едва близость Бездны скручивает мне живот, как чародейка толкает меня прямо в чёрную полость. С силой телепортации это даётся Вилайне даже слишком легко.

Падая спиной назад, я успеваю проклясть свою глупость — и почему я решила, что она станет со мной сражаться? Она очень спешит вернуться назад. И она не из тех, кто готов запачкаться.

Но и я не из тех, кто готов так просто сдаться.

Я ловлю её, не успевшую убраться подальше, так что теперь мы теряем равновесие обе, на пару. Либо я утяну её с собой, либо она спасёт нас. Либо она умеет перемещаться, не захватывая того, кто к ней пристал, но я надеюсь, что это не так.

Слава хаосу, это не так.

— Ты меня туда не затолкаешь! — кричу я, когда мы оказываемся в паре метров от края. — И его я тебе не отдам.

Стил моментально исправляет ошибку: её белое платье исчезает, превращаясь в облегающий костюм, гладкий, как вторая кожа. Зацепиться больше не за что. Ну и ладно. Остриё ножа уже почти касается белой шеи Вилайны. Но всё, что она делает, глядя на сталь в моих руках — снисходительно улыбается.

Я делаю резкий выпад, зная, что это пустая трата времени. И, как по заказу, лишь лёгкий ветерок становится моей добычей. Вилайна возникает сзади. Дурацкая сила Майлза.

— Ах, Ренна... Сильно запала, да? — уточняет она. — Нет, я тебя понимаю. Я и сама там побывала. Сколько ты ему сопротивлялась? День? О, или даже два?..

Намного больше, но я не буду оправдываться. Пусть говорит, что хочет. Морально ей меня не достать.

Перед моими глазами мелькают её когти — пять острых крошечных клинков. Они рассекают воздух так быстро, что я едва успеваю отбить их. Нож звонко сталкивается с когтями, но это явно больше раздражает, чем пугает её.

Вилайна морщится от недовольства. Она не ожидала, что я окажусь такой упрямой.

— Ты всерьёз считаешь, что ты особенная? — её голос сочится презрением. — Думаешь, он тебе подходит?.. А он подходит каждой. Сила влюблять не нужна, когда ты, будто инкуб, способен подстроиться под любые вкусы. Ну и? Каким он был для тебя?

— Он был собой, — слова вырываются прежде, чем я успеваю их обдумать.

— Значит, не пришлось и стараться...

Усмешка Вилайны сводит меня с ума.

— Всё, на что ты способна — это глумиться над чужими чувствами?

— Я горюю по собственным, неужели не ясно?! Представь сама, что ты вынуждена вот так... Собственноручно разбираться со своей заменой... Пока он там злорадствует!..

Её тело внезапно перемещается, ноги плавно скользят по земле, и я чувствую, как удар метит мне в щиколотку. Она хочет сбить меня с ног. Как же быстро! Только чудом мне удаётся отскочить. Перекат — и я снова на ногах, правда дыхание сбилось, а адреналин теперь мешает думать трезво.

— Не веришь, что он сейчас смеётся над нами обеими? Считаешь его благородным? — продолжает Вилайна. — Прошу тебя, Ренна, он же Лэнг! Пример эволюции, улучшенная версия с повышенной эффективностью. Не жесток, а галантен. И щедр на комплименты, чертовски щедр. Чтобы те, кого не возьмёшь кнутом, уж точно погибли от сахара.

Она делает шаг ко мне, и я чувствую, как её слова впиваются в меня.

— И как улучшенная версия он без сожалений выбросил старую. Он, кстати, не говорил тебе, что Максимилиан не накладывал на себя руки? Майлз сам покончил со своим отцом.

Что? Я замираю. Мне нужно это обдумать. Если это правда, то почему он мне не сказал?.. Майлз отлично знал, что я ненавижу старшего Лэнга, и не стану осуждать за такое. Я трясу головой, чтобы выкурить из неё рой противоречивых мыслей.

— Этим фактом тебе меня не смутить, Вилайна. За это я бы его только поцеловала.

— Но он ведь скрыл это от тебя, не так ли? Свой безобидный образ в твоих глазах он оценил дороже твоего поцелуя. Вот как работает Майлз.

— Не смей его очернять, лицемерка. Ты сама никогда не любила его.

— О, тут истина с тобой не согласна. Я любила его больше всех, иначе его сила бы мне не досталась.

— Не понимаю.

Вилайна начинает медленно скользить вокруг меня. Я напряжённо слежу за каждым шагом, двигаясь по кругу в ответ и держа нож наготове.

— Похоже, ты неплохо позабавилась, воруя драгоценный ресурс, пока изображала из себя одну из нас. А значит, тебе известно, что этот эффект мимолетен — будь ты человек или маг. Получить чужую магию навсегда можно только одним путём, лапонька.

Она наклоняется ко мне и продолжает шёпотом, но я слышу каждое слово:

— Слухи не лгут, и силы можно купить... Однако не за собственную душу. Принести в жертву свою любовь — вот плата. Желающий могущества должен сам вырвать сердце из груди, и это сердце должно принадлежать тому, кто ему дорог. Говорят, так и появился первый маг. И, как видишь, силы Майлза при мне, а значит...

Мне вспоминаются смазанная помада на губах Вилайны в тот момент, когда она покидала покои Лэнга. Значит, вот что тогда случилось. К горлу подкатывает тошнота.

— Нет, это не любовь, если она с приправой предательства. С тем, кто искренне дорог, так не поступают.

Она снова смеётся, но это смех без радости.

— Жить захочешь — и не так извернёшься.

— Не перекручивай. Это ты попыталась убить его.

— Да, — говорит она низко, как заклинание, пропитанное отчаянием. — После того, как он отказал мне в надежде на выживание.

Мне становится не по себе.

— Ты ещё не знаешь, но каждый из Пентаграммы, работает над своим проектом. Собственным планом по спасению Кримзон-Сити.

Так вот, мы с Майлзом были так близки, что и план у нас был общий. Хороший план, я до сих пор в это верю. Великая формула, по которой можно создать артефакт. Зеркало, способное пропускать в другие, не умирающие миры.

Для Зеркала нужен синтез. Серебряная магия или, скажем, платиновая... И ртуть, конечно. И стекло, сделанное из песка сердец. Мы были на пороге этого открытия. Но Майлз... — Вилайна сжимает руки, словно сдерживая ярость. — Он просто отказался. Когда у нас появился первый реальный шанс выжить, он просто не захотел его использовать!

Мне нужна была его ртуть, редкая и чрезвычайно проявленная. Мне ничего не оставалось, как её забрать.

— Но ты так и не сделала то самое Зеркало, — бормочу я, вспоминая о миллионах зеркал, заполняющих её башню.

Она скупала их ради науки, а не чтобы любоваться...

— Я пытаюсь... Должно быть, я не так сильна, как считала. Или его сердце на деле слабее, чем казалось. Чего-то не хватает. Но я обязательно это найду. Создам артефакт и уведу всех за собой. Город должен жить, неважно где. Город — не его стены. Мне дороги все эти маги и даже люди, представь себе. Меня всегда упрекали, что я слишком ценю живой ресурс.

Вилайна впервые смотрит на меня, куда-то вглубь меня.

— Мне жаль тебя. Я вижу в тебе себя. — Чародейка погружается во внезапно нахлынувшую меланхолию. — Я была так непоколебима. Чемпионка в сердечных делах. Неприступная твердыня, что только берёт. И никогда не оглядывается. Но Майлз...

Она останавливается, словно вспоминая что-то болезненное. Я чувствую, как её слова резонируют в моём сердце.

— В какой-то момент я решила, что он — моя карма. Что, если я стану держаться его, это будет так честно по отношению к другим и так правильно... Мы были двумя слишком серьёзными силами для остальных и взяли огонь на себя. Как две звезды с чудовищными гравитациями. Но мне только казалось, что нас обоих это устраивает...

Вилайна вздыхает, и я понимаю, что её собственные мечты о счастье обернулись печалью.

— Что если я отпущу тебя, Ренна? — Её глаза вновь загораются. — Ты мне не враг, я знаю. Это он мой враг. Он искусил тебя, но в этом тяжело винить такую юную девчонку... Я отпущу тебя, правда. Но от него мы избавимся. Представь, какой мир мы вместе построим!

Неужели она это серьёзно?

— Ну, как?.. Сколько себя помню, я всегда мечтала о подруге, похожей на меня.

— Прости. Но я не готова от него избавляться. Я уже поставила на него всё, что у меня было... Поздно отступать. И если я ошиблась, то моя душа всё равно ничего не стоит. Если я ошиблась, то мне её не жалко. Я всё равно уже не смогу без него.

— Я принимаю твой выбор. Тогда мы сразимся в дуэли. Как равные.

Когда чародейка замахивается когтями, я резко выбрасываю свободную руку вперёд и ловлю её за запястье. Сжимаю пальцы с такой силой, что Вилайна на миг теряет концентрацию. Пользуясь случаем, я вскидываю колено — оно врезается ей в живот. Вилайна охает, отшатывается и получает кулаком в лицо. Он приходится точно в скулу и разворачивает голову чародейки в сторону. Вот так, непрерывной серией, бить всегда проще.

Но ей удаётся прервать цепочку и переместиться. Резкий удар в бок заставляет меня согнуться пополам. Я давлюсь кашлем, пытаясь поймать воздух, пока вся левая сторона пылает огнём.

Из раны, которую я почти не почувствовала, теперь хлещет кровь. Мне приходится зажать бок рукой, пока Вилайна рядом спокойно наблюдает, как я страдаю, пытаясь удержаться на подгибающихся ногах.

Она не даёт мне слишком много времени на восстановление, обрушивая град ударов, оставляющих кровоточащие метки по всему тело. В конце концов её рука, изящная и смертоносная, скользит прямиком к моему горлу. Холодное напоминание, как близко подкралась смерть.

Я стискиваю зубы. Нет, в честном бою мне не выстоять. Если, конечно, можно назвать честным бой между человеком и королевой магов. Но убийцы честно не сражаются.

Меня вдруг пронзает интересная мысль. Я сбивчиво говорю:

— Постой... Вилайна... Моя любовь — болезнь. Но что, если её смогут вылечить чувства другого рода?

— О чём ты? — спрашивает чародейка. Мои слова её явно заинтересовали.

— Примени... ко мне свою магию. Если вы с ним действительно равны по силе, то ты перебьёшь его влияние. И я буду согласна... когда полюблю тебя как подругу. Как сестру.

Вилайна задумывается. Глаза, такие ясные, наполняются тенью. И впервые я замечаю в ней что-то, что всегда ускользало от моего внимания: усталость. Она нуждается в крепкой связи не меньше, чем я, но уже устала её искать.

— Я могу, если ты действительно этого хочешь, — наконец говорит она. — Добровольное очарование всегда получается сильнее обычного.

Не в силах говорить, я киваю.

Она появляется прямо передо мной. Её серые волосы ниспадают на плечи, её аура сияет. Всё, что я вижу, — это она. Вилайна проникает в меня своей любовной магией.

Я не сопротивляюсь. Я вбираю в себя всё, что чародейка мне посылает, и верю во всё, что она мне сказала. Я сама помогаю ей, вспоминая все моменты, когда мы с ней встречались. Высочайшая, лучшая, недосягаемая. Прекрасная белая леди. Немного испорченная, но оправданно. Потому что ярчайшая. Настоящая. И, как всё настоящее, не без греха.

Но разве она хоть раз сделала мне что-то плохое? Я ищу в памяти те моменты, за которые могла бы её обвинить, но нахожу лишь её прощение. Она взяла меня под своё крыло и всегда прощала, даже тогда, когда я сама не могла простить её за гордость и самолюбование.

Богиня. Нет другого слова, что могло бы её описать. Чистота, Совершенство. Воплощённая женственность. Единственная, кто действительно старается всех спасти. Как может. Она — созидание.

Внезапно оказывается, что её чары — не завоевание, а сила другого рода. Скорее, печаль, которой она хочет поделиться, и боль, которую она так долго скрывала под своим блестящим фасадом. Я ощущаю, как моя душа раскрывается ей навстречу, и то, что я вижу, обжигает своей уязвимостью. Её сущность ранимая и одинокая. Она просто хочет быть любимой.

И я люблю её. Люблю, как себя саму, когда вонзаю в её прекрасную грудь уродливый, ржавый нож Винсента, который тот принёс из канализации.

Вилайна вопит от боли. Ещё бы, ведь я не пила коктейля и нащупываю её сердце не демонически-бесплотной, а обычной человеческой рукой.

Когда оно оказывается в моих пальцах, я чуть не отступаю. Оно горячее, как ад. Как уголь из самого центра костра. Но мне нельзя отступать. Видит хаос, я не хотела этого, но должна.

Я с трудом вытаскиваю этот уголёк и проглатываю прежде, чем успею передумать.

А Вилайна падает вниз, такая хрупкая. Умирая, она шепчет:

— Помни, милая... Ты заслуживаешь большего... И ещё... п... передай...

Договорить она не успевает. Последняя слеза скатывается вниз из её стекленеющего глаза.

Клянусь, в этот момент Бездна делает ко мне широкий шаг. Отпрянув, я припадаю к мусору и наблюдаю, как чернота пожирает тело чародейки, которое оказалось слишком близко к новому краю.

Очень скоро я остаюсь одна. Только одна лживая дрянь. Та, что хуже даже природных магов.

И ночь вокруг становится ещё темнее, чем была.