майэ'раами 3

Высокая светловолосая девушка с невыразительными водянистыми глазами из Дома Воздуха встречала меня на нижнем ярусе моей резиденции. Я была одета совсем просто, так, как предпочитала делать это всегда. Не потому, что не была готова к встрече, а потому, что Лаисса дала 'добро' на то, чтобы я была такой, как посчитаю нужным, то есть самой собой. При этом было одно условие, которое Лаисса сделала обязательным:

– Никаких блоков скрывающих силу, – наставительно произнесла она раз, наверное, в сотый.

– Хорошо, поняла уже, – фыркнула я, выскочив за дверь своей гостиной.

Сейчас на мне были простые брюки, высокие ботинки и маленькая кожаная куртка. За месяц, проведенный на Кайрусе, в своем доме я начала чувствовать себя относительно свободно, потому ступала легко и непринужденно. Точно так же открыто улыбнулась, заметив мою компаньонку на этот выход, и поздоровалась. И не так, как было принято согласно протоколу, а так, как привыкла в Ирэми. Простое 'привет', открытая улыбка и сбивающая с ног сила Владыки Серебряного Дома. Что ж… Лаисса знала, какой коктейль надо смешать, чтобы сотрудница новостной программы впала в легкий ступор. Правда, замешательство продлилось недолго. Девушка быстро подобралась, скрестила руки на груди и глубоко поклонилась, произнося слова ритуального приветствия и заканчивая свою речь собственным именем:

– Джессимин из Дома Воздуха, вторая ступень в круге силы.

– Надеюсь, ты не против, если я буду называть тебя просто Джесси? – все так же стараясь поддержать дружественную атмосферу общения, спросила я.

– Разумеется, Владычица, – не поднимая головы, произнесла она.

Это было ожидаемо, но вовсе не значит, что непреодолимо. Поиском сотрудника прессы, который бы стал моим первым официальным сопровождающим, бабушка Лео занималась лично. Джессимин была молода, амбициозна и талантлива. Но, кроме этого, было ещё кое что, что помогло бы нам найти наше сотрудничество взаимовыгодным: Джессимин уже около десяти лет не могла вырваться из круга рядовых новостей. Слишком сильная конкуренция. Чтобы выстоять и выжить, нужно не просто уметь ходить по головам, но и выбирать нужные головы, выжидая подходящего момента тащить соперника на дно так быстро, чтобы ни единого шанса на спасение не осталось. Судя по всему, Джессимин либо выжидала какого то исключительного момента, либо была не слишком сообразительна по части интриг. Но Лаисса все же остановила свой выбор именно на ней. Золотая демоница объяснила свой выбор так: 'Достаточно умна, чтобы сделать грамотную подачу материала, и столь же глупа, чтобы не копать там, где не надо. Идеальная кандидатура'.

– Я получила письмо от вашего руководства с предложением сделать передачу обо мне, моих интересах и о том, чем я живу в настоящий момент.

– Да, владычица.

– Думаю, чтобы ваша передача показалась зрителю интересной, стоит показать меня такой, какая я есть. Официоз тут ни к чему.

– Конечно, владычица, – словно с неохотой выпрямилась она.

– Майэ'раами, – поправила я, и собственное имя показалось мне чужим и незнакомым. – Джесси, если честно, я собиралась начать наше знакомство с моего обычного распорядка дня, но так получилось, что сегодня не простой день, и у меня есть планы, которые мне не хотелось бы откладывать, потому, я прошу тебя сопровождать меня.

Так началось моё знакомство с первым хроником последней из Дома Серебра. Забегая далеко вперед, скажу, что с Джесси мы бок о бок пройдем через многое, со временем она станет тенью, сопровождающей каждый значимый шаг моего правления. Но, это будет ещё не скоро. Сейчас же мы вместе отправлялись в Центр для нестабильных подростков Кайруса.

Когда Лаисса предложила мне, как будущей владычице, проявить интерес к судьбам молодежи, я восприняла эту новость с воодушевлением. Мне были понятны страхи и проблемы юных демонов. Я сама прошла через становление своей натуры и до сих пор балансировала где то на грани. Не знаю, как бы повела себя, окажись тогда среди других людей, чем бы это могло закончиться…

Разумеется, на данную вылазку мы собирались не вдвоем. Должно быть, целому взводу охраны было поручено рассредоточиться и наблюдать, на виду же оставались двое: Тирон, глава моей личной охранный, и Ниур, его правая рука.

– Пятьдесят три, – прошептала своему отражению в зеркале Джессимин. На глянцевой поверхности отражалась невзрачная худощавая девица, высокая, бледная и, в силу своего происхождения, какая то бесцветная что ли. Джессимин уже давно привыкла принимать себя такой, какой создала её Кайра, не считая себя некрасивой или блеклой. Да, она принадлежала Воздуху, и стихия её Дома отражалась в её облике, походке, характере. Ей было комфортно ощущать себя лишь дуновением, порывом, свободой, обретшей плоть, – не так и много, – успокаивающе прошептала она, нанося на бледные тонкие губы чуть розоватый блеск. – Всё ещё впереди, – кивнув самой себе, подхватила с тумбы в прихожей её личного крыла заранее приготовленный инфо кристалл транслятор для предстоящего интервью и вышла за дверь.

Десять лет она отдала или, правильнее будет сказать, пожертвовала профессии, которая так и не сделала её ни известной, ни авторитетной, ни хотя бы узнаваемой. Рядовой журналист. Рядовые новости. Рядовая квартира в резиденции Дома Воздуха…, в которой она сможет прожить ещё сорок семь лет, прежде чем Глава Дома скажет, что ей пора выметаться на окраину их мира. И, что там ее ждет? Всё такая же рядовая жизнь рядового демона: брак по расчету для сохранения жилы силы, ребенок, которого, скорее всего, придется отдать более сильному мужу, а дальше… рутина в иерархической цепи, где всё замкнуто на праве сильнейшего.

Но в это утро молодая демоница отправлялась на важнейшую встречу в своей жизни. Она достала из своего не слишком глубокого шкафа свой лучший костюм цвета слоновой кости, дорогущие туфли на высоком тонком каблуке; распустила длинные светлые волосы, позволяя силе стекать по ним, играя прядями так, будто сам ветер путается на самых их кончиках.

Для себя этот день Джессимин обозначила, как 'День, который изменит мою никчемную жизнь'. ДКИМНЖ. Именно так она написала в своем ежедневнике, когда лишь узнала, какое уникальное предложение ей поступило.

Подумать только! Ей предложили сделать серию программ 'Личный дневник Эм'! Казалось бы, что тут такого. Если, конечно, не знать, что 'Эм' это та самая Майэ'раами! Последнее серебро. Будущее Кайруса.

Всякий раз, когда Джессимин думала об этом, её сердце замирало от восторга и предвкушения встречи с самой… владычицей Кайруса, наследницей самого могущественного Дома! Боги! Она могла бы придумывать бесконечную вереницу восклицательных и хвалебных эпитетов… Вот только, чем больше она прокручивала это в голове, тем сильнее стучало сердце, тем волнительнее ей становилось.

В очередной раз сжав кулачки и убедившись, что рядом никого нет, она чуть присела и тихо запищала, тем самым показывая всю степень своего восторга. И вот, стоя в огромном холле на первом ярусе резиденции Дома Серебра, Джессимин с жадностью осматривала пространство вокруг, стараясь запомнить каждый, даже самый малозначительный, элемент декора.

В сотый раз проверив работу кристалла в своей руке, твердо решила записать каждую секунду этой встречи, а уже потом думать, что нужно, а что нет. Опять вспомнила последнюю трансляцию с юной наследницей и вновь постаралась унять возбужденно стучащее сердце, представляя себе Серебро во всем его величии рядом с собой.

Ожидание было недолгим. Совсем скоро послышались легкие шаги, которые должны были возвестить о приближении владычицы, и Джесси сумела по достоинству оценить такой жест. Её предупреждали, давали знать и время подготовиться. Великодушно. Сердце вновь возбужденно трепыхнулось, в голове взметнулся целый рой хаотичных мыслей о том, как приветствовать первое лицо Кайруса, и как же ей все таки повезло. И, когда, наконец, девушка, встречи с которой она так ждала, показалась из за поворота, Джессимин ожидаемо смешалась и вовсе забыла, что там надо делать. С интересом и несвойственной себе жадностью она рассматривала девушку, возникшую перед ней. Высокая, стройная, сияющая, величественная и такая же простая, обычная, как и она…

Нет, не такая. Скорее, не нуждающаяся в особых отличительных атрибутах. За неё говорила вся неприкрытая мощь её натуры. Мощь такой силы, что у Джессимин подкосились колени, и стало тяжелым дыхание.

Как можно стоять рядом с такой спокойной и уверенной силой…?

'И в самом деле, как?' – встрепенулась она, мысленно отвешивая себе подзатыльник и с трудом отводя взгляд от пленительной улыбки молодой демоницы.

– Джессимин из Дома Воздуха, вторая ступень в круге силы, – завершая свое приветствие, пролепетала она, отчаянно борясь с желанием треснуть себя по голове и во всеуслышание заорать, какая же она дура! Так профукать свой шанс! Пялиться на Владычицу, словно на неведомую зверюшку!

– Надеюсь, ты не против, если я буду называть тебя просто Джесси? – легко отозвалась девушка, и в голосе её чувствовалось странное тепло и приятие. Никакой надменности или… гнева.

Джессимин не смогла тут же ответить или выпрямиться. Лишь ее глаза удивленно распахнулись, в то время как она сама пыталась придумать правильный ответ.

– Разумеется, Владычица, – ляпнула первое, что показалось уместным в такой ситуации, и чуть расслабилась, уверяя себя, что вроде бы все верно сказала.

Заявление о том, что юная владычица вовсе не желает соблюдать церемониал в общении ввело Джессимин в состояние близкое к шоку. В какой то момент ей показалось, что она спит, а все происходящее – плод её воспаленного предвкушением судьбоносной встречи воображения. Она, словно заводная игрушка, кивала головой, со всем соглашаясь, раз смысл происходящего все одно ускользал.

– Раз мы будем делать дневник, рассказывающий обо мне, то стоит и впрямь рассказать о том, какая я, а не о том, как обо мне стоит думать, – усмехнулась мне Мара.

'Великая мать, я назвала владычицу 'М а р а'! Пусть хоть и в мыслях, но… Кайра помоги!'

Джесси много слышала о Центрах, куда помещают совсем ещё юных демонов, неспособных справиться со своей натурой и взрослением. Но слышать, читать, видеть в репортажах коллег – это одно, а побывать в таком месте самой – это уже совсем другое. Чего скрывать, Джесси, как и многие демоны, довольно брезгливо относилась к таким заведениям. Бытовало мнение, что оказаться в таком учреждении позорно. Что попадают туда слабаки или неудачники, которые просто не в состоянии обуздать свой дикий нрав. Когда она была ещё ребенком, то часто слышала от взрослых, что если 'не будет слушаться', 'будет плохо учиться', 'недостаточно стараться', то окажется среди вот таких вот подростков, неспособных ни на что большее. Конечно, сейчас она понимала, что оказываются в Центре совсем по иным причинам, только ведь не все детские предубеждения так быстро могут развеяться. Сама бы она ни за что не рискнула отправиться в такое место и ещё по одной причине, о которой никому и никогда бы не рассказала. Она боялась.

Глядя на девушку, что с уверенностью вышагивает рядом с ней, ей в какой то степени становилось стыдно за свой страх. Ни тени беспокойства на безупречном лице владычицы, лишь интерес, с которым юная демоница разглядывает здание, у входа которого они оказались, ступив в стационарный телепорт в Резиденции Дома Серебра.

Центр находился на окраине Кайруса. На вид небольшое, кажущееся ничем непримечательным светлое здание с парком вокруг. Так может показаться, только если не знать, что центр уходит глубоко под землю, а все здание укрыто непроницаемым щитом, ради безопасности города, конечно.

Барьер спал на несколько секунд, этого времени было достаточно, чтобы пропустить нас внутрь. Увидев, что их встречают, Джессимин стало не по себе.

– Мортис из Дома Вечной Ночи, владычица, – представился мужчина, стоявший посреди просторного холла. Джесси знала его. Не лично, конечно, но наслышана была весьма.

'Палач',   пронеслось у неё в голове, в то время как по спине пробежал легкий холодок.

Хотя официально этот мужчина был главой Центра и в большинстве своем выполнял совсем иные функции, за спиной его называли именно так, поскольку ему выпадала обязанность исправлять то, что неисправимо…

Этот красивый, мрачный, высокий мужчина с необычайно проницательным и холодным взглядом, за плечами которого были не только те, кто сумел перешагнуть через свои проблемы, но и те, кто не справился, сейчас с невозмутимым и каким то оценивающим видом взирал на девушку, смотреть на которую так, было крайне неподобающе.

'Хотя, наверное, это профессиональное',   успокаивающе подумала она, стараясь придать себе как можно более независимый вид, подражая своей спутнице.

Мара скупо улыбнулась, не выразив при этом и толики замешательства, и сделала решительный шаг навстречу жестокому и древнему представителю их рода.

– Рада, что Вы смогли выделить время для моего прихода, – сказала она так, словно бы в этой встрече не было ничего особенного. – Вы знаете, – доверительно начала она, – с самого моего прибытия на родину меня тревожат мысли о судьбе ваших подопечных. Я бы хотела не просто побывать в этом месте, но и принять участие в их судьбе. Полагаю, мое присутствие сможет привлечь внимание к судьбам молодежи.

– Как знать, – все ещё несколько холодно ответил мужчина, но во взгляде появилась неподдельная заинтересованность.

То, что происходило дальше, заставило Джесси задуматься о многих вещах. И, как это ни странно, думала она в первую очередь о себе. Раньше ей казалось, что все в их жизни определяет происхождение и сила. Ей верилось, что родись она с чуть большим потенциалом или у более влиятельных родителей, то судьба её могла сложиться иначе.

Но сейчас, она невольно сравнивала себя и восемнадцатилетнюю 'девчонку' рядом с ней и не могла сказать, что сравнение ей нравилось. Ей было пятьдесят три, а она в этот момент самой себе казалась младенцем, оказавшимся рядом с матерым хищником. Уверенным, сильным, знающим себе цену и значение собственных задатков. Юная владычица не была заносчива и не пыталась придать себе значимости надменным поведением, как делали многие в её круге силы. Ей это было не нужно. Казалось, за неё говорит энергия, что течет в её жилах, и какой то внутренний стержень, не заметить который просто невозможно. Просто посмотри, и поймешь, кто перед тобой. Не нужны ни регалии, ни знакомства с фамильным древом. Всего лишь один взгляд, и Джесси уже осознавала, что против владычицы она неуклюжий котенок…

'Как странно',   думала она, – 'неужели все Серебро было таким?'

Мужчина, встретивший нас в холле Центра, не показался мне враждебно настроенным, но рядом с ним было как то не по себе. Холодный, колючий взгляд черных глаз на красивом лице, казалось, проникал куда то в самую глубину моего естества. Было жутко. Но в то же время я помнила, кто я и для чего сюда пришла. А раз сделала это, то должна дойти до конца.

Словно по странной дороге в Бездну мы спускались все ниже под землю, наблюдая за тем, как вместе с каждым нашим шагом вниз, погружаются судьбы молодых демонов содержащихся тут. Я думала, что самое ужасное – это ярость, из которой невозможно найти выход. Такими были демоны первого, самого верхнего, яруса. Казалось, что мы оказались на огромном полигоне, где просто блуждали содержащиеся здесь десятки подростков. Не было ни клеток, ни камер, мы просто шли по узкой тропе из светлого камня, Мортис строго настрого запретил сходить с неё.

– Они не видят нас, не видят друг друга. Мир за тропой – иллюзорная реальность для каждого из них. Момент, когда они оказались запертыми в собственных эмоциях. Постепенно, деталь за деталью, мы меняем эту иллюзию, шаг за шагом корректируя реальность и вытягивая их из этого омута. Это довольно длительный процесс, в таких случаях быстро не получается, – пояснял нам Мортис по мере нашего движения.

Иногда нам встречались работники Центра, казавшиеся заснувшими, так как стояли с прикрытыми глазами у самого края тропы напротив того или иного демона. На нас они не обращали никакого внимания, продолжая незримо следить за своими подопечными.

– Что они делают? – поинтересовалась я.

– Переживают реальность вместе со своими подопечными, меняют их воспоминания, читают и правят мысли, – монотонно отозвался он. – Например, сейчас, – указал он в сторону золотоволосой демоницы, замершей у края тропы напротив молодого демона из Дома Огня. – Эйрис должна поменять жертву в восприятии Донаи.

– Как это?

– Ну, вы должны знать, что просто так в такой ситуации не оказываются. Доная сильно искалечил дорогую для себя женщину, он сжег их дом, когда вышел из себя. С тех пор не может выйти из того состояния, день за днем переживая то, что с ним произошло, не в состоянии отпустить это. Эйрис меняет жертву в его памяти на постороннего демона, делая восприятие менее личностным.

– То есть, завершив лечение, он и не вспомнит, что на самом деле с ним произошло?

– Почему? – усмехнулся Мортис. – Мы не отпускаем грехи, не лечим совесть и не пытаемся заставить их поверить, что они невинны. Когда он выйдет из шокового состояния, то будет помнить все, просто не будет так остро реагировать. Он сможет перейти через самые острые эмоции первостепенной реакции. И, владычица, молодость не повод не нести ответственность за содеянное. Доная предстанет перед судом Главы Дома и понесет наказание, когда сможет его осознать.

Я ничего не ответила. Не потому, что мне нечего было сказать. Просто в тот момент я поняла, что когда у тебя не хватает собственных внутренних сил пережить что то ужасное, совсем не плохо, если тебе помогут… Вот только, что думать, если это делается не для того, чтобы помочь излечиться, а чтобы ты почувствовал боль.

Очередной ярус и полное непонимание происходящего. Даже воздух здесь похож на тягучий кисель, в котором будто залипаешь. Неловко двигаться, не хочется продолжать путь, не хочется ни спрашивать, ни смотреть. Ничего не хочется. Ни дышать, ни жить, ни существовать. Странная осязаемая апатия нахлынула на меня с головой, заставляя замедлить шаг. Как же тяжело…

– Вы молоды, потому так реагируете, – заметил Мортис, стоило нам ступить на очередную тропу.

Если на верхнем ярусе демоны за тропой двигались, даже порой вели себя агрессивно, сражаясь с невидимыми соперниками, то здесь они сидели или лежали, словно окаменевшие статуи: по их волосам не струилась сила, а взгляд был устремлен куда то в бесконечность. Они не замечали ничего вокруг, словно прибывали в вакууме.

– Здесь те, кто потерял смысл своего существования, – продолжал комментировать окружающее Мортис. – Такое среди нас тоже встречается. Мы постараемся не задерживаться тут. Их эманации слишком сильны для здоровых молодых демонов, для вас в том числе. Стоит отметить, что заставить кого то вновь почувствовать вкус к жизни куда сложнее, чем переступить через эмоции.

С трудом переставляя ноги по тропе, я понимала, что никогда не забуду то, что увидела тут.

Забвение.

Безысходность.

Опустошение.

Все эти юноши и девушки были совершенно пусты, как если бы у каждого из них выковыряли саму сердцевину, оставив лишь пустые оболочки доживать свой век.

– Отчего такое может случиться? – еле шевеля губами, спросила я, стараясь лишний раз не смотреть вокруг себя, слишком тяжело это было.

– Потеря, – отозвался Мортис. – Всему своя плата и цена. Долгая жизнь, невероятная сила, отменное здоровье, но за все нужно платить. Искренние чувства – наша уязвимость. Мы любим лишь однажды, и это чувство не измерить никакими глубинами, а потерять нечто, чему не найти замены… все равно, что перестать существовать.

Это были словно мои личные круги пропасти, которой мне удалось избежать. Ведь я со всей остротой и ясностью понимала, что могла оказаться в той или иной ситуации на одном из этих этажей, где день за днем угасала бы и моя искра.

Оказавшись на следующем ярусе, я уже не знала чего ожидать. Но уж явно не того, что тут вдоль стен окажутся расставлены те самые пластины, над которыми я и Лео держали когда то вампиров в его доме. Вот только тут был всего один демон, пластина под которым источала нежное золотое сияние, а он сам в совершенно расслабленной позе, словно под водой, парил над ней.

– Это отделение, откуда уже не выходят, – пояснил Мортис. – Мы умеем признавать, что оказались бессильны.

Я слушала его вполуха, не в силах отвести взор от открывшейся мне картины. Юноша казался таким хрупким, беззащитным, его багряно красные волосы, словно пламя, развевались ореолом вокруг него. Изысканные, утонченные черты лица, нежный изгиб губ, тонкий нос, выразительные темные брови. Лицо его было безмятежным и казалось, что он просто спит.

– Что с ним произошло? – не обращая внимания на главу Центра, я решительно шагнула к этому демону, не в силах отвести взгляд от пламени в его волосах.

– Это имеет значение? – чуть тише спросил Мортис, нарушая особый этикет, когда вопросы владычицы не игнорируются.

– Если я спрашиваю, значит да, – холодно мазнув взглядом по мужчине, сказала я, поражаясь собственной дерзости.

– Что ж, – не выказав никакого смущения от моего тона, начал говорить мужчина. – Кейсан убил своего единоутробного брата, владычица.

От его слов у меня пошел мороз по коже. Перед глазами встал Ким. Его тело, выпадающее из крепкой хватки рыжеволосой женщины. То, как трепетали его блеклые каштановые пряди на стылом ветру высоко в горах, когда я несла его в тот дом, где началась его маленькая сказка с таким невероятно печальным концом…

И я неотрывно смотрела на юношу, что сейчас так безмятежно спал. На то, как спокойно его лицо и как безропотно он готов принять то, что с ним произошло и к чему это приведет в итоге.

– Что с ним будет? – непослушными губами спросила я, ощущая как покалывает спину холод, расползаясь по всему телу, сковывая странным оцепенением кончики пальцев на руках и ногах.

– Когда придет официальное подтверждение из его Дома, я упокою его.

Его слова произнесенные таким спокойным и невыразительным тоном, словно удар леденяще обжигающей волной прокатились по всему телу, находя свой отклик где то глубоко в душе. Кисти рук непроизвольно сжались в кулаки, и я готова была уже сказать ему все, что о нем думаю, когда прерывистый вздох сорвался с губ, вырываясь густым облачком пара, преобразуясь в россыпь крошечных снежинок.

Толком не понимая, что происходит, посмотрела на своих сопровождающих и только сейчас поняла, что время вокруг словно замерло. Джесси заcтыла с поднятой рукой, в которой был зажат кристалл, Мортис, забавно прищурившись и вытянув губы дудочкой, замер, так и не сказав то, что хотел. Моя охрана… она и раньше казалась недвижимой, когда не было необходимости двигаться. В этот момент мне стало по настоящему не по себе. Сильный озноб пробежал по всему телу, когда я вновь обернулась к Кейсану. Рядом с безмятежно спящим демоном стояла точная его копия. Юноша, с багряно красными волосами, одетый в черные одежды, едва касался руки, свободно парящей над пластиной и пристально смотрел на меня черными провалами глаз.

– Кейсан, – онемевшими губами прошептала я.

Красивые губы изогнулись в кривоватой усмешке, а сам демон лишь слегка качнул головой.

– Эйвин, – грустно улыбнулся он, вновь оборачиваясь к… своему брату? – Не дай им убить его, Жнец. Его время ещё не пришло.

– Я…,   не зная, что сказать на это, произнесла, судорожно подбирая слова.

– Ты можешь его вернуть, – резко обернувшись ко мне и сведя брови на переносице, уверенно и зло прошипел он.

От такой перемены в нем я невольно вздрогнула.

– Я не знаю как, и…

– На тебе её длань, – обличающе указал он на меня пальцем, – отведи его от Грани!

Красивое лицо исказилось в зверином оскале, когда он решительно шагнул ко мне.

– Ветви твоего древа так высоки, – шипел он мне в лицо, – а корни так глубоки, что по нему не страшно спускаться обратно… туда и обратно… туда и обратно… нужны только ветви и корни, чтобы не заблудиться в пути… Я вижу их. Чувствую, что мог бы пройти по ним… но моих корней больше нет… Но у него есть! – тонкий длинный палец указал на грудь Кейсана. – Приведи его обратно! Слышишь! Почувствуй свои ветви, корни удержат тебя!

Всё, что он говорил, походило на откровенный бред умалишенного, но в этот момент я так отчетливо поняла, что значат его слова. Рисунок на моей спине откликался на каждое произнесенное им слово. Будто очнувшись ото сна, он становился осязаемым не просто на коже, я чувствовала странную связь, исходящую от него и уводящую куда то очень далеко и в то же время так близко. Как если бы я искала живого человека, я так же отчетливо видела незримую связь, уводившую сознание или душу от тела. Сквозь древо на моей спине я ощущала это, словно оно было проводником, который мог указать мне путь… Не моему телу, но сознанию. И мысленно я потянулась к этой связи, ощутив себя летящей в глубокую бездну с такой скоростью, что когда вновь открыла глаза, не смогла сразу понять, что происходит.

Я стояла на выжженной солнцем потрескавшейся земле. Насколько я могла видеть, повсюду была эта безжизненная пустыня. Ни деревца, ни травинки, ни тени, чтобы спрятаться от беспощадно палящих лучей. В лицо ударил порыв сухого удушливого ветра. Всё ощущалось странно, словно я не в первый раз оказалось в этом месте. Реальность вокруг меня казалась не просто знакомой, а подвластной моей воли. Было ощущение, что этот мир либо плод моего воображения, либо же готов меняться согласно директивам моего разума.

Я помнила, зачем пришла сюда. Не было ни растерянности, ни паники. Я могла чувствовать окружающее меня пространство, как свой организм, потому…

– Кейсан, – вытянув руку, словно стараясь дотянуться до кого то, прошептала я.

Будто круги по воде мои слова отразились в окружающей реальности, очередной жестокий порыв пышущего жаром ветра ударил в лицо, в то время как меня перебросило из одной точки пространства в другую. Здесь было жарче. Казалось, будто бы воздух напитан пламенем. Я чувствовала это, но особого дискомфорта не ощущала. Хотя, происходи нечто подобное в реальности, думаю, мне пришлось бы не сладко. На этот раз я оказалась у скалистого обрыва, где внизу бурлила огненно красная лава, рекой она изгибалась вокруг скалистого уступа прочь к новым берегам.

Я увидела его сразу. Подобно багряно алому факелу, покрытому пламенем истинной натуры, он стоял у самого края, безразлично взирая вниз и ни на что не обращая внимания. Абсолютно черные глаза безбоязненно взирали в сердце бездны, что раскинулась у его ног. Этот взгляд говорил куда больше, чем что бы то ни было. Он говорил, что демон был готов сделать последний шаг и уйти.

– Кейсан, – тихо позвала я, подходя ближе. – Ты слышишь меня? – спросила потому, что на мое появление он никак не отреагировал, продолжая неотрывно смотреть в пропасть у своих ног.

Демон озадаченно моргнул, с какой то неохотой оборачиваясь ко мне.

– Кто ты? – спросил он так тихо, что я едва смогла расслышать.

– Эйвин попросил меня забрать тебя…

– Я готов, – ответил он с воодушевлением, и я впервые увидела проблеск интереса в его глазах. – Умирать не страшно, – качнул он головой, – когда ты так этого ждешь.

– Как же быть, Кейсан, ведь твой брат попросил тебя жить? – с каждым шагом я была все ближе к нему и, когда встала рядом, протянула свою ладонь, что сейчас источала странное серебристое сияние, в то время как демон попытался было отшатнуться от меня.

– Нет смысла… – начал было он.

– Смысл… – повторила я, вспоминая себя в заснеженном лесу в объятиях уже мертвого медведя, – Да, Кейсан, сейчас смысла нет, но не будь эгоистом. Твой брат очень хочет, чтобы ты его нашел. Ради него позволь наступить новому дню.

Он ничего не ответил мне, лишь продолжал молчаливо взирать на меня провалами черных демонических глаз. Сколько мы так простояли, вечность или один ничего не значащий миг, я не могу сказать, время у Грани весьма относительно.

– Ты похожа на звезду… – прошептал он.

– Я и есть последняя звезда. Пойдем, Кейсан. Тебе тут не место.

Его прикосновение было неуверенным. Казалось, что его рука всего лишь дрогнула, касаясь кончиков моих пальцев, но и этого было достаточно, чтобы тончайшие серебристые нити, исходящие от меня, опутали его предплечье, словно побеги молодой лозы, крепко накрепко привязывая ко мне. И, когда мужчина закричал, словно мое прикосновение причиняло ему физическую боль, я очнулась.

– Вам нужны подробности того, как это произойдет? – иронично заметили у меня со спины.

'О чем он?' – пронеслось в голове, в то время как я сама пыталась осознать произошедшее. Машинально прикоснулась к запястью. Нет, оно больше не сияло, только тончайшие паутинки тянулись от моей руки к до сих пор прибывающему в стазисе демону. Они чем то напоминали нашу связь с Лео, но в то же время были совершенно иными, более тонкими, нежными и простыми. Я ощутила себя якорем, ведь я могла оборвать эти нити и уйти, а могла, потянув за них, вернуть кого то, кто так нуждался сейчас в этом.

– Нет, – жестко припечатала я. – Потому, что этого не будет.

Позади меня послышался ироничный смешок, который показался мне весьма оскорбительным. И, когда я уже обернулась в сторону Мортиса, позволяя тьме заполонить мой взор, в зале повисла тяжелая осязаемая тишина. Все четверо демонов смотрели на меня во все глаза. Моя охрана ощутимо напряглась, аромат страха Джессимин коснулся чувствительного обоняния и лишь Мортис был предельно сосредоточен так, если бы перед его взглядом предстал объект его профессиональной деятельности. Невольно усмехнувшись, все же решила внести ясность, пока они не решили, что у меня от впечатлений сегодняшнего дня поехала крыша.

– Не волнуйтесь, Мортис, я не столь впечатлительна. Выключите эту штуковину и все поймете сами.

– Простите, владычица. Боюсь, я не могу этого сделать, последствия могут быть…

– Тогда я сама, – не дав ему договорить, с силой ударила ногой по пластине, что находилась под Кейсаном. Раздался сильный лязг металла, который ещё долго звенел в тишине, что накрыла окружающее нас пространство, в то время как я без труда подхватила готовое упасть тело молодого демона, не давая рухнуть ему на каменный пол.

– Что ты творишь?! – первым от шока отошел Мортис, подбежав ко мне. – Что творишь, спрашиваю! – совершенно забыв о положенных церемониях, попытался было ухватить меня за плечо, но я, как это ни странно, оказавшись быстрее, весьма небрежно ухватила его за тончайшую нить. Мортис ошарашено замер, когда его ладонь остановилась всего в нескольких сантиметрах от моего плеча.

– Стой и смотри… лекарь, – последнее слово я буквально выплюнула ему в лицо, не зная, как именно называется то, чем он тут занимается, потому и подобрала то, как понимала согласно человеческим понятиям. Вот только, несмотря на всю свою отсталость, у людей больных не умертвляли, даже если понимали, что случай безнадежный. С трудом подавляя ужас, что отразился на самом дне его антрацитово черных глаз, мужчина нервно сглотнул, даже не пытаясь сопротивляться и, казалось, задержал дыхание. Он молча взирал на меня сверху вниз, но весь его облик говорил о том, как он напряжен и напуган. Этот пряно сладкий аромат страха заставил трепетать все мое естество, отвлекая внимание от того, кто был сейчас гораздо важнее. – Ты воняешь, Мортис, – с трудом узнавая свой голос, почти прошипела я. – Сделай что нибудь со своими эмоциями! Не провоцируй меня!

Больше не смотря на него, я отбросила его нить, как нечто незначительное, и полностью сконцентрировалась на юноше, чья голова сейчас находилась у меня на коленях. Осторожно взяла его руку в свою, наблюдая за тем, как уплотняются нити, связывающие нас. Я не знала, что именно делаю в тот момент, но отчего то была стойкая уверенность в том, что делаю все верно. Так, как и должно быть. Сквозь нашу незримую связь я ощущала его и всего лишь потянула к себе, помогая освободиться от оков навеянного сна. Как если бы я оказалась внутри чужого тела или же, словно я и Кейсан были одним цельным организмом, я ощутила момент, когда он был готов распахнуть глаза, как будто сама вот вот собиралась это сделать.

Пушистые темно красные ресницы демона затрепетали, один прерывистый вдох, и полные непонимания, гнева, страха и растерянности черные глаза взирают на меня.

Его порыв освободиться от моей хватки я почувствовала тут же и всего лишь обратилась к нашей связи, говоря с ним через неё.

– Нет, – коротко и жестко, но так, что невозможно было бы не подчиниться. Склонившись над ним, я думала о том, что чувствовала, когда потеряла Кима, о том, какая безысходность тогда владела мной, и о том, как в моем таком сером мире вдруг появилась надежда. Я знала, что он чувствует сквозь меня мои эмоции, как свои собственные. – Вспоминай! – не отрываясь от его глаз, приказала я, воскрешая в памяти ту пустошь, где мы совсем недавно были с ним вдвоем.

– Звезда, – пересохшими губами прошептал он, в то время как его взгляд стал более осмысленным, а тело расслабленным.

– Звезда, – согласилась я, позволяя напряжению последних минут отпустить и меня.

– Но что… – начал было он.

– Все вопросы потом, – коротко оборвала его я. – А сейчас, – посмотрела я на своих притихших телохранителей, – поднимите его и пойдемте туда, где у вас отлеживаются перед выпиской, – хмыкнула я.

Глава моей охраны нес на руках мирно посапывающего демона, а я продолжала крепко держать его за руку, когда наша молчаливая компания двинулась к верхним ярусам. Вопросы, что мучили присутствующих, казалось, повисли в воздухе. Но прояснять происходящее для присутствующих не было ни сил, ни желания. Тогда очень важным казалось не разорвать наш контакт с Кейсаном. Я просто физически не могла себя заставить отойти от него.

Оказалось, что в Центре нет отделения, где 'отлеживаются', но Мортис сделал что то, и наверху появилась комната, в которой мы расположились почти с удобством. Юношу устроили на небольшой кушетке, обитой белой тканью, мне же предоставили стул, на котором я могла присесть рядом, продолжая удерживать руку Кейсана. На тот момент я словно бы отстранилась от происходящего вокруг нас, полностью сконцентрировавшись на нитях, что незримо связывали нас в этот момент. Они крепли. Я чувствовала это. Словно наливаясь серебристым сиянием, уплотнялись. От этого мне становилось спокойнее.

Сколько я так просидела, точно не скажу. Просторная комната утонула в предвечерних сумерках, даря успокаивающий полумрак. Когда что то в нашей связи натянулось, словно пробуждаясь ото сна, вздрогнуло, и лишь мерцающая серебристая пыль закружилась в невидимой окружающим реальности, обрывками нитей, Кейсан открыл глаза. Глаза цвета спелой вишни осмысленно и серьезно смотрели на меня.

– Ты очнулся? – должно быть, спрашивать было ни к чему, но я все равно сделала это, желая удостовериться в реальности происходящего.

Кейсан тяжело сглотнул, прежде чем сказал как то глухо и сипло:

– Да.

– Хорошо.

– Надеюсь, – раздался серьезный голос Мортиса со спины, – Вы найдете время на разговор со мной?

* * *

Казалось, что он смотрит на открывшийся вид ночного Кайруса, стоя у широкого окна погруженной в полумрак гостиной, на самом же деле, он странным образом вглядывался в свой собственный взгляд, стараясь найти ответы, известные лишь ему одному.

Сложно доверять окружающим, но ещё тяжелее поверить самому себе… Чувствам, что приходят нежданно… Не предупреждая… Не к той женщине… Не в то время… и не тогда, когда ты полностью готов.

'Любовь не может быть удобной',   усмехнулась когда то давно Лаисса, когда Лео высказывал свои соображения, как это должно быть у него.

'У меня будет!',   уверенно заявил он ей в ответ.

Она ничего ему не ответила тогда.

Глупец! Он считал, что сумел убедить её, что именно так и произойдет.

И сейчас, стоя у широкого окна на самом верхнем ярусе своей резиденции, он словно заглядывал в пропасть своей собственной души. Стараясь выискать там веру, которую давно заменил четкий расчет; доверие, на смену которому пришел контроль над окружающими; безрассудство, присущее тем, кто любит, и которое так легко превращается в смелость, но… ведь и его давно подменили все тот же расчет и привычка контролировать все вокруг.

Словно зависимый от своих вредных привычек он сжимал в ладони пиалу, в которой уже давно смешал кровь, которая даст все ответы на вопросы. Позволит почувствовать себя уверенно… Тогда почему больше всего на свете хочется с силой швырнуть эту чашу в пропасть у своих ног? Впервые в жизни он чувствовал подобную нерешительность, и это неимоверно выводило из себя.

Раздраженно потерев открытой ладонью грудь и недовольно поморщившись, пробурчал сам себе:

– Бесит то как…

– Глава, – неожиданное появление Пэм в его кабинете окончательно отвлекло Лео от мыслей попробовать очередную дозу чужих воспоминаний, потому он лишь накинул на чашу заклятие сохранности и бережно отложил в сторону, понимая, что рано или поздно, но примет твердое и окончательное решение в этом вопросе.

– Чего? – несколько грубо буркнул он.

– Вы просили сказать, когда будет первая трансляция 'Дневника Эм'.

Поняв, что Пэм не собирается продолжать разговор, Лео раздраженно прикрыл веки, призывая себя к спокойствию, и чересчур медленно поинтересовался:

– И?

– Это будет сейчас, – как ни в чем не бывало отозвался Дух.

– Ты знаешь, мне, конечно, очень нравится, что ты перестала напоминать мне об ошибках моей молодости (за исключением той, что сейчас на тебе), но ты стала… несколько медлительна с этим символом, – ткнул он в неё пальцем. – Свободна, – коротко приказал он, выводя изображение первой программы с участием его Мары на экран через маленький транслятор на своем столе.

Спустя всего час он уже не мог найти в себе сил отвести взгляда от того, как юная владычица возвращает из небытия совсем ещё молодого демона Дома Огня.

Именно в тот момент он принял решение. Вовсе не потому, что не доверял ей, как думал прежде, а потому, что совершенно осознанно понял одну простую вещь: впервые он должен стать для кого то опорой. Он не имеет права быть уязвимым лишь потому, что не знает или не помнит чего то. Это сделает его слабым в момент, когда он может быть нужен.

Он не боялся того, что может увидеть… он верил. Впервые в жизни. Верил кому то. Верил в кого то! Он видел всю силу натуры юной демоницы, интуитивно чувствовал её потенциал, но в то же самое время осознавал и слабость чересчур хрупкого сердца, нежной души, излишне мягкой для мира, который он привык называть своим.

Осторожно взяв пиалу с краешка стола, он ещё раз задумчиво покачал содержимое, старательно рассматривая его, тяжело вздохнул и, решительно откинувшись на спинку кресла, сделал один глоток, выпивая его.

Он чувствовал себя хомячком, который еле перебирая лапками, бежит в каком то ненормальном колесе. Уроки, занятия, снова уроки… и теперь ещё душевные мытарства. "Как же он ему нравится… Такой красивый, зеленоглазый, сильный… Мой эльф", – думал он, – "самый лучший". Умиленно взирая на своего наставника, он в который раз ловил себя на мысли, что совершенно не понимает, о чем тот говорит, зато сердечко замирает от одного его взгляда. Такого серьезного и холодного, но такого невероятного и захватывающего дух.

'Лиамиэль',   засыпать с этим именем на губах такое счастье…

Да, так и было, пока… Все, что он чувствовал, это непрекращающуюся, будто выжигающую до основания, боль. Казалось, от него должны были остаться лишь обуглившиеся кости, но когда он пришел в себя, как это ни странно, он был жив и полон сил. Невероятное чувство! Немыслимо, но впервые в жизни он осознавал себя здоровым. Впервые чувствовал силу, бурлящую в его венах. С осознанием собственной натуры пришел и необъяснимый страх. Но даже он не мог побороться за место в его сердце, отданное чувству радости, когда он понял, что больше нет надобности в эликсирах и снадобьях для поддержания сил в его таком слабом и несовершенном теле. Вот, только вместе с изменением пришло и первое разочарование. Эльф увидел в нем что то, что раз и навсегда развело их по разные стороны в этой жизни. И хотя сам Лео полностью растворялся в чужих переживаниях, эмоциях и мыслях, где эльф продолжал оставаться неким романтическим объектом воздыхания, чем то недосягаемым и светлым, мысли принадлежавшие уже ему одному, слабо проникающие в слои тех, что были навеяны заклинанием, были однозначны: "Эльф должен умереть. Кто он такой, что смеет брезговать им?"

Шло время и, казалось, он заново познает свое собственное тело, характер, натуру.

Странные ощущения.

Словно его сознание расщепилось на три части, три естества: человек, молодой демон и сам Лео. Он смотрел на жизнь глазами трех различных существ одновременно, оценивая происходящее сквозь призму трех разных сущностей.

Человек был слаб. Слишком великодушен, чересчур подвержен внутренним противоречиям, излишне эмоционален. Его сердце все время болело.

Демон был жесток. Ему не хватало опыта, самообладания и рассудка. Его боялись, и выходить он мог лишь тогда, когда человек не справлялся с гневом.

Лео же вообще слабо понимал, что он тут забыл и почему позволяет задвигать себя на самый нижний уровень восприятия, оставаясь лишь сторонним наблюдателем.

Он уже почти привык плакать каждую ночь, страдая по эльфу, когда приключилась новая напасть. Пришла пора поступать в МАМ. Тут уже злились оба: Демон и Наблюдатель сходились в том, что то, что происходит, ниже их достоинства. Человек же терпел, продолжая угнетать того, кого все это время сознательно отделял от себя.

Жирный, как про себя продолжал называть Лео своего брата человека (нелепость то какая), вконец распоясался. С Демоном они опять сходились во мнении, что брат – предатель. Именно так и никак иначе! Здесь не может быть оправданий. Но Человек любил. До непостижимого странной любовью, нежной, ранимой, бережной. Хоть и сам не понимал, как это объяснить. Не знал, как вернуть их отношения в нужное русло, а потому просто ничего не делал. Бездействие, наполненное страхом окончательной потери и гневом, очень странная смесь.

Столько эмоций Лео не испытывал и за всю свою жизнь. Казалось, он совершенно сумасшедший, который без конца переживает из за всего, когда есть и куда более простые способы избавиться от дискомфорта.

На фоне всего происходящего, когда, казалось бы, и так голова идет кругом, с ним произошло ещё кое что. Случился дракон.

Изначально расы Демоны и Драконы существовали, как антиподы друг друга. Отличные во всем и столь же похожие. Вражда жила в их крови веками. Даже спустя тысячелетия вынужденного сосуществования в одном крошечном мире они с трудом могли выносить друг друга. Им приходилось договариваться, терпеть и держать себя под контролем. Это было вопросом выживания не одной конкретно взятой расы, а целого мира. Если война начнется, то не выдержит вся планета, сгорев в этой ярости.

А тут… любовь? Влюбленность?! Симпатия?!!

Что, Бездна его раздери, с ним творится?! Он видел все развитие их отношений, и расщепление его 'я' становилось все серьезнее. Сейчас он был не участником событий, а лишь сторонним наблюдателем, который не в силах что либо сделать. Лишь смотреть.

Сотни оттенков эмоций двух различных существ, что не могли соединиться воедино. Любовь, принадлежавшая человеческой сущности, и едва сдерживаемое чувство превосходства, неприятие этих отношений истинной натуры, которая лишь ждала возможности скинуть их с себя как ненужное бремя. Странная противоестественная многослойная смесь переживаний сознания и бессознательного пока естества. Вера в истинность чувств и проблески понимания в глубинах собственной души, что этого всего не может быть. Лео осознавал, что то, что с ним происходит, совершенно не понимает Человеческое 'я', в котором он застрял.

Он видел, как развиваются эти отношения, переходя от простых прикосновений и поцелуев на более серьезный виток. В такие моменты Демон будто засыпал, не находя в себе сил отстоять свое право. Вместе с ним странным образом отстранялся и он, думая о происходящем, как о театральной постановке, не более.

Полгода в МАМ пролетели перед ним, как миг. Все это время сам Лео прибывал на странной грани между яростью и неприятием всего происходящего. Ощущения были такими, словно его вместе с демонической сущностью опутали неподъемными цепями, не давая ни малейшей возможности противостоять. Это угнетало его и очень сильно подавляло демона.

Все изменилось в одно мгновение, вместе со словами, сказанными на укрытой ночью галерее МАМ: 'Это я знаю, что означает 'невеста' по драконьи! А она? Знает?'

Подслушанного хватило, чтобы по немыслимо тяжелым цепям побежали сотни трещин, разрывая их на мелкие звенья. Хватило, чтобы вздохнуть полной грудью и отринуть те чувства, что так обременяли его внутреннее естество… выпустить ярость, сохраняя остатки самообладания, чтобы уйти… убежать как можно дальше… пока новые слова и события не меняют направленность его гнева, а сил на сопротивление уже не остается… Последнее, что он увидел, когда высоко в горах рыжие языки пламени, шипя, умирали на стылом ветру.

Распахнув глаза и осознав, что уже находится в собственном кабинете, Лео продолжал видеть серое пепелище, словно грязную кляксу на белоснежном покрывале. По щеке скатилась одинокая золотая слеза, небрежно смахнув её, он с каждым глубоким вздохом возвращался в реальность, отстраняясь от увиденного.

В этот раз это было не так то просто.

– Бездна, как же жирного жалко, – тяжело сглотнув и прикрыв глаза, прошептал он.

За окном занимался алый рассвет, а у него перед глазами все кружила снежная буря, когда казалось, что мир раскололся на крошечные осколки, превратившиеся в колючие снежинки. И в этом вихре, посреди разрушенного бытия, остался только он. Один.

В самом глубоком смысле этого слова.

У него было все, чтобы этого не произошло. Но он не смог. Подвел. И потерял все, что в действительности имело значение. Это была его… нет, это была её вина. Вот, как она решила тогда.

– Я с ней точно свихнусь.

Выуживая из кармана остатки серебристой жидкости, он, придирчиво всматриваясь в них, размышлял над тем, насколько ему нужно вообще продолжать. От неожиданно возникшей картинки из чужой памяти его ощутимо встряхнуло, отчего он едва не выронил фиал.

– У у у… как же противно то! Не думать! Только не думать! У меня с этим облезлым ничего не было! Да! Не было! – продолжая вздрагивать всем телом, бормотал он. – Пэм! Ванна! Нет, бассейн! Сейчас же! – скидывая на ходу одежду, продолжал выкрикивать он.

Несмотря на то, что внешне он выглядел совершенно невозмутимо, даже несколько легкомысленно, внутри поднимал голову зверь, который совершенно четко осознавал свои цели, желания и ярость, что не слепит, а будто заботливая мать ведет к цели, лишь наделяя силой. Жестокость, что поселилась в сердце, выбрала свою жертву, а зверь – того, кого должен заполучить, в конечном счете. Ошибки не будет… он умеет быть разным. Он – мужчина с тысячей лиц, и в то же время он просто такой, как есть. Это его суть, многоликая и постоянная, и лишь для одного существа в этой вселенной он будет открывать каждую свою грань, но лишь тогда, когда она сможет её понять.