майэ'раами 3

Он оказался в собственной резиденции сразу же, как Мара и её дэйург исчезли в окне телепорта, что он открыл прямо в свой дом в Тэймире. Сейчас в голове Лео витали самые разные мысли, выстраиваясь в порядок своей очередности к претворению в жизнь. Как бы ему не хотелось обратного, но дракон уверенно расположился где то в конце. За первенство боролись – рыжая вампирша и последняя капля крови, что могла бы притворить дверь в его воспоминания. Ну не совсем его, но это все же лучше, чем ничего. Здраво рассудив, что вампирша никуда не денется и вполне потерпит до утра – выиграла "капля".

С удобством расположившись в собственном кресле, он уже привычно разместил на своем рабочем столе фарфоровую пиалу. Достал фиал с последней каплей крови и задумчиво посмотрел на крохотную серебряную каплю, что в свете почти полной луны показалась серебряной искрой ночного светила, после чего решительно опрокинул содержимое на крошечную ложечку и зашептал слова, которые так давно были погребены под слоем современной цивилизации. Повторить уже ставший знакомым ритуал было не сложно, но вот провалиться в омут чужой памяти – всё так же неожиданно.

Горе. Острое и всепоглощающее, оно сковывает сердце, сжимает, заставляя кровоточить при каждом неосторожном вздохе.

Тяжело дышать, идти, жить. Хочется просто не быть, но тело демона лучше знает, что нужно его хозяину. И даже если неразумный демон решил умереть, его тело все равно не позволит ему просто лечь в стылый снег и исчезнуть – ноги будут продолжать нести неразумного хозяина, как бы он не желал обратного. И эта отчаянная схватка посреди заснеженного леса, что взорвет все его инстинкты, заставит защищаться и бороться за жизнь. Лишь она позволит очнуться и бороться за существование!

Он видел себя идущим сквозь лес и снег. Видел, как сумел выйти в незнакомый человеческий город, снял комнату на чердаке какого то вонючего постоялого двора, где рыдал как новорожденное дитя до тех пор, пока его сознание милостиво не покинуло его.

Первая встреча с мужчиной, что вдруг согласился оплатить её ужин, показалась ему странной. Нет не встреча, а именно мужчина. Словно он смотрелся в мутное зеркало сквозь призму чужого восприятия. Он ощущал себя Марой, но при этом точно знал, кто этот мужчина перед ним. Понимание ускользало от него. Но стоило ему представиться, и это имя что то перевернуло в нем.

– Лео, – сказал мужчина напротив, а сам он неожиданно вздрогнул, позволяя восприятию раздвоиться. Сейчас, смотря в золотисто янтарные глаза, он точно знал, кому они принадлежат.

Теперь ему казалось, что он смотрит удивительный спектакль и ощущает весь спектр чужих ощущений, но не в состоянии заглянуть в собственное сердце. Он видел, как его собственные руки едва не погубили её. Понимал, что то, что её поведение, когда она пришла в себя, продиктовано его вмешательством, не иначе. То, что она не испугалась, не возненавидела, и как то чересчур легко пошла с ним на контакт – было следствием его внушения, а не её наивностью и отсутствием инстинкта самосохранения. Она была нужна ему, и он сделал все от себя зависящее, чтобы она была лояльна по отношению к нему. Становление их отношений он ощущал сквозь призму молодой девушки. Её трепет от простых прикосновений, чуть откровенных взглядов – он будто бы и сам испытывал нечто подобное. Непонимание того, что влюбляется, и раздражение от того, что это происходит слишком быстро для неё.

"Глупая",  – ласково думал он, – "когда мы встречаем свою пару, то контролировать что либо просто невозможно" .

Сны, которые видела она, будоражили все его инстинкты. Он точно знал, что это не простые кошмары. Слишком отчетливо веяло от них Гранью. Теперь он знал, откуда произрастало её древо. Как пугал её отпечаток ладони на спине и обещания, что дала она хозяйке Грани. Но то, что он увидел после того, как они узнали о пропаже людей в Тэймире…

Он очнулся, судорожно хватая ртом воздух. Его знобило так сильно, что он с трудом мог унять дрожь в руках. Его пальцы судорожно сжались на подлокотниках кресла, в котором он сидел. И несмотря на то, что сейчас была середина лета, ему было так холодно, что он никак не мог совладать с дрожью в собственном теле. Через силу попытался разжать судорогой сведенные пальцы и тут же бросил это занятие, в очередной раз мысленно возвращаясь к последнему, что видел глазами Мары. Как он захлебывается собственной кровью, падает на пол, а она склоняется над ним, уговаривая свое внутреннее естество отдать столько энергии, сколько понадобится, лишь бы вернуть его! Он умер в этих ярких и живых воспоминаниях, но как же оказалось так, что он жив?

– Ведь жив же? – словно проверяя реальность происходящего, спросил он сам у себя.

Увы, ответа на вопрос "Как?" в крови Мары не нашлось, а это могло значить лишь одно… Что она отдала взамен? Что пообещала? Он разберется с этим.

– Пэм, – негромко позвал он в пустоту.

– Да, – тут же раздалось у него за спиной.

– Хочу, чтобы ты знала – символ, что сейчас на тебе, не исчезнет до того самого момента, как я решу развеять тебя.

– Да, господин, – тихий голос полный покорности и обреченности глухо раздался в тишине.

Сначала нужно было заняться одной рыжей вампиршей, которая, похоже, давным давно перестала быть таковой.

* * *

– Мне кажется, он подрос, – держа на руках маленького Леонида, я сидела словно почетная гостья в центре гостиной под прицелом четырех пар глаз. Каа'Лим ретировался на кухню сразу, как только мы оказались в Тэймире, оправдывая это пережитым стрессом.

Я же оказалась в центре гостиной и застала занимательную сцену под названием "планирование будущего и настоящего". Четверо существ, из которых лишь один был человеком, яростно спорили относительно воспитания трехмесячного ребенка. Они вяло поприветствовали меня и, не отвлекаясь от насущных проблем, продолжали.

– Ты что совсем уже?! – это Тарий адресовал Айрин. – Какие занятия музыкой?! Какой репетитор?! Ему и года нет! Он только голову начал держать! – возмущался вампир.

– В моей семье считалось НОРМАЛЬНЫМ, когда с ребенком начинали заниматься с младенчества, а не ждали неизвестно чего, – огрызнулась она и, бросив тяжелый взгляд на Элфи, добавила, – Ты ведь со мной согласен, милый?

– Э, – попытался было ответить гном, но его тут же перебили.

– Конечно, да, – торжествующе улыбнувшись, посмотрела она на Тария.

– Ещё бы он возразил, – фыркнул бывший ректор МАМ.

– А, может, стоит дать ему самому выбрать то чем он захочет заниматься? – робко предложил Орэни тут же замолчал под тремя выразительными взглядами.

– Мужчины, – фыркнула Айрин, – лишь бы ничего не делать и прозябать в творческом кризисе.

– Мужчина должен хорошо развиваться физически! – Авторитетно заявил Тарий.

– Что ж ты не развился, когда время было? – Язвительно заметила эльфийка, выразительно посмотрев на тело Тария, следуя взглядом снизу вверх.

Понимая, что градус спора значительно увеличивается, я все же решила вмешаться.

– Вы чего? – решительно подойдя к Элфи, я взяла малыша на руки и села на единственное свободное кресло в центре комнаты. – Всё, что ему сейчас нужно – это хорошо кушать. Правда, маленький? – не сдержав улыбки, посмотрела я на малыша.

Стоя над колыбелью Леона и рассматривая его крошечные черты лица – умилительно пухлые щечки и ручки – я думала вовсе не о том, как через три дня приму наследие своего дома. Я размышляла о жизни маленького человечка, что сейчас лежал передо мной. О том, как важно для ребенка иметь настоящих маму и папу. О Лиссе, её решении и о том, что я собиралась изменить её жизнь раз и навсегда… Имею ли я право на такой шаг, если сама она приняла иное решение?

– Нервничаешь? – раздался со спины голос Тария.

– Нет, – честно призналась я.

– Почему? Разве не волнительно то, что тебе предстоит?

– Ты прав, но разве есть иной путь? Так к чему пустые терзания? Я должна сделать все от себя зависящее, чтобы неизбежное стало оптимальным.

– Ты повзрослела, – коротко заметил он, подходя ближе и вставая рядом со мной.

– Должно быть, – усмехнулась я. – Жаль, что вас не будет рядом, – спустя небольшую паузу, всё же сказала я.

– Мы все равно с тобой, так что не переживай ни о чем.

– Поверь, сама церемония – это последнее из за чего я переживаю.

– Тогда что?

Я ответила не сразу – наверное, потому, что с трудом признавалась даже самой себе в том, что становилось все более неизбежным.

– Как сильно это изменит меня? – прямо посмотрела в темно карие глаза.

Тарий лишь тепло улыбнулся, а после сказал:

– Так сильно, как ты позволишь.

Этот разговор у детской кроватки странным образом подарил надежду, в которую так отчаянно хотелось верить. Быть может, даже спустя столетия я все ещё буду узнавать женщину, что день за днем будет отражаться в зеркале.

* * *

Парк возле резиденции Дома Серебра сейчас напоминал собой огромное кафе под открытым небом – белоснежные столики, глубокие плетеные кресла, море цветов вокруг и необременительное солнышко сквозь кроны деревьев вокруг. Приятное летнее утро – как нельзя лучше подходит для дружественного чаепития, легкого завтрака, приятного начала дня, а также пробы почвы вокруг. А если уж говорить совсем откровенно, то – для общения сильных мира сего в неформальной обстановке, но у всех на виду. И это по настоящему занимательное зрелище. Когда существа привыкшие продумывать каждое слово и шаг пытаются играть в беззаботность.

Для всех и каждого в это утро он выглядел как женщина, что уже давным давно не появлялась на подобного рода мероприятиях – единственная в белом – демоница Золотого Дома, что легко лавировала между группами общающихся сильнейших представителей её мира. Она вежливо улыбалась, кивала кому то, но нигде не задерживалась дольше, чем на десять вздохов. Сегодня "она" искала одно конкретное существо, но досадливо поджимая нижнюю губу, понимала, что её тут нет. Зато был кое кто другой.

– Эдриан? – легко улыбнулась "она", опустившись в глубокое плетеное кресло, напротив юноши с платиновыми волосами.

Повелитель вампиров скользнул взглядом по пришелице, но не узнав, вопросительно изогнул бровь.

– Я знаю вас? – Поинтересовался он, впрочем, с интересом изучая внешность женщины. Несмотря на доброжелательность, сквозившую в каждом её жесте, фразе и улыбке, он чувствовал странную цепкость в её взгляде. Эта женщина будто изучала его, легко срезая слой за слоем, дабы добраться до того, что было по настоящему важным.

– О, – усмехнулась "она". – Вряд ли. Я видела вас вчера и решила лично поздороваться и представиться. Я Эйя, мать Главы Золотого Дома.

– Польщен, – скупо улыбнулся мужчина.

– Пытаюсь найти сына в этой круговерти, но разве это так легко сделать, – тяжело вздохнула "она" и вновь улыбнулась. – Вы ведь тоже здесь с детьми? Но, – огляделась она по сторонам, – я видела лишь вашего сына и то, кажется, он ушел. А где же крошка Фрида?

– Дети, – немного хищно улыбнулся мужчина, разведя руки в стороны.

– Мне не довелось стать матерью для девочки, – продолжала беззаботно щебетать "эйя", при этом ни на миг не отводя глаз от Эдриана. – Но, почему то, кажется, что за дочь я переживала бы день и ночь. У вас же есть дочь, поделитесь, верны ли мои предположения.

Эдриан посмотрел на женщину долгим немигающим взглядом, после чего коротко усмехнулся и все же ответил.

– Моя дочь сегодня отбывает в Риаду и прибудет лишь к провозглашению Владычицы. Так что, как говорится, дома и стены помогают, а стало быть, и переживать не из за чего.

– Должно быть, так и есть…

– Простите мне мою невежливость, – вдруг спохватился мужчина, – так давно не имел дела со столь обворожительными девушками. Вам весьма к лицу ваше платье.

– А вам ваш костюм, – спустя паузу засмеялась женщина, поднимаясь из глубокого кресла. – Что ж, мой сын тоже ждет моего внимания.

– Разумеется, – чуть поклонился Эдриан.

– Но, – на миг обернулась она, прежде чем окончательно раствориться в толпе сильных мира сего, к вашим волосам белый пошел бы больше, – на миг хищно оскалилась она, а уже в следующую секунду простодушно улыбнулась и легкомысленно взмахнула рукой на прощанье.

Лео исчез из резиденции Дома Серебра с одной мыслью – кто бы ни был его собеседник, но его личину он увидел. Сегодня они оба примерили новые "костюмы", а значит – маскарад продолжается, и просто обезвредить Фриду все равно, что поймать воду сачком. Для настоящего хозяина этих кукол: "тело – всего лишь оболочка, которую меняет по своему желанию". То как он сказал, что ему к лицу белое… было бы простительно услышать подобное от несведущего в подобных делах. Но "эдриан" точно знал, что это траурная одежда, а стало быть, то был не комплимент, а неприкрытая угроза.

– И что все это значит? – Лаисса вошла в его кабинет спустя всего несколько секунд после того, как там оказался сам Лео.

– Что именно? – легко отозвался он, устало падая в свое кресло.

– С какой радости мой внук разгуливает под личиной собственной матери? Думаешь, она об это мне узнает?

– Мне это безразлично, – отмахнулся он. – Она – это последнее, что меня сейчас волнует.

– И что же, если не секрет, тебя сейчас волнует? – изогнув бровь и присаживаясь в кресло напротив, поинтересовалась она.

Лео скупо ухмыльнулся и тяжело вздохнул.

– Теперь, я точно знаю, "что" и "кто". Думаю, и тебе будет не лишним это узнать. Так же, как и объяснить мне кое какие нюансы магии крови.

Лаисса удивленно вскинула золотую бровь, но ничего не ответила. Сейчас она была слушателем, а стало быть, свое мнение она выскажет лишь после того, как её внук расскажет ей то, что посчитает нужным.

Но уже спустя пару часов она не могла дождаться того момента, когда Лео наконец то подытожит все сказанное, и мысленно расставляла пункты своего ответа.

– Сказать честно, – глубоко вздохнула она, преображаясь из веселой кокетливой девчонки в зрелую умную женщину, что совершенно неуловимо проявилось в чертах её лица и взгляде. – Если бы я знала, что ты займешься "памятью крови", не будучи уверен в побочных эффектах и не проведя ряд экспериментов, а просто делая себя первым подопытным спустя столетия после того, как была уничтожена большая часть изысканий по данной тематике, я самолично выдрала бы тебе хребет. Это всяко лучше, чем получить в итоге полоумного Главу, – жестко заключила она, откинувшись на спинку кресла. – Я всегда учила тебя, что "любой эксперимент – это восемьдесят процентов исследования и уже оставшиеся двадцать – практическое внедрение, когда процент погрешности минимален". Ты что же, – оскалилась она, – забыл мои уроки? Напомнить? – В её голосе звенела сталь, и если бы сейчас у их разговора нашлись бы свидетели, мало кто из них решил бы обратить на себя внимание этой женщины, но так же вряд ли кто то мог подумать, чем была для Лео эта вспышка.

Он встал нарочито медленно и подошел к ней со спины. Его руки опустились ей на плечи, а лицо оказалось на одном уровне с её.

– Ба? – прошептал он.

– М? – все ещё строго хмыкнула она.

– Я тоже тебя люблю, – заискивающе улыбнулся он, кося на неё хитрым взглядом.

– Оболтус, – фыркнула она, продолжая держаться отстраненно, глубоко вздохнула и сказала, – нам ещё предстоит разобраться с твоими волосами. Ты же понимаешь, что любое изменение не случайно. Это симптом "отдачи" заклятия. И это является либо следствием заклинания – хотя о таком эффекте я слышу впервые – либо…

– Неучтенный фактор, я понимаю.

– Хоть что то, – вредно фыркнула она. – Ладно, хоть для меня из всего, что ты сказал, наиболее важным было "это" и, – вздрогнула она, – твоя смерть. – Есть ещё кое что. Тамэя, так?

– Да, я практически на сто процентов уверен, что так расщепить свою энергетическую и физическую структуры могла только она. Во всяком случае, это единственный известный мне случай с претензией на это, да и возможностью к подобному. – Он вновь сел в свое кресло и прямо посмотрел в золотые глаза напротив. – Нужен был не просто демон и дэйург. Такое мог сотворить лишь "мастер крови и запретных заклятий", коим, как мы оба понимаем, мог быть лишь тот, кто бывал на родине наших предков. Лишь тогда все эти знания не нуждались в запрете, когда разрушение было залогом нашего процветания. Если проследить всю хронологию событий, то все началось именно с неё…

– Как давно ты копаешь в этом направлении? Как вообще могла возникнуть подобная теория?

– Давно, – скупо улыбнулся он. – И сначала мне самому казалось это невозможным. Воспаленная мысль моего параноидально извращенного разума, если хочешь. Да, я в курсе, что несколько странный, – усмехнулся он на выразительный взгляд Лаиссы. – Это не просто то, что я забыл вместе с памятью о времени, проведенном в Тэймире, хоть я до сих пор и не понимаю, почему именно эти точки оказались под запретом…

– Погоди, – выставила она вперед ладонь.

– Меня что, опять заносит? – поморщился он.

– Почти, – усмехнулась она. – Иногда мне кажется, что твои слова не поспевают за мыслями.

– Ладно, отбросим болтовню о теориях и предположениях. Но теперь я точно знаю, кого видела Мара в подвале моего дома в Тэймире.

– Хорошо, и что теперь, когда ты знаешь, что она пользуется чужими телами для достижения своих целей? Убьем правовую верхушку Риады? В принципе, не сложно… Даже организовать транзит их копий обратно до Риады, а потом подстроить череду "убийств", подбросить тела…

– Это бесполезно, – покачал головой Лео. – Всего лишь отсрочка, пока она не найдет кого нибудь ещё.

– Тогда что? Ты же понимаешь, что ей нужно в итоге?

– Конечно, как и ты, – плотоядно улыбнулся Лео. – И вот тут, первое и основное, нам необходимо обеспечить "её", а точнее "их" безопасность до того момента, как вся эта шумиха с вступлением во власть не завершится. Мара взойдет на престол Колыбели, и ни что этому не помешает, а уже потом… – Что же потом?

– Что такое энергетическая сущность? – риторически спросил Лео, откинувшись на спинку стула и сцепив длинные изящные пальцы в замок. – Ну же, ответь…

– Энергия, наделенная разумом и связующими заклятьями, что не позволяет ей рассеиваться в пространстве, – закатила она глаза.

– До сих пор не поняла? – усмехнулся он. – Хорошо. Пэм? – позвал он и перед ним возник личный Дух его резиденции.

– Господин, – глубоко поклонилась она.

– Кто ты?

– Дух резиденции Золотого Дома.

– А что ты, Пэм?

– Сущность, энергия жизни которой была изъята после смерти и заключена в рамки связующей сферы.

– А теперь? – спросил он, улыбнувшись и глядя в расширившиеся глаза Лаиссы. – Ничего не напоминает?

Лаисса слегка нахмурившись, кивнула своим мыслям и полушепотом произнесла:

– Пожалуй, что да. В таком случае нам нужно кое что почитать? – Изогнула она бровь, отвечая плотоядной улыбкой на улыбку внука. – Например…

– Например, то "каков механизм рассеивания сущности" или "какова природа связующей магии".Что то в этом роде, я полагаю.

* * *

Я провела два дня в Тэймире, но за этот короткий срок успела безумно соскучиться по Лео.

– Всего два дня, а я уже готова от тоски на луну выть, – усмехнулась я, глядя в ночное небо.

Сегодня я устроила себе прогулку по ночному городу. И вот я у таверны, где прожила всего несколько месяцев, что успела стать для меня особенным местом – тем, которое сохранило мои воспоминания в своих стенах. Странно, лето изменило город до неузнаваемости – словно привычные мне улицы и здания вдруг перенесли в совершенно отличный мир, где, оказывается, растут деревья с пышными зелеными кронами, цветут ночные звезды, аромат которых дурманит и заставляет глубоко вдыхать теплый ночной воздух, а от нежных белых соцветий исходит мягкое сияние. И несмотря на то, что время уже перевалило за полночь, никто не спешит домой к теплому очагу и горячему ужину. Север всегда дышит летом, как в последний раз. Это же правило неизменно и для Тэймира.

Сегодня я сама укладывала сына Энакима спать и, стоя у кроватки малыша, я рассматривала его маленькое личико, которое, казалось, меняется с каждой нашей встречей. Сначала он напоминал мне брата, но именно сегодня я увидела в нем черты Лиссы. Даже не знаю, было ли то осознанное решение или какая то игра подсознания, но я вдруг почувствовала её нить и потянулась к ней. Сперва мне показалось, что в помещении, в котором находилась девушка, вот вот разгорится настоящий пожар, настолько оно было задымлено. Я видела её со стороны, словно сквозь мутную воду, но то место, где она находилась сейчас, узнала бы и увидь я его лишь мельком.

– Долго ты будешь ещё возиться? – знакомый визгливый голос донёсся со стороны, где находилась кухня. Рита ничуть не изменилась со дня нашей последней встречи. Всё та же поношенная форма, чуть растрепанные взъерошенные волосы, собранные в не слишком тугой узел, уставший от жизни взгляд. – Где он вас только находит таких? Что ты, что предшественница твоя, словно две клячи водовозные! – Фыркнула она, разворачиваясь на каблуках и исчезая в недрах кухни.

Лисса же, не сказав ни слова, продолжала складывать грязные тарелки на внушительных размеров поднос.

Я смотрела на неё во все глаза и не могла найти слов, чтобы описать то, какой она предстала предо мной. Словно Рита вдруг помолодела на пятнадцать лет, но эта обреченная усталость из глаз так никуда и не ушла!

– Так ты в Тэймире, – прошептала я себе под нос, – но почему? Разве могут быть такие совпадения?

– Так откуда ты говоришь? – тем временем расспрашивала её Рита.

– Из Эдэльвайса, – совсем тихо шепнула девушка, складывая тарелки уже в помывочный таз накухне.

– Откуда?! – воскликнула моя сменщица. – Ты что, полоумная?! Променять столицу на это… выразительно развела она руки. – Это! – ещё более недоуменно воскликнула она. – Да живи я в столице, уже давно бы так поднялась! Такого мужика бы себе оттяпала!

Лисса лишь горько усмехнулась и покачала головой.

– Что? Не веришь? Это тут собирается весь сброд, все отверженное миром отрепье, а там!

– Отверженное отрепье? – полувопросительно произнесла она. – Пожалуй, так, – совсем тихо шепнула она в никуда.

Это было последнее, что я услышала, прежде чем её нить выскользнула из моего сознания.

И вот я здесь. И мне не верится, что здесь и она – моя первая подруга, мать крошки Леона – всегда смешливая Лисса, что считала Кима проявлением "Божественной благодати" в её жизни, не меньше. Я не собиралась с ней говорить или спрашивать, как же так вышло. Решение было принято давно, и все разговоры были лишь бесполезной тратой времени. Я не стану спрашивать ни её, ни в последствие его мнения, мне оно совершенно безразлично. Это то решение, за которое я согласна нести ответственность. Возможно, так нельзя, даже, скорее всего, так и есть, но ещё есть Леон, которому…

Стоило последнему светильнику погаснуть, а таверне погрузиться в полумрак, как я легко прыгнула на стену здания. Преодолеть три этажа было несложно, как и найти свое бывшее окно. Я замерла на карнизе, прислушиваясь к тому, что происходило внутри, но ничего, кроме странных булькающих всхлипов так и не услышала. Открыть окно было и вовсе не сложно, как и неслышно пробраться внутрь. Всё же не зря училась магии, и отодвинуть простую щеколду силой мысли могла.

В свете бледных звезд я легко могла рассмотреть то, что было внутри. Со времени моего отсутствия комната не сильно изменилась. Да и чему меняться то? Расположению кровати? Вот на ней то сейчас и лежала женщина, за которой я пришла в эту ночь. Сжавшись, подтянув колени к груди, она тяжело дышала и всхлипывала через раз. Было не сложно понять, что она плачет.

Я не хотела с ней ни говорить, ни оповещать её о своем присутствии. Должно быть, раньше я бы кинулась её успокаивать, но сейчас внутри себя я чувствовала странное спокойствие и нежелание размениваться на то, что было несущественным в моем понимании. Совсем скоро всё это перестанет иметь значение, потому я всего лишь потянулась к её сознанию, как учил меня Лео, осторожно и бережно, и велела ей уснуть.

Лисса вздрогнула и тут же расслабилась. Её дыхание стало глубоким и размеренным, в то время как я легко подняла её на руки и выпрыгнула в открытое окно. Больше в таверне "Три кабана" делать мне было нечего.

На самом деле у меня не было особой надежды на то, что мой приход останется никем не замеченным. Ну, что тут скажешь… В доме, где под одной крышей живут маг, вампир, эльфийка, гном, а теперь ещё и дэйург, сложно остаться незамеченной с человеческой женщиной на руках. Тем более что у Лиссы бьется сердце, которое лично я бы без труда услышала на другом конце дома. Тем не менее, я все равно выставила полог, который помог бы нам не производить лишних звуков, но вот изменить запах Лиссы я так и не смогла, несмотря на то, что Лео уже несколько раз объяснял мне, как это делается.

Потому, будем надеяться, что они подумают, будто я решила потушить капусту, поджарить свинину и запить всё это кружечкой пива, да и покурить пока все спят. А что? Может, владычицы любят по ночам такое вытворять. Вряд ли найдутся свидетели, способные сие опровергнуть.

Потому я легко открыла дверь, почему то на цыпочках вошла в утонувшую во мраке ночи прихожую и тут же болезненно сощурилась от яркой вспышки света, на миг ослепившей меня.

– Ты знаешь, – раздался до боли знакомый голос, – я тебя сюда отпускал в знак доверия. Типа "все мое – твое, не жалко". Но я даже и подумать не мог, что всё мое станет эльфийским, гномячьим, младеничьим и теперь ты где то раздобыла им прислугу, которая, судя по всему, ни сном, ни духом о своей судьбе. М да.

Я лишь счастливо улыбнулась на эти его слова, я ведь скучала, и даже его ворчание было чем то, что могло согреть моё тоскующее сердце.

– Ещё раз, – продолжал он ворчать в подвалах своего дома, пиная ногой уже однажды использованную нами установку, чтобы та, наконец, издала противный дребезжащий звук и начала наливаться теплым золотым сиянием. Правда сейчас у него на руках была Лисса. – Зачем мы это делаем?

– Что именно? – невинно переспросила я, получив в ответ полный укоризны взгляд.

– Это, – выразительно потряс он на руках бессознательное тело девушки.

– Аккуратней, – шикнула я, – разбудишь.

Золотая бровь выразительно поползла вверх.

– Думал, для тебя сие уже не проблема. Дашь ей опять по голове, и она вновь уснет, – пожал он плечами.

– Я её не била, – вспыхнула я. – Всё сделала по науке, – прошептала себе под нос, но, конечно же, он услышал.

– А это тогда откуда? – встряхнул он девушку так, что её голова откинулась в другую сторону, позволяя узреть небольшой синяк в области шеи.

– Э, – замялась я, – надо было спрыгнуть с третьего этажа… Ну, и я не заметила карниз, точнее, я прошла нормально, задев его её головой, – окончательно смутившись, пробормотала я.

– Плохому танцору… – буркнул он усмехнувшись. – Так все же? – вновь вернулся он к изначальному вопросу.

– Ладно, я все расскажу. Только давай сперва настроим платформу и поместим её над ней.

– На какой срок делать настройки? Здесь теперь нет Пэм, которая могла бы подпитывать платформу постоянно, потому необходимо вложить такое количество силы, чтобы заряда оказалось достаточно, – пояснил он, поднося Лиссу к налившемуся золотым сиянием кругу и просто отпуская её, позволяя её телу свободно воспарить над платформой.

– Для начала на месяц, – пожала я плечами. – Если в ближайшее время ничего не получится, то план немного изменится, но не столь кардинально, чтобы она могла просто уйти.

– Что тебе сделала эта человеческая девчонка? – спросил он, пристально посмотрев на меня.

– Она… ошиблась, а я помогу ей все исправить, – сказала я, подойдя к нему ближе, когда его руки совершенно по хозяйски оказались на моей талии, притянув меня к груди.

– Знаешь, – прошептал он мне в волосы.

– М? – щурясь, словно довольная жизнью кошка, я вдохнула полной грудью, прильнув к его плечу.

– У нас есть ещё целый день до того момента, как ты станешь "Великой и Всемогущей", – хмыкнул он, а я не сдержавшись усмехнулась.

– О да, я буду именно такой! И что же нам делать в этот последний прекрасный день безвластия?

– Даже и не знаю. Может, займемся вязанием… ну, или вышиванием? Всегда мечтал научиться этим штучкам с цветными нитками.

На это его предложение я лишь несильно толкнула его и решительно высказала свое "нет".

– Тогда, давай кое куда сходим? – отсмеявшись, предложил он.

– Куда?

– Туда, куда давно следовало бы попасть, но путь я смог найти лишь недавно, – немного таинственным шепотом сказал он, беря меня за руку.

– Звучит интригующе. Это далеко?

– Ну, смотря, как именно будем туда добираться.

А уже в следующую секунду мы оказались в таком знакомом для меня месте.

– Это же моя резиденция, – немного разочарованно вздохнула я, – а тут я бываю по несколько разна дню, – указала я взглядом на вход в свое крыло.

– А тут, – кивнул Лео в сторону крыла моих родителей, которое все ещё оставалось запретным для меня. Сколько бы я не пыталась, но проникнуть туда не могла.

– Только не говори, что знаешь как? – широко распахнув в изумлении глаза, посмотрела я на него.

– Теперь знаю, – хмыкнул он. – Взламываю их покои с момента её гибели. Правда, больше по памяти приходилось работать над схемами защиты.

– Зачем? – не смогла я удержаться от вопроса. Ведь, правда, зачем нужно ломать защиту покое в уже почившей Главы?

– Хотел, чтобы тебе кое что перешло по наследству, – подмигнул он, подойдя к дверям, ведущим в покои моих родителей и выуживая из кармана небольшой пузырек с серебристой жидкостью. – Не смотри на меня так, – покачал он головой. – Я не извращенец и не маньяк. Да, я собрал кровь Ливы в тот день, когда ты родилась, но только потому, что она могла понадобиться в будущем. Со смертью Эллиэна твоя мать стала очень мнительной, и многие свои заклятья делала именно на крови, а чтобы их вскрыть, нужна именно её кровь.

– Как ты мог подумать об этом в тот момент, – несколько обескуражено поинтересовалась я.

– Всегда думаю сразу о нескольких вещах, ты же знаешь, – пожал он плечами.

Тем временем Лео легко откупорил пузырек, что держал в руках, и капнул себе на указательный палец несколько капель. После чего начертал на двери странный замысловатый символ, больше похожий на беспорядочные завитушки и точки, и что то прошептал на древнем ометти – дверь тут же поддалась и приоткрылась.

– Пойдем, – протянул он мне руку, которую я тут же приняла.

Стоило нам войти, как пространство вокруг стало наливаться теплым приятным светом. Мы оказались в длинном коридоре, таком же, как тот, что вел в мои покои, только тут вдоль стены висели живые картины. Одни показывали удивительной красоты закат или рассвет, на других была изображена пара, которую я теперь с легкостью могла бы узнать – мои отец и мать. Где то они истово целовали друг друга, а где то просто держались за руки, танцевали или чему то смеялись. Это была галерея, посвященная их счастью, любви и прошлому, которое уже не вернуть.

– Лива создала это, когда Эллиэн уже погиб. Это галерея её памяти. Так она называла этот коридор. Каждый день, возвращаясь в свои покои, она проходила сквозь этот коридор. Если спросишь меня, то мне легче было бы залезть в петлю, чем переживать такое каждый день, – заключил Лео, не торопя меня и позволяя рассмотреть каждую новую картину.

– Она просто хотела помнить, – ответила я, чувствуя, как против воли в горле встает тяжелый ком. Сейчас я стояла напротив картины, где в комнате, залитой солнечным светом, мой отец легко подхватывает на руки мою мать и начинает кружить так, что Лива беззаботно смеется. – Чистая симфония счастья, – прошептала я, глядя на это.

– Посмотри на название, – сказал Лео, указывая на несколько строчек написанных ровным красивым почерком под самой картиной.

– "День, когда зажглась наша звездочка", – прочитала я и, нахмурившись, посмотрела на Лео. Какая "звездочка"?

– Ты, – усмехнулся он, притянув к себе ближе.

– Насколько было бы всё иначе, если бы не одна ненормальная, – тяжело вздохнула я и всего на миг представила, как тут смотрелись бы картины, где я бы была на руках своего отца или как они наблюдали за моими первыми шагами…

– Пойдем, – все же попросила я, слишком тяжелыми были эти мечты, чтобы продолжать думать о них.

– Теперь ты сможешь приходить сюда, когда захочешь, – первым нарушил молчание Лео. – Эти двери не смогут помешать.

Мы остановились у входа в одну из комнат, и Лео решительно толкнул дверь от себя. А я не без доли горечи узнала ту самую комнату, где мои родители впервые узнали обо мне. Вот только солнце почему то не заливало больше окружающее нас пространство.

– И все же, – отвлекаясь от рассматривания убранства вокруг, спросила я, – зачем мы здесь?

– Ты знаешь, – судя по всему, он решил начать издалека, – с моей мужской точки зрения, женщины странные, – заключил он. – И я думаю, тебе будет понятен жест твоей матери больше, чем мне. Когда она только узнала о том, что беременна, то… а что говорить, сейчас сама увидишь, – усмехнулся он, подходя к ничем не примечательной на первый взгляд двери в самом углу комнаты и с легкостью открывая её.

Сначала я не очень хорошо могла разглядеть то, что находилось внутри совсем небольшой комнаты с множеством стеллажей, на которых притулились самые разнообразные и никак несвязанные по смыслу вещи. Здесь были какие то необычные и на вид дорогие погремушки, книги, коробки, игрушки, инфо кристаллы.

– Что это?

– Когда она узнала, что ждет ребенка, то складывала тут все, что хотела бы отдать потом тебе. Когда то это принадлежало ей или Эллиэну, своеобразные осколки их детства. Если захочешь, сможешь как нибудь разобрать всё это, но я бы очень хотел передать тебе то, что сама Лива получила от своего отца и в чем была в день вступления в права владычицы. Где же она? – он вошел внутрь комнаты и стал рассматривать самые верхние полки, а я тем временем взяла в руки крошечную серебряную погремушку. Сложно было назвать это игрушкой для ребенка, скорее уж – предметом искусства. Легонько встряхнув её, я поразилась насколько приятный и мелодичный звук издавала она, и почему то тут же зевнула.

– Не тряси ею, – подавив широкий зевок, усмехнулся Лео. – Уснем прежде, чем до кровати дойдем.

– Прямо магический бубен, – прыснула я, все же аккуратно откладывая "погремушку усыплятор" в сторону. – Удобная штука, – фыркнула я, вспомнив сколько труда уходило у Айрин и Элфи, чтобы уложить Леона. Надо будет взять её для них.

– Да, и очень редкая, – согласился Лео, привставая на носочки и выуживая из самой глубины верхней полки ничем не примечательную коробочку из темно коричневого картона. – Вот она! радостно улыбнулся он, передавая её мне.

– Что там? – нахмурилась я, но коробку все же приняла.

– Если не откроешь – не узнаешь, – подмигнул он мне.

Легонько проведя пальцами по шероховатой поверхности коробки, я отчего то испытала трепет перед тем, что было сокрыто в ней. Чтобы это ни было, это было подарком моей настоящей матери.

– Она бы хотела, чтобы традиции были соблюдены, и это перешло по праву наследия от Главы к Главе, от матери к дочери, – тихо сказал он, когда я осторожно открыла крышку и убрала ее под дно коробки.

На обычной подушечке из черного бархата лежал венец из затемненного серебра. Тончайшие нити, будто серебряные травинки, переплелись между собой, превращая металл в нечто особенное, воздушное и не принадлежащее этому миру. На нитях, словно капли утренней росы, лежали россыпью маленькие и настолько прозрачные камни, что мерцающие и завораживающие, притягивая взор, они и, правда, казались настоящими каплями, а не бездушными стекляшками. По самому центру венца располагался обсидианово черный камень, выточенный в форме продолговатого ромба, грани которого были столь острыми, что прикасаться к нему было страшно.

Я смотрела на него и не могла найти слов, чтобы в достаточной мере суметь описать то, что увидела. Я бы не могла назвать это украшение мужским или женским. Такое украшение мог с достоинством носить такой мужчина, как Самаил, но и на Ливе оно смотрелось бы не просто уместно, но величественно.

– Ничего не скажешь? – тихий чуть хриплый голос ворвался в мои мысли, заставляя оторваться от подарка.

– Я… – отчего то разволновалась я, – не знаю. Он прекрасен. – Смутившись, пыталась подобрать слова, но так и не смогла найти более точного описания.

– Завтра он будет как нельзя кстати, – улыбнулся мне Лео и, взяв меня за руку, повел за собой из комнаты Ливы.

В этот раз я старалась не смотреть по сторонам, бережно прижимая нежданный подарок к груди, я думала, что после всех этих "торжеств" обязательно вернусь сюда, чтобы как следует рассмотреть и запомнить столь дорогие воспоминания чужого счастья.

Уже стоя на открытой террасе моего личного крыла, Лео поднес мою ладонь к своим губам, перевернул её и нежно прикоснулся ими к центру моей ладони. От такой простой незамысловатой ласки я вдруг вздрогнула.

– Спасибо тебе, – пристально посмотрев мне в глаза, сказал он.

Солнечные лучи отражались от его волос мириадами золотых искр, а ветер озорно трепал их, в то время как мне казалось, что именно сегодня я провожаю последний день своей до этого момента такой простой и понятной жизни.

– За что?

– Просто, – хитро сощурил глаза, а на его губах возникла легкая улыбка.

– Просто?! – не смогла не улыбнуться я в ответ. – Ты говоришь спасибо просто так?

– Возможно, – смешно поиграв бровями, чему то своему засмеялся он.

Я смотрела на свою ладонь, что до сих пор оставалась в его руке, и это казалось таким правильным, как должно было быть всегда. Да, завтра многое изменится для меня, но сегодня, здесь и сейчас, я вдруг почувствовала, что это момент, к которому я так долго шла. "Вернуться домой". Что означает эта фраза для большинства? Должно быть, вернуться в то место, где ты вырос, где прошло твое детство, где все так просто и знакомо. Для меня же все вышло немного иначе, ведь мой дом теперь в этой руке… Именно там, где он будет держать меня за руку, я буду чувствовать себя на своем месте.

– Не уходи сегодня, – как эта фраза вырвалась из моих губ, я не знаю до сих пор. Но стоило это произнести, как все шестеренки вдруг встали на свои места, щелкнул пусковой механизм, и время начало свой новый отсчет с того самого мгновения, как были произнесены эти три незамысловатых слова.

Улыбка слетела с его лица и теперь невероятно глубокий взгляд золотых глаз, казалось, проникал внутрь меня, заглядывая в такие глубины моего сердца, о которых даже я сама не подозревала ранее. Его широкие ладони бережно коснулись моей шеи, а губы нежно накрыли мои. Поцелуй на грани прикосновения, воздушный и трепетный, отзывался дрожью во всем теле. Каждое прикосновение Лео то взрывало мое сердце, то заставляло вдруг замереть, будто покрывая тонкой корочкой льда, и лишь его горячее дыхание, касаясь моей кожи, зажигало всё внутри меня вновь. Приятное томление овладело мной, когда мы вдруг стали ещё чуточку ближе друг к другу.

Его руки ласкали мое тело, а я чувствовала, что между нами происходит нечто большее, чем простые прикосновения. Каждое его движение отзывалось вибрацией внутри. Его пальцы осторожно проникли под ворот моей куртки, и та как то незаметно заскользила по плечам, устремляясь вниз. Мои пальцы запутались в его волосах, когда ладони оказались на его затылке.

Постепенно поцелуи, что связали нас в единое целое, становились все жарче. Прикосновения все откровеннее. Когда он поднял меня, я случайно открыла глаза лишь для того, чтобы увидеть бархатное черное небо над головой, усеянное тысячами звезд. Как мы оказались здесь? И где, вообще, это загадочное "здесь"? Я не знала ответа ни на один из этих вопросов… Лишь прикосновение ласкового теплого ночного ветерка с привкусом соли, шелест волн и нежелание думать ни о чем другом, кроме мужчины, что сейчас рядом со мной, волновали меня.

Ночь укроет нас ото всех. Растворится неуместное стеснение и страх в глубинах черного моря, когда два обнаженных тела сольются воедино под сиянием холодных звезд. В эту ночь наша любовь обрела плоть, в которой так нуждалась и стала чем то новым для каждого из нас. Мы изучали друг друга, даря ласки, о которых так долго мечтали, и нежность, что так долго хранили в своих сердцах. Обжигающие прикосновения, под натиском которых пропадали любые связные мысли о происходящем. Удивительный день, по желанию моего мужчины превратившийся в ночь, что для каждого из нас стала открытием, полным откровенных признаний, словно шелковым покрывалом укутывала наши тела. Понимание того, что мы принадлежим друг другу на глазах у тысяч звезд, это то, к чему мы так долго шли, и теперь уже ни за что не потеряем.

"Как, где и когда я уснула?"

Первая связная мысль возникла в сознании, когда яркие солнечные лучи запутались на кончиках моих ресниц. Недовольно сощурившись, я попыталась натянуть одеяло на нос, но поведя рукой по холодной ткани простыни, резко открыла глаза.

Что же было неправильным в этом пробуждении?

Я была одна.

Но…

Перед мысленным взором встали такие яркие и живые картины прошлой ночи. Ночи? Как мы могли из середины дня переместиться в ночь? И, вообще, который сейчас час? Может… – Мне все приснилось? – чуть слышно прошептала я в пустоту собственной комнаты.

От этой мысли стало не по себе. Невольно вздрогнув, я подняла руку, чтобы убрать прядь волос упавшую на глаза, как в воздухе закружились десятки нежно лиловых лепестков. Словно растревоженный рой диковинных бабочек, они взмыли с моей постели в воздух, кружа вокруг меня, а уже спустя несколько секунд сложились в один узнаваемый образ.

– Пришлось уйти, не дождавшись твоего пробуждения, – сказали губы, сотканные из лепестков. Образ так похожий на Лео, склонился к моим губам. – Люблю тебя, – шепнул он, прежде чем запечатлеть на моих губах невесомый поцелуй и развеяться сотнями лиловых снежинок.

Я лишь глупо засмеялась. Широко раскинув руки, я с размаху упала на свою постель, наблюдая за причудливым танцем лепестков, что продолжали кружить надо мной.

Вот так беззаботно и счастливо начался самый ответственный день в моей жизни.

Совсем скоро появился Питер, сопровождающий тех, кому следовало подготовить меня к путешествию на другой конец страны – туда, где была расположена та самая Колыбель, о которой так много говорили как о тропе к восхождению во власть. Там же сегодня соберется вся правовая верхушка Кайруса и нашего мира. И, пожалуй, впервые, я чувствовала себя до странности умиротворенной.

Моё платье было словно отлито из затемненного серебра, легкие светло серебристые узоры подобно дыханию зимы украшали лиф и подол. Спина у платья оказалась открытой, так чтобы каждый мог увидеть древо. Когда на мою голову водрузили венец моей матери, что в руках выглядел не тяжелее пушинки, мне на мгновенье показалось, что я упаду под его тяжестью. Но эти ощущения длились недолго, и уже на следующем вдохе я смогла легко подняться и посмотреть на тех, кто так трудился над моим образом сегодня. Демоны улыбались. Улыбалась и незнакомая мне владычица в зеркале.

"Кто ты?"  – хотелось мне спросить у этой женщины напротив, которая лишь удивленно изогнула бровь, как бы спрашивая – "Неужели не узнаёшь?"

Я бы непременно ответила, что пока не получается.

И думаю, что её ответом было бы – "Есть ещё время узнать…"

Каа'Лим появился как раз тогда, когда нам следовало войти в арку перехода. Времени до начала церемонии оставалось не так уж и много, потому сейчас рядом со мной собрались все те, кому следовало сопровождать меня в этот день.

В первую очередь, моя личная охрана. Куда же без неё?

Далее мой личный хроник – Джесси. Девушка заметно нервничала. Ещё бы, сегодня ей предстояло быть той, чья память и восприятие отразятся в хрониках веков. Именно она будет записывать все происходящее на инфо кристалл для будущих поколений. Если я сегодня превращалась из наследницы во владычицу, то Джесси предстояло преобразиться из заурядного работника новостной службы в журналиста с большой буквы. Воздух вокруг девушки, казалось, то и дело наполнялся вибрациями. Её волосы ни на минуту не лежали спокойно, все время – то колеблясь, то взлетая вверх.

– Ну, хватит уже, – тихонько шепнула ей на ухо. – Сквозит же, – усмехнулась я.

Джесси на миг побледнела и уткнулась взглядом в пол.

– Простите, – пролепетала она, на что я лишь обреченно посмотрела куда то вверх.

Всякий раз, стоило ей застесняться и начать нервничать, как она превращалась в мандражирующую невесту перед свадьбой.

– Нормально всё, – ободряюще похлопала её по спине, прекрасно зная, что в себя она придет лишь спустя несколько часов после начала церемонии.

– Ты хоть и младше её, – раздался чуть хриплый шепот Кейсана, – но у меня такое ощущение, что она твоя внучка, – хрюкнул он, пытаясь подавить смешок.

Кейсан, как лицо официально принятое под покровительство моего Дома, сегодня должен был сопровождать меня. Конечно, будь мой Дом немного больше, он стал бы замыкающим, а так вольготно расположился по правую от меня руку. Белоснежный костюм демона ярко контрастировал с моим темным платьем. Всякий раз, видя этот цвет на нем, я вспоминала о том, что всё в этой жизни может рухнуть в одну ничего незначащую секунду. И это придавало мне сил, будто бы, пока я не надела белое платье, ничто не кончено.

– Ты смущаешь её, – шикнула я в ответ.

– Думаю, её больше смущает похлопывание по спине последнего жнеца, – как ни в чем ни бывало возразил он, заработав мой возмущенный взгляд.

С некоторых пор наше общение с Кейсаном стало напоминать приятельское, и мне это очень нравилось. У меня появился новый друг. Тогда я не очень хорошо это осознавала, что здесь и сейчас формировалось ещё одно звено в самом близком круге тех, кто встанет у власти вместе со мной.

"Ну, ты где?"  – моё раздражение нельзя было не почувствовать, я это знала, потому специально не стала его приглушать отправляя мысль Каа'Лиму.

Подумать только, вроде как, это я – "принцесса", "девушка", "начальница", но сейчас мы все ждем, когда некая рыжеволосая драконица по имени Кэс, которая выглядела лет на двенадцать и более всего походила на нечесаного сорванца, облагородит моего дэйурга для предстоящей церемонии. Все дело в том, что пока вчера я и Лео… были заняты, дэйург тоже не сидел без дела. Кэс была его очень близкой подругой, и именно вчера предложила ему встретиться. Она была вторым существом в этом мире, не принадлежащим к расе дэйургов, кто знал его настоящее имя. Это было показателем доверия.

Когда он сказал мне, что проведет этот день с ней, я не переживала. Я помнила эту юную драконицу по воспоминаниям Каа'Лима. Единственное, чего я не учла, что Кэс не удовлетворится простой встречей. Они пропадали вместе всю ночь. Как сказал Каа'Лим – "всего лишь дружеский полет над океаном".

"Уже бегу",  – прилетело мне, а после чего каждый в этом помещении услышал тяжелый бег дэйурга с лязганьем когтей по каменному полу. Когда же из за угла показался огромный пушистый шар, больше всего похожий на пегий одуванчик, вся наша процессия сперва синхронно вздрогнула, а после по залу раздалось приглушенное шокированное "о". И поскольку, все мы считали неприличным откровенно негодовать в сложившейся ситуации, это самое "о" больше всего напоминало последний вздох раненного гигантского животного.

Тем временем, Каа'Лим оказался достаточно близко, чтобы я могла протянуть руку и потрогать его вздыбленную шерсть.

"Это что?"  – все же решилась спросить я.

"А что?"  – как ни в чем ни бывало отозвался он.

"Я тебе сейчас покажу "что"!"  – придав мысли необходимый настрой, пригрозила я.

Тут Каа'Лим глубоко вздохнул и, виновато опустив голову, заговорил едва слышно, даже учитывая то, что мы общались мысленно.

"Кэсси сказала, у неё есть кое что для моей шерсти, чтобы я выглядел, как истинный шаи владыки, а не какой то второсортный дэйург из архива. Она говорила, что это сделает мою шерсть объёмной, блестящей и шелковистой. Она… мы не знали…" "Конкретнее",  – потребовала я.

"Она не виновата. Я сам сказал, что щепоти на ванну – это мало. И мы использовали немного больше…"

Я лишь мило улыбнулась, прекрасно зная, что он не договаривает.

"Хорошо",  – пошел он на попятную, – "мы использовали все, что было" .

"Ты похож на гигантский наэлектризованный шар с крыльями",  – кое как совладав с собственными эмоциями, зло подумала я.

"Вообще то, это называется "естественный объем и красота вашей шерсти – ЕОКВАШ"" , обиженно пробурчал дэйург и, казалось, ещё малость увеличился в объеме. Хотя куда уж больше?!

"Когда все закончится, я тебе покажу такой "еокваш" – век не забудешь",  – мстительно пообещала я.

– Думаю, нам пора, – уже спокойнее сказала я. И только представив, как Каа'Лим будет смотреться, решила предложить то, что могла для него сделать.

"Может, наложить иллюзию? Никто и не заметит…"

"Я не понял",  – обиженно фыркнул он, – "ты меня стесняешься что ли?"

– О, Пресветлая, – раздраженно фыркнула я, перед тем как войти в окно телепорта, – я всего лишь предложила.

А уже в следующую минуту мой мир так отчетливо раскололся на то, что было "до", и то, что уже будет "после".

Место, где мы оказались, более всего напоминало безжизненную каменистую пустыню. Над головой раскинулось бескрайнее лазурное небо, где нет ни облачка, и даже солнце кажется маленьким, но необычайно ярким, пятнышком на голубом покрывале. Мы вышли прямо на открытую со всех сторон каменную площадку, что находилась на высоте в несколько метров. К ней вели ступени из темного камня, которые выглядели столь древними, что невольно подумалось, подуй чуть более сильный ветер, и они осыпятся тысячами песчинок к ногам тех, кто собрался сегодня внизу. Тысячи демонов и дэйургов, драконы, вампиры, эльфы, гномы и оборотни – будто настоящее море из самых невероятных существ нашего мира раскинулось внизу. В лицо ударил горячий сухой ветер, и я сама не поняла, от чего именно у меня перехватило дыхание в этот момент. Представшая моему взору картина завораживала. Она пьянила и подчиняла всё мое демоническое нутро. И вопреки всему я не чувствовала в этот момент ни страха, ни смущения. Моему демону нравилось созерцать то, что предстало пред моим взором.

"Так и должно быть",  – шептало нечто темное внутри меня, – "тысячи тысяч у твоих ног. Вот он естественный порядок вещей!"

Вспомнились вскользь брошенные слова Лаиссы.

– Хочешь знать, что такое Колыбель? – улыбнулась она. – Твой дед как то сказал, это место, где он встретил всех своих демонов в одном лице. Колыбель дает всего три шага на пути к власти, но длиннее лестницы он не видел в своей жизни. Так он говорил, а что это значит, он никогда не объяснял, лишь отмахивался, говоря, что у каждого Владыки своя Колыбель и пройти через неё он тоже должен сам. Лишь тот, кто достоин, сумеет занять обсидиановый трон.

Стараясь избавиться от странного наваждения, я глубоко вздохнула и повернулась спиной к собравшимся, намереваясь сделать три главных шага на пути к судьбе, которая была уготована мне. Стоило мне это сделать, как вся толпа будто бы замерла на едином вдохе, только теперь я точно знала почему. Они увидели то, что я так бережно хранила все это время. Осознание этого факта лишь предало мне сил. Я как то неожиданно для самой себя почувствовала, как расправились мои плечи, а внутри наконец то появился так нужный мне всё это время стержень, дающий силу и уверенность в себе. Я прямо посмотрела перед собой. Мне предстояло взойти туда, где всего через три каменных ступени, находился будто отлитый из черного камня трон. Мне необходимо было пройти сквозь живой коридор из Глав Домов Кайруса, и только потом сделать всего три последних шага к цели, что ещё полгода назад казалась чем то эфемерным и маловероятным.

Когда я раньше представляла себе этот момент, то он казался мне чем то нереальным. И сколько бы я не пыталась дофантазировать эту сцену до конца, ни разу в своих мечтах я не могла увидеть, как займу место на троне, как не могла представить перед мысленным взором того, что будет дальше.

Но вот я здесь. И каждый шаг, как песчинка прожитых лет, опадает в неведомой чаше прошлого. Всего лишь миг, которому более никогда не суждено повториться. Я шла, не видя перед собой никого и ничего, и единственное на что я смогла отважиться в этот момент – мельком прикоснуться взглядом к высокому мужчине, облаченному в черную форменную одежду своего дома. Его золотые волосы были убраны в тугую косу, а взгляд холоден и бесстрастен, но мне верилось, что он неотрывно наблюдает за мной. Так же как и я. Не смотрю на него, лишь чувствую его всем своим естеством и мысленно тянусь навстречу, обнимаю его воображаемыми руками, касаюсь губ и не могу сдержать легкой улыбки, вспоминая, каково это – быть с ним. И даже когда он оказывается позади меня, я все равно продолжаю видеть его перед собой.

Делая первый шаг по небольшой лестнице, состоявшей всего из трех ступеней, мне казалось, что ещё доля секунды и всё будет кончено. Ведь, что может быть проще, чем это?

Но стоило мне ступить на первую ступень, как в лицо ударил студеный ветер. Закружился вихрь из мириад снежинок, что тут же ледяными иголочками впились в разгоряченные морозом щеки. Стоило выдохнуть, как изо рта вырвалось облачко пара. Я смотрела вперед и не верила собственным глазам передо мной раскинулись заснеженные верхушки Соколиных гор, что обнимали полукольцом небольшую деревеньку, расположившуюся у их подножья. Озеро Ома. Огромное, и так похожее на бескрайнее море стоит лишь прийти весне и своим дыханием вырвать его из ледяного плена. Без особого труда мой взгляд нашел крышу родного и милого сердцу дома.

Несмелый шаг вперед, и вот я уже бегу со всех ног туда, где меня непременно ждут. Где так вкусно пахнет хлеб, испеченный руками матери. Где так тепло не потому, что отец затопил печь, а лишь потому, что все мы дома. Где есть то, что не найти просто так, как бы сильно мне этого не хотелось. Любовь живет в этом доме. Она делает его теплее и богаче, чем любой дворец может быть. Легко отворить калитку, взбежать по таким знакомым ступеням и, кажется, даже услышать голос родных, о чем то оживленно спорящих за скромным обедом, когда сердце радостно сожмется в предвкушении такой долгожданной встречи.

– Мара скоро придет, мам! Не надо её искать, – смеётся Ким.

И я, более не раздумывая ни минуты, легко потянула на себя входную дверь, чтобы в тот же миг оказаться в пустом и давно заброшенном доме на границе Ирэми. Глухо хлопнула ставня в давно разбитом окне. Невольно поежившись, вошла внутрь. Сейчас все в нашем прежнем доме было блекло серого холодного оттенка. Стены, мебель, даже свет, проникающий сквозь небольшие оконца. Я шла вперед и с болью в сердце понимала, что дом наш давно опустел. И вместе с его обитателями ушел и уют из этих стен. Всё внутри ветшало и разрушалось. С каждой новой зимой этот дом исчезал из реальности. Невольно зацепившись взглядом за огромный обеденный стол, за которым в свое время собиралась вся наша огромная семья, я вздрогнула. Спиной ко мне сидела фигура, укутанная в черный длинный плащ, и как бы я не старалась разглядеть его полы, у меня не получалось. Казалось, её одеяние просто сливается со сгущающейся тьмой у её ног.

– Ну, что же ты замерла, – раздался такой знакомый, завораживающий женский голос. – Даже не выпьешь со мной чаю? – женщина подняла руку, отчего широкий рукав её одеяния чуть соскользнул по руке, обнажая длинные узловатые пальцы, казавшиеся тонкими веточками утянутыми кожей. Прошу, – указала она на место напротив себя.

От такого простого её жеста сердце моё невольно сжалось, и волны леденящего душу ужаса прокатились по спине. Тело мое сперва бросило в жар, а потом – в такой же, едва терпимый, холод. Казалось, на вмиг одеревеневших ногах я прошла на то самое место, что предлагала она, и тяжело, будто древняя старуха, опустилась на широкую скамью. Лицо незнакомки, как и всегда, было сокрыто под плотным темным капюшоном.

Посередине грязного давно ни кем не протираемого стола стоял изысканный сервиз на две персоны. Небольшой пузатый чайничек из белоснежного фарфора и блюдо, в котором лежали огромные наливные алые яблоки. В руках у женщины был изящный серебряный серп – так похожий на мой игнис – которым она ловко снимала кожуру с сочного плода. Длинная тонкая полоска надломилась и упала в одну чашечку, после чего женщина дочистила яблоко, и такой же завиток упал в чашку, что стояла ближе к ней. Небрежно отшвырнув очищенное яблоко на грязный стол, она сноровисто взяла небольшой чайник и разлила горячий напиток. По дому поплыл одуряющий аромат свежезаваренного чая, яблока и ещё чего то… терпкого, но невероятно притягательного.

– Попробуй, – придвинула она белоснежную чашку на тонком фарфоровом блюдце ко мне. Потрясающе, – подняв свою чашечку и жадно вдохнув исходящий от напитка аромат, сказала она, делая осторожный глоток.

Не желая перечить и ещё больше желая распробовать необычный напиток, я тут же последовала её примеру. С удовольствием прикрыв веки, я сделала небольшой глоток, и всё внутри меня будто бы задрожало от непередаваемого вкуса, что расцвел на языке. Напитком хотелось наслаждаться, его хотелось смаковать на языке, словно то был не просто чай, а… Невольно вздрогнув и отстранив от губ чашку, я заглянула в неё, пытаясь рассмотреть содержимое. Темная густая жижа плескалась на самом дне. Испуганно подняв взгляд, я замерла, не в состоянии осознать происходящее. Изящные алые губы кривились в усмешке, и с их уголка стекала густая темно алая струйка. Зеленые кошачьи глаза искрились весельем, а тяжелые рыжие кудри спадали на точеные плечи.

– Скажи, разве может быть что то лучше? – усмехнулась она.

В этот самый момент, я будто очнувшись от охватившего меня оцепенения, прыгнула на неё, более не сдерживая своей натуры. Моя рука легко вспорола податливую плоть, вырывая из груди женщины то, что давно следовало вырвать. Но стоило моей кисти сомкнуться на ещё трепещущем сердце и посмотреть в глаза той, что я так истово ненавидела, как испуганный полустон полукрик покинул мои губы.

Сейчас у моих ног, жадно глотая воздух, была вовсе не Фрида. Полные непонимания и муки на меня смотрели угасающие золотые глаза. Словно кто то неосторожно погасил это золотое сияние. Лео силился что то сказать, но я не могла понять ни слова, лишь булькающие хрипы доносились из его горла. И кровь. Казалось, жидким золотом было покрыто всё вокруг. Я чувствовала, как в последний раз сжалось нечто теплое у меня в руке, а взгляд того, кто был так дорог мне, показался пугающе пустым и безжизненным.

– Нет, – одними губами, прошептала я. – Нет!

Резко выпрямившись, я была не в силах понять, что происходит. Казалось, мир вокруг меня исчез. Только золото на руках. Только тьма подвала нижнего яруса Центра. И демоны. Десятки демонов, что по периметру обходят мою невидимую клеть, записывая что то в своих журналах.

– Как жаль, – говорит демоница из Дома Воздуха подошедшему к ней мужчине из Дома Земли. Такая молодая и совершенно невменяемая. Хотя… все мы предполагали нечто подобное от последнего жнеца.

– Не страшно, – отвечает коренастый мужчина, внося пометки в свой журнал. – Главное, она всё ещё дышит, а значит, и мы будем живы. А уж сделать её существование достаточно долгим в подвалах Центра не проблема, сама знаешь, – усмехается он, и женщина смеётся чему то, понятному ей одной.

– Да, брось, – всё еще усмехается она. – Совсем скоро родится дитя и потребность в ней и вовсе отпадет. Если только сохранить на всякий случай? – весело предлагает она.

"Дитя?"  – эхом разносится у меня в голове, а взгляд сам собой падает на округлившийся живот.

На мне нет ничего, кроме короткой белоснежной сорочки, от чего небольшой, но уже круглый живот, особенно заметен. Дрожащей рукой, что все еще блестит от золотой влаги, я прикасаюсь к животу, чувствуя, как бьется крошечное сердце под моей ладонью.

– Я не сумасшедшая, – надтреснувшим голосом шепчу я. – Слышите? Слышите меня?!

Они не слышали. Или делали вид, что не замечают моих криков. Казалось, я оказалась одна в огромной комнате, где было полно народу, а меня воспринимали лишь частью интерьера.

– Перестань, – знакомый голос брата раздался со спины. – Ты же видишь, им всё равно нет никакого дела, сумасшедшая ты или нет.

Его теплые ладони накрыли мои плечи, и я тут же повернулась к нему лицом.

– Ким, – прошептала я, не в силах справиться с охватившими меня эмоциями. – Что происходит со мной? Я не понимаю… И Лео… Неужели я? – не желала договаривать свой вопрос вслух, ожидая, что он сможет понять меня без слов.

Энаким, который явился мне в стенах подвала Центра, выглядел как завсегдатай балов и приемов Эдэльвайса. Пошитый руками лучших мастеров Ирэми камзол цвета горького шоколада подчеркивал блеск его волос, оттеняя глаза и делая их ярче и выразительнее, и кроме этого, позволял моему брату выглядеть очень дорого. Так, как он любил при жизни. Высокие сапоги из искусно выделанной кожи, белоснежная рубашка и перстень на руке – тот самый, что когда то давно подарил ему Орэн.

– Конечно, – легко отозвался он, чему то улыбнувшись. – У тебя разве есть сомнения на этот счет? Я уже давно не питаю иллюзий относительно тебя, – жесткая складка искривила его ухмылку.

– Что? О чем ты…

– О, Энаким, о чем ты говоришь? – передразнил он меня. – Я не имею отношения к твоей смерти. Я всего лишь не смогла её предотвратить, будучи сильнейшим из демонов своего Дома. О, Энаким, я просто смотрела, как эта женщина убивает тебя, и не могла даже заставить себя пошевелиться, потому что… Что? А, Мара? Скажи мне почему. Испугалась? Как вовремя, не находишь? Или потому, что была занята, раздвигая ноги перед тем, кто тебя ни во что не ставил? А может быть, – уже тише добавил он, – тебе было просто все равно? М? – Как то даже ласково спросил он.

– Это неправда, – невольно отшатнулась я.

– Ты всегда так говоришь, – презрительно фыркнул он. – Всё, что может очернить тебя – это неправда, не так ли? Мои отец и мать даже не знают, что я мертв, потому что это могло заставить их подумать о тебе плохо!

– Я не поэтому…

– Не поэтому не сказала им? Нет, сестрица, именно поэтому! Ты боялась, что они, как впрочем, и все, поймут, кто тут по настоящему виноват!

Не в силах больше выносить его обвинительных слов я отвернулась от него лишь для того, чтобы оказаться лицом к лицу с тем, кого так люблю. Холодный взгляд золотых глаз скользнул по мне, не выразив при этом и тени эмоции, после чего он протянул ко мне руку и так же холодно сказал:

– Верни.

– Что? – непонимающе посмотрела я на свои руки, в которых сжимала всё ещё бьющееся сердце.

Вздрогнув, я вновь попыталась отвернуться, но на этот раз передо мной возник Лиам. Эльф стоял у самой кромки скупо освещенного пространства, в центре которого находилась я. Его тоскливый взгляд, казалось, заглядывал куда то вглубь моего естества. Горькая усмешка кривила бледные губы.

– Разве это была моя вина? – с укором прошептал он.

– А в чем была виновата я? – голос Эйлир раздался со спины, источая гнев и ярость.

– Эх, – протяжный женский вздох привлек моё внимание, заставляя вновь посмотреть прямо передсобой. На этот раз вместо Лиама я увидела высокую женщину. Её лицо было и нежным и суровым одновременно. Водопадом ниспадали по плечам серебряные локоны. Длинное платье нежно голубого цвета обнимало стройный стан. На её губах расцвела приветливая улыбка, и я невольно потянулась к ней, прекрасно помня и это лицо, много раз виденное мною в хрониках, и улыбку, которую она адресовала обычно любимому мужчине на тех портретах, что я видела в её личном крыле. Моя мать. А это была именно она. – Мне кажется, единственной невинно пострадавшей могу считать себя именно я, м?

От таких её слов брошенных холодным шутливым тоном я невольно замерла.

– Я могла бы жить. Да, жить, а тут… сплошное разочарование, – развела она руки в стороны и легко пожала плечами.

Я больше не могла смотреть ни на одного из них. Всё, на что меня хватило, это лишь опуститься на холодный каменный пол, подтянуть колени к груди и, обхватив ладонями голову, мерно покачиваться из стороны в сторону, напевая мотив какой то детской песенки. Лишь бы не слышать их. Лишь бы не видеть никого из них.

Время замерло вокруг меня, превратившись в густой сумрак, развеваемый бледно желтым лучом искусственного света над головой. Секунды могли легко превратиться в дни или даже недели. А может быть прошли года? Мои видения не исчезали, а, казалось, становились лишь ещё более плотными и осязаемыми. Словно живая стена из тех, кто однажды прямо или косвенно пострадал из за меня, вырастала вокруг меня. И если сначала это пугало меня, вызывая боль и приступ вины, то чем дольше я была среди них, тем более безразличным это начинало мне казаться.

Они все говорили мне о том, что я должна им. О том, как виновата перед ними. О том, какое я недоразумение в их глазах, что в один прекрасный момент я просто отключилась от восприятия их бестолковой трескотни. Мне стало абсолютно безразлично это.

Первой исчезла Эйлир. Я просто взглянула мельком на неё и поняла, что она ровным счетом никто в моей жизни. А ещё я предельно ясно вспомнила момент, когда она погибла. Теперь я знала, что это случилось не по моей вине. Я помнила. Как это знание пришло ко мне? Просто вдруг, будто сквозь мутную дымку одурманенного сознания, ко мне пришла картина того, что произошло совсем недавно в опере. Стоило этому произойти, как я вдруг нашла в себе мужество, встать на ноги и посмотреть в глаза каждому, кто явился ко мне сегодня. Я больше не тяготилась теми несчастьями, что коснулись каждого из них.

– Это не моя вина, – прямо взглянув в блеклые зеленые глаза эльфа, твердо сказала я. – Это выбрал ты сам.

За Лиамом ушла и Лива.

Лишь двое мужчин всё ещё продолжали стоять передо мной. Подойдя к Энакиму, я прямо посмотрела в его темно карие, какие то вымороженные изнутри глаза, и нежно обняла его.

– Я верну тебя, – говорила я уже в пустоту, потому как образ его исчез в моих объятьях.

Теперь же остались лишь я и Лео. Подходя к нему, я испытывала небывалую легкость и счастье от того, что точно помнила к какому эпизоду в моей жизни принадлежала увиденная мною картина его смерти.

– А тебя, – нежно улыбнулась я, проведя открытой ладонью по его щеке, – я уже вернула, разве нет? – улыбнулась я, ловя отблески улыбки в золотых глазах мужчины, что истончался и таял прямо напротив меня.

Когда все они ушли, мой взгляд невольно упал на живот, а рука сама накрыла его, будто бы защищая ото всего мира.

– Мы ещё не знакомы, – проворковала я, – но ты тоже должен знать, что здесь мы не окажемся, даже если весь мир будет против нас. У мамы есть ключ от других миров, и если так сложится, что иного пути не будет, то мы уйдем куда угодно, но не закончим так…

Яркий солнечный свет ударил по глазам в тот же миг, стоило мне сказать эти несколько слов. Я с ужасом взирала на себя, сделавшей всего один шаг на пути к обсидианово черному трону Колыбели.

Один шаг.

Сколько прошло времени? Сколько пережито, а это всего лишь… шаг?

– Боги, – прошептала я себе под нос, заставляя себя поднять ногу для преодоления ещё одной ступени и невольно задерживая дыхание, будто готовясь прыгнуть со скалы в бездну.