Проклятая царевна

Пять лет спустя

Николай

Они накрыли завтрак в столовой, будто сюда мог явиться еще кто-то помимо меня. Метр нескольких видов блюд на выбор: овсяная каша с маслом, вареные яйца, ватрушки, кофейник и молоко. Меня мутит от одного вида этих яств.

Я опускаю взгляд на дрожащие руки. Они в крови, несмотря на то что в ночи я полтора часа тер их губкой. Она въелась в кожу, ногти. Я пахну чужим телом. Молодым мужчиной, пронзенным шпагой насквозь.

Он явился в темноте. Все были столь беспечны, мирно посапывая в покоях. Я проснулся от звона металла о плитку. Едва различимые голоса. Почему-то спина покрылась гусиной кожей, и я встал. Дверь в покои отца была приоткрыта. После смерти матери какое-то время я приходил сюда каждую ночь, сворачивался в ногах, как пес. Мне казалось, что покрывало хранило ее запах: чистоты и лилий.

-отец? – окликнул я и медленно ступил внутрь. Полоска света догоравшей свечи порождала уродливые тени, замеченные мной раньше, чем все остальное. Двухголовое чудовище, с жадностью пожиравшее кого-то. Оно оказалось отцом, Великим Императором Павлом Петровичем, растянувшимся на полу, и незнакомцем, пальцы которого впивались в шею отца. Они оба обернулись ко мне с одинаковой яростью. Отцу хватило этой заминки, чтобы ударить противника по голове. Тот повалился рядом.

Мне очень стыдно, я застыл в этот момент, приросший к полу обеими ступнями. Тяжело дыша, отец поднялся на ноги, его колени подгибались от усталости. Молодой мужчина лежал без чувств.

-Коля, позови стражу! – прохрипел отец. Действительно странно, что обязанные быть приставленными к покоям двое солдат отсутствовали. Может ли быть, что мы окружены? – Коля! – рявкнул отец. Я повиновался.

Я едва ступил за порог. Думал, что послышалось. Я обернулся. Отец стоял, обхватив горло одной рукой. На пол стекала алая кровь. Ночная рубашка окрашивалась бордовыми кляксами. Убийца стоял рядом, сжимая нож с кривым лезвием, запачканный кровью Императора.

-нет! – донеслось до меня эхо собственного голоса. Мужчина подскочил с резвостью дикого зверя на подоконник. Я сорвал с полки над камином шпагу, коллекционную и тупую. Он не успел спрыгнуть. Я с ревом вогнал шпагу до самой рукоятки. Сталь угодила ровно между ребер. С его губ сорвался стон, и мужчина покачнулся. Его тело пригвоздило меня к полу, ткань липла к груди. Силы разом покинули меня.

-отец!

Я подполз к нему, лежавшему в метре справа. Отец тянул руку ко мне и пытался что-то сказать, но все, что я слышал, это клокотание в его горле. Я переплел наши пальцы и крепко сжал.

– все будет хорошо, тебе помогут.

Отец попытался подняться, из-за чего кровь из артерии начала бить сильнее. Я надавил свободной рукой на рану. Он стремительно угасал.

-не оставляй меня. Я не готов. – всхлипнул я. Веки отца трепетали, стремясь закрыться навсегда. Он вновь предпринял попытку сказать что-то, это желание удерживало его от объятий матери.

-Коля... - прочитал я по бледным губам, жадно хватавшим воздух. Я смотрел на него, не моргая, не дыша. Я ждал продолжения. Его рука ослабла, больше не держа мою.

-что? Что ты хотел сказать?

Я тряс отца, надеясь привести в чувства. Мои руки, одежда были мокрыми от крови и слез.

-Ваше Императорское Величество. – сквозь пелену достиг меня голос. Я настолько глубоко ушел в воспоминания, не заметив, как совет почившего Павла Петровича, а теперь уже и мой, явился. Я провожу рукавом по щеке, убеждаясь, что не рыдаю. Мои глаза сухи.

-мы искренне скорбим. Вся ВеликоРусия оплакивает вашего отца.

Всего месяц назад было празднование моего четырнадцатилетия. Отец подарил мне гнедого жеребца и обещал взять на охоту с наступлением тепла. В той картине мира я должен был стать правителем через добрые двадцать лет, вкусившим жизнь и наученным всему. Все это разбилось вдребезги вчерашней ночью.

-спасибо.

Они неуверенно переступают с ноги на ногу, как стая гусей. Старики, каждый из них примерно ровесник отца, смотрят на меня с напускным сожалением.

-вы что-то хотели? – я зачерпываю большую ложку каши, создавая иллюзию непринужденности. Молочная гуща стекает обратно в тарелку. Князь Щербатов достает из кармана платок и протирает очки.

-позвольте мне распорядиться о похоронах Павла Петровича. – генерал-адъютант, за последние годы достаточно хорошо поднявшийся по карьерной лестнице. Щербатов жаждал стать близким другом отцу, но это место навсегда осталось за Волконским.

Я киваю.

-вам следует вступить на престол к началу следующего месяца. – тридцать один день до момента, когда на мою голову наденут корону. Семьсот сорок четыре часа до моего единения с ВеликоРусией. Голова идет кругом от этих цифр. Месяц слишком короткий срок даже для человека, готовившегося к этому всю свою жизнь. – в связи с вашим несовершеннолетием в течение данного периода необходимо подобрать регента вашему высочеству.

Как быстро они переобулись. И глядя в их лица, я понимаю, что они явились именно за этим. Весь совет выпрямился по линеечке, демонстрируют свою силу и пафос. Кого-то из этих людей я знаю всю свою жизнь, я рос, видел их, они понимают меня. Другие – опасные незнакомцы.

-я вас услышал. Михаил Игоревич, будьте добры пригласить ко мне офицера Волконского. – таким образом я заканчиваю разговор для них всех. Мужчины откланиваются и удаляются. Щербатов приглашает ко мне Волконского, который объявляется на пороге меньше, чем через пять минут.

Золотая коротко остриженная грива только начала отрастать. Двухметровый широкоплечий шкаф, родители не ошиблись, приставив его ко мне личным телохранителем. На мундире уже красуются две медали за отвагу. Голубые глаза пытливо рассматривают меня.

Мы больше не те дети, резвившиеся на Рождество в снегу. С тех пор минуло многое. Лешу отправили в армию в шестнадцать, и вернулся он всего год назад. Наша дружба потускнела, как позабытый металл.

-Николай Павлович. – кивает он мне и щелкает каблуками сапог. Он делает шаг в мою сторону, как бы пробуя дистанцию дозволенного. Не знаю почему, но в Леше больше сочувствия, чем во всех остальных людях. Он понимает меня.

-они уже придумывают, как усадят меня на трон и станут дергать за ниточки. – я выдавливаю из себя смешок, такой жалкий, похожий на всхлип. Императоры не плачут. Я больше не маленький мальчик, эта роскошь навсегда умерла для меня. Леша вопросительно изгибает бровь, готовый предпринять что угодно.

Я мог бы назначить его своим регентом. Леша был моим преданным другом и старшим братом долгие годы. Однако, совет скорее всего изживет его, Щербатов лично постарается. К тому же, я уже подобрал кандидатуру получше. Придется поднять много бумаг, дабы найти следы и карты, не имеет значения.

-у меня к тебе просьба. В первую очередь, как к брату, и только потом офицеру. Найди мою сестру и приведи ее домой живой и невредимой. Нам давно пора воссоединиться.

-я сделаю все, что в моих силах. – бьет себя кулаком в грудь Леша. В его глазах, как и в моих отражается светлая надежда. Он сделает больше.

В моем воцарении на престол есть один плюс, теперь Аня вернется, и неважно, что произошло между ними с отцом.