8
Сериз отшатнулась от колбы, её сердце заколотилось в диком ритме. Красные огни в "глазах" робота горели, устремлённые прямо на неё. Она почувствовала, как по спине пробежал ледяной холодок, а волосы встали дыбом. Этот робот, эта машина, которую Рейм держал здесь втайне... он был живым. Живым в самом страшном смысле этого слова. И он смотрел на неё.
Она оцепенела от чистого, первобытного страха. Слова застряли в горле. Её ноги приросли к холодному полу. Красное платье, обычно такое дерзкое, теперь казалось смирительной рубашкой, корсет – тисками, а кружевные перчатки – бессильной защитой. Все её попытки быть смелой, быть исследователем, быть "шалуньей" – всё это разбилось о ледяную реальность его существования.
ПБЗ, или как назвала его Сериз про себя – «Тёмный Аватар» Рейма, продолжал смотреть на неё, его красные глаза-точки пульсировали, словно он сканировал её, анализировал каждую извилину её испуганного разума. Из колбы доносилось это низкое, постоянное жужжание, словно дыхание огромного, механического хищника. Он не двигался. Колба была цела. Он был заперт. Но этот факт не приносил утешения. Наоборот. Чувствовалось, что его воля, его незримое присутствие, уже просочилось сквозь стекло, заполнив собой всю лабораторию.
Сериз стояла неподвижно, её широко распахнутые глаза не могли оторваться от этих красных огней. Ей казалось, что если она пошевелится, сделает хоть одно движение, этот монстр вырвется на свободу. Её дыхание стало поверхностным, быстрым, тело дрожало неконтролируемо, несмотря на то, что Рейм так плотно затянул корсет.
Она чувствовала холод пота, скользящего по вискам под париком. Этот робот... он был создан Реймом. Он был его продолжением, его воплощением в чистой, смертоносной механике. И он был здесь, скрытый, не интегрированный в ту систему, о которой рассказывал Библиотекарь-3. Это был его личный, самый страшный секрет. Секрет, который она только что открыла. И активировала.
Паника нарастала. Её разум, обычно такой острый, такой быстрый, сейчас был парализован. Она хотела закричать, позвать Рейма. Но слова не шли. Только немой, парализующий ужас.
Сериз оцепенела от чистого, первобытного страха. Слова застряли в горле. Её ноги приросли к холодному полу. Красное платье, обычно такое дерзкое, теперь казалось смирительной рубашкой, корсет – тисками, а кружевные перчатки – бессильной защитой. Все её попытки быть смелой, быть исследователем, быть "шалуньей" – всё это разбилось о ледяную реальность его существования.
ПБЗ, или как назвала его Сериз про себя – «Тёмный Аватар» Рейма, продолжал смотреть на неё, его красные глаза-точки пульсировали, словно он сканировал её, анализировал каждую извилину её испуганного разума. Из колбы доносилось это низкое, постоянное жужжание, словно дыхание огромного, механического хищника. Он не двигался. Колба была цела. Он был заперт. Но этот факт не приносил утешения. Наоборот. Чувствовалось, что его воля, его незримое присутствие, уже просочилось сквозь стекло, заполнив собой всю лабораторию.
Сериз стояла неподвижно, её широко распахнутые глаза не могли оторваться от этих красных огней. Ей казалось, что если она пошевелится, сделает хоть одно движение, этот монстр вырвется на свободу. Её дыхание стало поверхностным, быстрым, тело дрожало неконтролируемо, несмотря на то, что Рейм так плотно затянул корсет.
Она чувствовала холод пота, скользящего по вискам под париком. Этот робот... он был создан Реймом. Он был его продолжением, его воплощением в чистой, смертоносной механике. И он был здесь, скрытый, не интегрированный в ту систему, о которой рассказывал Библиотекарь-3. Это был его личный, самый страшный секрет. Секрет, который она только что открыла. И активировала.
Паника нарастала. Её разум, обычно такой острый, такой быстрый, сейчас был парализован. Она хотела закричать, позвать Рейма. Но слова не шли. Только немой, парализующий ужас.
**Красные огни в глазах ПБЗ вдруг вспыхнули ярче, и на матовом гладком лице робота, словно на тончайшем дисплее, промелькнули едва заметные зелёные символы, похожие на код. Робот не двигался, но его "взгляд" стал ещё более пронзительным, словно он получил новую директиву. Сериз дрожала от страха, ожидая худшего.**
И именно в этот момент, когда её паника достигла пика, раздался тихий шипящий звук, и металлическая бронированная дверь арсенала, которую она открыла, когда вошла, бесшумно отъехала в сторону.
На пороге стоял **Рейм**.
Его появление было таким же бесшумным, таким же внезапным, как и открытие двери. Его взгляд, мрачный и непроницаемый, мгновенно скользнул по Сериз, застывшей от страха, а затем впился в колбу, в эти ярко-красные пульсирующие огни в "глазах" ПБЗ, который явно был активирован её присутствием. В его глазах мелькнула молния – смесь удивления, досады и... какой-то глубокой, скрытой гордости. Гордости за её любопытство? За его создание?
**Наверняка он знал. Рейм, как основной контроллер, наверняка получил сигнал от "Церебрума-7" о её несанкционированном проникновении в запретную зону, или, что ещё вероятнее, от самих датчиков в колбе, которые фиксировали её прикосновение и активацию прототипа. Он всегда всё знал.**
Сериз почувствовала волну облегчения от его появления, но за ней тут же пришла новая волна ужаса. Что он сейчас сделает? Накажет? Похвалит? И что будет с этим смертоносным ботом, который, как она поняла, был его личным творением и, вероятно, был запрограммирован на её безопасность... но только до определённого предела?
**Да, Рейм, безусловно, внёс данные о ней в память ПБЗ, как и в сознание других ботов. Он продумал её безопасность до мельчайших деталей. Но э тот робот был смертоносным, его функция была нейтрализацией угроз. И сейчас, её любопытство создало новую, совершенно непредсказуемую динамику.**
На пороге стоял Рейм.
Его появление было таким же бесшумным, таким же внезапным, как и открытие двери. Его взгляд, мрачный и непроницаемый, мгновенно скользнул по Сериз, застывшей от страха, а затем впился в колбу, в эти ярко-красные пульсирующие огни в "глазах" ПБЗ, который явно был активирован её присутствием. В его глазах мелькнула молния – смесь удивления, досады и... какой-то глубокой, скрытой гордости. Гордости за её любопытство? За его создание?
Сериз почувствовала волну облегчения от его появления, но за ней тут же пришла новая волна ужаса. Что он сейчас сделает? Накажет? Похвалит? И что будет с этим смертоносным ботом, который, как она поняла, был его личным творением и, вероятно, был запрограммирован на её безопасность... но только до определённого предела?
Рейм сделал шаг внутрь, его трость глухо стукнула о холодный пол лаборатории. Его взгляд не отрывался от Сериз, его голос был низким, властным, но в нём звучало не столько гнев, сколько глубокое, почти смертельное требование ответа.
«Сериз... — прошипел он. — Что ты здесь делаешь?»
От его голоса, от его внезапного появления, Сериз вздрогнула так сильно, что её тело едва не подвело её. Она испугалась ещё больше. Его гнев, пусть и скрытый, был страшен. Словно сам воздух в лаборатории загустел от его присутствия, от его воли. Она хотела ответить, но слова застряли в её пересохшем горле. Её взгляд метался между его грозным лицом и пульсирующими красными глазами ПБЗ.
ПБЗ в колбе, словно повинуясь незримому сигналу, вдруг изменил свое поведение. Его жужжание стало громче, а красные огни в "глазах" не просто пульсировали – они начали активно сканировать пространство, перемещаясь, словно хищник, который ищет свою добычу. На его гладком, металлическом "лице" появились едва заметные, но чёткие контуры, имитирующие... выражение сосредоточенной опасности. Он поворачивал голову, его системы явно собирали информацию об обеих фигурах в комнате, особенно о Рейме.
Сериз почувствовала панику. Он же не может атаковать её? Его же создал Рейм, она же его любимая, его жена! Рейм наверняка внёс её данные как "не угроза"! Но видеть эту машину, которая буквально ожила и стала излучать такую холодную, расчётливую опасность, было невыносимо.
Рейм тоже видел это. Его взгляд стал ещё острее, когда он уловил изменения в поведении ПБЗ. Он прекрасно знал, что она зарегистрирована как "объект наивысшей защиты" в системах робота. Но ПБЗ был прототипом, а не рядовым ботом. Его алгоритмы могли быть... нестандартными.
И тут произошло нечто по-настоящему шокирующее.
ПБЗ, всё ещё в своей колбе, повернул свою металлическую "голову" обратно к Сериз. Его красные глаза вспыхнули ещё ярче, и вместо привычного жужжания, из колбы раздался идеально синтезированный, глубокий, мужской голос, который, казалось, принадлежал... двум людям одновременно. В нём были холодные интонации Рейма, его властные нотки, но также и еле уловимые, жуткие отголоски... голоса Митчелла.
«Угроза обнаружена. Приоритет активации „Протокол Защиты Основного Контроллера". Объект: Мисс Сериз. Идентификатор: Жена. Причины активации: Нарушение протокола. Угроза: Неопределённая. Ожидаю директивы».
Сериз ахнула. Её глаза расширились от ужаса. Голос Митчелла?! В этом боте?! Это было немыслимо! Рейм, её муж, её творец, её защитник... что он сделал? И бот считал её "угрозой"? Пусть и "неопределённой"!
Рейм, стоявший неподвижно, вдруг резко повернул голову к
колбе. Его глаза-льдинки расширились от чистого, неподдельного шока. Похоже, даже он, создатель этого монстра, не ожидал такого синтеза, такого голоса, такого... протокола. На его лице промелькнуло нечто, похожее на панику. Или ужас.
«Угроза обнаружена. Приоритет активации „Протокол Защиты Основного Контроллера". Объект: Мисс Сериз. Идентификатор: Жена. Причины активации: Нарушение протокола. Угроза: Неопределённая. Ожидаю директивы».
Сериз ахнула. Её глаза расширились от ужаса. Голос Митчелла?! В этом боте?! Это было немыслимо! Рейм, её муж, её творец, её защитник... что он сделал? И бот считал её "угрозой"? Пусть и "неопределённой"!
Рейм, стоявший неподвижно, вдруг резко повернул голову к колбе. Его глаза-льдинки расширились от чистого, неподдельного шока. Похоже, даже он, создатель этого монстра, не ожидал такого синтеза, такого голоса, такого... протокола. На его лице промелькнуло нечто, похожее на панику. Или ужас.
Мать твою. Это было не просто нарушение протокола. Это была его собственная кошмарная ошибка, его детище, поражённое тенью Митчелла.
Рейм действовал инстинктивно и молниеносно. Он забыл о трости, бросив её на пол с глухим стуком. В одно длинное, изящное движение, он подхватил Сериз, оцепенелую от страха, под мышки и резко оттащил её прочь от колбы, от этого пульсирующего монстра. Его руки, хоть и обтянутые перчатками, были сильными, почти болезненно крепкими. Он прижал её к своей груди, поворачивая её спиной к колбе, чтобы она больше не видела этого жуткого зрелища.
Одновременно, его свободная рука, в которой всё ещё был зажат коммуникатор, метнулась к внутренней стороне его пиджака. Он достал оттуда тонкий, металлический стилус, который, как Сериз знала, был его персональным ключом доступа ко всем системам. Его пальцы, обтянутые перчаткой, лихорадочно заскользили по коммуникатору.
«ПБЗ! Протокол „Глубокая Деактивация"! Код: „Феникс-Один-Семь-Два-Пять!" Немедленно!» — голос Рейма был низким, рычащим, полным ярости и абсолютной, властной команды. Он выкрикнул это не вслух, а прямо в коммуникатор, который моментально ретранслировал команду боту.
Внутри колбы жужжание моментально усилилось, затем внезапно стихло. Красные огни в глазах ПБЗ вспыхнули ещё ярче, затем в одно мгновение погасли, превратившись в мёртвую, абсолютно чёрную пустоту. Синтезированный голос, с этими жутковатыми отголосками Митчелла, оборвался на полуслове. Робот снова замер, превратившись в безжизненную статую из матового металла. Он был деактивирован. Полностью.
Рейм держал Сериз крепко. Его тело дрожало, но не от холода. От шока, от адреналина, от гневного осознания собственного провала. Он крепко обнимал её, его подбородок уткнулся ей в плечо, и она чувствовала, как его сердце бешено колотится.
«Моя... моя дорогая...» — прошептал он, его голос был хриплым, полным отчаяния и невыносимой боли. Он чуть отстранился, его глаза были полны такого дикого гнева и самообвинения, что Сериз никогда не видела его таким. «Ты... ты в безопасности. Он... он не причинит тебе вреда. Никогда. Я... я его уничтожу. Прямо сейчас. Это... это была моя ошибка. Моя про******ая ошибка».
Он прижал её к себе вновь, на этот раз не как доминант, а как человек, который едва не потерял самое ценное. Он был в шоке. Его безошибочная система дала сбой. И этот сбой мог стоить ему Сериз.
«Моя... моя дорогая...» — прошептал он, его голос был хриплым, полным отчаяния и невыносимой боли. Он чуть отстранился, его глаза были полны такого дикого гнева и самообвинения, что Сериз никогда не видела его таким. «Ты... ты в безопасности. Он... он не причинит тебе вреда. Никогда. Я... я его уничтожу. Прямо сейчас. Это... это была моя ошибка. Моя про****ая ошибка».
Он прижал её к себе вновь, на этот раз не как доминант, а как человек, который едва не потерял самое ценное. Он был в шоке. Его безошибочная система дала сбой. И этот сбой мог стоить ему Сериз.
Рейм резко оттолкнул её от себя, не грубо, но с силой, которая едва не сбила Сериз с ног. В его глазах горела чистая, неукротимая ярость. Он бросился к брошенной на пол трости, подхватил её. Трость, которая обычно была опорой для его травмированной спины, сейчас превратилась в оружие, в продолжение его ярости. Он двинулся к колбе.
«Рейм, нет!» — Сериз закричала, её голос сорвался. В нём был ужас от его ярости, но и инстинктивное желание остановить его. Уничтожить такое творение... это было слишком.
Но Рейм её не слушал. Он поднял трость и со всей силы обрушил её на толстое бронированное стекло колбы. Раздался оглушительный удар, затем ещё один, и ещё! Звон металла, треск разрываемого материала эхом отдавался в стерильной тишине лаборатории. Он бил безжалостно, его удары были сильными, точными, наполненными яростью. Стекло дало трещину, затем ещё одну. Жидкость внутри колбы начала пузыриться, просачиваясь через повреждения.
«Ты... чёртова... ошибка!» — рычал Рейм сквозь сжатые зубы, его лицо исказилось от переполнявших его эмоций. Он бил не по боту, он бил по своей собственной чудовищной ошибке, по своей уязвимости, по тени Митчелла, которая каким-то образом проникла в его идеальный мир.
Металлический каркас ПБЗ трещал, рвался. Он не сопротивлялся, его красные глаза были мертвы. Рейм уничтожал самое совершенное своё творение, не щадя сил, словно хотел стереть его из реальности.
Когда колба наконец рухнула, разбрызгивая содержимое, а ПБЗ был лишь грудой изуродованного металла и проводов, Рейм тяжело задышал. Он отшвырнул трость в сторону, которая со скрежетом покатилась по полу. Его тело дрожало. Он повернулся к Сериз.
Его взгляд, полный дикого гнева, обрушился на неё. «Что ты здесь делаешь, Сериз?! — его голос был низким, рычащим, каждое слово – как удар хлыста. — Я тебе уже говорил, что сюда нельзя! Это моё личное пространство! Мой арсенал! Ты зачем полезла туда, куда тебе запрещено?! Ты хотела посмотреть, что будет?! Ты могла погибнуть! Из-за твоего чёртова любопытства!»
Он не давал ей сказать ни слова. Его гнев был страшен, но в нём сквозила и запредельная боль, и самый искренний страх. Страх потерять её. Он был взбешён тем, что она поставила себя под угрозу.
Сериз сжалась. Она стояла посреди разрушенного арсенала, её тело трепетало, а на её лице выступали слёзы. Она понимала, что эта ярость – лишь оборотная сторона его любви, его отчаяния от осознания, что его абсолютный контроль провалился.
Рейм тяжело задышал. Он отшвырнул трость в сторону, которая со скрежетом покатилась по полу. Его тело дрожало. Он повернулся к Сериз.
Его взгляд, полный дикого гнева, обрушился на неё. «Что ты здесь делаешь, Сериз?! — его голос был низким, рычащим, каждое слово – как удар хлыста. — Я тебе уже говорил, что сюда нельзя! Это моё личное пространство! Мой арсенал! Ты зачем полезла туда, куда тебе запрещено?! Ты хотела посмотреть, что будет?! Ты могла погибнуть! Из-за твоего чёртова любопытства!»
Он не давал ей сказать ни слова. Его гнев был страшен, но в нём сквозила и запредельная боль, и самый искренний страх. Страх потерять её. Он был взбешён тем, что она поставила себя под угрозу.
Сериз сжалась, стоя посреди разрушенного арсенала, её тело трепетало, а на её лице выступали слёзы. Она понимала, что эта ярость – лишь оборотная сторона его любви, его отчаяния от осознания, что его абсолютный контроль провалился. Но сквозь весь этот ужас, сквозь его гнев, в её писательском разуме билась одна, навязчивая мысль. Она должна была узнать.
«Но... но почему?» — её голос был глухим, хриплым, но она подняла на него взгляд. «Почему... почему он назвал меня угрозой? Что пошло не так, Рейм?! Что ты там... что ты там запрограммировал, что он видел во мне опасность?! Я... я твоя жена! Твоя Сериз!» Она не требовала. Она спрашивала, а это было гораздо страшнее. Она хотела понять. Понять его ошибку.
Рейм не слушал. Он шагнул к ней, его лицо было искажено гневом. Он схватил её за плечи, его пальцы, обтянутые перчатками, впились в ткань её красного платья. Он резко тряс её, не сильно, чтобы причинить физическую боль, но достаточно, чтобы её голова моталась из стороны в сторону, а её тело бессильно болталось в его руках.
«Почему?! — рычал он, его дыхание было рваным. — Потому что ты нарушила сука протокол! Потому что ты залезла, куда нельзя! Потому что это! — он снова тряс её, указывая свободной рукой на разрушенную колбу и обломки ПБЗ. — Это было моё самое секретное! Моё самое опасное! Моё самое... личное творение! Оно не должно было реагировать на тебя так! Оно должно было тебя просто игнорировать! Я же... я же запрограммировал его так, чтобы он воспринимал тебя как... часть меня! Не как угрозу!»
Он отпустил её так же резко, как схватил. Сериз пошатнулась, её кружевные перчатки сжались в кулаки. Она глубоко дышала, пытаясь восстановить равновесие и унять сердцебиение.
Рейм тяжело дышал, его взгляды метались между ней и обломками ПБЗ, в которых он видел не просто свою ошибку, но и тень Митчелла. Он был в бешенстве. В бешенстве от своего провала. В бешенстве от своей уязвимости. А больше всего – в бешенстве от того, как близко она подошла к гибели по своей же воле.
Рейм тяжело дышал, его взгляды метались между ней и обломками ПБЗ, в которых он видел не просто свою ошибку, но и тень Митчелла. Он был в бешенстве. В бешенстве от своего провала. В бешенстве от своей уязвимости. А больше всего – в бешенстве от того, как близко она подошла к гибели по своей же воле.
«Потому что ты нарушила сука протокол! Потому что ты залезла, куда нельзя! Потому что это! — он снова тряс её, указывая свободной рукой на разрушенную колбу и обломки ПБЗ. — Это было моё самое секретное! Моё самое опасное! Моё самое... личное творение! Оно не должно было реагировать на тебя так! Оно должно было тебя просто игнорировать! Я же... я же запрограммировал его так, чтобы он воспринимал тебя как... часть меня! Не как угрозу!»
Он отпустил её так же резко, как схватил. Сериз пошатнулась, её кружевные перчатки сжались в кулаки. Она глубоко дышала, пытаясь восстановить равновесие и унять сердцебиение.
Внезапно Рейм вновь схватил её. Нежно, но решительно, так, что у неё перехватило дыхание. Он развернул её и, не говоря ни слова, резко, широким шагом утащил её прочь из разрушенного арсенала**. Она едва успевала переставлять ноги, чтобы не упасть, её красное платье развивалось за ней, как кровавый шлейф. Он не вёл её. Он *тащил*. Он хотел как можно быстрее убрать её от этого места, от этой его ошибки.
Он шёл быстро, его трость осталась лежать на полу среди обломков. Его хромота усилилась, но он не обращал на неё внимания. Сериз чувствовала, как его тело дрожит от переполнявших его эмоций. Наконец, он привёл её в их спальню. Бросил её на мягкую кровать, сам тяжело опустился рядом, едва ли не рухнув. Его лицо было бледным, его глаза горели, но уже не такой яростью, а скорее глубокой, измождённой болью.
Он прижал её к себе, своей рукой гладил её по спине, по волосам, словно убеждаясь, что она цела, что она настоящая. Он тяжело дышал, его сердце колотилось, отдаваясь глухим стуком в её голове. Зита, до этого спавшая у неё в ногах, недовольно мяукнула, но не двинулась с места, словно чувствуя напряжение.
«Моя... моя дорогая...» — прошептал он ей в волосы. Голос его был хриплым, полным смеси облегчения и вины. Его хватка была почти болезненной, но Сериз лишь прижалась к нему сильнее.
«Это был... Прототип Бота-Заместителя», — начал он, спустя несколько минут, когда его дыхание немного успокоилось. Его голос был низким, почти монотонным, словно он рассказывал доклад, но в нём звенела такая глубокая, личная боль. Он знал, что она заслуживает ответа. Она заслуживала знать, во что она вляпалась.
«Его суть... он был разработан как моё прямое продолжение. Мой аватар. Мой... смертоносный двойник. В нём были интегрированы мои самые сложные боевые алгоритмы, мои тактические схемы, моя психология в условиях кризиса. Он был призван... быть мной, когда я сам не смогу. Он был напичкан... самыми совершенными оборонительными и наступательными системами, от электромагнитных импульсных излучателей до скрытых лезвий и энергопушек. Это было моё последнее, ультимативное оружие против любой угрозы. Против... Митчелла. Против любого, кто посмеет посягнуть на моих... на моих близких. На тебя».
Он сделал паузу, его пальцы, обтянутые перчатками, сжали её плечо. «Но самое главное, Сериз... в него были интегрированы сканеры, способные распознавать не только физиологические параметры, но и эмоциональные паттерны человека. Я запрограммировал его, чтобы он видел в тебе... только часть меня. Мою самую ценную часть. Мой... личный код защиты, понимаешь? И он должен был тебя игнорировать. Полностью. Не реагировать. Но...» — его голос осекся. — «Он... он уловил что-то. Что-то, что я не учёл. Какую-то... аномалию. Что-то в твоём прикосновении, в твоём присутствии, что перевернуло его программу защиты и заставило видеть в тебе... неопределённую угрозу. Какой-то сбой в алгоритме. Что-то, что Митчелл... возможно, каким-то образом... смог бы использовать».
В его словах была такая жуткая, такая глубокая боль, что Сериз почувствовала. Он не просто рассказывал о роботе. Он рассказывал о своей самой страшной уязвимости, о своем провале, который мог стоить ей жизни. Он раскрывал ей свою инженерную душу, и Сериз понимала – это было его глубочайшее извинение.
Рейм тяжело дышал, его взгляды метались между ней и обломками ПБЗ, в которых он видел не просто свою ошибку, но и тень Митчелла. Он был в бешенстве. В бешенстве от своего провала. В бешенстве от своей уязвимости. А больше всего – в бешенстве от того, как близко она подошла к гибели по своей же воле.
«Потому что ты нарушила сука протокол! Потому что ты залезла, куда нельзя! Потому что это! — он снова тряс её, указывая свободной рукой на разрушенную колбу и обломки ПБЗ. — Это было моё самое секретное! Моё самое опасное! Моё самое... личное творение! Оно не должно было реагировать на тебя так! Оно должно было тебя просто игнорировать! Я же... я же запрограммировал его так, чтобы он воспринимал тебя как... часть меня! Не как угрозу!»
Он отпустил её так же резко, как схватил. Сериз пошатнулась, её кружевные перчатки сжались в кулаки. Она глубоко дышала, пытаясь восстановить равновесие и унять сердцебиение.
Внезапно Рейм вновь схватил её. Нежно, но решительно, так, что у неё перехватило дыхание. Он развернул её и, не говоря ни слова, резко, широким шагом утащил её прочь из разрушенного арсенала. Он привёл её в их спальню. Бросил её на мягкую кровать, сам тяжело опустился рядом, едва ли не рухнув. Его лицо было бледным, его глаза горели, но уже не такой яростью, а скорее глубокой, измождённой болью.
Он прижал её к себе, своей рукой гладил её по спине, по волосам, словно убеждаясь, что она цела, что она настоящая. Он тяжело дышал, его сердце колотилось, отдаваясь глухим стуком в её голове. Зита, до этого спавшая у неё в ногах, недовольно мяукнула, но не двинулась с места, словно чувствуя напряжение.
«Моя... моя дорогая...» — прошептал он ей в волосы. Голос его был хриплым, полным смеси облегчения и вины. Его хватка была почти болезненной, но Сериз лишь прижалась к нему сильнее.
«Это был... Прототип Бота-Заместителя», — начал он, спустя несколько минут, когда его дыхание немного успокоилось. Его голос был низким, почти монотонным, словно он рассказывал доклад, но в нём звенела такая глубокая, личная боль. Он знал, что она заслуживает ответа. Она заслуживала знать, во что она вляпалась. «Его суть... он был разработан как моё прямое продолжение. Мой аватар. Мой... смертоносный двойник. В нём были интегрированы мои самые сложные боевые алгоритмы... Я запрограммировал его, чтобы он видел в тебе... только часть меня. Мой... личный код защиты, понимаешь? И он должен был тебя игнорировать. Полностью. Не реагировать. Но... он уловил что-то. Что-то, что я не учёл. Какую-то... аномалию. Что-то в твоём прикосновении, в твоём присутствии, что перевернуло его программу защиты и заставило видеть в тебе... неопределённую угрозу. Что-то, что Митчелл... возможно, каким-то образом... смог бы использовать».
В его словах была такая жуткая, такая глубокая боль, что Сериз почувствовала. Он не просто рассказывал о роботе. Он рассказывал о своей самой страшной уязвимости, о своем провале, который мог стоить ей жизни. Он раскрывал ей свою инженерную душу, и Сериз понимала – это было его глубочайшее извинение.
Она подняла голову, её голубые глаза, покрасневшие от слёз, смотрели на него. Её голос был едва слышен, на грани хрипа. «Я... я так испугалась, Рейм. Я думала, что он... что он вырвется из колбы. И убьёт меня. Я видела его глаза... красные. Он смотрел на меня. Как на добычу. Как... как на угрозу. Я думала, это конец». Она вздрогнула, вспоминая жуткое жужжание и голос Митчелла, прозвучавший из самого совершенства его творений.
Лицо Рейма исказилось от боли, когда он услышал её слова. Он опустил голову, уткнувшись ей в волосы. «Прости меня, Сериз», — прошептал он, и это было первое, искреннее, не прикрытое никаким сарказмом или контролем, извинение, которое он когда-либо произносил в своей жизни. «Моя дорогая... Прости меня. Я не должен был... я не должен был оставлять его там. Не должен был допускать даже малейшего риска. Ты была... ты была в безопасности. Колба была активирована только на сканирование, он не мог вырваться. Но это не оправдывает меня. Я знаю. Твой страх... это моя вина».
Он поднял голову, его взгляд был наполнен отчаянием. «Что послужило причиной такой ошибки?» — Сериз повторила свой вопрос. Рейм тяжело вздохнул. «Аномалия, Сериз. Моя... любовь к тебе. Он был запрограммирован так, чтобы видеть в тебе мою „ключевую ценность", мою „часть меня", которая должна быть защищена любой ценой. А потом... твоё прикосновение. Оно могло быть интерпретировано его системой как „несанкционированный доступ к критическому ресурсу" – к его главному контроллеру. В момент, когда ты коснулась колбы, его алгоритмы не смогли однозначно идентифицировать тебя как „безопасную часть меня" или „внешнюю угрозу". Вместо этого он выдал „неопределённую угрозу", требующую подтверждения. Это был сбой в логике, вызванный... сложным взаимодействием. Между моей программой и... твоим живым прикосновением. Оно было настолько необычным, настолько непредсказуемым, что его система... просто не смогла обработать. Это было слишком... человечно для машины».
Он сжал её руку, его взгляд пронзал её насквозь. «Митчелл... он мог бы использовать этот сбой. Он мог бы понять, как перепрограммировать прототип так, чтобы он видел в тебе не „неопределённую угрозу", а прямую. И тогда... тогда бы я тебя не спас. Я не мог этого допустить. Поэтому я его уничтожил. Я... я должен был это сделать, Сериз».
«Это была моя ошибка, Сериз. Моя... слишком большая любовь к тебе. Она создала брешь в моей идеальной защите».
Рейм тяжело вздохнул. В его глазах читалась смесь гордости за свой гений и отчаяния от того, что его самое глубокое чувство стало его же уязвимостью. Он смотрел на неё, свою хрупкую, но такую проницательную жену, которая теперь понимала, насколько он был пленён ею.
Сериз слушала его слова, и её сердце сжалось от понимания. Его "ошибка" была его любовью к ней. Но затем, сквозь всю эту сложную гамму чувств, в ней вновь проснулся тот самый дерзкий, игривый демон, который не давал ей полностью раствориться в его контроле. Она не могла упустить такой момент.
«Значит...» — её голос был тихим, почти невинным, но в нём звенела тончайшая, убийственная ирония. Она подняла на него глаза, и в них блеснул озорной огонёк, несмотря на следы слёз. — «Значит, этот робот... ПБЗ... он был запрограммирован так, чтобы „любить" тебя настолько сильно? Любить так, что был готов убить меня, потому что я посягнула на его „контроллера", на его „господина"? Это что, такая... роботизированная ревность, Рейм? Или ты просто создал робота, который любит тебя сильнее, чем я?»
Второй раз за день она нанесла ему удар ниже пояса. Он только что исповедовался ей в своей любви и своей уязвимости, а она, его пленница, использовала это против него, вновь переворачивая все с ног на голову. Её вопрос был не просто каверзным – он был жестоким в своей точности, задевая его самую больную точку: его неспособность принимать и выражать любовь "нормально", его склонность к созданию контролируемых, идеальных, пусть и механических, заместителей.
Рейм замер. Его глаза-льдинки расширились, и на его лице промелькнуло такое непонимание, такая глубокая растерянность, что Сериз увидела, как он вновь потерял равновесие. Этот вопрос был настолько нелогичен для его рационального мышления, настолько выходил за рамки всех его протоколов. "Роботизированная ревность"? Он не мог себе в этом признаться. Но сама мысль, её ехидство, его беспомощность перед ним...
Он резко отвернулся от неё, его голова опустилась. Его тело напряглось. Он не смог найти слов. Это был слишком сильный удар по его самообладанию, по его гению, по его искажённому восприятию любви. Он снова был обезоружен. Не её страхом, не её мольбой, а её острым языком, её интеллектом, её способностью бить точно в цель, видя его раны, о которых он сам себе до конца не признавался.
Он глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, и медленно повернулся к ней. В его взгляде читалась смесь восхищения, бессильного гнева и той самой, уже знакомой, хищной улыбки.
«Ты действительно... невероятна, Сериз», — прошипел он, его голос был низким, почти звериным. «Невероятно... опасна. И ты действительно заслуживаешь... самого исчерпывающего наказания. Чтобы больше никогда не сомневаться в моей любви. И в моём контроле».
Он поднялся с кровати, его движение было резким, полным нетерпения. В его глазах уже не было той усталости – лишь пробудившаяся, тёмная решимость. «Сегодня вечером. В арсенале. Мы проясним это. Сейчас же... иди готовься».