Глава 6
Аня
Я бегу без оглядки. Кромешная тьма объяла лес, и каждый поворот веет неизвестностью. Ужас сковал когтями сердце. Ноги вязнут в снегу, и из раза в раз освободиться от болотистого ила, который скрывается под белым покрывалом и тянет меня в пучину, все сложнее. По моим рукам течет горячая кровь, она капает с пальцев на снег и манит медведя. Из моей груди вырываются хриплые полувздохи-полувсхлипы.
Зубы клацают у самой щеки, и я кидаюсь влево. Медведь яростно рычит, мои ноги переплетаются. Я спотыкаюсь и валюсь на землю, на что-то мягкое. Пытаюсь отползти, но руки упираются, пока снега тащат меня в болото. Медведь наступает, медленно передвигая когтистые бурые лапы. Его нос чует солоноватый вкус крови, которой я покрыта с головы до ног. Я опускаю взгляд. Труп крепко вцепился ледяными руками в мое запястье. Святая мать Надежда смотрит на меня пожелтевшими глазами, из ее горла течет кровь. Невозможно разобрать, что она говорит, из-за клокотания жидкости, хотя это не нужно. Я знаю, она проклинает меня. Медведь вонзает клыки мне в плечо. Я кричу.
-Аня!
Я распахиваю глаза. Я не могу дышать. Плечо все еще сковано крепкой хваткой. Невидящий в ночи взгляд не может ничего разглядеть. Только два голубых сапфира.
-ты в порядке? – от низкого шепота вся покрываюсь гусиной кожей, где-то на задворках сознания мелькает узнавание. – дыши. Аня, вдох.
Я слышу, как громко он вдыхает, я знаю, как естественно это делать, но мое тело сопротивляется, сжатое в один тугой узел. Перед глазами плывут пестрые желтые круги.
-вдох. – он надавливает мне на плечи. Я предпринимаю еще одну попытку, моя грудь дрожит от всхлипов. – вот так, продолжай. Выдох.
-я должна умереть? – по щеке скатывается слеза и падает на одеяло.
-нет. – Кирилл берет мою руку и прижимает к своей груди. Я чувствую стук сердца под ладонью. – давай вместе со мной. Вдох. – моя рука поднимается вместе с грудной клеткой. Пытаюсь вторить его движениям. – выдох. – он выпускает воздух, грудь опускается. я выдыхаю и вздрагиваю от нового всхлипа. – вдох.
Мы повторяем цикл еще несколько раз, пока мое дыхание окончательно не восстанавливается и возвращается под контроль. Убедившись, Кирилл ловко спрыгивает и выходит на улицу. Ни одна половица не скрипнула под его ступней.
Костя сладко спит, не потревоженный, отвернувшись к стене. Закутываюсь в одеяло и сползаю с печи. Ступни пронзает ледяной холод пола, я подтягиваю вверх левую ногу. Наощупь нахожу обувь, поскорее натягиваю ее и выскальзываю вслед за Кириллом.
Лунный свет отражается от снега, и все вокруг пронизано мягким голубым свечением. Мир погружен в ночное спокойствие, и лишь две заблудшие души в маленькой деревне стоят на крыльце. Кирилл оборачивается, я испускаю шумный выдох, превращающийся в облачко пара. Он внимательно исследует меня, в нахмуренных бровях четко читается вопрос, который я упорно не замечаю.
-тебе лучше?
-да, спасибо.
Кирилл стоит в одной рубахе. Неужели этот мужчина вовсе не восприимчив к холодам? Потому как мои щеки горят от прикосновений мороза.
-мой отец утверждал, что кошмары – плод нашего воображения. Разум не справляется с переизбытком событий, и в ночи расставляет все по полочкам. – за последние сутки – это самая длинная фраза, услышанная мной от него.
-или Вубар наказывает меня.
Колдун, терзающий во снах, пришел отнять то, чего я лишила невинных жен Светлано-Васильковского монастыря. Изгнанник царства Дремы. И те, к кому он является, всегда виновны, потому как от Богов не скрыть своих проступков.
Кирилл качает головой. Черные пряди хаотично торчат в разные стороны, и это единственное свидетельство сонливости.
-на земле слишком много подлецов, нуждающихся в каре больше одной маленькой царевны. Побег из-под воли Императора – не делает тебя грешницей.
-откуда тебе знать? – вспыхиваю я. Его слова пронизаны издевкой, и мне хочется поколотить его.
-вряд ли ты делала что-то, выходящее за рамки ожиданий королевской семьи Рюриковичей. А тут впервые глоток свободы. Опьяняет, не так ли?
Опьяняет? Это слово максимально далеко от реальности. Сбивает с ног, терзает. Я обрела свободу, и вместе с ней потеряла единственного человека, который когда-либо мог помочь мне с недугом.
-мне никогда не было так страшно, как за эти два дня.
Непонятно, зачем я говорю это. Никому нельзя видеть негативных эмоций. Царевна должна быть светлой, радостной и доброй, она – отражение души страны. Всеми обожаемая, люди должны глядеть на нее и радоваться. Я не она. Я – разбитая, неряшливая, лживая трусиха.
Кирилл подходит ко мне. Он возвышается надо мной на целую голову. От него веет властью и жаром, как от дикого хищника. И, кажется, что нынешняя добыча – я. Магия бежит по венам, подгоняемая страхом. Вместо того, чтобы отойти, я запрокидываю голову, чтобы выдержать буравящий взгляд. Замечаю длинный шрам, рассекающий правую бровь и доходящий до века. Где он получил его? Кто же он такой?
-тогда тебе повезло повстречать нас. С нами ты в безопасности, царевна. – бледные губы вытягиваются в усмешке.
-прежде, чем раскидываться словами, докажите мне это на деле. Пока я видела лишь ваше красноречие. – я отворачиваюсь. Прекрасно понимаю, что не права, но лучшего способа возвести стену не могу придумать. Я забираюсь обратно на печь и отворачиваюсь к стене, только сон не идет. Место кажется слишком жестким, как бы я не ворочалась. Лишь когда небо начинает светлеть, я забываюсь чутким сном.