Проклятая царевна

Николай

Рассвет заливает зал кровью. Гроб возвышается в центре, единственный атрибут пустоты.

Отца нарядили в парадный мундир, вся грудь увешена золотыми орденами. Павел Мирный. Он отчаянно стремился сохранить спокойствие в Империи. Лучше никакие реформы, нежели те, что встревожат народ. Медики зашили порез на горле и прикрыли воротом мундира. Отца хорошенько вымыли, ни одного пятнышка, будто он просто спит, хоть и слишком бледен для царства сна. Тело забальзамировали, так что смерть почти не коснулась его костлявыми пальцами.

Я всхлипываю и тут же зажимаю рот кулаком. Мы здесь одни, но я все еще не могу позволить себе плакать, тем самым признав необратимость.

Император мертв. Да здравствует новый император!

Ночами меня преследует звон колоколов, знаменующих начало моего правления.

Слезы звонко капают на мраморную плитку. Я впиваюсь зубами в кулак, дабы не закричать. Найди я в себе толику отваги, отец мог пережить многие годы. Он рассчитывал на меня, своего единственного сына. А я подвел его...

-пап, прости. – я беру его руку, ледяную и скользкую, и подношу к губам. – прости меня пожалуйста.

Плечи трясутся от подступивших рыданий. Как это может быть правдой? Вместе со мной осиротела великая держава. Впервые одиночество режет сердце острым напильником. Отец требовал от меня слишком много, но сейчас я готов выполнить в десятки раз больше, чтобы услышать его строгий оклик.

-ваше высочество.

Я вытираю нос рукавом мундира. На пороге зала стоит низенький мужчина в черном сюртуке. Редкие седые волосинки зачесаны назад, а блеклые глаза смотрят прямиком мне в душу.

-Пьер Иванович.

По достижении наследником возраста двенадцати лет, от него отстраняют воспитателя, который заменяется вереницей преподавателей самых различных категорий. Когда мы расставались с назойливым дедом, я был несказанно рад.

-есть ли новости от Волконского?

Пьер Иванович мотает головой.

Я оттягивал похороны ради Ани. Или ради себя? Мы условились о двух неделях, предполагая, что этого времени хватит для того, чтобы весть достигла всей ВеликоРусии. Алексей и Анна должны были успеть вернуться. Я хотел позволить сестре попрощаться с отцом. Я чаял в себе надежду, что не буду абсолютно, совершенно одинок и брошен. Раздув блеклую искру, я лишился поддержки единственных дорогих мне людей.

Я подхожу и крепко обнимаю бывшего наставника. Он легонько похлопывает меня по спине.

-мой взрослый мальчик. – говорит он с картавым акцентом, и я не могу совладать с наполнившей глаза влагой. – мне так жаль.

-спасибо, что вы здесь.

Пьер Иванович берет мое лицо в свои морщинистые ладони, как же сильно он постарел за два года. Грустная и понимающая улыбка говорит красноречивее любых слов. Он сопереживает мне, одинокому мальчишке.

-пора.

Я не смогу. 

-я готов. – громко заявляю я.

Как только слова срываются с моих уст, в зал входят семеро солдат. Каждый в парадной форме, на груди висит красная лента. Двое остаются в дверях, остальные подходят к гробу.

-я хочу понести гроб.

-никак нельзя, Николай Павлович. – шепчет Пьер Иванович.

Я сбрасываю его руку со своего плеча и подхожу к солдатам. Они позволяют мне пристроиться впереди одного из рядов. Обеими руками обхватываю тяжелый камень, царапающий руки. Я позволяю его весу полностью упасть на меня, как знамение начала правления.

Мы выходим на улицу, где толпится весь Николайград. Одетые в черное, безликая черная масса, они впиваются в меня взглядами. Я спотыкаюсь, процессия замирает. Пот течет по лбу. Паника сжимает сердце. Я продолжаю идти. Вслед за гробом императора из дворца следует аристократия, потупив глаза в землю. Я должен был идти вместе с ними.

Градовский Собор стоит на другом берегу города, так было сделано для того, чтобы больше людей могли проститься с государем. Солдаты, сдерживающие толпу, возвышаются, точно статуи, но что, если где-то там, в толпе, кроется моя смерть? Сдержит ли ее бравая армия или позволит мне умереть здесь, истекая кровью и затоптанным?

Чем дальше мы продвигаемся, тем больше нарастает плач. Он уже похож на истерический рев. Мой дед запретил плачи и строго следил за исполнением приказа. У меня же не поворачивается язык, осудить женщин или, точнее сказать, баб. Вместе с их воплями скорбит и моя душа.

Ступени Собора предстают неприступными. Мне кажется, что я вот-вот, обессилев, упаду. Отступить сейчас, на глазах всей ВеликоРусси, наивысшая трусость. Я стискиваю зубы и поднимаю руки над головой. Надеюсь, что дрожь моего тела осталась незамеченной. Последующие движения даются мне с еще большим титаническим трудом, но я не сдаюсь.

У дверей процессия останавливается. Императорская усыпальница доступна лишь для узкого круга, если таковыми считаются сотни придворных аристократов. Гроб опускается на серый камень. Следовавшие вместе со мной солдаты, я даже не знаю их имен, поднимают плиту, на которой вырезан золотой медведь, герб ВеликоРусии. Они закрывают ей вечное пристанище отца.

Прощайте, Рюрикович Павел Петрович.

Вместо поминок я приказал раздать народу деньги. Конечно, я допускаю, что они могут быть потрачены на пьянство, оправданное скорбью, но надеюсь, кто-то найдет им более достойное применение.

Я опускаюсь на кресло. Пальцы так крепко впиваются в костяшки. Это все. До коронации остается семнадцать дней. На деле я уже являюсь Императором. Их взгляды сегодня выпытывали тайны моей души.

Слышу копошение за приоткрытой дверью.

-послание для его высочества.

-я передам.

-Алексей Дмитриевич просил лично в руки.

-вы сомневаетесь в моей компетенции, солдат?  - шипит Щербатов. – мальчик скорбит. К тому же, не думаю, что у моего зятя есть какие-то...

-Михаил Игоревич, впустите его. – я выпрямляюсь и придаю себе максимально бодрый вид, на который способен спустя бесконечно длинный день.

Передо мной кланяется мужчина в простой шубе и штанах. Вслед за ним волочится лужа, так что, предполагаю, он прямиком с дороги. Стоит ли пригласить притаившегося за стеной Щербатова? Княжеского змея лучше иметь по свою сторону, если внезапно все полетит к чертям.

-вы тоже войдите.

Он вносит себя с величественной гордостью и останавливается за моей спиной. Михаил Игоревич чуть старше моего отца, однако, он достаточно бодр и силен. Его белые волосы ровно причесаны, тело крепко и сильно, а разум сохранил остроту и опасность.

-мы прибыли в Васильки, как приказано. Все обитательницы монастыря мертвы по неизвестным нам причинам.

Он выбивает почву из-под ног, и я стремительно лечу в темноту. От нее веет могильным холодом. Я опоздал. Моей сестры больше нет.

-в их числе нет ее высочества, Анны Павловны.

-что? – в горле пересохло, и жалкий звук царапает его.

-Алексей Дмитриевич нашел кусочек ткани ее кафтана. Он смеет предполагать, что царевна бежала, и предпринимает все попытки найти ее.

-он должен.

-я прибыл просить ваше высочество о расследовании смерти несчастных дев.

Я поднимаю голову. Это происходит непроизвольно, я, как птенец, ищу ответа у старого петуха, хотя и не должен. Михаил Игоревич одаривает Григория презрительным взглядом, точно тот виноват в новоявленных проблемах.

-в чем собственно дело?

-они истекли кровью. В монастыре и его окрестностях нет каких-либо орудий убийства или крови. Мы не нашли травм на их коже.

-я пошлю с вами Антона Владимировича.

Чайкин – лучший из докторов нашего века, настоящий кудесник.

Я поднимаюсь и достаю из ящика письменного стола серебристый шар, подарок короля Арранекса. Их страна славится нововведениями. Эта сфера способна передавать сообщения на большое расстояние, позволяя собеседникам моментально обмениваться информацией. Мы с Алексеем баловались, связываясь с помощью магических сфер, потому, я уверен, что он не обманет моего доверия.

-прошу, держите меня в курсе всего происходящего. Сегодня же вам предоставят покои.

Григорий кланяется мне и удаляется.

-вы намерены назначить Анну Павловну регентом. – в заявлении Михаила Игоревича нет ни единого намека на вопрос.

-мы не станем обсуждать данный вопрос. – я устало опираюсь руками о колени.

-ваша сестра похожа на народную байку, нежели на реально существующую личность. Вы тянете время.

-простите?

-совет имеет полномочия избрать наследнику регента до достижения таковым совершеннолетия. Мы пошли вам на встречу, позволив самому избрать достойного, однако, мы не станем ждать возвращения Анны Павловны. Она пропала слишком давно. На это могут уйти годы, но кажется, именно на это вы и рассчитываете.

-мне напомнить вам ваше место?! – рявкаю я. Щербатов смотрит на меня сверху вниз.

-доброй ночи, царевич. – он кивает мне и быстро уходит. Его осанка все такая же ровная и властная, он не выглядит поверженным, потому что эта роль отведена мне.