5
Они продолжили завтрак, если это можно было так назвать. Сериз почти не притронулась к еде, лишь изредка подносила чашку с чаем к губам, пытаясь промочить пересохшее горло. Рейм же ел с аппетитом, наблюдая за ней сквозь непроницаемый взгляд, иногда делая короткие, точные замечания о еде или о погоде, словно они были на обычном, ничем не примечательном завтраке. Слуги-роботы бесшумно сновали вокруг.
«Кто знает, дорогая?» — Рейм усмехнулся на её вопрос о людях на острове. «Этот остров большой. И очень... уединённый».
Сериз нахмурилась. Она поняла его игру. Он не собирался облегчать ей жизнь, а наоборот – подкидывал новые задачки. В этом был весь Рейм: он давал ей свободу в рамках, которые сам устанавливал, и предлагал ей исследовать мир, который сам для неё построил. Это было жутко, но одновременно... увлекательно. Её писательское нутро не могло не откликнуться на этот вызов. Она решила, что будет наблюдать. И искать ответы.
Завтрак подходил к концу. Рейм, вытерев губы салфеткой, поднялся, опираясь на трость.
«Пойдём, Сериз. Пора исследовать наш дом», — он протянул ей руку в перчатке.
Она встала, и тут вспомнила про Зиту. «А... Зита? Где она?» — беспокойство вновь промелькнуло в её глазах. Она не видела кошку с момента приземления, и это было непривычно.
Рейм кивнул в сторону двери. «Твоя кошка в полной безопасности, дорогая. Когда ты собиралась в комнате, я отдал распоряжение. Она находится на кухне. Там ей оборудовали специальный... уголок. Андроиды всё устроили».
Сериз удивлённо моргнула. На кухне? Уголок от *андроидов*? Это было так странно. «На кухне?»
«Да. Там тепло, и ей будет удобно. Пойдём, если хочешь её увидеть. А заодно и оценишь одну из моих разработок», — Рейм повернулся и, опираясь на трость, двинулся в сторону.
Они пошли по просторным коридорам, залитым светом. Стены были из того же светлого камня и стекла, что и снаружи. Всё было безупречно чистым, идеально организованным. На входе в кухню их встретил робот-повар – его фигура была чуть массивнее, чем у слуг, его руки были оснащены различными кухонными приспособлениями.
«Добро пожаловать на кухню, господин Рейм, мисс Сериз. Я – Шеф А-7. Ваша кошка, Зита, чувствует себя хорошо. Она только что вкусно поела», — произнёс робот своим безэмоциональным голосом.
И тут Сериз увидела. В углу огромной кухни, рядом с панорамным окном, откуда открывался вид на сад, был обустроен настоящий кошачий рай. Мягкая лежанка, несколько игровых комплексов с когтеточками, миски, полные свежего корма и воды, фонтанчик для питья. И сама Зита – абсолютно довольная жизнью, развалившаяся на лежанке, счастливо мурлыкающая и потягивающаяся. Весь этот уют был создан этими бездушными машинами, и контраст между их механической природой и проявлением такой заботы о живом существе был просто поразительным, почти абсурдным.
«Она... она довольна», — прошептала Сериз, не веря своим глазам. Она присела на корточки, и Зита тут же подбежала к ней, ткнувшись головой в кружевную перчатку.
Рейм склонился над ней, его голос был низким, почти гордым. «Конечно. Мои андроиды умеют заботиться. И они запрограммированы на твой комфорт, Сериз, вплоть до ухода за твоей кошкой. Ни одна мелочь не ускользнёт от их внимания. Это дом твоей мечты, дорогая. Здесь у тебя будет всё, что ты пожелаешь. Абсолютно всё». Он провёл рукой по её короткостриженным волосам, скрытым под париком. «Кроме свободы покидать его по своей воле. И некоторых других... аспектов».
Его слова, так ласково произнесённые, прозвучали как приговор.
Рейм склонился над ней, его голос был низким, почти гордым. «Конечно. Мои андроиды умеют заботиться. И они запрограммированы на твой комфорт, Сериз, вплоть до ухода за твоей кошкой. Ни одна мелочь не ускользнёт от их внимания. Это дом твоей мечты, дорогая. Здесь у тебя будет всё, что ты пожелаешь. Абсолютно всё». Он провёл рукой по её короткостриженным волосам, скрытым под париком. «Кроме свободы покидать его по своей воле. И некоторых других... аспектов».
Его слова, так ласково произнесённые, прозвучали как приговор. Сериз подняла голову от Зиты, её голубые глаза, усиленные париком, полыхнули вызовом. Она смотрела на Рейма, и в её взгляде не было страха, лишь странная, почти опасная ирония.
«Как мило, Рейм», — её голос был тонок, но прозвучал неожиданно резко, выдавая всю горечь и остроту её мысли. Она убрала руку от Зиты, распрямилась, её талия, сдавленная корсетом, стала ещё более выразительной. «И ты так дотошно продумываешь все детали... Что же ты, муж мой, забыл самое главное? Почему ты не заменил мою кошку Зиту... очередной своей послушной роботизированной игрушкой? Ведь так было бы ещё „профессиональнее", верно?» Она посмотрела на него вопросительно, и в её взгляде была смесь ехидства и глубокой боли.
Лицо Рейма на мгновение окаменело. Его идеальное хладнокровие, его фасад непроницаемой уверенности, дрогнул. Такой вопрос – это был удар ниже пояса, попавший точно в цель. Его губы, до этого изогнутые в тонкой улыбке, сжались в ровную полоску. Его взгляд стал таким холодным, что можно было почувствовать мороз. Он не ожидал такого прямого вызова, такой остроты от своей "хрупкой" жены.
Но Сериз не остановилась. Она сделала шаг к нему, и её следующий вопрос, тихий, но пронзительный, ударил ещё сильнее. «Или, быть может, ты самого себя ещё не заменил на совершенного робота, Рейм? Или тебя, моего мужа, тоже... ещё не успели заменить одной из твоих блестящих, бездушных машин? Хотя иногда... мне кажется, что ты уже давно не живой».
Тишина, повисшая в кухне, была настолько плотной, что казалось, можно было её потрогать. Робот-повар, Шеф А-7, стоял неподвижно, словно боясь пошевелиться. Зита, словно почувствовав напряжение, перестала мурлыкать и настороженно приподняла уши.
Рейм медленно выпрямился. Его взгляд был убийственным. Впервые за долгое время Сериз увидела в нём что-то похожее на гнев, на подлинную ярость, которая прорывалась сквозь маску контроля. Его пальцы, обтянутые кожаной перчаткой, с такой силой сжали рукоять трости, что побелели костяшки. Это был не Рейм, который манипулировал, это был Рейм, которого поймали за живое.
«Ты пожалеешь об этом, Сериз», — прошептал он, его голос был глухим, низким, зловещим. В нём не было угрозы физической боли, но была угроза потери чего-то гораздо более важного. «Очень пожалеешь». Он сделал шаг к ней, его высокая фигура нависла над ней, полностью подавляя.