Быстрая и неукротимая

День медленно клонился к вечеру. Воздух становился гуще, как перед бурей — только буря здесь была из моторов, ревущих тормозов и горящего асфальта. Люди начали собираться. Те, кто "в теме", приезжали без лишних слов — кто-то катил машину на прицепе, кто-то уже переобувался в спецрезину прямо у въезда. Механики переговаривались коротко и быстро. Пахло бензином, потом, пылью и металлом. Атмосфера была наэлектризована.

Адель стояла в стороне, в солнцезащитных очках, прислонившись к капоту своей машины — её машины. Черная, с ровным выкрашенным корпусом, в котором отражались уходящие лучи солнца. В салоне всё было на своих местах — спортивный руль, тонкая ручка коробки, каркас, ковши, и рев мотора, который урчал, словно хищник, готовый к прыжку.

Она уже переоделась — чёрный комбез из плотной ткани, облегающий, но не вычурный. Волосы собраны в низкий хвост, лицо собранное, как будто всё, что происходило до этого — ужин, вилла, девочки-мажорки — было в другой жизни.

Алан подошёл к ней со списком стартующих.
— Гонщиков двенадцать. Ты выходишь в четвёртом заезде.

Адель кивнула.
— Алекс?

— Второй. Он сегодня в ударе. Говорят, отморозился ещё утром, когда машину отжимал на дрифт. Полный привод, модифицированная Subaru. Страшная штука. Но ему по кайфу. Он любит, когда его боятся.

Адель усмехнулась:
— А я люблю, когда меня недооценивают.

Толпа сгущалась ближе к трассе. Не было ни ограждений, ни камер, ни официантов с шампанским. Тут были только люди, в чьих глазах жила скорость. Кто стоял по колено в дыму и пыли, кто мог на слух различить, где перегрелся турбонаддув, а где не докачана задняя шина.

Перед стартом она села в машину. Мотор ожил с хрипом и рёвом. Её руки — будто вспомнили всё, что умели, без слов. Ноги нашли педали, пальцы — кнопки, сердце — ритм.

Заезд начался.

Против неё вышел парень на Nissan 350Z — опытный, уверенный, с тяжёлым взглядом. Но Адель не моргнула.

Сигнал.

Машины срываются с места. Шум, будто рушится небо. Первый поворот — она входит чисто, идеально рассчитывая угол, чувствуя, как зад начинает скользить, как резина орёт от перегруза.

Второй поворот — близко, слишком близко, но она не сбрасывает газ. Ловит линию, ведёт машину почти на сантиметрах от бортов, будто в танце.

Толпа ревёт.

Задняя часть машины заносит, но она не паникует. Не дергается. Работает с рулём, ногами, дыханием. Её движения — как музыка. Безошибочная. Ритмичная. И бешеная.

Противник уходит за ней, теряя линию. Его шины греются, он сбрасывает — и всё. Он проиграл.

Когда она выходит из машины, все молчат.

А потом кто-то первый начинает аплодировать. Потом второй. И вот уже вся площадка — свистит, кричит, хлопает.

Адель идёт, спокойно, как будто это не она только что унизила профессионального гонщика.

Алекс стоял у машины, наблюдая с недоумением и лёгким раздражением. Он видел. Он понял.

— Кто тебя тренировал? — роняет он ей вслед, когда она проходит мимо.

Адель поворачивается, не останавливаясь:

— Саморазрушение. Очень жесткий наставник.

И растворяется в шуме толпы, оставив после себя запах сгоревшей резины и урон по мужскому самолюбию.

Это был только первый заезд. Но город уже начал узнавать её имя.

Адель стояла у своей машины, снимая перчатки. Сердце ещё не полностью отошло от гонки — пульс стучал в висках, пальцы дрожали. Она провела рукой по шее, чувствуя, как капли пота остывают на коже. Шум толпы начинал стихать, растворяясь в рокоте машин на следующем заезде.

— Неплохо валишь, — раздался голос позади. Глухой, низкий, с какой-то неприятной тягучестью.

Адель обернулась.

Перед ней стоял мужчина — высокий, худощавый, но с какой-то угрожающей пластикой в движениях. Всё его тело было покрыто татуировками: от шеи до пальцев рук. Черепа, змеи, надписи на незнакомом языке. Его лицо частично скрывал капюшон, но те части, что были видны — не внушали доверия. Резкие скулы, глаза, в которых что-то постоянно шевелилось. Как у человека, привыкшего к опасности. Или её создающего.

Он смотрел на неё пристально, будто пытался просканировать насквозь.

— Новенькая, да? Не припомню тебя раньше. — Он говорил спокойно, но с подтекстом. Словно знал что-то, чего не знали другие.
— Не удивительно, — отрезала Адель, — я не вхожу в твой круг общения.

Он усмехнулся, обнажая зубы — белые, идеальные, слишком чистые для такой обстановки.

— Не обижаюсь. Хотя странно, что тебя сразу бросили в мясо. Без "вводной". Это либо глупость... либо кто-то уверен, что ты потянешь.

Адель молча посмотрела на него. Внутри что-то напряглось. Инстинкт. Он был слишком... не вовремя. И слишком спокоен для атмосферы, где все либо шумят, либо молчат от усталости.

Он подошёл ближе. Черные глаза не мигали.

— Я Кай. Можешь называть просто "Кай". Я здесь не просто так. — Он указал пальцем, затянутым в кольца, на трек. — Я ставлю на тех, кто умеет выживать, а не только красиво ехать.

— Жаль, я не на продажу, — сухо сказала Адель, скрестив руки на груди.

Кай снова усмехнулся. Но теперь — медленно, без намёка на дружелюбие.

— Не спеши делать выводы, кошка. У этой трассы есть своё дно. Ты пока на поверхности. Но если захочешь заглянуть глубже — спроси о ночных заездах. Там всё по-настоящему.

Он развернулся и медленно пошёл прочь, не оглядываясь.

Адель смотрела ему вслед. В груди было странное чувство. Не страх — а словно тебя потрогали холодными пальцами по позвоночнику. Как предупреждение.

— Кто это был? — раздался голос Алана сзади, который только что подошёл, держа в руках бутылку воды.

— Кай, — коротко ответила Адель.

Алан нахмурился.
— С ним лучше не связываться. Он не гонщик. Он — игрок. Играет людьми. И в грязные игры. Появляется редко. Но если появился — значит, ищет кого-то нового... или очередную жертву.

Адель молча взяла воду. Она не сказала вслух, но внутри всё уже напряглось.

Этот вечер только начинался. И с каждой минутой казалось, что город за её спиной совсем не такой уютный, как казался при переезде.