Книга 1 - «Пепел и имя»

Лес Светлых

Высокие окна зала Совета Леса Светлых пропускали мягкий утренний свет, пробивавшийся сквозь листву древнего, тысячелетнего древа, чьи корни оплетали сам дворец. Воздух был наполнен тонким ароматом цветов и звоном далёкого птичьего пения, но в сердцах собравшихся не было покоя.

На возвышении, в кресле из резного серебряного дерева, сидел Тирон — правитель Леса Светлых. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалась тень раздражения. Рядом стояла Лирия, его дочь, в белом платье, украшенном тонкими нитями жемчуга. Она не вмешивалась, но её взгляд внимал каждому слову.

— Повелитель, — начал советник Эленвир, — до нас дошли вести. Абаас, тот, что веками спал в глубинах Чащобы, был убит… людьми и их союзниками.

В зале прошёл лёгкий шорох.

— Это невозможно, — произнёс один из воинов-стражей. — Каменное чудовище нельзя победить обычными клинками.

— И всё же, — продолжил Эленвир, — они это сделали. Но есть и другое. Один из наших агентов был схвачен и… устранён, чтобы не попасть в руки врага. Перед смертью он успел передать, что наш след раскрылся.

Тирон сжал подлокотник.
— Люди. Гномы. Возможно, Лунные эльфы… — он поднял глаза на советников. — Мы стоим на пороге войны.

Эленвир поклонился.
— Позвольте напомнить, мой господин, — сказал он, переходя на более размеренный тон, — наш мир состоит из пяти великих земель.

Он сделал шаг вперёд, и в воздухе, над центром зала, возникла полупрозрачная карта.

— Первое — Человеческое королевство, где ныне правит король Вильгельм Расмус. Их земли богаты урожаем, но бедны на магию. Второе — наши владения, Леса Светлых, где течёт древняя кровь первых эльфов, и где сейчас правите вы, мой господин.

Лирия чуть склонила голову, слушая, но взгляд её был устремлён в карту.

— Третье королевство — Лунные эльфы, которых люди зовут тёмными. Их владыка, Эльтарон элу Тингола, владеет магией теней и ночи. Четвёртое — королевство гномов, где правит Драгодур, хранитель подгорных кузниц и древних рудников.

Он сделал паузу, и в зале повисла тишина.

— И пятое… — голос Эленвира стал тише. — О нём мало кто помнит. Земля под куполом. Место, где, как говорят легенды, жили драконы и херувимы. Но купол закрылся многие века назад, и что стало с теми, кто внутри — не знает никто.

— И это место не должно открыться, — холодно произнёс один из старейшин.

Тирон медленно поднялся.
— Если люди начали собирать вокруг себя союзников, нам придётся действовать раньше, чем я планировал.

Он перевёл взгляд на Лирию.
— Пора готовить тебя к той роли, о которой мы говорили.

Лирия опустила глаза, но не сказала ни слова.

Когда совет завершился и последние советники покинули зал, Тирон остался в полумраке, сидя на троне, с которого ещё недавно вещал перед собранием. Свет от витражей падал на пол пятнами зелёного и золотого, а над головой тихо шелестели листья Древа.

Он поднялся и прошёл в боковую галерею, ведущую к его личным покоям. Здесь стены были обиты тёмным шёлком, а на полках стояли запечатанные свитки — те, что он не доверял хранить в королевской библиотеке.

Тирон остановился перед большим серебряным древом-гербом, вырезанным на панели. Лёгкое прикосновение — и часть резьбы отошла в сторону, открыв узкий тайный зал. В центре зала стояло огромное магическое древо — живое, но лишённое листвы. Оно было связано с кровью его рода, и каждая ветвь отражала судьбы живых и мёртвых.

Он подошёл ближе. Взгляд скользнул к ветви, уходящей от имени его сестры — матери Эль. Там, где раньше росла тонкая светлая ответвь с именем девочки, теперь пустовало место. Лист упал шесть лет назад.

— Мертва, — тихо сказал он, и губы его изогнулись в тени улыбки. — Или… почти.

Он коснулся пустого места, и в его глазах мелькнула тень сомнения.

— Найдите мне подтверждение, — произнёс он, оборачиваясь к тёмному углу.

Оттуда выступили двое фигур в чёрных плащах, лица которых скрывали полумаски.

— Господин? — раздался сиплый голос одного из них.

— Ищите. Везде. Если она жива — приведите её. Если мертва — принесите доказательства. Ни один слух не должен дойти до ушей посторонних.

Тени поклонились и исчезли в проходе, словно растворившись в воздухе.

Тирон остался один. Он медленно обошёл древо и подошёл к другой стене, где висела древняя карта мира. На ней, среди привычных очертаний пяти континентов, еле заметно мерцала выцветшая область — земля под куполом.

Он провёл пальцами по линии магической печати, словно ощущая невидимую дрожь.

— Проклятие держит вас там, — прошептал он. — Драконы, херувимы… И вы помните о демонах.

Его лицо исказилось злобной ухмылкой.

— Но никто больше не помнит. Ни люди, ни эльфы, ни гномы. Никто, кроме меня.

Тирон опустил руку и на мгновение закрыл глаза. Внутри него шевельнулось нечто чужое, и в воздухе раздался тихий, почти неслышный шёпот — древний, обволакивающий, как дым.

— Пророчество, — сказал он самому себе. — Полукровка, которая принесёт разрушение или спасение… если её не остановить.

Он резко развернулся, и магический свет в зале погас.

— Она не узнает. Никто не узнает.

С этими словами он покинул тайную комнату, оставив древо безлиственным, а зал — погружённым в мрак.
Тяжёлые двери за его спиной сомкнулись, и звук шагов Тирона растворился в пустоте.

———-----
Тракт тянулся меж низких полей, где сухая трава шуршала под редким ветром. После недавней схватки с Абаасом эта тишина казалась непривычно вязкой — как будто лес и степь затаили дыхание, выжидая.

Эль крепче перехватила поводья. Амулет, вырванный из каменной груди чудовища, лежал в мешке среди вещей, обёрнутый в три слоя ткани. Даже сейчас она ощущала от него слабое, но настойчивое тепло.
Она знала, что лишь немногие в этом мире поняли бы, что за тварь напала на них. И знала ещё одно — те, кто послал Абааса, уже наверняка чувствуют, что амулет больше не при нём.

Дерек и Дарек вели своих коней чуть позади, обмениваясь репликами.
— Я всё же уверен, что это была засада, — сказал Дерек, понижая голос. — Случайно такие твари на тракт не выходят.
— А я уверен, что нам просто не повезло, — буркнул Дарек. — Хотя… странно, что он вышел один.

Расмус ехал ближе к повозке, где под тентом покачивались мешки с провиантом и оружием. Громбард замыкал колонну, и его молчаливый взгляд постоянно скользил по окрестностям, как у человека, привыкшего ждать неприятностей.

Вскоре за лёгким туманом на горизонте вынырнули башни города. Солнце садилось за дальние холмы, золотя каменные стены. Но у ворот, даже издали, уже виднелась плотная очередь.

— Много стражи, — заметил Дарек, щурясь. — И люди нервничают.

— Значит, внутри неспокойно, — сказал Громбард, не меняя тона.

Эль промолчала, но уголок её губ едва заметно дрогнул. Она уже понимала: волнение у ворот — лишь поверхность. Настоящая буря ещё далеко, в эльфийских лесах, где кто-то, глядя в магическое зеркало, ждёт вести о неудавшемся убийстве.

— Готовьтесь, — тихо произнёс Расмус. — Будем проходить проверку.

Их кони замедлили шаг, входя в тень от стен. Гул голосов усилился. Стражники останавливали каждого, кто подходил к воротам, осматривая грузы и задавая вопросы. Один из офицеров поднял голову и заметил их, что-то коротко бросив своим.
Очередь продвигалась медленно. Люди перешёптывались, иногда бросая тревожные взгляды на стены. В воздухе витал запах дыма — будто в городе недавно горело что-то крупное.

Стражники осматривали повозки, трогали палками мешки, заставляли некоторых открывать сундуки. Но когда их взоры упали на небольшую, но хорошо вооружённую группу во главе с принцем, всё движение вокруг будто замерло.

— Внимание! — выкрикнул офицер в кольчужной рубахе, поднимая руку. — Пропустить всех, кроме этих.

Дерек нахмурился, крепче сжимая рукоять меча.
— И что им надо? — пробурчал он вполголоса.
— Узнаем, — тихо ответила Эль, уже ощущая, как невидимые нити напряжения стягиваются вокруг.

Офицер подошёл к ним медленно, изучающе глядя на каждого. Его взгляд задержался на Громбарде, затем — на Расмусе, но когда он посмотрел на Эль, в его глазах промелькнуло что-то… странное. Не враждебность, скорее — сомнение вперемешку с настороженностью.

— Куда путь держите? — спросил он, явно обращаясь ко всей группе, но не отводя глаз от неё.

— В столицу, — ровно ответил Расмус. — По делам короны.

Стражник кивнул, но не отступил.
— В столицу сейчас въезд строго по спискам, — проговорил он, как будто проверяя их реакцию. — Много слухов ходит. О нападениях. О… странных вещах в окрестностях.

— Мы не слухи, — вмешался Громбард, и его голос прозвучал так глухо, что стражник на мгновение отвёл взгляд. — Мы — те, кто идёт по делу.

Офицер обошёл лошадь Эль, заглянул в повозку. Рука его на мгновение замерла над мешком, в котором лежал завернутый амулет. Лишь на миг, но Эль почувствовала, как сердце болезненно ударилось в груди.

— Что здесь? — сухо спросил он, коснувшись ткани.

— Провиант, — отозвался Дарек, даже не дав Эль открыть рот. — Сухари, солонина, крупа. Можете проверить.

Стражник помолчал, затем отдёрнул руку, словно передумав.
— Ладно. Проезжайте. Но… — он снова взглянул на Эль, — будьте осторожны в городе. Здесь чужаков не любят.

Когда ворота закрылись за их спинами, шум толпы остался позади. Но ощущение, что чьи-то глаза всё ещё следят, не покидало Эль. Она знала — среди тех, кто сейчас прячется в тени улиц, обязательно есть люди, понимающие, что за тварь напала на них в дороге.

И, возможно, эти люди уже шепчут о том, кто её туда послал.

Первое, что бросилось в глаза, — тишина. Столица встретила нас глухим, вязким безмолвием, будто сама затаила дыхание.

— Ну и приём, — пробормотал Дерек, обводя взглядом пустынную улицу. — Я думал, тут шум-гам, люди толпами…

— Толпы есть, — хмуро отозвался Дарек, — только спрятались они, похоже, по домам.

Громбард втянул носом воздух, и его густые брови сдвинулись.
— Пахнет землёй. Гнилой… И ещё чем-то. Не нравится мне это.

Я вглядывалась в тёмные переулки. Там что-то мелькало — силуэты, тени, но стоило повернуть голову, они исчезали.
— Здесь что-то происходит, — тихо сказала я.

— Или уже произошло, — мрачно добавил Громбард.

Вдруг сбоку, из-под арки, вышла женщина с ребёнком на руках. Она даже не взглянула в нашу сторону, прижимая малыша к груди, и поспешно свернула в боковую улицу.

— Кто-нибудь понимает, что тут творится? — Расмус обернулся к нам.
— Может, эпидемия? — предположил Дарек.
— Нет, — я покачала головой. — Ворота бы закрыли, и стража не впустила бы нас.

Дальше по улице, у стены дома, сидел старик в рваной мантии. Он шевелил губами, будто молился, и не сразу заметил нас. Но когда мы поравнялись, он поднял голову и посмотрел прямо на меня.
— Полукровка… — сказал он неожиданно ясным голосом. — Берегись теней. Они помнят… и ждут.

Я вздрогнула, но он уже снова опустил голову, возвращаясь в свой бред.

— Это что было? — спросил Дерек, переглянувшись с братом.
— Не знаю, — выдавила я. — Но мне это не нравится.

Мы свернули к постоялому двору. У входа стоял коренастый мужчина с животом, как бочка, и густыми усами, подстриженными ровно по линии губ.
— Добро пожаловать, господа! — расплылся он в улыбке. — Эдван, к вашим услугам.

— Нам нужны комнаты и еда, — сказал принц. — И… информация. Что тут происходит?

Эдван многозначительно понизил голос:
— Лучше не спрашивайте слишком громко, милорд. Город… меняется. Люди боятся. Ночью лучше на улицу не выходить.

— Из-за чего? — не выдержал Дарек.

Трактирщик развёл руками:
— Кто знает? Говорят, тени стали гуще, чем обычно. И иногда… в них что-то движется.

Громбард фыркнул, но в глазах его мелькнула настороженность.

— Ладно, — вмешалась я. — Поговорим за ужином.

Эдван кивнул и повёл нас внутрь, а я, перешагивая порог, ещё раз бросила взгляд на улицу.
В дальнем переулке, в самой гуще сумерек, что-то шевельнулось… и исчезло, будто растворилось в каменной кладке.
Внутри постоялого двора было тепло, пахло тушёным мясом и свежим хлебом. Несколько человек сидели у камина, но разговаривали шёпотом, и каждый из них то и дело косился на дверь, будто боялся, что в неё кто-то войдёт.

Эдван усадил нас за длинный стол у стены.
— Что вам принести, господа?

— Всё, что есть горячего, — сказал Расмус, стаскивая плащ. — И пиво.

— Два кувшина, — уточнил Громбард. — Один мне, второй остальным.

— Эй! — возмутился Дарек. — А мы чем провинились?

— Вы слишком молодые, чтоб пить, когда тени по улицам шастают, — хмыкнул гном.

— Это ещё что за логика? — не отставал Дерек. — А если тень нападёт, ты думаешь, пьяный ты будешь быстрее реагировать?

— Пьяный гном — страшнее любого монстра, — важно заявил Громбард, и все за столом невольно улыбнулись.

Эдван ушёл, а мы остались в относительной тишине. Только потрескивание камина и приглушённый гул голосов из дальнего угла.

— Ну? — нарушил молчание Дарек. — Кто первый скажет, что всё это странно?

— Мы уже это поняли, — тихо сказала я. — Но вопрос в том, странно ли это только здесь или и за пределами города.

— Я бы сказал, что в столице всегда было людно, — задумчиво проговорил Расмус. — Я помню, как мы с отцом приезжали сюда, — толпы на улицах, шум, торговцы... Сейчас же всё словно умерло.

— Или ждёт, — мрачно добавил Громбард. — Иногда это хуже.

Вернулся Эдван, поставив перед нами подносы с тушёной бараниной, хлебом и парой кувшинов.
— Кушайте на здоровье. Но, как я уже говорил, ночью лучше не высовываться.

Я, отломив кусок хлеба, нахмурилась:
— Эдвана, а куда подевались твои девчонки? Обычно в трактирах заказ приносят подавальщицы, а ты сам, хозяин, за столы ходишь.

Трактирщик будто замялся. Его глаза скользнули в сторону, и он опустил голос почти до шёпота:
— Девчонки… уехали к родным.

— Все сразу? — прищурился Громбард.

— Так вышло, — коротко ответил он, но в голосе прозвучала нота, от которой стало ясно: говорить он об этом больше не хочет.

— Случилось что-то? — вмешался Расмус.

Эдван покачал головой, но взгляд его метнулся к тёмному окну, за которым простиралась улица.
— Не хотелось бы говорить… Сами понимаете, слухи в таких делах — опасная вещь. Но если хотите мой совет — не ищите ответов ночью.

— Вот только ты этим советом ещё больше подогреваешь любопытство, — хмыкнул Дарек.

— Любопытство, парень, — мрачно сказал трактирщик, — здесь может стоить жизни.

Он выпрямился и быстро отошёл, словно опасался, что мы продолжим его расспрашивать.

Мы остались за столом в странной тишине, в которой потрескивание камина казалось слишком громким.
Мы уже почти доели ужин, когда вдалеке — где-то на границе города и тёмных полей — раздался крик.
Не обычный человеческий, нет… Это был такой, от которого холодок побежал по коже, а баранина в горле застряла комом. Крик душераздирающий, полный боли и ужаса, будто душу вырывали живьём.

Я застыла с ложкой в руках.
— Что это… — выдохнула я.

Дарек поднял голову, замер, прислушиваясь:
— Не зверь. И не человек в привычном понимании…

Громбард нахмурился, его пальцы нащупали топор, который он, видимо, держал рядом даже за столом:
— Это… я слышал нечто похожее лет пять назад в горах. Но там потом находили тела без глаз и без сердец.

Расмус резко встал, будто готов был бежать наружу, но Эдван, словно материализовавшись рядом, ухватил его за руку.
— Сидеть! — прошипел он так, что даже я почувствовала его страх. — Вы не понимаете, что творится.

— Так объясни, — сказал Дерек, глядя на трактирщика пристально.

— Нет, — он отвёл взгляд. — Чем меньше знаете, тем дольше проживёте.

С этими словами он неожиданно потушил свечи на нашем столе, оставив только слабый свет от камина.
— Говорю вам: ни шагу за порог до утра. Если услышите за окном стук… не отвечайте.

— Стук? — переспросил Громбард. — И кто же это стучит?

Эдван вздрогнул, но не ответил. Вместо этого подошёл к окну, дёрнул тяжёлую штору и медленно, как бы нехотя, запер засов на двери.

Мы переглянулись. В зале, кроме нас, осталось всего пару человек, и те торопливо доедали свой ужин, избегая смотреть в сторону входа.

Вдалеке снова что-то завыло — уже не крик, а протяжный стон, будто кто-то шёл по улице и искал… кого-то.
Вдалеке стон стих, будто растворился в ночи, и на мгновение в трактире воцарилась гнетущая тишина.
Но дверь вдруг распахнулась, и в помещение ворвались двое стражников в моклых плащах. С них капала талая вода, и по залу тут же потянуло холодом.

— Эдван! — окликнул один, тяжело опускаясь на скамью. — Кружку пива, и поживее…

— Сами налейте, — буркнул трактирщик, не снимая взгляда с двери. — У меня руки заняты.

Я заметила, что он всё время держит полотенце, но не вытирает им ничего — просто сжимает, будто боясь, что пальцы начнут дрожать.

Второй стражник снял шлем и провёл рукой по мокрым волосам.
— Ну и ночь… — выдохнул он, и тут же добавил вполголоса: — Ещё одна…

Дарек нахмурился.
— Ещё одна что?

Оба стражника переглянулись, но молчали, пока Эдван не поставил на стол им кружки.
— Говорите уж, — тихо, но настойчиво сказал он. — Всё равно слухи по городу уже пошли.

Первый стражник опёрся локтями о стол, наклонился и прошептал так, что я еле расслышала:
— Нашли тело. Женщина. Рыжая… лет семнадцать, не больше.

— Похоже на то, что было неделю назад? — уточнил Эдван.

— Один в один, — кивнул стражник. — Как жертвоприношение… Только кому и зачем — никто не понимает. Сердце вынуто. А кожа на груди — с выжженным знаком…

Я вздрогнула, но Громбард, не моргнув, спросил:
— Что за знак?

— Не знаю, — признался тот. — Но… все жертвы — девственницы. Рыжеволосые. От шестнадцати до двадцати лет.

— И всё это в одном районе? — тихо уточнил Расмус.

Стражник кивнул:
— На южной стороне города. Сегодня нашли у старой колокольни. Говорят, ночью там слышали смех… женский, но… не совсем.

Эдван сжал полотенце так, что костяшки побелели.
— Закройте рты. — Он огляделся, убедился, что все за соседними столами отворачиваются, и добавил: — И сидите здесь, пока не рассветёт.

В этот момент вдалеке снова раздался тот же самый, рвущий душу крик, и весь зал как один вздрогнул.
Ночь выдалась беспокойной. Даже за толстыми стенами постоялого двора казалось, что город не спит — где-то вдалеке стучали копыта, лаяли собаки, и изредка доносился чьё-то торопливое шёптанье под окнами.

Я ворочалась на узкой кровати, пока, наконец, не решила подойти к окну. Штора была тяжёлой и пахла пылью, и когда я приподняла её край, на лицо мне пахнуло холодом ночного воздуха.

На улице было пусто. Луна висела низко, цепляясь за верхушки крыш, и серебрила тонкую корку льда на мостовой. И всё же… нет. Не пусто.

В нескольких десятках шагов от постоялого двора, прямо под фонарём, стояла фигура. Чёрный плащ полностью скрывал её силуэт, но я могла поклясться, что это была женщина — слишком уж плавно она двигалась. Её голова была чуть склонена, будто она вслушивалась в что-то.

А потом я увидела их — тени. Они извивались у её ног, будто живые, ползли по мостовой, карабкались на стены, прижимались к дверям спящих домов.

— Что за… — прошептала я, чувствуя, как сердце начинает колотиться.

Фигура медленно подняла голову, и я встретила её взгляд. Глаза… они светились тусклым, болезненно-жёлтым светом. Я резко отпрянула от окна, прижавшись к стене, и затаила дыхание.

Внизу скрипнули шаги, и через мгновение в тишине прозвучал тихий женский смех. Он был мягким… почти ласковым, но за этой мягкостью чувствовалась чужая, ледяная злоба.

Я рискнула снова выглянуть — но улица уже была пуста. Только фонарь подрагивал от ветра, отбрасывая дрожащие тени.

— Ты тоже не спишь? — тихо раздалось за спиной. Это был Громбард, стоявший в проёме двери с топором на плече.

— Я… кажется, видел кого-то, — прошептала я. — И… что-то ещё.

Гном нахмурился, его глаза блеснули в полумраке.
— Тогда лучше держи это при себе. Если ты прав — знать об этом пока никому не стоит.

Он подошёл к окну, выглянул, но лишь фыркнул и отдёрнул штору.
— Спи. Ночь длинная… и мы ещё не знаем, переживём ли её.