Проклятая царевна

Аня

Я не могу пошевелиться от количества съеденной еды. Несколько дней путешествия впроголодь заставили голодные глаза выбирать чуть ли не все, что есть в вагоне-ресторане. Отяжелевшие веки закрываются, и несмотря на желание свернуться калачиком на мягких диванах спина держится прямо. Впервые с получения рокового известия о смерти отца я чувствую умиротворение. Через три дня поезд прибудет в столицу, и обо всем можно будет позабыть, как о кошмарном сне.

Костя сонно потягивается, поворачиваясь в разные стороны. Он выпрямляется и внимательно вглядывается, после чего отворачивается. Костя окончательно сбрасывает с себя дрему.

– надеюсь, ты закончила с обедом. Потому что нам срочно следует убраться отсюда.
Я не успеваю кивнуть, как Костя уже тащит меня прочь. Он пригибается, прячась за высокими спинками диванов, и я повторяю за ним.

– что случилось? – шепчу я.

Костя останавливается. Он сжимает дверную ручку и оборачивается назад. За столом по соседству с нашим сидит крупный мужчина в тулупе. Он озирается по сторонам и нагибается, чтобы посмотреть под стол.

– кажется, этот молодой человек знает меня.

Мы выскакиваем из ресторана. Темп ходьбы Кости слишком быстрый. Я почти бегу, чтобы он не оторвал мне руку, которую крепко сжимает.

– что в этом плохого?

Незнакомец из ресторана следует за нами. Его шаги уверенные и большие, он стремительно нагоняет нас, и кажется мне почти огромным.

– твое любопытство очаровательно, маленькая царевна, но, может, мы побеседуем об этом в более спокойной обстановке?

– Щербатов! – окликает нас мужчина.

Костя вздрагивает. Он мотает головой по сторонам, изображая непонимание.

– найди Кирилла, я вас догоню. – шипит Костя. Он загораживает меня спиной. – Андрей Владимирович, вы что ли?

Костя подходит к мужчине, раскрыв руки для объятий. Он рассыпается в любезностях, позволяя мне незаметно скрыться.

Наше купе находится через два вагона от ресторана и относится к первому классу. По соседству с нами размещаются дамы в ослепительных нарядах и статные мужчины. Внутреннее убранство купе способно сравниться с салонами. В широком пространстве имелось все необходимое. У окна с расшитыми занавесками стоит длинный стол, на котором покоится лампа с абажуром. По обеим сторонам располагаются мягкие диваны с высокими спинками, трансформирующиеся в дополнительные койки с лестницами. Стены купе отделаны бронзой и бархатными узорами.

Я влетаю внутрь. Прижимаюсь спиной к двери и перевожу дыхание, что оказывается плохой идеей, потому что я вновь забываю о том, как это делать.

Кирилл стоит в полоборота, обнаженный по пояс. Свитер сложен на кровати. Мышцы на его руках, увитые паутиной голубых вен, напряжены, пока белая лента обматывает смуглую кожу. Никогда не видела мужчин таким образом, и меня бьет мелкая дрожь. Дамам не следует оставаться с мужчинами, чтобы не компрометировать себя. Эта ситуация способна погубить меня, но я стою, едва дыша, и не могу отвести глаз. Кирилл словно высечен из камня, угловатый и статный. Грудь размеренно поднимается и опускается, он действует неспешно. Его движения гипнотизируют. Плечи и спина покрыты рубцеватыми и уродливыми полосами, словно...

– что-то стряслось, царевна? – Кирилл застает меня врасплох. Кровь приливает к щекам и обжигает, я быстро отворачиваюсь. Что на меня нашло?

– у нас проблема!

– они преследуют нас с тех пор, как мы обнаружили тебя в лесу.

– ты можешь проявить хоть каплю уважения? Я царевна!

Я разворачиваюсь. Мои глаза оказываются на уровне бледных ключиц, и я запрокидываю голову, чтобы посмотреть в его надменное лицо. Кирилл подается вперед и опирается рукой о стену за мной. От близости наших тел внутри все переворачивается и стягивается в узел. В купе становится слишком тесно.

– поверь, об этом я никогда не забываю. – цедит он сквозь зубы и толкает дверь. Я чудом удерживаю равновесие. – где горе-поэт?

Мы оказываемся в коридоре. Кирилл натягивает свитер. Костя выходит из соседнего купе, его губы растягиваются в широкой улыбке.

– так у нас было седьмое купе. В прочем, уже неважно, потому что нам пора сматываться отсюда.

Костя быстрой походкой направляется к двери между вагонами.

– что вы оба натворили? – оглядывается по сторонам Кирилл, изучая пространство. Он ищет угрозу.

– давай просто допустим, что я кое-кого встретил.

Дверь за нами громко хлопает. На другом конце стоят Андрей Владимирович и полицейский Императора, призванный охранять покой путешественников.

– именем Императора я приказываю вам остановиться. – кричит Андрей Владимирович. Я застываю, повинуясь.

Стоило ли мне бежать, если в конечном итоге я окажусь перед Императором, где и должна быть? Перед моим братом, который не причинит мне вреда.

– из десятка людей, которым ты должен денег, встретился именно он? Браво! – рычит Кирилл.

Его пальцы крепко смыкаются на моем запястье, и он тащит меня за собой. Между мной и солдатом жалкие полметра, которые он отчаянно сокращает, пока мы чуть ли не бежим.

Мы оказываемся в вагоне, предназначенном для перевозки грузов. Вдоль стен возвышаются огромные коробки. Помещение освещается одним блеклым фонарем, качающимся из стороны в сторону по мере движения.

Костя спиной толкает коробки к двери. Несколько из них с грохотом падают на пол и катятся. Кирилл бросается к стене. В темноте он нашаривает дверь и распахивает её. Снег и морозный воздух тут же врываются внутрь. Я шарахаюсь в сторону.

– прыгаем! – кричит Кирилл. Он стоит ближе всех к двери и поразительно, что он еще не оказался на улице.

Поезд стремительно мчится навстречу Николайграду. Его скорость вмещает в себя десяток лошадей, и сейчас этот безумец хочет, чтобы мы вышли наружу!

– ты спятил!

– у нас единственный выход. – говорит Костя.

Колеса пронзительно визжат. Из-под рельс вылетают огненные искры. Сорваться туда значит обречь себя на скорую и кровавую смерть. Я испугано делаю шаг назад.

– Аня, сейчас не время сомневаться. Тебе лучше сделать это, иначе ваша встреча с братом может не состояться.

Кирилл знает, куда бить, и это отрезвляет. Солдатам удается открыть дверь, коробки разлетаются в стороны и рассыпают содержимое. Фонарь раскачивается, попеременно освещая лица каждого из нас. Андрей Владимирович перешагивает коробки, не глядя под ноги.

Костя разбегается и прыгает. Его силуэт пропадает в ночи. Полицейский подносит к губам свисток. Кирилл выкидывает кулак у моего уха. Андрей Владимирович, подступивший слишком близко, отшатывается.

– прыгай!

Полицейский ударяет Кирилла в бок, и он жмурится и стонет от боли. Мне хочется помочь ему, но взгляд Кирилла приказывает остановиться. Он уворачивается от нового удара.

У меня не остается иного выбора, кроме как прыгнуть. Ветер треплет волосы в разные стороны, морозный воздух больно кусает тело. От скорости проносящихся мимо деревьев кружится голова. Я вскрикиваю, вылетев из поезда, и моментально падаю в холодный снег. Это оказывается не так больно, как я ожидала, однако по спине все равно растекается неприятный спазм. Легкие жжет.

– цела? – подползает ко мне Костя.

Я киваю, глядя вслед уносящемуся вперед поезду. Стук колес оглушает. Поезд быстро мчит вперед, в сторону Николайграда, оставляя нас позади.

Темная фигура падает в сугроб поодаль от нас. Очень скоро она поднимается на ноги и, отряхиваясь, двигается в нашу сторону. По лицу Кирилла стекает кровь, ее капли обагряют снег и отзываются искрами на кончиках моих пальцев.

Последний вагон поглощает тьма, и вместе с ним теряется надежда на возвращение домой.

– и что теперь?

Все усилия уходят на то, чтобы скрыть дрожь в голосе. Жмурюсь до мерцающих звезд, чтобы сдержать слезы обиды.

– прости. – бормочет Костя. Он сожалеет о произошедшем, но его чувства не способны ничего изменить.

– я должна быть в столице! Мой младший брат там совершенно один! Он в одиночестве хоронил нашего отца, убитого на его глазах. Коля всего лишь дитя, и я нужна ему! Но я здесь в пустой местности из-за глупого карточного долга! – мой голос срывается на крик.

– остановись!

– солдаты бы не причинили нам вреда! Они бы привели нас в столицу в полной сохранности. Можно было просто объясниться.

– откуда в тебе столько уверенности? Если бы ты была так нужна в столице, тебя бы уже давно нашли и вернули. – рявкает Кирилл. С разбитым носом, пылающими от гнева глазами он вызывает во мне ужас. Я в страхе шарахаюсь.

Они действовали, исходя из собственных интересов, а не моих.

Дрожащими руками я тянусь к серьгам. С третьей попытки мне удается снять их, уши больно саднит. Последний подарок отца на Рождество. Я вкладываю золото в руку Кирилла.

– ведь именно это вам нужно? Вы так боялись остаться без оплаты, что нам в ужасе пришлось прыгать с поезда. Из-за вашей алчности мы рисковали жизнью. Как же так, что ваше проклятое вознаграждение достанется кому-то другому? Благодарю, более в ваших услугах я не нуждаюсь.

Я обхожу их, не взглянув, и иду вдоль рельс. Я позволила себе на миг допустить, что между нами зарождается дружба. Будто пройденный путь сплотил нас, и Кирилл и Костя честные люди. Нос щиплет от холода или обиды, и я растираю рукавом по щекам подмерзающую влагу.

Возможно, Кирилл прав. Возможно, меня никто не ждет в столице. Только смерть.