Быстрая и неукротимая

Под золотыми огнями хрустальной люстры, на фоне шелестящих голосов и звона бокалов, Саша стоял напротив Адель, чуть наклонившись, чтобы быть на одном уровне с её взглядом. Его тёмный костюм был как влитой, но по его лицу читалась легкая напряжённость. Он наблюдал за ней внимательно, словно пытался угадать, что она ответит, прежде чем задать вопрос.

— Ну так что? — спросил он, чуть склонив голову. — Ты решила насчёт гонки с Бесом?

Адель отложила бокал с вином, её пальцы скользнули по холодному стеклу, прежде чем она посмотрела ему прямо в глаза. В её взгляде не было вызова, но была уверенность, выстраданная после всех последних событий.

— Да, — ответила она спокойно. — Я уступаю тебе.

Саша удивлённо поднял брови, но не успел вставить ни слова — она продолжила:

— Но с одним условием. Я еду с тобой. Смотрю, как ты это делаешь. Я хочу видеть это сама. Контролировать. И если ты налажаешь — следующей поеду я.

Он на мгновение замер, потом ухмыльнулся — не нагло, не самодовольно, а с оттенком уважения. Он наклонился ближе и негромко произнёс:

— Договорились.

Атмосфера между ними изменилась — напряжённость отступила, уступая странной энергии, в которой смешались доверие, ирония и едва заметный намёк на союз. Далёкое раздражение между ними начало плавиться в нечто другое. Пока Саша отошёл, чтобы поздороваться с кем-то из коллег, Адель осталась на месте, глядя ему вслед.

Что-то подсказывало ей, что она ещё не до конца понимает, в какую игру ввязалась... но теперь она точно не одна.

Зал постепенно наполнялся всё более приглушённым светом — яркие люстры сменились теплым, атмосферным освещением, отражающимся в бокалах шампанского и на лакированных столах. Скрипка сменилась саксофоном, и воздух стал плотным от дорогих ароматов духов, политических шепотов, тонких намёков и притворных улыбок.

Адель медленно прошлась вдоль зала, как будто скользя по воде, каждый её шаг в изящных туфлях звучал отголоском уверенности. Платье мягко струилось по телу, подчёркивая хрупкость и силу одновременно. Она чувствовала взгляды, и большинство из них — не из любопытства, а сдержанного восхищения. Её заметили. Но именно в этот вечер она поняла, что её больше не волнует чужое мнение. Она здесь — не как чья-то дочь, а как человек, принявший свои решения.

Возле фуршетного стола стояла её мать — элегантная, как всегда, в темно-изумрудном шелковом платье. Она что-то оживлённо рассказывала женщине в деловом костюме, но, увидев дочь, тут же улыбнулась и махнула рукой.

— Адель, милая, иди сюда! — позвала она, её голос прозвучал мягко, но властно.

Адель подошла, стараясь сохранить нейтралитет на лице. Мать взяла её за руку и обратилась к женщине:

— Это моя дочь. Умная, упёртая, талантливая... настоящая штучка.

Адель склонила голову в лёгком кивке.

— Рада знакомству, — произнесла она вежливо.

Пару минут длился сухой светский обмен фразами, после чего мать снова занялась беседой. Адель отошла и направилась к одному из панорамных окон, где в полумраке уже стоял Саша. Он держал стакан с тёмным виски и молча смотрел на огни города за стеклом.

— Не скучаешь? — спросила она, подходя ближе.

Он даже не обернулся.

— Без тебя было бы скучно.
Пауза.
— Но теперь как-то... громко.

Она рассмеялась — коротко и искренне. Это было редкостью в таких местах, среди таких людей.

— Я не собираюсь становиться частью этого мира, — сказала она, глядя на огни. — Я просто научилась в нём дышать.

Он повернулся к ней, и в его взгляде не было привычной бравады.

— Ты не из тех, кто сливается с фоном. Даже если захочешь, не получится.

Адель взглянула на него в упор, как будто взвешивала каждое слово.

— Тогда остаётся одно — стать тем, кого боится фон.

Саша не ответил. Он только улыбнулся — не так, как обычно. Не снисходительно. А как будто понял её на каком-то очень личном, невыразимом уровне.

Где-то за спинами заиграла медленная музыка. Люди начали выходить в центр зала для танцев. Кто-то пригласил мать Адель, кто-то — её отца. Всё вокруг стало похожим на сцену спектакля, в который она не вписывалась, но могла спокойно наблюдать.

— Потанцуем? — неожиданно спросил Саша.

Адель скосила на него взгляд.

— Ты хочешь, чтобы я запачкала свою репутацию танцем с проблемой?

Он склонился ближе, шепнув:

— Она и так у тебя слишком безупречна.

Она протянула руку, и он уверенно взял её.
И пока они двигались под музыку, напряжение между ними не исчезло. Оно стало другим. Более острым. Более личным.
И в этой медленной, наполненной молчанием близости, что-то между ними тихо менялось.

Танец был почти без слов. Ни Адель, ни Саша не пытались разрядить молчание — наоборот, в нём было что-то большее, чем в сотне фраз. Их тела двигались в такт — сдержанно, но близко. Он держал её уверенно, но не властно. Она не позволяла себе расслабиться, но и не отстранялась. Между ними не было химии — это было нечто другое. Накал. Подтекст. Напряжение, от которого воздух словно становился тяжелее.

Вокруг всё продолжало жить по своему сценарию: звучала музыка, пары кружились, официанты разносили бокалы, вспыхивали вспышки фотокамер. Но Адель чувствовала, будто они с Сашей — где-то вне этого зала. В отдельной, тихой комнате, где каждый взгляд и каждый жест имел вес.

— Ты хорошо держишься, — негромко заметил он, продолжая вести её по танцполу. — Раньше ты казалась... другой.

— Может, ты смотрел не туда, — ответила она с лёгкой усмешкой. — Я не изменилась. Просто ты слишком занят был своим отражением в бокале, чтобы замечать других.

Он тихо усмехнулся. Но в его глазах промелькнуло что-то болезненное. Что-то, что он не показал бы никому — но ей показал, пусть и на долю секунды.

— А ты больно метишь, Адель, — сказал он спокойно. — Почти как в гонке.

— Зато честно, — парировала она.

Он замолчал. На пару мгновений. А потом резко сказал:

— Я рад, что ты уступила мне место в гонке. Но если что-то пойдёт не так... я не хочу, чтобы ты винила себя. Это моя игра.

Она посмотрела на него, и впервые за весь вечер в её глазах промелькнуло что-то мягкое. Не доброта, не нежность — а, скорее, понимание.

— Саша... если ты с ним столкнёшься лоб в лоб — бей первым. Не потому что ты должен. А потому что я не прощу, если с тобой что-то случится из-за этой мрази.

Он замер.
И в этот момент музыка закончилась.
Они остановились, но не отпустили руки сразу.
Вокруг вновь началась суета, кто-то перешучивался, кто-то хлопал в ладоши.

Саша наклонился ближе:

— Ты только что прозвучала как человек, которому не всё равно.

— Может быть, — прошептала она. — Но не обольщайся.

Она мягко вывернулась из его рук и направилась прочь с танцпола.
Оставив его стоять посреди зала — с её словами, пульсирующими в голове.

Он провёл взглядом её силуэт, растворяющийся среди гостей.
И впервые за долгое время почувствовал: теперь ставки в этой игре выше, чем он думал.