Глава 14
Аня
Земля кончается. Дальше рельсы простираются над высоким обрывом, в котором спит заледеневшая река. По правую сторону дороги из тумана возвышаются здания. Деревня выглядит внушительной, и я надеюсь на доброту людей, живущих там.
Никогда прежде столько злости и гнева не зарождалось в теле. Бессонная ночь не смогла их успокоить. Я сожалею о сделанном две недели назад выборе. Возможно, останься я в Васильках, то сейчас сидела во дворце подле родных.
Я оборачиваюсь. Кирилла и Кости, безмолвно следовавших по пятам, не видать. Это к лучшему. Из-за глупой и необдуманной сделки у каждого только проблемы. Я справлюсь без них.
Сугробы достают до колен, а дорога еще не протоптана. Ноги тяжело переставляются и вязнут в снегу. В какой-то момент приходится даже грести руками.
Полностью обессилев, я достигаю огромной избы. Стекла в окнах выбиты, и осколки в проемах уже давно затупились. Сама изба покрыта копотью. Брусья оказываются достаточно толстыми, за счет чего конструкция здания не пострадала. Внутри же все обстоит плачевно. Сажа и пепел устилают пол, и пара обломков, которые уже невозможно опознать, покоится по центру комнаты. Я отхожу от избы, ежась не от холода.
Слишком тихо. Даже звуки леса кажутся живее, чем эта деревня. Тяжелая тишина нарушается лишь хрустом снега под сапожками.
По обеим сторонам вырастают обугленные конструкции, когда-то бывшие избами. Где-то сохранился первозданный вид и лишь крыша и окна прохудились, но в иных местах среди балок сложно опознать единство. Все вокруг черно от сажи и копоти.
Ни единой живой души. Даже заблудившиеся или осиротевшие кошки не бегут по улицу. Все кругом мертво.
Зима будто хочет сокрыть гиблое место, устилая его толстым покрывалом снега. Но что же здесь произошло?
Вдалеке стоит человек. Я не верю собственным глазам, уверенная в иллюзии. Чем ближе я подхожу, тем больше убеждаюсь в обратном.
Старушка прожигает меня взглядом, приглашая подойти. Седые волосы покрыты красным платком, расписанным пестрыми цветами. Она перебирает бусы из монеток и костей, сплетенные на длинной веревку.
– заплутала, девица? – ее голос походит на хруст сухих веток.
Миловидная улыбка и добрый взгляд бледно-зеленых глаз подкупают мое доверие.
– откуда вы здесь, бабушка? Мне казалось, тут ну души.
– так живу я здесь. Как дом родной покинуть?
Старушка смеется, но скоро ее смех переходит в хриплый и громкий кашель. Она прикрывает лицо шалью. Тело старушки горбится, сердцебиение сбивается в сумасшедшем темпе. Еще немного, и она упадет. Я бережно подхватываю старушку под руку, позволяя опереться на себя.
– я могу вам как-нибудь помочь?
Старушка поднимает на меня глаза. Они проясняются и принимают яркий, малахитовый оттенок. Она впивается в мои плечи скрюченными пальцами крепкой хваткой, которой даже я могу позавидовать. По позвоночнику поднимается животный страх, но я не шевелюсь.
– какая сила! – восклицает старушка. Черты ее лица становятся острее, а морщины разглаживаются. И вот она уже более похожа на женщину, чем на старушку. – сколько в тебе потенциала, царевна!
Мое тело слабеет в ее руках. Сознание кричит бежать и спасаться, но я не в силах. Я зачарована алыми губами и зелеными глазами.
На лице старушки пролегает мрачная тень. Она хватает меня за подбородок костлявыми пальцами и крутит голову вправо и влево. Я подчиняюсь.
– он пощадил тебя, а нас нет. Но за тобой попятам идет смерть. Ты погубишь свой народ, как тех несчастных монахинь. Ты...ты...
– нет! – яростный крик режет горло.
Кровь в венах старушки бурлит, от чего губы принимают землистый оттенок. Я сбрасываю ее руки с себя. Старушка падает на землю, но я не спешу ей на помощь. Наоборот. Ноги несут меня прочь, пока я, зажмурившись и зажав уши, борюсь с услышанным. Слова старушки набатом звучат в голове.
«Ты погубишь свой народ...»
Я сползаю вдоль стены. Рыдания душат и рвутся наружу. Отец был прав, я опасна и неуправляема. Я подвела род Рюриковичей.
***
10 лет назад
Ужас сковывает все тело. Я прячусь в углу комнаты, обняв колени, и тихо всхлипываю. Розовое кружево моего любимого платья испачкано кровью.
Николаша лежит на полу. Его тело трясется, будто в него вселился демон. Черные кудри липнут к мокрым вискам, тонкая струйка крови бежит по губам.
Перепуганные родители вбегают в комнату. Они не замечают меня. Может, оно и к лучшему? Отец берет Колю на руки. Мама в слезах причитает и дрожащими руками касается лица брата.
– врача! – рев отца должен услышать весь дворец. – держись, сынок. Все пройдет.
– Коля умрет? – губы дрожат, озвучивая самый большой страх. Я не хочу этого. Никогда не хотела.
Родители словно впервые видят меня. В глазах мамы стоят слезы.
– нет, что ты...
– не приближайся! – рявкает отец.
Он отворачивает от меня брата, но это ощущается, как пощечина. Брови отца сомкнуты на переносице, как всегда, когда он злится.
– что ты сделала?! Что ты сделала с ним? – гневно кричит отец.
Я шарахаюсь назад и вжимаюсь в стену. Мне страшно.
– я не хотела! Я не специально, папочка.
Как они не понимают? Если бы проклятье было подвластно, все складывалось иначе. Больше всего на свете, мне хочется быть нормальной.
Мама отворачивается от меня, как от самого большого разочарования в жизни. Она первая выходит из комнаты, прижав руки к сердцу.
– Коля, я не хотела. Простите меня!
Рыдания сжимают грудь. Я заламываю руки. Те самые руки, которыми навредила Коле. Это было не нарочно.
Отец возвращается через несколько минут и затворяет за собой дверь. Ключ проворачивается в замочной скважине. Мы остаемся вдвоем, сокрытые от всего мира.
Отец злится на меня.
– что произошло, Анна?
– мы играли. – лошадка Николая, с которой он свалился, лежит посреди комнаты. Я ненавижу ее. – Коля крутился вокруг меня.
Я вытираю свежую кровь над губой рукавом. Ее металлический вкус остается на языке. Отец терпеливо смотрит на меня.
– все хорошо. Я не злюсь на тебя. – Он присаживается на пятки, оказываясь на одном уровне со мной. – расскажи все.
– он выхватил мою книгу и не отдавал. Я побежала за ним. Что-то произошло само по себе. И вот он лежит на полу и трясется, как в припадке. Ты же знаешь, я это не контролирую. – я смотрю на свои ладони, способные на ужасные вещи.
– знаю. Все прошло. Иди сюда, дочка.
Отец раскрывает объятия. Мне хочется прижаться к нему, спрятаться от всех. Спрятаться от себя. Но я не хочу навредить ему. Я обвиваю руками собственную талию и отхожу.
– самое главное, что Николай в порядке. Но ты могла навредить ему. Ты должна держать это при себе и бороться ради брата. Он будущее ВеликоРусии.
Коля в порядке, но я нет! Я не в порядке.